Семён Уралов о мятеже в Казахстане

oper.ru
rutube.ru

Текст беседы Дмитрия Юрьевича Пучкова (Гоблина) и Семёна Уралова.

Дмитрий Юрьевич: Я вас категорически приветствую. Семён.

Семён Уралов: Моё почтение.

ДЮ. Для начала, с Новым годом! 

СУ. С Новым счастьем!

ДЮ. С Новым счастьем, да, особенно глядя на Казахстан. Мы говорили-говорили, и вот, понеслось…

СУ. Да, не дали нам отпраздновать новогодние праздники нормально. Сразу в пучину политических событий.

ДЮ. Это неведомо что, или оно было понятно?

СУ. Это диалектический вопрос, на который можно дать только диалектический ответ. Стратегически — и мы это обсуждали, разбирая Казахстан — было понятно, что нечто зреет, как всегда, это происходит в расколотых обществах. И мы сегодня подробно разберёмся, что это. Будем гадать о будущем: что было, что будет, чем сердце успокоится. Но когда это произойдёт? Конкретно вспышка. Для этого должен быть какой-то повод. И в данном случае поводом стало повышение цен на моторный газ, то, что называется, пропан. 

ДЮ. Газ, которым заправляют автомобили. 

СУ. Да, газ, которым заправляют автомобили. И это стало просто всплеском, который мы увидели. Причём всплеск мы увидели в том же городе, в котором были подобные события 10 лет назад — Жанаозен. Это юго-запад Казахстана, территория Младшего жуза.

Но что это было? Подобные события происходили и раньше. Напомню, 2 года назад произошёл погром в приграничном Кордае, когда был конфликт. Жгли непонятные люди, которые откуда-то возникли, а потом растворились. И сама механика действий специфически казахская. Это то, что мы и говорили, это особый народ со своей культурой. Там даже бунт вспыхивает, как в степи, моментально и очень быстро разгорается.

Поэтому нам нужно понять, что там происходило. У нас сейчас, к сожалению, этот кризис анализируется очень единообразно: вот, Казахстан, и в Казахстане что-то такое происходит. На самом деле это не совсем так. Происходит не в Казахстане вообще, а мы видим очень чёткое зонирование. Кризис в Казахстане распространяется по разным принципам.

Если в Алма-Ате, с которой мы сейчас подробно разберёмся, уже идут фактически военные действия, то во многих регионах это достаточно стандартный политический кризис, похожий на наши политические кризисы.

Но что очень важно, Дмитрий Юрьевич. Мы должны понимать, что во многом это медиакартинка, которая на нас оказывает впечатление. А на самом деле подобное разворачивание политических кризисов с достаточно жёстким насилием — это норма для этих регионов.

ДЮ. Да, я думаю, для всех. Достаточно на США посмотреть. Вот, вроде чем-то недовольны люди, действительно недовольны, и повод для недовольства есть, а вот уже грабят магазины и убивают полицейских. 

СУ. Грабить будут везде, такова сущность человека. Я имею в виду вспышку. Если, допустим, кризисы происходят в, скажем так, развитой буржуазной демократии, то кризисы обычно как-то кипят. Сначала мы наблюдаем какие-то парламентские проявления, оппозиция накачивает это всё, есть конфликт элит, и постепенно это выходит наружу.

А в азиатских условиях наших всё происходит, как пожар в степи. 

ДЮ. Как жахнуло! 

СУ. Как жахнуло, и жахнуло сразу. В этом особенность, и в этом смысле этот кризис больше похож на кризисы, которые проходили, например, у арабов. Вспомним «арабскую весну». В чём отличия? Давай сейчас просто будем признаки перечислять. 

Очень важная особенность в том, что было задействовано огромное количество молодёжи. Это то, что мы обсуждали раньше: казахское общество, в отличие от нашего, очень молодое. Там около трети, по-моему, около 37% или 39% — это рождённые после 1991 года. Мы видим, что абсолютное большинство среди действующих лиц — это молодёжь.

Второе. Что мы видим социально? Кто эти непосредственные участники? В основном, если посмотреть внимательно, русскоязычных очень мало. 

ДЮ. Вообще нет. 

СУ. Иногда встречаются. В основном, матерятся на таком интересном суржике либо для СМИ делают какие-то заявления. Это, в основном, аульная молодёжь, их называют «мамбетами» (прим.: от имени Мамбет, распространённого среди тюркоязычных народов). По-разному называют. 

ДЮ. Мымырки. 

СУ. Много есть названий. Участники самых жёстких протестов — это полукриминальные элементы, необразованный люмпен-пролетариат (как говорили в советские времена, был пролетариат правильный и был люмпен-пролетариат, который готов был на штрейкбрехерство). 

Почему в Казахстане это было ожидаемо? Мы сейчас системно по пунктам разберёмся. 

Первое. Это молодое поколение, которое уже выросло в независимом Казахстане в условиях страшной деградации образования. У нас на всём постсоветском пространстве образование превратилось в заводы по выдаче дипломов. 

ДЮ. Осознанно уничтожалось, так скажем. И уничтожилось. 

СУ. И коммерциализировалось по принципу «диплом как продукт». Важно же не получение диплома, а получение знаний. Такой была советская модель. А теперь стало важно купить диплом. Ну и естественно, почему бы не торговать дипломами? В Казахстане, в Киргизии количество вузов просто неимоверное!

Второе. Идеологическая архаизация общества. То, что мы много раз обсуждали. Есть естественный процесс: была КССР, которая трансформировалась в суверенный Казахстан. Идеологизация проходит в рамках того, что мы забываем процессы, когда мы были в рамках советского общества. Российскую империю мы не очень любим. И сразу уходим в средневековье. Всё естественно дезорганизуется, когда нет идеологии. В условиях капиталистического общества идеология одна — бабло. Поэтому возможны только идеологические суррогаты.

ДЮ. Для дурачков — религия. 

СУ. Там разное есть. Кому-то оракулы, …

ДЮ. Экстрасенсы. 

СУ. Экстрасенсы, банки заряжать. Развлечения найдутся. Разные идеологические суррогаты.

В Казахстане, к сожалению, выбрали архаизированный суррогат, абсолютно средневековый, который не направлен в будущее, а направлен на поиски причин своих проблем в Средневековье.

ДЮ. Задам тебе вопрос. Это же не какие-то всенародные решения, это так называемая элита определяет вектор поисков, что счастье лежит вот там, надо туда смотреть, на это ориентироваться — и будет хорошо. Например, обратимся к чистому исламу, то есть, ваххабизму. Переселимся в пещеры, возьмём палки и всё у нас будет хорошо, потому что вернулись к истокам. Так и эти. Их, наверное, элита направляет.

СУ. Конечно. Они же не сами. 

Это отдельная серия, в которой мы плотно разбираемся с Казахстаном. Поэтому многие вещи мы рассматриваем, забегая концептуально вперёд.

Конечно, поиски идеологических суррогатов казахстанской элитой продолжались достаточно долго. В начале 90-х нужно было просто стабилизировать ситуацию. Тогда был фактически идеологический вакуум, который начал заполняться. Так как своих концепций нет, он начинает заполняться тем, что есть.

Попытка была. У нас отцом современного политического евразийства считается Назарбаев. И была попытка сделать государственной идеологией евразийский союз, реинтеграцию на постсоветском пространстве. Но после присоединения Крыма к России это, в общем-то, начали спускать на тормозах, потому что, как я говорил, у всех наших соседей и союзников, включая и белорусов, после Крыма случился, как это называют психологи, когнитивный диссонанс. И это третья причина.

ДЮ. «Как же так? Кто следующий?»

СУ. «А вдруг и к нам придут?» Они просто забыли очень важный момент: Крым случился не просто так. Он случился по ряду совокупных факторов. И Путин тот же говорил, что не будь госпереворота, никто бы и не ставил этот вопрос. 

Но ещё эти фобии активно подогрели (подлили масло в огонь) всякие НПОшки, «Радио Свобода» и т. д. И после крымского прецедента 2014 года во всех странах, которые с нами граничат, случился лёгкий идеологический крен. В Казахстане очень чётко проявился — это мы тоже обсуждали — лайтовый национализм (пока что лайтовый) и лайтовое отстранение от процессов интеграции. Это было видно на примере коллег из Казахстана.

