Диалог Семёна Уралова и Александра Шелеста* [включён в реестр иностранных агентов Роскомнадзора], 04 октября 2025.
Видеозапись в Telegram-канале Семёна Уралова
Аудиозапись в Telegram-канале Семёна Уралова
Александр Шелест. Я приветствую вас, дорогие друзья, уважаемые гости и подписчики моего канала. Всем большое спасибо, что ждёте новые выпуски. Семён Уралов на связи прямо сейчас.
Семён Сергеевич, здравствуйте.
Семён Уралов. Приветствую, Александр, зрителям тоже привет.
АШ. Семён Сергеевич, важные события происходят. Я хочу с них начать, с миротворчества Трампа. Начнём с Газы, потому что, судя по всему, ХАМАС принимает условия, детали будут отработаны дальше. Но я почему хочу начать с Газы? Потому что Уиткофф в начале недели говорит, что если всё получится по этим пунктам, то это хорошо для решения украинского вопроса. Посмотрим мы на ситуацию там, на то, что из себя представляет это противостояние, остановится ли Израиль, прекратит ли огонь, отдадут ли заложников и тела заложников. В общем, это всё мы будем наблюдать буквально. Но связь и эту ниточку я хочу, чтобы вы помогли раскрыть и разобраться. Предположим, завтра ХАМАС говорит: «Окей, всё, международное управление». Тони Блэр приезжает с группой экспертов и организовывает какую-то там, не знаю, Палестину 2.0, 3.0, и бомбы не рвутся и начинают чего-то даже отстраивать». А как это влияет позитивным образом на прекращение войны в Украине?
СУ. Это влияет позитивным образом только на имидж Трампа и ни на что больше. Это попытка привязать конфликт на постУкраине с конфликтом на постПалестине. Мы не должны никогда забывать: то, что делает Израиль, он делает на протяжении почти более 50 лет, с момента существования, потому что ему было изначально предписано не быть в тех границах, где он находится. Израильский трек тянется очень-очень давно. И сравнивать его с украинским в корне неверно. Почему? Потому что Израиль изначально создавался как прокси Запада. Вернее, когда он возникал, там всё-таки были конфликты. Там было просоветское крыло. Кто там строил кибуцы? Там был свой вариант социализма, там была борьба достаточно напряжённая. Но в результате проиграли сионистам, этому сионистскому направлению, которое, кстати, не только Советский Союз критиковал, а сейчас Россия не очень критикует. Например, у Ирана, если мы посмотрим на его позицию, не к иудеям и не к евреям претензии, более того, есть огромное количество евреев, проживавших в самой Персии, причём всегда, з давніх давен (по-украински, есть такая хорошая фраза [(укр.) — издавна]).
А украинская история немного другая, потому что Украина — это государство осколочного типа, как и все постсоветские государства. Они все родились не на ровном месте. Это не прокси, как Израиль, племена-то еврейские жили всегда там с палестинцами, жили мирно, и ничего с ними не происходило. А украинский казус, кейс — это превращение государства некогда союзного типа, потому что все республики были на одной платформе постсоветской изначально, в государство типа химеры, что мы с вами разбирали, когда государство вроде как есть, де-факто есть атрибуты государства, а оно захвачено со стороны огромного количества [внешних] игроков. И определить уже, где конкретно зона влияния и рычаги влияния Германии и как они переплетаются с [интересами Польши, невозможно]. У Польши свои инструменты влияния внутри Украины, у Британии свои. И они где-то пересекаются. Было хорошее выражение времён Петра Порошенко «семипосольщина», когда это было имплементировано как форма управления, что — любые реформы, всё что угодно, вы будете согласовывать с послами сначала.
У Израиля, конечно же, такого нет, потому что Израиль — ЧВК Запада, его правильно сравнивать исторически с королевствами крестоносцев. Мы помним, что европейцы сначала пришли в эти самые палестины, между собой договориться не смогли, и возникло вполне себе пиратское королевство Иерусалимское. Об этом очень неплохой фильм есть у американцев, «Царство небесное», по-моему, называется, про последние дни этого королевства. Израиль — это тоже похожая ситуация. Эта ЧВК не может жить без войны.
А Украина — это другая история. Она изначально была в мирном положении со всеми своими соседями.
АШ. Все уже забыли, слушайте.
СУ. Ну, как забыли?
АШ. О миролюбивости Украины все уже забыли. Сейчас, куда ни кинь, везде клин. С Орбаном ссоримся, с поляками тоже своеобразные отношения. Белоруссия — вообще самопровозглашённая и страна, и Лукашенко, и всё на свете. С румынами более или менее, там просто победили правильные люди на выборах. Я думаю, что если бы не было этого шоу, была бы и с румынами напряжёнка. Словаки не такие.
СУ. Нет, давайте разберемся. В нынешней концепции украинской идеологической кто — «не такие»? Не такие те, кто не хочет воевать с Россией и не дает делать это Киеву. Вот это — не такие. Например, Тихановский с Тихановской, которые потенциально должны были устраивать мятеж, они вполне себе такие. Я напоминаю, что кризис 2022 года, острую его фазу, надо рассматривать только в контексте попытки мятежа в Белоруссии накануне и госпереворота в Казахстане непосредственно перед началом. То есть гореть должно было всё по периметру. В Белоруссии своя война должна быть, в Казахстане — своя. [Но удалось] погасить два фронта, пригасить, скажем так. В Белоруссии погасили, а в Казахстане сложные процессы происходят.
Украину надо сравнивать с соседями постсоветскими, то есть с Казахстаном, с Арменией, с Грузией и с той же Белоруссией. Может быть, с Молдавией. Единственное, с чем можно проводить аналогии — это, конечно же, с Молдавией. Если бы постУкраину оставили в покое после 2014 года, то с Крымом и с ДНР и ЛНР были бы такие же отношения на уровне общества, как в Молдавии отношения с Приднестровьем. У кишинёвцев нет никаких проблем.
Я сейчас говорю не про соросят, не про политизированных румын. Их там порядка 10-15%, как и на Украине националистов, самых радикальных. Спокойно зимовать ездят в Тирасполь, потому что там коммуналка дешевле. Детей, стариков стараются даже отвезти, потому что там спокойнее. Но эту проблему всячески расчёсывают. Мы это видели даже на выборах, которые прошли буквально на днях. Украинские ЛОМы, которые никогда не бывали в Кишинёве, рассказывали, как сейчас Россия начнёт [наступление]; наши беглые иноагенты, которые получили молдавские паспорта и тоже никогда не бывали в Молдавии, а тут начали рассказывать.
Проведение аналогии между Израилем и Украиной — это обманка когнитивной войны. Это то, чем кормят несчастных жителей постУкраины, рассказывая, что «Запад с вами», что всё будет хорошо, потому что Израиль воспринимается как союзник, которого Штаты с Британией не бросают никогда. У всех остальных «якобы союзников» они не прочь даже устраивать войнушки внутри. Посмотрите на Грецию с Турцией вокруг Кипра. Никто вообще не пытался остановить, даже попыток таких не было. Посмотрите, что сейчас происходит на Ближнем Востоке. Якобы вчерашние союзники, их потом сливают, например, судьба Саддама Хусейна или судьба Каддафи. А Израиль — это исключение, его не кидают патроны. Украинским элитам и украинскому политическому классу продают абсолютно лживую идею по поводу того, что Украина — это новый Израиль. А продают это ему для чего? Потому что в пакете «Новый Израиль» идёт идея бесконечной войны со своими соседями, что это то, что заложено в основе идеологии Израиля.
Очень полезно перечитывать отечественную прессу 70-х годов, 60-х. Я всячески «За рубежом» рекомендую иногда перелистать (он есть в архивах) и посмотреть, что было во время подобных кризисов. И мы увидим, что ничего не менялось, что Нетаньяху ведёт ту же линию, которую он вёл, и курс на геноцид никто не отменяет.
Но, как абсолютно правильно указывает постоянно Степан Демура,
впервые геноцид проходит в прямом эфире, и Израиль сейчас не жертва, а палач.
И вот это их, конечно же, очень серьёзно напрягает, потому что это приводит к дестабилизации внутри. Но это особенность электоральных демократий: когда у тебя происходит откровенное преступление, особенно в прямом эфире, надо со своим обществом что-то делать.
АШ. А кто жертва и палач сейчас, на четвертом году войны?
СУ. Израиль ведёт себя абсолютно как палач. Мы же видим…
АШ. В российско-украинском измерении.
СУ. А в украинско-украинском измерении нет такого — жертва или палач. Если бы был такой подход, то судьба Газы ждала бы каждый населённый пункт Украины. Мы же видим, как власть говорит о том, что нанесено неимоверное количество ударов, но люди ходят по дискотекам, работают ночные клубы. И всё очень происходит непонятно. Это очень странная наша война, которую я считаю формой гражданской войны. Кстати, и наше руководство видит определённые черты гражданской войны.
А специфика гражданской войны в том, что ты не понимаешь, где проходит линия фронта. Это очень хорошо описано. Киев уже был эпицентром гражданской войны, и Одесса была. Нужно открывать Паустовского, Булгакова, перечитывать, смотреть, как жил город. Это хорошо в «Белой гвардии» показано: те, кто политизирован, у них вполне себе идёт война на улицах города, а у обычных людей, например, у врачей, идёт обычная жизнь, потому что они должны перевязывать раненых вне зависимости от того, на какой стороне находятся.
Ещё более интересно это проходило в Одессе, где границы оккупационные проходили прямо по улицам города. С этого начинается фильм «Зелёный фургон».
Нельзя сравнивать никакую войну, кроме, наверное, югославской, и, может быть, ещё войны в Таджикистане. Если говорить про аналогии максимальные, это, конечно же, война в Таджикистане 90-х, которую мы, к сожалению, вообще не изучали. Это никого не интересовало, это было где-то далеко-далеко. А это была первая такая война, где общество разделилось на «юрчиков» и «вовчиков». Как у нас были «сепары», «колорады», «кацапы», «хохлы» — такая уничижительная [лексика]. А там «вовчики» — это были ваххабиты, а «юрчики» — это интересное название. Почему? Потому что там было очень много как раз бывших офицеров КГБ, а так как Юрий Андропов — самый легендарный руководитель КГБ, их звали «юрчиками». Но резня была страшная. Тогда впервые увидели, что такое обстреливать ствольной артиллерией города, потому что под боком была афганская война, очень много оружия. А у нас было принято считать, что Таджикистан — это где-то очень-очень далеко и можно [не обращать внимания].
Дальше мы увидели, как это может разворачиваться, под боком, в Приднестровье. Но тоже на это забили. Почему я привожу в пример Приднестровье? Мы видели, что была война, а буквально через 15 лет, через 10 и даже раньше общество абсолютно восстановило свои отношения внутри, и никакой ненависти не было. Специфика гражданской войны, в отличие от войны отечественной, в том, что
в гражданской войне всегда воюет узкая политизированная прослойка.
Как это в фильме «Чапаев», «Красные пришли — грабят, белые пришли — грабят. Куда бедному крестьянину податься?» Эти узкие прослойки политизированных ядер, ядро гражданской войны, они будут между собой мочиться до последнего. Либо кто-то уедет в эвакуацию, либо кто-то кого-то уничтожит. А остальное общество в этом может в принципе не участвовать.
АШ. Это, кстати, очень интересная мысль, я хочу от неё оттолкнуться (я понимаю, вы антагонист этой точки зрения) в контексте того, чтобы всё закончилось, и как можно быстрее. Но не в том плане, что вы этого не хотите, а вы считаете, что война будет ещё лет 10.
СУ. Я так вижу.
АШ. Да, и конца-края не видно. В этом смысле я называю вас антагонистом. Антагонист этой точки зрения, этой позиции.