Экономика — да, экономическая интеграция. Политика — нет, ни в коем случае! Нет, никаких вопросов мы не обсуждаем! Ничего у нас нет, никакого гуманитарного сотрудничества. Попытались затормозить интеграцию на экономическом уровне. А политически всё равно продолжали отстраиваться от процессов. И в этом смысле Казахстан, конечно же, допустил ряд ошибок, с моей точки зрения.

Почему события, которые происходят сейчас, были неизбежны? Казахстан по своему происхождению политическому является естественной исторической республикой. Почему? Потому что процессы демонтажа Советского Союза в Казахстане элитой не поддерживались, более того, они последними уходили из «поезда».

И в этом смысле элитам, которые это «заквасили», свойствен определённый консерватизм. Они не спешат опережать события. А в данном случае они сами попали в свою ловушку. Почему? Потому что процессы, в которые втянулась Россия с 2014 года в противостоянии с Западом, создали иллюзию у наших соседей и союзников, что они теперь смогут спекулировать на этом противостоянии. На этом «спалилась» Белоруссия, сейчас на этом «палится» Казахстан. А когда случился кризис, к кому первыми обратились за помощью? Не к туркам, не к британцам, не к американцам, а именно к нам. Кризис это ярко показал.

И четвертая причина, которую я отметил, почему этот взрыв произошёл, — это абсолютно запертые социальные лифты. У нас с этим есть проблемы, в Казахстане с этим проблемы ещё большие. Там, как мы говорили, без ОГАшки никуда не денешься.

Но для начала, чтобы мы начали разворачивать картину, надо рассмотреть хронологию, потому что понять, как это «заквашивалось», очень сложно, поскольку государство утратило медиа-инициативу в Казахстане. Мы, к сожалению, вначале на все эти протесты смотрели, так или иначе, глазами «Радио Свобода» и прочих иностранных агентов. Местные медиа молчали. Скажем так, блогеров провластных или «просоюзных» там в принципе нет. Сайт президента первые дни вообще молчал. Госинформагентство как воды в рот набрали. Мы видим повторение белорусской ситуации: в острый кризис государство оказалось неспособно даже интерпретировать, что и как происходит. 

ДЮ. У нас же то же самое.

СУ. У нас то же самое. 

ДЮ. Смыло наводнением Крымск — гробовая тишина, мы ничего сказать не можем. Пожар в Кемерово — гробовая тишина, мы ничего сказать не можем. Но только у нас беснуются все, кто против государства, все, кто хочет больше всего на свете совершить государственный переворот. Вот эти натурально беснуются! А государство журналистику катастроф, чрезвычайных происшествий вообще не способно сделать. Или боится, или тупое настолько? Я понимать отказываюсь. Вот происходящее. Кого слушать-то будут? Хотя бы того, кто говорит, в отличие от вас. А вы, не зная, что бы такое сказать, чтобы никого не обидеть, никого не задеть, лучше помолчать. Ну, помолчали. 

СУ. Не согласовано.

ДЮ. Да-да-да. 

СУ. Не согласовано. А вторая причина, как мы разбирали белорусский кризис, — это, конечно же, «зализали». В случае с Казахстаном не только «зализали», но еще и стразиками выложили. 

ДЮ. Где лизать сильнее.

СУ. Да, где лизать сильнее, прикладывая усилия. Утрачивается связь с реальностью. И это, к сожалению, оборачивается вполне конкретными трагедиями. 

Буквально на пару минут отступление. Я понимаю, почему так происходит. Просто мне в моей профессиональной жизни приходилось жить жизнью начальников, скажем так. Я это наблюдал, когда работал и постоянно должен был начальников сопровождать. Действительно, когда ты живёшь в ситуации, когда у тебя постоянные встречи, перемещения с совещания на совещание, ты видишь всё из аэропортов либо с торжественных приёмов. Если ты живёшь постоянно такой жизнью и не используешь специальных инструментов понимания окружающей реальности, живёшь элитарной жизнью, действительно кажется, что всё прекрасно. Тебя везде хорошо встречают, везде угощают. 

ДЮ. Радостные люди.

СУ. Радостные люди. Ты всем всегда нужен, тебе все улыбаются. Проблем с деньгами у тебя, понятно, нет — ты начальник, у близких и родных — тоже нет. Ты живёшь в хороших условиях, а возят тебя специально обученные люди на специально подготовленные места перерезать ленточки, где, в общем-то, всё хорошо. И ещё ты формируешь себе круг людей, которые начинают тебе строить твою башню из слоновой кости… 

С каким количеством человек по жизни может контактировать? Доказано, что не больше 30-40 контактов в день. Дальше уже просто сложно удерживать внимание. Есть гении, которые могут иметь сотню и выше контактов, но это не глубокий контакт. А когда ты чем-то управляешь, тебе нужно вникать в ситуацию, ты держишь историю вопроса, это очень непросто. И когда тебя при этом ещё возят по специально подготовленным местам, то ты можешь искренне считать, что всё отлично, народ тебя любит. А если ты ещё везде видишь свои памятники, свои цитаты…

ДЮ. Вообще красота!

СУ. Ну красота же? Красота! Поэтому история с «зализали» очень печальна, и для нас это звоночек. То, что было в Минске и в Казахстане (Минск — 2020-й год, Казахстан 2022-й) — это для нас демоверсия. В Минске — это была демоверсия, как всё происходит в высоко организованной столице, как работают с хипстерами и проч. (со столичным креаклиатом). А в Казахстане — демоверсия, как работают с «мамбетами» в провинции, — не со столицей, там никаких высоких технологий, всё по старинке, как было в 19-й веке.

В России, я думаю, нам готовят некий комплексный сценарий. В Москве будут некие минские варианты высокотехнологичные (коммуникация, управление потоками, блокирование городских коммуникаций, — там есть целый набор майданных технологий, мы их можем разобрать предметно).

А в провинции — это, в первую очередь, террор и насилие, для того чтобы вызвать эффект хаоса. Поэтому, я думаю, что и белорусский, и казахский «кейсы» (или как их ещё называют, «казусы», «прецеденты») — это то, что для нас, для России, будет очень актуально. 

Но давай разбираться. Формально, конечно, всё произошло из-за повышения цен на газ. Подняли его, кстати, с 10 до 20 рублей (я перевожу с тенге на наши деньги, чтобы было понятнее).

ДЮ. Ну, это вдвое.

СУ. Это вдвое. Но для сравнения, у нас, например, газ стоит 30 рублей за литр, это в 1,5 раза больше. Но это был просто повод.

ДЮ. А вопрос тебе такой: говорят, что в других районах Казахстана он столько и стоит. Например, в соседнем регионе каком-нибудь он давно уже по 20. А повысили в тех регионах, где денег у людей больше всего. Говорят, что они там зарабатывают на наши деньги по 80 тысяч рублей. У нас, ты знаешь, в мегаполисах не каждый столько зарабатывает. 

СУ. Не совсем так. Посмотрим на социально-экономическую картину. Например, Мангистауская область…

ДЮ. Я, извини, перебью. С моей точки зрения, этот подъём цен — это просто так называемый триггер.

СУ. Спусковой крючок, да.

ДЮ. Он может быть абсолютно любой: чьи-нибудь похороны, чья-нибудь свадьба, драка на базаре, повышение цен — без разницы, что взять для подъёма, так сказать, всенародного возмущения. Абсолютно без разницы! Это никакой, с моей точки зрения, не «чудовищный удар по благосостоянию граждан», после которого все должны брать в руки автоматы и бежать друг друга убивать. Нет, категорически! Подробности? 

СУ. Это всего лишь, как ты правильно говоришь, триггер, то, что сдетонировало. Копилось это давно. Но любой бунт зреет. Ему должен предшествовать достаточно долгий период каких-то процессов: либо закручивания гаек, либо недовольства.

Казахстан, с моей точки зрения, полностью проиграл коронавирусную кампанию. Там с этими антиваксерами всё было ещё хуже, чем у нас. Там был полный раскол, потому что это всё ещё уходит в какие-то шаманские практики. У киргизов то же самое. Я рассказывал, как глава Минздрава Киргизии пил корень иссык-кульского аконита и рассказывал всем в прямом эфире, что это чудо-средство. 

Но при этом в Казахстане следовали требованиям ВОЗ. Там был намного более жёсткий карантин, чем у нас. Доходило до того, что двери подъезда заваривали больному, который не хотел соблюдать карантин во время первой волны. В Казахстане, в принципе, более жёстко действуют. Нужно это понимать.