Вы разложили эту войну как гражданскую, но во-первых, есть противоречия. Путин на Валдае дал прозрачный намёк: «ВСУ, вы вообще не сторона конфликта. Мы воюем со всем НАТО, у нас вот эти отношения», — эти все рассказы, которые многие посчитали как слабость, а люди думающие и взрослые, это очень важное сейчас определение, взрослые, немножко покопошились в памяти и вспомнили дух времени, о котором говорил Путин, приводил пример, когда дважды СССР и Россия просились в НАТО, а им было отказано.
Если ВСУ не сторона конфликта, если, условно, Финляндия, Швеция вскочили в НАТО в расчёте (предположим, это правда), в расчёте на то, что сейчас посыплется Россия и можно будет оторвать какие-то кусочки, ну или выгоду [получить], — давайте не будем говорить физические территории, у нас все рисуют такие классные карты, — могут выгоду какую-то получить: конкретно — зону влияния, экономику, не знаю, лес, воду, рыбу — вот это всё.
СУ. В первую очередь, ресурсы. Да, конечно.
АШ. То есть выгоду для себя. И они вскочили в НАТО, потому что подумали, что — сейчас Россия рухнет, а мы здесь, мы среди вот этого числа победителей.
Но что это даёт нам в понимании гражданскости этой войны, которую вы описываете, [надежду], с точки зрения того, как её остановить?
СУ. Ох… Ну, давайте сейчас будем вскрывать эти слои.
Вы взяли за пример ВСУ. Давайте разберёмся, что такое ВСУ сейчас. Это люди, скажем так, человеческий материал, который обеспечивает власть в Киеве. А всё остальное для ВСУ обеспечивает не власть в Киеве. Оружие, логистика, довольствие, технологии и всё, что с этим связано. ВСУ (в этом смысле если рассматривать, мы уже тоже об этом говорили) воюет не на свои. И вообще, украинская армия воюет не на свои. Если бы они воевали на свои — это был даже не уровень АТО, мы видели, что даже в АТО оружие и связь активно обеспечивались именно с Запада.
ВСУ правильно называть ополчением НАТО,
на уровне схемы. Ополчение собралось, а ему выдали оружие, офицеров, связь — и вперёд, погнали.
В наших метафорах это индейское ополчение. В логике западной всегда существовало понятие «дружелюбные племена», «дружественные племена». Это тактика древняя: ещё со времён Римской империи всегда вперёд выпускают дикарей, чтобы они первые приняли удар и чтобы они в бою с такими же дикарями нанесли им максимальное стратегическое поражение. Легионы вступали во второй очереди. Сначала шла лёгкая пехота, набранная как раз из варваров. И индейцы точно так же. Если мы посмотрим даже конфликты между, например, Францией и Англией, ещё до независимости США, которые описаны у Фенимора Купера, мы помним, что на передке ирокезы с могиканами [бились]. И они, в первую очередь, себя вырезают. А потом уже белые люди между собой цивилизованно выясняют. В этом контексте
ВСУ — это дружественное НАТО племя, которое вооружили, дали кому цилиндры, кому треуголки — и вперёд, погнали на такое же индейское племя, но не дружественное. В этом смысле, конечно, ВСУ не является стороной конфликта.
Но похожая судьба была (я всегда напоминаю эту историю) у так называемой Украинской Галицкой армии (Гражданской войны 100 лет назад), которая успела побывать потом Червоной Украинской Галицкой армией, в составе войск Деникина. Она поменяла пять или шесть раз флаги только для того, чтобы с этой не своей войны добраться назад, в Галицию и Волынь, откуда их призвали. Хотя изначально это была такая борьба с большевиками и со всем остальным. Но как только рассеялся морок, когда уже и Петлюра сбежал… Там тоже были свои иллюзии, что сейчас «Америка нам допоможе» [(укр.) — поможет]. Прекрасный фильм «Щорс», я его всем рекомендую пересмотреть, особенно заседание правительства Петлюры в Киеве. Все те же методы: «заграница нам поможет», «во всех церквях звонить молебны» и «мы переможем» [(укр.) — победим].
В этом контексте, конечно же, ВСУ не является [стороной конфликта]. А кто допустил, что бывшая часть единой некогда армии (это всего 30 лет, для истории — это [миг]) [теперь воюет]? И даже сейчас мы видим, Сырский. Где у него вся родня? В России. Конечно,
наибольшими предателями, с точки зрения истории (и наша задача в том, чтобы покрыть их имена позором и презрением), являются индейские вожди, которые пошли на сделку с бледнолицыми братьями.
А первым персонажем был, с моей точки зрения, Леонид Кучма, потому что это первый человек, который сдал республику в 2000 году конкретным марионеткам западным. Оттуда всё и посыпалось. Я-то считаю, что эта гражданская война идёт где-то с 2001-2002 года. Оно было тогда оформлено в «Украину без Кучмы», но уже первый Майдан 2004 года был антирусским. «Не ссы в подъезде, ты же не донецкий!», у меня вешали в подъезде такую штуку, на Оболони, где я тогда жил, занимаясь в 2004 году выборами. Для чего? С целью расчеловечивания части своих сограждан. Это 2004 год. Много экспертов украинских начинают видеть эту войну только с 2022 года. Но я считаю, что это сильное самооблучение. Просто пока до тебя не добралась эта история, тебе кажется, что это всё хиханьки-хаханьки. Например, это видно по судьбе Олеся Бузины. Его же застрелили в каком? В 2015 году?
АШ. Да.
СУ. А первый раз его пытались бить очень жёстко за книгу народные депутаты тогда. Это какой, 2002 или 2003 год? Вообще давняя история. А они уже вполне конкретно [нападали].
Или, например, был такой персонаж Червоний, которого молния убила. Помните такого персонажа? Депутат многолетний. Он убил священника ещё в конце 80-х. Ему проломили голову, когда на Волыни храмы захватывали. Там была своя история, своя гражданская война. Просто не все её на постУкраине почувствовали. Например, священники приходов на Западной Украине почувствовали её ещё в 1992-93 годах. Там был вопрос по униатской церкви — кому какие храмы. И там вполне людей били и уничтожали.
А вот, например, Кирилл Арбатов, руководитель русского молодёжного братства во Львове, был найден повешенным ещё в 2014 году в Закарпатье. До сих пор неизвестно, почему он повесился якобы. Он из Львова сбежал. Я был с ним знаком. Он активно против Майдана выступал. Эта смерть осталась незамеченной.
На руках у людей, которые сейчас ВСУ превращают в племя дружественных индейцев, на них лежит основная кровь. Почему? Потому что они учились в советских ещё военных заведениях, они прекрасно знают, что такое армия России, они учили историю и прекрасно понимают, что мы не отойдём, потому что это стратегическая [важность]. У нас 1939 год история, почему мы двигали границу на запад. Вся история России, формирование её как империи — это история войн на западе, причем с разными игроками, от Швеции до Турции (имеется в виду на западных границах). И никто у нас об этом не забывал, и поэтому никаких иллюзий, что в 1991 году началась какая-то новая реальность, не было. Может быть, какое-то время оно и было у тех лидеров, которые были.
АШ. Сегодня же 32 года, как стреляли по парламенту, кажется, тогда Ельцин Грачёву отдал письменный приказ. И когда это всё перевернулось в сознании, эта картинка выстрела из танка кумулятивным снарядом, она вот так в исторической хронике.
СУ. Это гражданская война началась уже внутри Советского Союза, да. Она началась ещё активно в Литве. Это события вокруг телебашни, [участвовал] так называемый «Саюдис», это литовский аналог «Руха».
События в Грузии. И была удивительная смычка националистов периферийных (Украина, Прибалтика, Грузия, Армения) и Ельцина, так называемых новых «демократов», которые совершили глубокое предательство по отношению к партии, которая их вывела в люди. Но для того, чтобы на фоне этого предательства выглядеть героями, они включили режим гражданской войны. «Всё же было плохо, всё было ужасно». Это был удивительный альянс московских демократов новых, которые возникли из бывших коммунистов, с конкретными националистами. Поэтому
винить можно только самих себя, это в России как в самой большой части единой страны, выпустили этот националистический либеральный угар.
То, что сейчас проходит, в том числе зачистка внутренняя… Ну, так посмотрите — Чубайс ушёл безнаказанным. На днях, кстати, умер Коротич, главред «Огонька». Это была одна из главных мразей, которая уничтожала наше общественное сознание и чувство единства. «Огонёк» — это было одно из худших элементов расчеловечивания в постсоветском пространстве. Получается, что Коротич своё грязное дело сделал. Он же сбежал ещё во времена ГКЧП. Когда случился путч, он в это время находился в командировке в Штатах. И до такой степени испугался, что ему придётся отвечать, что с того момента и не вернулся. А дожил там до 2025 года.
С одной стороны, историко-политическое время ускорилось, а с другой стороны, мы живём в тех процессах, которые заквашивались 30 лет назад. И мы сейчас полной ложкой жрём то, что было заложено в конце 80-х— начале 90-х. Мы ещё в начале пути этого кризиса.
АШ. Я хотел уточнить по поводу национализма. В тот момент, когда вы приводили аргументы, люди задают вопросы периодически, и это интересно, ваше мнение интересно. А почему идеи национализма, условно, или бандеровщины, в том понимании идеологическом, которое мы вкладываем не в структурном, националистическом, а в идеологическом, почему они не так популярны или не так въедаются на Западной Украине, как на Восточной? Вот из Мелитополя же и Судоплатов, и Донцов. Понимаете? Почему так получается? Вот это, кстати, очень интересный вопрос. Вы как писатель, ответьте.
Вот это нашумевшее видео, и конечно, поразили всех эти кадры, эти непонятные, какие-то женщины, или они под чем-то были, эти женщины бегали по Петровке и приставали к пенсионерам, книги изымали и жгли. Фактически это грабёж. Стоит предприниматель с лотком, он что-то продаёт. Вообще, три калеки на том рынке, это не та Петровка, которую мы знаем, имеется в виду довоенная, но тем не менее. Тем более что сейчас уже не Петровка, а Почайна. Ну, вы поняли. А они прибегают, забирают этот товар — и давай его жечь, с криками «русский язык» и т. д.
Я не понимаю, как это работает. Все же примеряют на себя, и каждый сам себе, нас слушая, может вопрос задать, а что нужно такого сделать или насколько должна быть обалденная идея, чтобы конкретно вы, уважаемый зритель, я, Семён Уралов взяли бы эти идеологические штампы, напялили на себя этот клоунский костюм дезинфектора и пошли кошмарить дедушек и бабушек за то, что они вынесли что-то и продают, каких-то предпринимателей, которые хоть как-то занимаются этим бизнесом, а не каким-то другим? И так рынок книги в Украине убитый.
СУ. Ох… С одной стороны, сложно ответить, что должно произойти, а с другой стороны, достаточно легко, потому что нации родились вместе со СМИ, плюс-минус. Их активное влияние (то есть будущего телевидения, газет) начиналось в конце XIX века с того, что вокруг разных народностей, вокруг языков, которые в конце XIX века начинали формироваться, и возникали нации. На самом деле, кроме языка, никакого маркера, по большому счёту, нет. Кровь перемешана, традиции можно усвоить. А что? Я в юности по Карпатам много путешествовал, мы там занимались поисками останков Брусиловского прорыва. То есть, это традиция русская имперская. Но при этом, когда мы жили в деревнях с местными гуцулами, мы вільно спілкувалися мовою і традиції нормально з ними обговорювали [(укр.) — свободно общались на (украинском) языке и традиции нормально с ними обсуждали]. Там даже язык немного другой в Карпатах. И это никак не мешало в голове у человека. Здесь мы живём и общаемся с местными, а здесь смотрим, что было во времена Брусиловского прорыва.