ДЮ. Да, Азия!

СУ. Они решили: давайте действовать по рекомендациям ВОЗ. И устроили людям на полтора года, пока шёл карантин, «весёлую» жизнь.

У нас всё-таки пытались как-то играть: ограничения — да, но давайте мы их смягчим.

Второе. Проиграл Казахстан, конечно, прививочную компанию полностью у своего общества, несмотря на то что, например, производство нашего «Спутника» в Казахстане наладили быстрее всех на базе Карагандинского фармакологического комплекса. Смогли наладить оперативное производство, но не сумели самое главное — убедить людей.

ДЮ. Что надо вакцинироваться.

СУ. Что надо вакцинироваться. Всё! Это очень важная причина, потому что полтора года людям создавали дискомфортные условия. При этом проиграли прививочную компанию, плюс это всё усилилось очень жёстким экономическим кризисом, как и везде. Мы же видим, цены на всё растут. Бензин, и вообще горючка, для Казахстана — это было (я не знаю, с чем это сравнить) основой их народной экономики. Казахстан, когда вступал в Евразийский экономический союз, удерживал свою особую позицию, что Казахстан будет на внутренний рынок поставлять топливо дешевле, чем оно стоит в России и вообще где бы то ни было. Это был элемент социального подкупа.

Но что касается инфляции, роста цен, всего остального, решили на внутреннем рынке поступить точно так же, как на внешнем. Почему это происходит? Не потому, что Казахстан плохой. Тут надо разобраться, кому принадлежит тот самый нефтегаз. Например, месторождение «Тенгиз» на Каспии, там национальный оператор КазМунайГаз [1] . Но он имеет всего лишь 20%. А 80% принадлежит Chevron, ExxonMobil.

[1] «КазМунайГаз» — казахская национальная нефтяная компания.

ДЮ. Кто бы мог подумать?

СУ. Вот! Кстати, там и наш ЛукОйл тоже присоседился, американский филиал; 

Следующее месторождение — «Кашаган» на Каспии. Там «КазМунайГаз» имеет всего 17%.

ДЮ. Кто бы мог подумать?

СУ. У итальянцев Eni — тоже 17%, ExxonMobil — тоже 17%, Shell британский — тоже 17%, Total французский — 17%, CNPC китайский — 9%, и Японский INPEX — 7,5%.

ДЮ. Добро пожаловать в капитализм.

СУ. Да. То есть, в общем-то, ваш газ — не ваш. Так что в этом смысле ничего удивительного нет. Ну и тоже для сравнения…

ДЮ. Так это может они цены-то накрутили, нет?

СУ. Злые буржуи?

ДЮ. Да.

СУ. Это более сложный, конечно же, процесс. Почему? Потому, что корпорации наср…ть. Конечно же, им выгоднее продавать на внешний рынок, если складываются такие условия. И естественно, у них есть желание на внутреннем рынке зарабатывать, как на внешнем, потому что, когда ты в Казахстане продаёшь даже по 20 тенге, а например, на ту же Украину, которая испытывает дефицит, можно продавать уже по 50 или больше тенге. 

Ну и тоже для сравнения, ещё одно месторождение «Караганчак» в западноказахстанской области. КазМунайГаз там имеет всего 10%. Итальянцы из Eni — 30%, Shell из Великобритании — 30% и Chevron американский — 20%. То есть, в большинстве газовых месторождений, собственно, у Казахстана миноритарный пакет.

ДЮ. Очень скромно, да.

СУ. Даже не 25%, как блокирующий пакет.

ДЮ. Это, кстати, всё продали замечательные люди, за которых вы голосовали. У вас народные избранники этим занимаются. 

СУ. По 80%.

ДЮ. Да.

СУ. Ничего удивительного. Но, конечно же, попыталась власть открутить. Я не могу сказать, что они сразу на всё забили. Они реагировали достаточно быстро. Они обвинили в картельном сговоре компании, даже арестовали директора западноказахстанской газовой компании. Но всё уже вышло из-под контроля. 

Что очень важно: в западноказахстанской области уже 2 января всё начинается. И уже 3 января президент Токаев официально говорит о том, что они разберутся с ценами на газ. Я так понял, для правительства это тоже во многом стало сюрпризом.

ДЮ. А, это ещё и с правительством не согласовывают? Да, вот такие отважные шаги, направленные на ухудшение благосостояния населения, вас это не касается, мы тут сами рулим! Да?

СУ. Это же либеральные правительства, они действуют по принципу «рыночек всё разруливает».

ДЮ. Это он.

СУ. Да, это он. А они потом начинают с этим что-то делать. Но в данном случае нельзя цены в 2 раза повышать. В этом смысле те же белорусы поступали разумнее. Я наблюдал за тем, как там повышали цены. Они там по копеечке накидывали каждый месяц (на наши деньги это получается 30 копеек). 

ДЮ. Лягушку надо варить медленно.

СУ. Медленно, да. А это было, конечно, страшной ошибкой. Но я должен сказать, что, конечно, Токаев достаточно быстро отреагировал. Уже 4 января (всего 2 дня прошло) в регион прибывает специальная правительственная комиссия, принимают решение о снижении стоимости до 50 тенге за литр конкретно в Мангистауской области. Власть идёт на уступки. Но ситуация уже выходит из-под контроля. И уже 5 января они пытаются найти крайнего, потому что арестовывают директора газоперерабатывающего завода Тулепова.

ДЮ. Нашли виноватого.

СУ. Да, нашли того, кто поднял «без причины» цену на сниженный газ. Сейчас уже пошли дальше: они уже обвиняют вообще всё руководство компании. И соответственно, на полгода цена на газ и на ГСМ заморожена, т.е. вводится госурегулирование. Цены повышаться не будут.

Но видишь, как показывает кризис, оказывается, можно и цены регулировать, если надо.

ДЮ. Кто бы мог подумать, а? И что-то апокалипсис не наступает.

СУ. Не наступает, да. Хотя кто-то станет беднее из пары компаний.

Но тут начинается очень интересное. 5 января становится точкой расползания кризиса. И уже 5 января становится понятно, что эпицентром становится Алма-Ата. Я попытался восстановить по часам, как 5 января разворачивался кризис:

• В Алма-Ате 5-го числа уже в 10 утра было захвачено здание Акимата, это администрация Алма-Атинской области; 
• в 10.40 уже силовики начинают применять спецсредства, и несколько сотрудников (мы эти кадры видели) были захвачены, избиты; 
• к 11 утра уже было 200 человек, обратившихся в медучреждения, из них 137 полицейских; 
• в 11.30 (то, что было зафиксировано) уже отбирали у силовиков оружие прямо на улицах; 
• в 12 уже горела прокуратура; 
• в 12.30 в здании городской администрации Алма-Аты тоже начался пожар;
•  в 12.40 загорелся филиал правящей партии;

• к часу дня уже сгорело несколько машин скорой помощи; 
• в 2 часа дня уже была захвачена Алма-атинская резиденция президента Казахстана;
• к 3 часам дня уже захватили корпункты, и к 11 вечера мы уже видели, как вскрывали банк. 

Вторая точка очень важная — это был Актюбинск на севере Казахстана, прямо рядом с Оренбургом. Это города-соседи. В Актюбинске была захвачена администрация, но в час дня водомётами уже отбили штурм.

ДЮ. Водомётами? Там же зима.

СУ. Поэтому и хорошо отбили. Вообще, их запрещено применять зимой, но…

ДЮ. Если я правильно помню, да, они там до плюс десяти.

СУ. Да, ну ситуация-то какая? Штурмуют! В Талдыкоргане тоже яркие кадры того, как снесли памятник президенту Нурсултану Назарбаеву. Его повалили. Всё как на Украине. 

К 6 вечера мы увидели столкновение с силовиками в Павлодаре, это уже совсем рядом с Омском, это тоже север Казахстана. Но к 8 вечера власти казахстанского Павлодара уже подавили массовые беспорядки. На западе — там два областных центра, Атырау и Актау, это как раз нефтяники и газовики на Каспии, — там протесты носили классический майданный характер: ставили шатры, собирались люди. 

Как происходит логика майдана? Мой тезис номер один: несмотря на то, что наша пропаганда опять гонит тему про майдан, я утверждаю, что это не классический майдан.

ДЮ. Не похоже.

СУ. Это не он, по трём причинам. Причина первая: классический майдан — это всегда игра на мирную картинку, а то, что происходило в Алма-Ате, — это, наоборот, вредит перевороту, потому что это настроило обывателей против него.

ДЮ. Это естественно.

СУ. Это первое. Второе: оказались дезориентированы Соединённые Штаты. Госдепартамент не знал, что заявлять, он в результате заявил что-то вроде «мы не совсем согласны с тем, что ОДКБ отправляет войска, но мы будем продолжать следить».

И отметился только наш «Конгресс русской интеллигенции», который начал кричать про то, что это оккупация. В общем, все наши «любимые»… 

ДЮ. латынины, шендеровичи…

СУ. …Гозман, Пономарёв, Быков, Улицкая — все, кого мы…

ДЮ. Ценим и любим.

СУ. Ценим и любим. Татьяна Янкелевич-Боннёр и ещё набор людей. Они побежали принести присягу раньше, чем Госдепартамент дал команду.

ДЮ. Инициатива наказуема.

СУ. Это было прекрасно.

ДЮ. Семён, вот отвлекаясь на секунду, а зачем они всё жгут? Захватили администрацию, это правильно, да. Забрались и сидим, «мы здесь власть». А зачем жечь-то? От дикости?

СУ. Я думаю, что целью поджогов (конкретно этих) являлся хаос на улицах самого большого города. 

ДЮ. Специфическая тактика. Раньше такого не видел.

СУ. Нет, почему? Это стандартная тактика для тех, кто не играет в майданы. Майдан — это под видом протестов смена одного начальника на другого. Саму государственность особо трогать не хотят, наоборот, хотят поставить человека, который будет этим всем рулить под видом….

В данном случае речь идёт о демонтаже государственности. Нужно подвергнуть сомнению вообще способность Казахстана быть независимым государством. То есть, целью этой акции является развал государства на десятки конфликтующих между собой кусочков. В этом отличие Казахстана. В этом смысле Казахстан больше похож на Украину. Это глубоко регионализированная страна. То, что происходит в Алма-Ате, для жителей Уральска, по большому счёту, до одного места. Точно так же, как то, что происходит на Донбассе, для жителей Ужгорода — это что-то очень далёкое. 

Плюс в Казахстане это всё усиливается межжузовыми [2] противоречиями. Цель всего того, что было сделано, — паника и террор.

[2] Жуз — объединение казахских родов.

Ну а почему это было сделано? Потому что ты мародёров не можешь остановить. А как ты их остановишь? Там самое прекрасное видео, я считаю (всем советую его найти), девушки, у которой разграбили ювелирный магазин… 

ДЮ. Какая-то блогерша, которая побежала их кормить, поить, обогревать, а они в ответ разграбили ей ювелирный магазин, она там стонет. А чего ты хотела? Только руками развести! Ты не понимаешь, с кем ты общаешься, ты не понимаешь, что эти люди хотят и будут делать?

СУ. Её пример — другим наука. Если целью является именно захват власти, то как он происходит традиционно? Люди с оружием занимают органы власти, за ними появляются уже люди с лёгким оружием и похожие на военно- гражданскую администрацию, которые формируют альтернативную власть. То, чему нас учил Владимир Ильич Ленин: сначала нужно создать ситуацию двоевластия, создать свою систему власти — советы или рады майдана, как делали это на Украине. А потом уже твоя параллельная система власти заменит это. Так как этого не происходит, мы понимаем, что целью являлась, собственно, провокация беспорядков ради того, чтобы это всё… 

ДЮ. Я опять, извини, перебью. Я могу понять, зачем сжечь прокуратуру, могу понять, зачем сжечь здание ГУВД. Там уголовные дела, здесь ещё страшнее — агентурные дела лежат, их точно надо сжечь. Это я понимаю, зачем.

СУ. А в мэрии лежат документы на землю, там огромное количество информации, которую хорошо бы уничтожить. 

ДЮ. Всё равно, первый раз такое вижу.

СУ. Ну, почему? В Киеве дом профсоюзов сожгли, а мэрию разграбили просто. Дом профсоюзов в Киеве на Крещатике загорелся не потому, что его специально подожгли. Там был штаб, хранилась взрывчатка, и так всё и произошло.

ДЮ. Само наср…лось!

СУ. Не само, конечно. 

Причём участвуют разные люди. Очень показательно, например, в Кустанае. Это совсем рядом с Челябинском, тоже на самом севере. Там за ночь было задержано 245 человек, 35 было отпущено. Кстати, был, в том числе, и россиянин (мало ли, какие бывают ситуации, может, зевака оказался). 

В том же Кустанае в основном лавочки ломали, разбрасывали мусор, какие-то там столкновения с полицией были, найдены бутылки с зажигательной смесью, но такой жести, как в Алма-Ате, не было.

Почему? Восстановление картины происходящего указывает на то, что если по всей остальной стране прямо с утра 5-го числа разворачивались «мирные» протесты, целью которых было застолбиться на центральной площади и показать, что «мы здесь власть» (это первый этап), то в Алма-Ате перешли сразу к активным действиям. 

В чём особенности? Нет символики протестующих, как обычно, флагов, транспарантов, каких-то требований или ещё чего-то. Народ передвигается группами по 5-6 человек, это тактические группы. Чётко выделяются люди в красных или оранжевых куртках среди этой толпы, это явно координаторы. И самое главное — то, что не появилось политического лидера самого протеста. И то, что его не появилось, нам косвенно указывает на то, что всё, что там происходит, является, в том числе, и результатом раскола внутренних элит. И такую дрянь должен кто-то на местах поддерживать.

И тут у нас возникает два сложных вопроса, ответив на которые, мы поймём, что перед нами разворачивался настоящий детектив, с которым мы разберёмся, надеюсь, в будущем. И мы увидим, как работают элитарные системы конфликта.

Первый вопрос: а где Нурсултан Абишевич Назарбаев? Человек, который столько вложил в свой имидж, образ, в эту республику, всё это время молчит. Его нет. 

Смысл транзита казахского в том, что Назарбаев передал Токаеву большинство полномочий. Но некоторые, например, лидера правящей партии и главы Совбеза, он оставил себе. От лидера правящей партии он отказался в прошлом году добровольно, но сохранял за собой пост главы Совбеза. И тут, для того чтобы создать сам антикризисный штаб, Токаев в условиях молчащего Назарбаева перехватывает на себя полномочия главы Совбеза. А Назарбаев молчит. Это свидетельствует о том, что в ханских шатрах происходят какие-то процессы.

ДЮ. Видимо, он должен выступить после победы.

СУ. Видимо. Либо не должен вообще выступить.

ДЮ. Это странно.

СУ. Это очень сильная нестыковка. 

И вторая нестыковка, которая у меня вызывает массу вопросов, — я не хочу цитировать сейчас слухи, слухов много в телеграмме, мы только оперируем фактам, — это исчезновение из публичного пространства, а потом увольнение Карима Масимова, влиятельнейшей фигуры. Это глава КНБ (КГБ местного), но он был и премьером, и главой администрации президента. Это суперфигура, человек из ближайшего окружения. Не знаю, с кем его можно сравнить из наших. Может быть, с Патрушевым. И он пропадает. Хотя он был очень активен, в прошлом году я даже пытался почитать, посмотреть книгу о спецслужбах Казахстана. Они выпустили роскошное издание о том, как они побеждают террористов. То есть, Карим Масимов был очень активный публичный человек, и тут вдруг полностью пропадает с радаров! Руководитель главной спецслужбы! 

Его меняют, меняют его зама, они не появляются в публичном пространстве, а при этом в Алма-Ате КНБ (Комитет национальной безопасности) с оружейкой, в общем-то, был сдан без боя, там не было какого-то особого сопротивления. Если в полицейских участках были настоящие конфликты, то ощущение, что в Алма-Ате КНБ сдали без боя.

ДЮ. Там же есть так называемое боевое расписание (я уже не помню, как правильно это называется). В случае тревоги, а нападение на граждан — это безусловный повод для тревоги, открываешь оружейку, дежурный наряд, каски, бронежилеты, автоматы, патроны. И дальше все разбегаются по постам отстреливать тех, кто пытается влезть в учреждение. Отстреливать! Не увещевать, а убивать, без разговоров (только получив команду, естественно). Тут всё это вызывает недоумение. Вы не знаете, что у вас в стране есть люди, способные к подобной самоорганизации, например, к вооружённому штурму околотков? Мы все в армии служили, но околотки штурмовать умеют очень немногие, так я тебе скажу. Это личный состав нужен специальный, это командиры нужны специальные. Вы не знаете, что у вас такие есть? Круто у вас КГБ работает, и это раз. 