Я специально привожу такой пример, для того чтобы мы понимали… Был такой фильм, достаточно мерзкий по названию, но интересный по сюжету, «Останній москаль» [(укр.) — «Последний москаль»], по-моему, как раз этот период, перед 2022 годом. Это была попытка показать, что кроме языка действительно ничего особо нет. Этот останній москаль попадал в кумедные [(укр.) — смешные] ситуации и потихоньку интегрировался в общество. Параллельно в это же время в Польше вышел сериал об украинских заробитчанках, как они там работают, молодые девчонки. То есть на наших глазах украинцы становятся поляками постепенно, мы это видели. На наших глазах большое количество людей, переехавших на Украину, становилось украинцами, мы это тоже видели, как, например, Саакашвили. Он целую банду привёз с собой, непонятно какую. Моё любимое — это перепалка «бэ-бэ-бэ». Помните? Когда Аваков и Саакашвили выясняли между собой, кто больше украинец — два бандита, которые развязали войны в своё время.
АШ. Армянин и грузин, да.
СУ. Да, армянин и грузин. Один бакинский, второй из Тбилиси. Это же на голову не налезает! Или афганец, который повод формальный сделал для второго Евромайдана. Или криворожский еврей, который сейчас изображает главного бандеровца. Или севастополец с русской фамилией, глава ГРУ. Или главнокомандующий, у которого все родственники в России. Вот мы вкратце нарисовали картину маслом якобы украинских националистов. И мы увидели, что для того, чтобы изображать, им только нужно трошки говорити на мові [(укр.) — немного говорить на (украинском) языке]. Вот ты трошки на мові почав говорити, і ти вже свій [(укр.) — немного на (украинском) языке начал говорить, и ты уже свой].
Но если бы эти люди действительно говорили на мове и действительно знали бы українську мову як базу культури, тобто вони почитали би Загребельного, вони би почитали Панаса Мирного — безлічь справжньої української літератури, тому що [важливо] знати українську мову [(укр.) — украинский язык как базу культуры, то есть они почитали бы Загребельного, они бы почитали Панаса Мирного — множество настоящей украинской литературы, потому что [важно] знать украинский язык]. Владеть речью, болтать — это не сложно, этому можно научиться за годик-два и изображать из себя украинца.
АШ. Как Зеленский научился.
СУ. Как Зеленский, да. А если ты погрузишься в подлинную украинскую литературу, ты увидишь там несколько самых выпуклых идей, которые в «Тарасе Бульбе» выражены. [Первая] идея следующая: что элиту вашу постоянно разводят на то, что она европейская. И второе, что эта земля, эта территория — это перекресток, где постоянно прокатывались войны и были бесконечные конфликты. Потом на выходе мы увидим, что всегда упорядочиванием этой территории занималась Русь Северная, назовём её так. Тут я всех отсылаю к Ивану Франко как наиболее глубокому исследователю украинской культуры. Он с позиции западной смотрел, в целом. Он много и в Петербурге печатался. Он давно ещё зафиксировал, что родилось два больших языково-культурных пласта, из которых южный потом интегрировался в северный. Это произошло где-то во времена второй половины XVIII века. А южный культурный пласт со своим наречием, языком (то, что потом стало украинской мовой), испытывал огромное влияние польского, в первую очередь.
И оттуда и пришли основные все идейки национализма, потому что украинский национализм, так же как гимн, является калькой с польского. Jeszcze Polska nie zginęła [(польск.) — Ещё Польша не погибла]. Что такое «Ще не вмерла Україна»? Это копия польская. И потом все теоретики и все, кого сейчас превозносят как украинских националистов, мы увидим, что это всё абсолютный copy-paste из европейских источников. Донцов — это переписанный Фихте, причём очень-очень плохо написанный. Донцова невозможно читать. Я его читал, особенно когда книгу писал, и для изучения, но это очень сложно читать.
Бандера — это вообще косноязычный автор, там, кроме ненависти, нет ничего.
Украинский национализм глубоко вторичен. В любом национализме ничего, кроме языка, нет.
Но українською мовою ніхто не володіє, а володіють тільки мовленням [(укр.) — украинским языком никто не владеет, владеют только речью], мы разбирали эту проблему.
В русском языке речь и язык очень чётко различаются. Мы же даже когда в первых классах учим, у нас учебник называется «Родная речь». И только потом мы переходим к родному языку и к русскому языку. На Украине, к сожалению, люди не различают мову и мовлення, для людей мовлення — это радiомовлення, телемовлення.
АШ. Вещание.
СУ. Вещание. А на самом деле, більшість мешканців України, що думають, що вони володіють українською мовою, вони зовсім нею не володіють. Вони володіють мовленням, схожим на українську мову [(укр.) — большинство жителей Украины, которые думают, что они владеют украинским языком, они совсем им не владеют. Они владеют речью, похожей на украинский язык]. Тем более, что сейчас появились всякие «гелікоптери» [(укр.) — вертолёт] и прочие непонятные слова. То есть ещё и мовлення (речь) очень сильно изменилось.
Если бы они погрузились в украинскую мову и украинскую культуру, у них даже идеи войны с Россией не было бы, потому что это ущербная идея.
Им британцы как её продают? «Нанести стратегическое поражение России».
Нанесение стратегического поражения России — это скатывание исторической России в большую гражданскую войну.
Они считают, что историческое поражение было нанесено в двух случаях. Первый случай — это Смутное время, когда удалось провести на трон польского царевича. И второй раз — это после Февральской революции. Октябрьскую они считают страшной бедой, потому что это собрало снова всю страну. А вот то, что было после Февральской революции, когда белые с Махно, монархисты с февралистами, а они в это время осуществляют свою интервенцию. Она же была везде. На Украине были самые жёсткие бои. Но она же была и в Мурманске, американцы высаживались на Дальнем Востоке. Японцы там же собирались участвовать. А англичане работали через Среднюю Азию. Они активно поддерживали басмачество со стороны Афганистана.
Их стратегия — чтобы на всей исторической территории России шла гражданская война.
А к чему они готовятся? У них давно уже наш Лебедев стал бароном Сибирским. Надо, чтобы после большой гражданской войны индейцы себя максимально самоуничтожили, а потом к ним приедет индейская элита, которая уже в Лондоне давно цилиндры надела и признана полу-своей, полуколониальной. Это ничем не отличается от того, что мы находим у Кулиша, например. «Историю запорожских казаков» Яворницкого надо обязательно почитать. И тогда мы увидим, что это повторяется каждое столетие.