Начало это происходить, а вы это не давите? А почему? Может быть, происходит всё так, как надо вам, и под вашим управлением? Или хотя бы при невмешательстве полном? Ну а далее — захват так называемого арсенала, в котором, приготовьтесь, лежат иглы для этих ПЗРК, самолёты валить. А это зачем у вас там лежит? Я просто в полной растерянности! Может, у вас ещё там отдельный склад противотанковых мин и атомных бомб где-нибудь есть? И это могут войти люди и забрать? Это специальным образом построенное здание, в котором оборону держать можно, и куда не войти? Что за х…рня?

СУ. А если мы посмотрим на другие регионы, допустим, в том же Талдыкоргане, где снесли памятник, там была, например, попытка штурма СИЗО, тоже понятно зачем.

ДЮ. Да.

СУ. Штурм отбили.

ДЮ. В СИЗе гораздо более опытные люди служат, чем в КНБ. Как оказалось.

СУ. В других регионах тоже были попытки штурма, в том числе и силовиков.

ДЮ. Им оружейные комнаты нужны, им оружие надо захватить.

СУ. Конечно. С чего они начали в Алма-Ате? Оружейные магазины, которые быстро позакрывались. Но всё равно оружейные магазины — это в основном гладкоствол, разносортица. А в КНБ и даже в полиции — это совсем другое дело.

ДЮ. Для неизвестных снайперов, конечно, оружие можно подготовить заранее. У меня есть товарищи, страстные любители охоты, хотя нынешняя охота для меня загадка. В тепловизор посмотрел, как Рашкин, кабана застрелил — оказался лось. Ружьё у состоятельных товарищей по 10 тысяч евро, но это даже не снайперское ружьё, это мегаснайперское ружьё, таких не много надо. Для неизвестных снайперов, я не знаю, штук 10 достаточно, в Казахстане найдётся. Наверное, не надо ничего захватывать, а этого достаточно. Для уличных боёв, как раз наоборот, картечью лупить — самое то.

СУ. Я говорю, если мы судим по картинкам, то группы, которые передвигаются по 5-6 человек, где явно заметны как люди все в чёрном, так и люди в красном. Опять же, по чему я сужу? Я же вижу, как человек держит оружие. Многие держат его стволом вниз, как при перемещении, как это делают профессионалы. Во-вторых, наблюдаются люди в ярких куртках среди толпы и то, что перемещаются по 5-6 человек. Если сравнить, допустим, с картиной украинского кризиса, где было очень много неподготовленных людей, там как раз видно, как один человек с ружьём, а вокруг него — толпа с палками и ещё с чем-то. 

В Алма-Ате то же самое, мы видим картину, где толпы ходят, при этом бродят конкретно организованные группы, которые организованно перемещаются. И видно, что они ориентируются в городе.

Почему это произошло? Тут сыграли роль радикализированне элементы. На самом деле это лежит на поверхности: в Казахстане была отдельная программа по возвращению, как они называли, радикализированных элементов из Сирии. Они, конечно же, акцент делали на детях и женщинах, там оказавшихся. Рапортовали, что возвращают подростков. Только официально отчитались, что возвращено более 600 человек, и программа продолжается, люди возвращаются, но это только те, которые прошли «очистку».

Поэтому откуда брать кадры — это не секрет. То же КНБ казахское отчитывалось, сколько у них выходцев воюют в Сирии, сколько в Ливии, сколько в Афганистане. Проблем нет вообще никаких, откуда брать кадры, тем более, я говорю, была политика по возврату, в том числе из Сирии. Как они это называли, «мы боремся таким образом с радикализацией».

Из чего я аналитически делаю вывод: для того чтобы устроить переворот в рамках большой страны, нужна армия. А таких подготовленных людей немного. По другим регионам мы видим, что основная масса – это простые «протестуны», которые на площади стоят, а среди них есть небольшие группы этих… 

ДЮ. Заводил. Подстрекателей-провокаторов.

СУ. Они не просто «протестуны», они ещё и под решение конкретных задач. Поэтому, судя по всему, основные силы были собраны как раз в Алма-Ате и брошены туда, а по остальным регионам были распределены небольшие группы. 

Какого плана? Я напоминаю, в 2016 году у нас была уже демоверсия, когда группа из шести человек поставила на уши весь Актюбинск. Они проехали через весь Казахстан (они как раз с юга приехали вооружёнными), было нападение тогда, по-моему, или на полицию, или на воинскую часть. Ещё было нападение на оружейный магазин, и весь Актюбинск был перекрыт, объявлена «чрезвычайная ситуация». И без всяких протестов. Это было просто среди белого дня нападение в Актюбинске по схожей схеме. Мы ещё в 2016 году увидели, как группа из шести человек ставит на уши 300-400 тысячный город Актюбинск. Понятно, что кто-то ещё у них за спиной стоит, но действовало шесть человек.

Далее, почему Алма-Ата? Во-первых, потому что это юг, где в принципе всегда обострение проходит сильнее. Когда мы разбирали с тобой восстание 1916 года, мы же очень чётко видели, что если на севере это было антиправительственное восстание, то на юге сразу перешли к резне.

Это специфика такая региона. И Ферганская долина такая же, мы разбирали когда-то Таджикистан с Узбекистаном, там люди живут очень скученно. Ты сам об этом много рассказывал. Поэтому Алма-Ата была выбрана целенаправленно, потому что нет большого количества (сотен тысяч) людей, чтобы проводить какие-то войсковые операции. Это всё-таки была спецоперация.

Соответственно, самый большой город, я напомню, — это в агломерации около двух миллионов, что очень важно. Рядом граница, причём сразу несколько границ: киргизская граница (это горы, через которые достаточно легко можно организовывать проход, в том числе), и граница с Китаем. И не просто с Китаем, а с Синьцзянь-Уйгурским автономным районом, у которого свои вопросы есть по уйгурскому терроризму, сепаратизму. И вообще, среди казахстанских и киргизских националистов, — скажем так, тюркских националистов, — есть своя концепция о том, что уйгуры — это порабощённый китайцами народ, «наше тюркское единство». Это, конечно, маргинально, но тем не менее, там есть свои уйгурские террористы. Они там взрывают машины и много чем занимаются, поэтому Алма-Ата не зря была выбрана. 

С одной стороны Киргизия, которая сама является слабой республикой, где подобные вещи происходят, куда можно это экспортировать и откуда можно получать поддержку, а с другой — Китай со своим Синзянь-Уйгурским автономным районом. Очень удобное местоположение, плюс огромный город, потому что, когда у тебя террористы с оружием оказываются в условиях многоэтажной застройки большого города — это кошмар.

Я просто вспоминаю 2015-й год, когда я жил как раз на Донбассе. Я тогда книгу писал и год там прожил. Там были люди, которые надевали униформу, цепляли георгиевскую ленту и просто грабили, мы их называли «казачки». Их ликвидировали на Донбассе на протяжении года. Власть в республиках установилась где-то концу 14-го года (силовая власть, по крайней мере), и их до конца 2015-го года ликвидировали. Кого-то ликвидировали быстро, кто сразу был на виду. Но кто прятался, тех дольше искали (они же захватывают особняки на окраинах города). 

Нужно понимать, что такое Алма-Ата. Алма-Ата — это же южный полис, переходящий в частную застройку. Ты же жил как раз в Намангане, в Ферганской долине, и знаешь, что там населённый пункт переходит в другой населённый пункт, потом поля, новый населённый пункт. Там не как у нас, где у тебя город, а до следующего города надо ехать по дороге.

ДЮ. Неделю.

СУ. Да, там очень просто спрятаться вооружённым людям и обороняться в городе. Это очень просто, поэтому то, что происходит сейчас в Алма-Ате, к сожалению, потенциально может быть очень надолго.

ДЮ. Чисто всем для понимания, это не Сталинград, где можно бомбить с самолётов, загнать танки, начать стрелять, складывать все эти дома. И даже так, можете вспомнить опыт города Грозного, Сирию. Посмотрите, на что это похоже. Как их ликвидировать? Это только КГБ, в общем-то. Непрерывная агентурная работа: кто куда побежал, кто чем дышит, кто чего хочет, наблюдение, ликвидация главарей и всех остальных тоже, ещё до того, как они начнут стрелять. А когда начнут стрелять, я вообще не представляю, что там делать в жилых застройках.

СУ. И два миллиона человек. Сейчас там сложности с Интернетом, включают утром и вечером, в Алма-Ате Интернет вообще практически не работает. Коллеги-алмаатинцы, с которыми я общаюсь, сидят по домам. Там постоянно слышны выстрелы, хлеба в магазинах нет, банкоматы закрыт.

ДЮ. Рухнет сразу всё, сразу. И вот эта вот привычка расплачиваться везде телефонами…

СУ. … быстро закончилось.

ДЮ. Как только Интернет выключат, что ты делать будешь, оставшись без наличности? А откуда взять наличность? Люди-то живут от получки до получки, по сути. И точно так же город работает, там нет гигантских складов. Подвозят регулярно, поэтому мы можем пойти купить. Если на день хотя бы перестать подвозить, вы там все охе…те! Ещё странно, кстати, что они им не взорвали подстанции электрические и водопровод. Это, в общем-то, тоже ожидаемое.

СУ. Вот почему так оперативно обращались к ОДКБ. Целью мятежников было захватить аэропорт. Всё по классике. Сначала нужно коммуникации внешние отрубить; выставить блокпосты, чтобы в город никто не мог въехать; захватить аэропорт, чтобы никто не мог приземлиться; железнодорожные пути можно взорвать на подъезде. И всё, город, получается, уже в заложниках после выставленных блокпостов. А дальше, как показывают опыт, даже если этих повстанцев вытесняют, они просто уходят в ту самую жилую застройку. И как эвакуировать двухмиллионный город, вообще не очень понятно.

Поэтому была выбрана Алма-Ата. Плюс надо не забывать то, о чём я тоже постоянно рассказывал про Казахстан. Казахстан — регион бандитский. Это нужно не забывать никогда. Он в этом смысле похож на наш Урал. Там неформальная система экономики. Плюс близость границы, а так как Алма-Ата, я напоминаю, — крупнейшая точка ввоза китайского товара не только в Казахстан, но ещё и дальше, к нам и в Европу, поэтому там очень сильно представлены, назовём так, неформальные экономики и неформальные силовые структуры, как в любом большом городе.

И это дошло даже до парадокса, что криминальный авторитет, которого мы знаем как Арман Дикий, выступил…

ДЮ. «Вы что творите?» На деньгах же сказывается.

СУ. Конечно. И в этом смысле мелкий криминалитет на первом этапе мог выступить союзником этого мятежа. 

ДЮ. Гопники.

СУ. Гопники, да.

ДЮ. Этим интересно грабить магазин, а тем — наоборот, это недопустимо. 

СУ. И это может быть очень интересный альянс для наведения порядка. 

ДЮ. Для братания с КНБ.

СУ. Я обдумывал эту ситуацию с разных сторон и искал фактор, который может стать стабилизирующим. Мы видели, например, в США, как они мафию в профсоюзы отправили и успокоили всех.

Если говорить про кризис, давай просто по признакам разберёмся. Мы сейчас картину маслом нарисовали, хронологию восстановили. Разобрались, почему была выбрана именно Алма-Ата, там явно действовали маленькие группы, все силы брошены туда. В остальных регионах всё проходило по-другому.

Теперь нужно понять отличия казахского кризиса от подобных, которые мы наблюдали. Составим просто конспект.

Первое. Демоверсии уже были. Нам сейчас пропаганда пытается преподнести, что всё случилось неожиданно. Нет. Демоверсии были, происходило всё в таком «казахском» формате.

Второе отличие казахского кризиса. В отличие от Украины, Молдавии и Грузии, все соседи вокруг заинтересованы в купировании кризиса. И Китай, и Россия, и даже Узбекистан (Киргизия в этом смысле маленький игрок). Это позволяет нам говорить, что кризис можно будет купировать, потому что рядом нет точки подвоза и пропагандистской точки излучения.

Третье отличие. Как я говорил, в отличие от майдана, целью которого является переворот и замена начальника, лю́бого нам, на начальника, лю́бого американцам, здесь целью является «афганизация» Казахстана. То есть превращение его в новый Афганистан, когда происходят конфликты регионов с регионами, регионов со столицей, регионов между собой и тотальная хаотизация. Целью была не смена власти, поэтому такая стратегия.

И четвертое отличие. Это оперативное обращение к союзникам, потому что сделали выводы из украинского кризиса.

ДЮ. Самое смешное, что отруководил всем, условно, гражданин Пашинян. Это вообще угар! Человек, пришедший к власти на волне майдана армянского, проср…вший Карабах и всё, что только можно! «Давайте пошлём войска». Это, вообще, лучшее, что в этом произошло!

СУ. Будем считать, что он встал на путь исправления и сотрудничества с начальником. Где-то так и получается.

ДЮ. В целом же здраво, без дураков, говорят (я это сам не мерил), у нас с Казахстаном 8 тысяч километров граница. 

СУ. В мире самая протяжённая.

ДЮ. Да. Которую (приготовьтесь!) никто не охраняет. У нас нет контрольно-следовой полосы, пограничных застав и ежедневного бдения с Джульбарсом — кто-то там идёт, привязав к башмакам коровьи копыта. Нет границы! Мы фактически, если так смотреть, одно государство. И происходящее там напрямую влияет на нас. Надо ли принимать меры для того, чтобы у соседа было спокойствие и порядок? Слава богу, до соседа дошло, что надо дружить, и никто другой тебе не поможет. И правильно, что наши белорусы, армяне все прибыли дружно. Таджики тоже…

СУ. Таджики, киргизы покочевряжились немножко.

ДЮ. У них, видимо, сложности… 

СУ. Процедуру нужно соблюсти, парламент…

ДЮ. Сложность именно с законом. Не то, что они не хотят. Потому что им тоже это нах…р не надо, никому не надо, вообще никому не надо. Ну и вот, у нас тут внутри свой междусобойчик, внутри которого мы способны как-то сами решить свои проблемы. То, что американцы даже ничего сказать не могут…

СУ. Хорошая вещь, надо брать.

ДЮ. Да, весьма показательно вошли. Там сразу заорали: «Оккупация!», «Второй Афганистан!», ещё что-то там. Никто там воевать не собирается, никому это не надо. Это как раз наоборот, охрана аэропортов, Байконура, заводов, фабрик, где вы можете там напакостить как-то.

СУ. А знаешь ещё какую очень важную вещь надо охранять? Три американские биолаборатории.

ДЮ. Кто их туда впустил? Хотелось бы узнать!

СУ. А охранять надо нам, потому что там такие штаммы хранятся! Мы недавно проводили конференцию в Бишкеке, об этом говорили. 

ДЮ. И не просто так они там хранятся, а специально всё это построено и организовано. Нужно электростанции сторожить, то, что влияет на жизнь страны, граждан и прочее, чтобы не дать порушить. Например, окружить эту самую Алма-Ату блокпостами, чтобы тот, кто не надо, туда не заезжал. Если хочет заехать, то его проверить надо, а тот, кто хочет выехать, проверять с особой тщательностью. Это несложно: руки, плечо, покажи. Если стреляешь, добро пожаловать. Для этого, для неких, так сказать, военно-охранных полицейских функций в определённом объёме — это да. А бегать по городу Алма-Ата и ликвидировать террористов — для этого в Казахстане есть свои войска, свои спецслужбы, своё МВД. Они с этим, я железно уверен, успешно справятся. Пройдёт ещё день-другой — и граждане сами начнут стрелять из окон, душить, хватать, волочь. Наиболее сообразительные, как камрады пишут, уже давно сорганизовались и охраняют свои участки, где жилые одноэтажные строения, скажем так, собственные дома. Туда лезут тоже эти мародёры. Надо как-то самооборону устраивать, и устраивают уже. Страшно, конечно, за людей-то.

СУ. Страшно, но, как ты абсолютно правильно описал, в этой ситуации с ОДКБ и нашим направлением войск сейчас нам очень нужно правильно отыграть. Несмотря на то, что Госдепартамент пока молчит, но из того, что я вижу и что разворачивается в медиакартинке, сейчас нас будут превращать в оккупантов.