Вообще, история циклична. Начиная с того, как мы начали выходить из Смутного времени, каждые сто лет в начале века у нас большая заруба, но редко в ней кто участвует добровольно. Обратите внимание, прибалты финансировать готовы, в запусках дронов втихаря, скорее всего, участвуют. А воевать не готовы. Никто не спешит открыть второй фронт в Прибалтике, потому что у всех есть историческая память. И у финнов есть историческая память, чем им пришлось рассчитаться за блокаду Ленинграда в своё время. Поэтому «пока что вперёд пусть идут индейцы в цилиндрах, мы им поможем, пусть идёт эта гражданская война». Ну, ещё армяне на подходе. Вот тоже ещё дурачки исторические.
АШ. Ну, Армения — это такая тема, знаете. Понимаете, Украина — как вещь в себе, в этом отношении.
Я вот хочу какую мысль провести, потому что она важная, мне кажется. С вашей точки зрения, вот этот принцип замены населения, о котором сейчас говорят блогеры, аналитики, конспирологи, в открытую уже говорят менеджеры по набору персонала, в открытую говорят: «Ребята, родненькие, смотрите, нам поступил запрос. Хотите, бангладешцев, индусов, пакистанцев мы можем организовать на ваш завод, фабрику, мануфактурку? Нормально, разрешение сделаем на работу, всё хорошо, будете платить». И вроде как ничего такого, говорят: «Да успокойтесь! Сколько там? Ну приедет пара сотен человек. Ну не переживайте так! Ну чего вы? Украинцы не кончатся».
А смотришь на статистику населения… Ведь то, о чём вы говорите, тоже от массы людей зависит. Ну, условно, народ, 50 миллионов. А сейчас 20, причём 11 из них — пенсионеры. Получается, вообще, картина этого общества украинского сейчас страшная. Во-первых, молодых мало, условно, будущего. Дети, «наше будущее», их всё меньше и меньше. Пенсионеры тоже уходят. Стареют те, которые считали себя в 90-х годах очень продуктивными — то время, о котором вы говорили выше. То есть это фактически становится войной этого поколения. И если посмотреть на структуру общества, то тема с замещением вполне себе рабочая.
Вот правда, сидит какой-то делец на Западе и говорит: «Так, смотрите, ага, ресурсы у нас под контролем: земля, недра, вот это всё. Что нужно? Нужно, чтобы работали. А кому работать? Так война идёт. Там уехали. Ничего страшного, надо вернуть — вернём, повоевать». И война используется как молотилка этого народа, чтобы потом приехали, работали и спокойно дальше подпитывали западную цивилизацию и немного спускали долговой пузырь западных экономик.
У шести [стран] из «Большой семёрки» госдолг больше 100% ВВП! Германия на подходе, скоро и Германия перейдёт эту историю.
Поэтому, если цинично посмотреть, то всё просто. Тогда у нас возникает нарратив другой: украинцы должны бороться за выживание. То есть не с русскими, с москалями, с этими ненавистными орками, как пропаганда рисует, а чтобы выжить. А это ведь другая борьба.
СУ. Жителей Украины, тех, кого вы называете украинцами, надо разделить на тех, кто находится вовне, и тех, кто находится внутри. Те, кто находится внутри, — это заложники. Если ты не выгодополучатель этого бизнеса, ты [заложник]. То, что вы описали, я схематически называю это «биореактор». Да, так оно и есть — превращение людей в деньги, активы. Если ты внутри находишься, твоя задача главная — петлять и не попасть в жернова этого биореактора. А те, кто находится вовне и в этом смысле избавились от угрозы жизни, от физических угроз, им как раз нужно самоопределяться. Потому что ситуация, что вы описали, — это и есть неофеодализм, а может быть даже неорабовладельческий строй, потому что человеку вообще не принадлежит его жизнь, и она ничем не гарантирована. Местное население превращают в рабов одного типа, в гладиаторов — на арену, шоу показывать. Мы же понимаем, что это не война для победы, это война ради шоу. Поэтому их правильно считать гладиаторами, такими, в массовке. Набрали, чем попало вооружили, даже чтобы покрасивее было. Вооружили и на арену вытолкали.
А тем, кто находится вовне, нужно осознать, что нужно антиколониальное восстание, если совсем на уровне схемы.
То, что выстраивают на постУкраине, — это неоколониализм. Он реализован в огромном количестве стран, особенно Африки.
Что такое типовая страна Африки? Это воюющие между собой племена, царьки, которых поддерживают. Особенно французы любят в это играть. Они специалисты в этом. В теме когнитивных войн, которую я изучаю, очень много специалистов именно из Франции, но эта традиция давняя. Ещё Дюма об этом много пишет, приёмы, которые применяла Миледи в «Трёх мушкетёрах», — это и есть приёмы той самой когнитивной войны, на уровне схемы.
И вот, племена между собой воюют, царькам дают возможность бабки хранить в Париже или в Брюсселе, а рудники контролируются иностранными корпорациями, где работают местные и точно так же завезённые из соседних племён. Почему? Потому что хозяева жизни на Западе весь XIX век и до 1968 года, на самом деле, больше всего боялись профсоюзов и забастовок. Это сейчас мы живём в период, когда уже в самой Европе заменили население большим количеством приезжих. Это и у нас происходит. Для чего везут таджиков с узбеками? Потому что
человек, который оторван от корней, от семьи, от своего общего культурного слоя, абсолютно управляем.
Поэтому он сидит в своём вагончике строительном, никуда не дёргается, работает от сих до сих, а самое главное, никогда не организует никакой профсоюз и за свои права он бороться не будет. Из него можно высасывать все соки, потому что местные, извините меня, если их будут сильно эксплуатировать, могут много чего устроить.