ДЮ. Конечно.

СУ. И тут вопрос нашей интерпретации. Я считаю, что если мы проиграем, то в Казахстане будут нас воспринимать оккупантами.

ДЮ. Ну, часть будет.

СУ. Часть будет. И путь даже основная масса и не будет, но если мы проиграем вовне, получится, как это было у нас с Афганистаном. И какая разница, что нас в Афганистане любили, мы там многое построили, и сейчас к нам относятся хорошо, но для нас Афганистан потом стал внутренним фактором, в том числе — раскола. Я маленький тогда был, но я это очень хорошо помню, как стоял этот вой. Была дискредитация советской армии. Поэтому, несмотря на то что отправили мы туда не так уж и много людей, до 3 тысяч, сейчас там остаются 2,5 тысячи, можем увеличить до 5. Там армян всего 100 человек… 

ДЮ. Нормально.

СУ. Нормально, нормально. В основном туда отправили ВДВ. Мы действительно просто освободим руки казахских силовиков, вот и всё, тем более у нас там Байконур, я напоминаю.

ДЮ. И поможем советами.

СУ. Это естественно.

ДЮ. В наших воздушно-десантных войсках масса людей, которые действительно воевали. Ещё больше людей, которых тех, кто действительно воевал, учили, что делать и как. И воевать-то не надо, надо показать, что делать, помочь добрым советам. Сказали, что туда 70 штук ИЛ-76 перевозят всё.

СУ. Обеспечивают всё это.

ДЮ. Это какой-то, ты знаешь, уже советский размах практически, это настолько чудовищное количество самолётов!

СУ. Это специфика Казахстана. Это слишком большая страна. Там оперативно, кроме как самолётами, ты ничего не перекинешь.

ДЮ. Ну да, и тут я ещё это напомню всем для понимания, что все эти захваты аэродромов Алма-Аты — это военные аэродромы, а вовсе не пассажирские. В Алма-Ате масса военных аэродромов (слава богу, при советской власти построили), куда всё это благополучно сядет без участия всяких придурков.

СУ. В конце концов, есть рядом Киргизия, откуда через границу всё можно быстро перебросить.

ДЮ. И это тоже, да.

СУ. Там с этим-то проблем нет. Но в конце концов, есть ещё Байконур, почему так оперативно и действовали. Я повторяю, Алма-Ата — двухмиллионный город. Там, если ты запустишь этот вирус, то потом уже ты просто не остановишь. Это уже будет, как то, что мы видим в Сирии, в Ливии.

ДЮ. Да. Но поначалу выглядело, мягко говоря, странно. Какие-то «давайте разговаривать», «давайте правительство в отставку отправим», «давайте это, давайте…». Вы что, вы вообще? С такими людьми никаких переговоров вести нельзя! Главный способ переговоров — передача мыслей на расстоянии! Это пулевая стрельба, только в башку. Вы о чём с ними разговариваете? Вы чего от них хотите? 

Я могу понять людей, которые недовольны и вышли выразить своё недовольство. Как только ты начал бить витрины, что-то там воровать, захватывать — всё! Это, кстати, показательный момент борьбы с любыми протестами: вот вы здесь вышли мирно постоять, а я найму людей, которые начнут грабить магазины. После чего вас всех положат здесь. Всё, объявим чрезвычайную ситуацию, и на этом все ваши протесты закончатся. Про такое тоже надо помнить, в ЦК не дураки сидят, понимают, что с вами делать, как и зачем, как это пресекается, вообще на раз-два.

СУ. Самое главное, что правительство-то отправили в отставку практически сразу и на уступки пошли. Но этого недостаточно, и аппетит приходит во время еды.

ДЮ. Это же как в тюрьме, когда ты дверь-то только приоткрой, я ногу сначала просуну, а потом и весь вылезу, без базара. Всё везде одинаково. Какие уступки? Какие переговоры? Вы о чём? Они не согласятся ни на что, будут требовать только больше, больше, больше.

Если парень начал безобразничать и его сразу не пристрелить, он так ничего и не поймёт. Это типичное.

СУ. В общем-то, да. Если у вас нет системы образования, так или иначе, воспитания, контроля человека, как он движется, то потом уже всё, профилактика закончилась, уже только оперативное вмешательство.

Но что очень важно, — и тут я как раз перехожу к следующей части под названием «Игроки, акторы», — в любом кризисе есть действующие лица. И нужно понять, в чём их интересы, как они потенциально будут действовать, для того чтобы понять, к чему мы можем прийти.

Основное требование у тех, кто вышел побузить, и то, о чём говорят даже мирные (те, кто без оружия), — это, конечно же, «Шал, кет!» («Старик уходи!»). Это естественная усталость. Они одно и то же лицо, так или иначе, видят с 1986-го года.

ДЮ. Это тоже всех касается.

СУ. Это всех касается. 

ДЮ. Да, неважно при этом, хорош ты, плох, просто оно копится-копится, и, как правило, ничем хорошим не заканчивается.

СУ. И плюс, как в любой сфере жизни, как в дружбе, в коллективе, ещё где-то: хорошее быстро забывается.

ДЮ. Да-да-да. А плохое раскручивается, нагнетается.

СУ. И считайте, 25 лет фигура Назарбаева концентрирует на себя как успехи, так и весь негатив. Мы же понимаем, что от роли личности в истории зависит, может, и много, но в целом это общая тенденция, несмотря на всю пропаганду.

ДЮ. Тут тебе такое, так сказать, примечание об американских исследованиях по продажам. Например, продают пылесосы. Так вот, положительный отзыв о продукте приводит троих человек, а отрицательный отзыв о продукте уводит семерых. Это гораздо действеннее. Давить надо именно на плохое, на отрицательное. Это массы возбуждает гораздо сильнее. Это, кстати, дорогие массы, если тебя это возбуждает сильнее, то ты, наверное, дурачок ведомый, так сказать, а ведут тебя понятно куда.

СУ. Пойми, кто тебя ведёт, для начала.

ДЮ. Да.

СУ. Мы же понимаем, что недовольство — это нормальное состояние человека. Вопрос, как выражать это недовольство, а самое главное — выражать, понимая, частью какой игры ты являешься. Мы же участвуем в чужих играх. Нужно понять, как далеко тебя всё это заведёт, иначе это может быть, как с марфией… 

ДЮ. Тут, извиняюсь, опять перебиваю. С моей точки зрения, там есть специфические вещи. Сколько там? 15 млн. человек живёт, наш любимый пример.

СУ. Уже под 19.

ДЮ. Например, есть батальон, в батальоне есть один комбат, вы не поверите, и 3 роты. А значит — 3 ротных и 9 взводных. Комбат уволился, сколько человек попадёт на должность комбата? Вы не поверите, один опять будет. И когда народу мало, то элита в нём такая. Она, как положено при капитализме, мгновенно закуклится, т.е. заключит себя в кокон, и никого туда не пустит, никого! Ты же «Сопрано» смотрел? Там непрерывно говорят про то, что «книги закрыты», мы никого не принимаем – «книги закрыты». Книги — это как у нас столбовые дворяне. Столбовые дворяне потому, что их имена писали в так называемые столбцы. Это люди, официально признанные аристократией, а их определённое количество. Из такого количества населения может быть вот такое количество дворян, больше быть не может.

Например, у нас 10 фигурок и кусочек золота. Этим кусочком золота нормально можно покрыть одну фигурку, но можно и 10, тогда это будут сплошные дыры. Понимаете?

Как в Венеции в какой-нибудь. Там было то же самое, списки дворян. Потом пришла чума — и все дворяне сдохли. Тогда книги открываются. 

СУ. Обновление элит.

ДЮ. Да, и мы тебя куда… От размера населения очень сильно зависит, сколько эта элита численно может составлять. Они не пустят туда никого, просто не пустят. А эти балбесы, которые кричат про социальные лифты, просто не понимают, что так нельзя. При таком устройстве общества это физически невозможно. Тебя туда не пустят.

Люди, которые захватят… Это как, знаешь, академики стоят вокруг ж…пы и лижут её, а сзади ломятся молодые: «Пустите! Пустите! Мы тоже будем лизать эту ж…пу, но гораздо лучше, чем вы!» А академики кричат: «Нет! Они будут её кусать! Не пускайте их к нашей ж…пе!»

СУ. Молодые ещё.