Например, в Киргизии национализировали золоторудный рудник Кумтор не так давно, хотя он попал в колониальную зависимость от канадцев ещё с 1992 года. В бюджет попадали минимальные платежи, а золото напрямую уходило на мировой рынок. Сколько потеряла Киргизия? А всё это пропало под шумок «великой евроинтеграции», потому что киргизам внушили, и им нравилось в это верить, что они будут среднеазиатской Швейцарией. Как Украина верила, что она станет второй Францией, в Киргизии на полном серьёзе это прокачивали, что — мы станем второй Швейцарией. Но в результате это обернулось тем, что рудник Кумтор, один из крупнейших… Вообще это мирового масштаба производство. Это Тянь-Шань, очень высокие горы, там ледники, там мощнейшее производство. Киргизия 25 лет кормила каких-то канадских «инвесторов». И вот в Киргизии (молодцы, новая власть), им хватило воли вернуть золотой рудник в собственность государства.
Похожие процессы происходили в Казахстане, где под видом того, что тоже будут сильно интегрироваться, Карагандинский металлургический комбинат отдали под приватизацию по принципу разделения прибыли. А КМК — это аналог Криворожстали. Это были крупнейшие предприятия в Советском Союзе: Криворожсталь, Магнитка и КМК. Ну, и ещё, наверное, Норникель, на севере. Куда уходили деньги, непонятно. Назарбаев, вечный президент, рассказывал, «как мы интегрируемся в мировую экономику». Но по факту пару лет назад пришлось тоже национализировать, потому что непонятно куда уходили бабки в стране. И у нас похожие вещи происходят.
А то, что вы описали, это обратный процесс, это процесс неоколониального закабаления. То есть, местное население сжигается в конфликтах, не обязательно военных, они отработали это на Китае: опиумные войны, наркотики. Что такое «Химпром»? Посмотрите, это же параллельно образовалось. Жителя постУкраины уже убивают не только оружием и ТЦК, его ещё убивают тотальной химизацией. Уже непонятно, что происходит с этими людьми. Это система, которая воспроизводится: ты на эту тему присел — становишься закладчиком, потому что денег у тебя нет, и начинаешь в эту сеть других втягивать. Ничего нового нет. Опиумные войны в Китае — когда целое огромное государство-цивилизацию чуть не сделали [тотально наркоманами], прибрежные города, особенно. Там сопротивление возникло. Это было не так давно, это было в начале прошлого века. Об этом вся [информация] есть.
Местное население должно быть деградировавшим. Оно должно не знать своей подлинной культуры и мовы.
Оно должно владеть только мовленням, потому что если, не дай бог, оно свои основы мовы и культуры изучит, то оно поймёт, что ляхи в очередной раз Андрійка развели вместе со всеми. Поэтому цього знати не треба [(укр.) — этого знать не нужно], треба знати «Польові дослідження з українського сексу» [(укр.) — нужно знать «Полевые исследования по украинскому сексу»] и тупые шуточки из «95 квартала», и это буде вам мова [(укр.) — будет вам язык].
Но чтобы мы не испытывали иллюзии, что — это Запад такой плохой, он типа против нас. Нет. Эти технологии оскотинивания населения применяются, в первую очередь, внутри себя. Посмотрите видосы в городах, где люди-зомби, зависшие от какой-то непонятной новой дряни (как она называется, фентанил?), где люди часами находятся [в странных позах].
АШ. С чем Трамп типа борется и будет вторгаться в Венесуэлу.
СУ. Да, и ради этого нужно вторгнуться в Венесуэлу. То есть надо не зачистить внутреннюю сеть, мафию и всё, что с этим связано и с Мексикой интегрировано, а бороться нужно с Венесуэлой. У Штатов, я напоминаю, сто лет назад была очень серьёзная проблема возможностей там социалистических революций. Виднейшие люди своего времени [об этом писали]. Всем надо прочесть Джека Лондона «Железную пяту». Я всем рекомендую. А кто хочет поближе посмотреть, что это за политическая модель, это, конечно же, «Вся королевская рать». Есть и фильм, но лучше прочитать книгу. Это циничная политическая модель, которая построена на стравливании постоянном между собой частей общества, и в ходе этого стравливания [работает] двухтуровая модель, когда тот, кого ненавидят меньше, становится якобы политическим победителем.
Но это иллюзия и это главная обманка. Это видно хорошо на примере Зеленского. Выбирали не Зеленского, выбирали антиПорошенко. Точно так же выбирали не Ющенко в своё время, выбирали антиКучму. Выбирали не Кучму в своё время, выбирали якобы антиСимоненко, антисоветскую историю. А первый раз, когда выбирали Кучму, выбирали антиКравчука. Каждый раз, обратите внимание, эта модель не давала никакого позитивного выхода. Все хуже. Все были хуже. Получается, что и сейчас, если будут потенциальные перевыборы, будут выбирать антиЗеленского. Но вообще не факт, что он будет чем-то лучше.
Американцы эту модель сбрасывают с помощью агрессии вовне. Там каждый президент агрессию спускает на выборах, как пар в свисток, а в обществе агрессию — на внешний контур. Им всегда нужен враг, с которым надо воевать. А Украина — это вторичная колонизированная страна. Куда им это всё девать? Только в войну с Россией. Ты же не можешь [постоянно] придумывать какую-то виртуальную войну — с лихорадкой Эболой, с каким-то потеплением глобальным, ещё с чем-то. Поэтому приходится быть колонизируемым внутри этой модели.
А есть иная модель политическая, где выборы и политическая конкуренция воспринимаются как присяга. То есть — мы не конкурируем, мы присягаем. И та, и другая политическая модель может зайти в глубокий кризис, это очевидно. Но модель присяги, по крайней мере, не сильно засирает мозги простого человека. Его не надо политизировать и устраивать эту постоянную медиамашинку (за кем нужно следить). Вспомним, как на Украине или в той же Молдавии каждые выборы — это было просто — ух! — что-то такое, как война неба с адом, как последняя битва. Но по факту это была обычная, как и везде, олигархическая конкуренция. И мы видели, как одни и те же люди перемещались из одной фракции в другую, и ничего особо не происходило. По большому счёту, так могло быть очень-очень долго, как в той же Молдавии. Это не обязательно приводит к войнам.
Но идея того, что вы с бледнолицыми братьями можете нанести стратегическое поражение России, вот это ущербно. Колониальная модель может быть, и тогда будет как в Молдавии или как в Грузии: будет вечно расколотое общество, которое будет из крайности в крайность бросаться. Но это совершенно не значит, что надо участвовать в войне против [России]. И дело не в России. Против Китая так же глупо участвовать.
АШ. Да, в принципе, могут развернуть это куда угодно, если так брать и относиться к тому, что вы описываете, как к некоей модели.
Чтобы точку на нашем сегодняшнем разговоре поставить, я хотел бы, чтобы вы описали этот фактор когнитивного противостояния, когнитивной войны. Как это будет происходить в самые ближайшие недели в контексте войны инфраструктурной? Что мы имеем? Выключают Черниговскую область от света: Чернигов, Шостка, Сумская область, другие районы. Выносят газовую инфраструктуру. И вроде как нужно же немного остановиться. Как говорил (некоторые аналитики так считают) будущий президент Украины Александр Усик, «don’t push the horses». Понимаете? То есть нужно как-то немножко остепениться, немножко посмотреть по сторонам, оценить убытки, понять, что к чему. Выходит Зеленский и говорит: «Ой-вэй, всё, сбили половину или ничего». В общем, показатели ПВО ужасные, особенно когда летит по этим объектам. А потом приглядываются — а их же должны были накрыть, закрыть, убрать, спасти. А там ничего не сделали. Какие-то сетки, набитые щебнем — в общем, даже не бетон. Чёрт-те что! И говорят: «Ой, давайте искать коррупцию». А пока вы ищете там коррупцию (кто на чём украл, этого уже не найдёте), лупят и лупят по новым объектам. И Россия это делает планомерно.
Вот, сказал же Путин про Волчанск — вот, пошли атаковать Волчанск сегодня (сообщение оттуда).
По поводу того, что делает Украина в ответ. Беда же будет! [Зеленский] говорит: «Ничего страшного, зато мы поразим много целей на территории России». И поехали: Кириши, Оренбург, Орск (завод), Крым с 20 литрами бензина на нос. Кризис. Создаём эту историю. Бьём по НПЗ, даже в Белгород по подстанции прилетело. В общем, всё равно, что будет здесь, главное, что мы туда ударим. А теплее будет жителям Чернигова этой зимой, если они будут знать, что в Москве свет отключили и блэкаут? Как это работает?
СУ. Ну, во-первых, недостаточно возможностей. Сейчас началась война экономики. Для того чтобы 15-миллионный город погасить, такой как Москва, я не представляю, что это должно быть, какой уровень. В России, я предполагаю, только в этом году вышли на промышленные мощности именно военного производства. На это указывают косвенные признаки, что на следующий год даже небольшие снижения по расходам на оборону. Небольшие, но это значит, что уже вышли на какой-то горизонт прогнозируемый. С моей точки зрения, эта зима будет показательной, с точки зрения даже не столько света, сколько с точки зрения тепла — без света выжить ещё как-то можно, а без тепла…
Я сам проходил блэкауты в Крыму, 2015-2016 год, когда взорвали [опоры ЛЭП]. Я специально всё бросил, поехал в Евпаторию и полтора месяца, пока была острая история, наблюдал. Я очень уважаю включённые исследования, когда ты сам это всё чувствуешь. Даже в условиях Крыма, куда сверхдотации шли в те годы, вообще заваливали деньгами, сразу воспроизводились наиболее мерзкие человеческие качества — спекуляция. Свеча была по 15 рублей штука, — бац! — она по 60, за один день. Батарейки и прочие вещи. История с войной инфраструктуры ещё запустит в тылах очень мерзкие процессы разложения человеческого общества. Появятся банды мародёров. А если начнётся вымерзание городов… Тут я уже не большой специалист, но я так понимаю, что самый главный вопрос — это вопрос перетекания электроэнергии из Западной Европы, которое рассматривалось как резервное.
Вообще-то у Украины с Россией было общее энергокольцо. Сейчас проходит декоммунизация, в смысле деэлектрификация. Не знаю, на каком уровне это будет, насколько глубоко, но из того, что я вижу в нашей стратегии, которая просматривается, что так называемая зона безопасности (имеется в виду до 100 километров от того, что Россия считает своим) рассматривается как место, где вообще жизни быть не должно на период, пока она не будет присоединена. Заход в Курскую область, как я и говорил изначально, и эти все движняки вокруг попыток зайти в Белгородскую область, приведёт только к страданиям жителей Сумской и Черниговской области. Мы же видели, что до этого рейда в Курскую область Сумская область жила достаточно мирно и спокойно.
АШ. Да и Черниговская.
СУ. И Черниговская тоже спокойно себя чувствовала. Я думаю, что стратегия зоны безопасности в районе 100-150 км — это теперь стратегия Вооружённых сил России. Эти 100-150 км будут в первую очередь обесточены. Но как рассказывают товарищи, кто бывает на линии боевого соприкосновения, они и так говорят, что там уже поднять голову нельзя. Там и с украинской стороны, и с нашей стороны уже полный контроль, дронов стало невероятное количество. Сейчас ещё пошло оптоволокно. Поля просто завалены этой всей инфраструктурой. Это превращается всё, как в игре «Сталкер». Украинские же программисты выпустили игру «Сталкер».
АШ. Да. Лучше бы хорошее что-то выпустили все.
СУ. Согласен.
АШ. Семён Уралов был моим собеседником сегодня. Благодарю за время и мысли.
СУ. Спасибо.
АШ. Друзья, подписывайтесь на Семёна Уралова, его Telegram-канал и Youtube-канал — в описании к этому видео. Поставьте «лайк», пожалуйста, этому видео. Без «лайка» сейчас никуда. И конечно, напишите в комментариях, что думаете. Добра и света! Увидимся!
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Было ли это полезно?
3 / 0