ДЮ. Да! «Сначала язык отрасти, бархатность лизка отработай».

СУ. «Потренируйся на других».

ДЮ. Да. А противоположное, т.е. то, чего они хотят на самом деле — дайте всем хорошее образование, дайте всем возможности равные. Так это, друзья, у вас коммунизм получится, который вы ненавидите, против которого вы старательно боролись и который вы уничтожили. И возвращение его невозможно, поэтому на кой х…р вас учить? Вы думаете, что образование само развалилось? Нет, его уничтожили. Кому вы нужны тут, умные? Вы думаете, ваших детей надо чему-то учить? Нет, не надо. Ваши дети должны закончить ПТУ и уметь правильно держать гаечный ключ и ловко владеть унитазным ершом. Это ваши дети должны уметь, да. Это вот ваша участь. А мы тут закапсулированные, а у нас всё будет хорошо. «Вы представляете, оказывается, у внучки Назарбаева, вы представляете, вилла в Каннах!»

СУ. Ох, новость какая!

ДЮ. Друзья, а зачем капитализм устанавливали? По-моему, только для того, чтобы кто-то мог разбогатеть. Вот, конкретные люди разбогатели.

СУ. Так это ж никто и не скрывал.

ДЮ. Да, они богатые! Вы не поверите, они очень богатые! Это деньги не ваши, вы сами за это на своих майданах прыгали в 90-х, чтобы это наступило. Вот, оно наступило! Радуйтесь, это ваше счастье теперь!

Там настолько, Семён, странные люди! Там выступают левые граждане: «А я считаю, надо, чтобы власть перешла к советам рабочих депутатов». Я считаю, что это наиболее демократичное устройство, когда Советы рабочих депутатов. Ничего лучше я лично не знаю, но их надо организовать сначала. Людей надо научить, людей надо сорганизовать и куда-то повести. Вы думаете, вам кто-то разрешит это сделать? Вы профсоюзы хотя бы пробовали организовывать? И чем это заканчивается, не пробовали посмотреть? Особенно под руководством этих граждан, у которых тут 17, здесь 30, там ещё сколько-то. Попробуйте! Просто даже интересно посмотреть. Караул!

СУ. Именно! То, что ты говоришь, это об ориентирах человека в современном мире. Мне с молодёжью часто приходится общаться. И эти, скажем так, «лево-шапкозакидательные» настроения — это страшное вредительство. Ещё у нас есть такие «правозакидательные». Сейчас этот кризис в Казахстане случился, и все наши «мамкины империалисты», как я их называю, начали мечтать о том, как они север Казахстана себе заберут.

ДЮ. Да-да. С боевых диванов идут в наступление.

СУ. С боевых диванов, да. Они уже захватывают север Казахстана (чтобы никого не обижать), «лево-популисты», там уже советы организовывают и перехватывают инициативу…

ДЮ. Попробуй.

СУ. Вперёд! Но это ж надо работать! Надо быть организатором, полемиком, газету уметь издавать, в интернете что-то делать.

ДЮ. Да, в моём понимании, ты знаешь, самое страшное во всей этой работе — это дисциплина.

СУ. Конечно.

ДЮ. Это вообще я не понимаю. То, что ты говоришь, развалить на какие-то улусы… В моём понимании это процесс атомизации общества, когда всё делится на кусочки. Вот «я — ярчайшая оригинальная снежинка». Как ты понимаешь, «я не такая снежинка, как все остальные, я резко отличаюсь, и идите все в ж…пу, а я такой оригинальный, я никуда не пойду». А что подразумевает дисциплина? Если мы делаем какую-то организацию, зачем организация эта нужна? Для того, чтобы добиться совместными усилиями некой цели — профсоюз, партия, ещё что-то там. Дальше вам понадобится внутрипартийная дисциплина. Внутри этого у вас выделится некий вождь, который будет двигать это лично. И то, что он говорит, нравится тебе это или нет, ты в соответствии с внутрипартийной дисциплиной будешь поддерживать, ты будешь выполнять решение партии. Кто-то будут смеяться: «Он с линией партии изгибается!» А покажите мне организацию, в которой устроено не так! Покажите!

СУ. Так это основа организации.

ДЮ. Да. А он может ошибаться, ваш вождь. Точно так же, как военный командир, который посылает кого-то в атаку, вы не поверите, тоже может ошибаться! И всех положат нах…р! А что, надо среди солдат устроить голосование, пойдём в атаку или нет? «Да идите нах…р, я вчера ходил, не пойду никуда!» 

СУ. «И вообще мне убеждение не позволяет».

ДЮ. Да-да! «А я вообще пацифист!» А с той стороны стоит полк SS: беспрекословное подчинение, железная дисциплина. И вас, долбоё…в, перемелют просто в 3 секунды! К этому ведёт ваша идиотская атомизация, к этому ведёт ваша неспособность организоваться во что бы то ни было: ни в партию, ни в профсоюз, ни собственный дом охранять вместе с соседями.

Например, у меня дом. Вот такой диалог у нас происходит регулярно: 

— Давайте сдадим по 200 рублей в месяц на тряпки, подъезд мыть. 

— Сколько? 

— 200. 

— Куда они пойдут? Я сдавать не буду ни на тряпки, ни на домофон, я ни на что сдавать не буду! А вот такой я!». 

И механизмов, как тебя, дурака, принудить делать то, что выгодно для большинства, нет. Вы даже не понимаете, что для вас хорошо, а что плохо. Печаль.

СУ. Есть инструменты убеждения и принуждения. И тут мы вступаем как раз в сферу политтехнологий. Человека можно склонить к принятию решения, его можно либо, например, напугать, либо человеком можно отманипулировать, либо убедить. На самом деле есть 3 способа ненасильственного мотивирования человека, и всеми этими тремя способами в условиях капитализма, я считаю, что государство должно владеть.

ДЮ. Обязано. Даже не то что владеть, а пользоваться постоянно.

СУ. Да, это инструмент, но наши научились только пугать «страшным Западом». Я вообще сейчас с интересом смотрю, как наша пропаганда будет этот казахский кризис превращать в «руки Госдепа», хотя сам Госдеп к этому не имеет отношения. Это будет очень интересно, как они будут сквозь это ушко игольное протягивать верблюда Госдепа. Мы посмотрим.

Но для того чтобы пользоваться этими тремя инструментами, тебе нужна обратная связь, ты должен понимать, что у тебя происходит внутри, что там кипит. Оно же под крышкой, так или иначе, ты же не видишь. И если этими инструментами не пользоваться и не иметь обратной связи, то мы получим абсолютное «окукливание» элиты, которая уже больше живёт в лондонах. 

ДЮ. Да, естественно.

СУ. Она сюда только прилетает. Потом включается отрицательный отбор в элитах. В связи с чем? Если целью является быстрое обогащение, то зачем потом работать на госслужбе? Я поработал, срубил, ушёл. Кому я оставлю? Либо преемнику, либо своей клиентеле, человеку несамостоятельному, от меня зависимому, который продолжит на меня работать, либо (если мне вообще всё равно) — какому-то неквалифицированному человеку, если мне это не интересно. 

И таким образом из поколения в поколение ухудшается госуправление. Становится всё хуже, ещё хуже, потому что лучшие уходят в личный бизнес. Я это, кстати, тоже наблюдал у наших соседей и союзников. Человек работает на госслужбе, но 60% времени у него голова занята своими бизнесами (оформленными на отца, на сына). 

ДЮ. Конечно, бизнесом же надо управлять. 

СУ. И не только управлять, но и какие-то темы придумывать. Во власти ты создаёшь условия для развития своего бизнеса, ты оперативным управлением не занимаешься, а как говорят, темы подгоняешь. И когда у тебя 70% времени голова занята своими темами, а не выполнением должностных обязанностей, такое и будет выполнение должностных обязанностей.

ДЮ. Я как-то ездил в город Барселону, в городе Барселоне наняли гида откуда-то с Украины. Человек говорит специфически, невозможно слушать, но зато интересные вещи: «А вот здание морского вокзала, красивое, хорошее, это построил брат мэра, и ещё он полгорода здесь построил, потому что мэр подгоняет брату заказы». Он не Гауди, как ты понимаешь, балбес полный, но тем не менее, много понастроил. Это не наше явление, оно всё общее, оно везде так устроено, да. Как индусы говорят, нельзя держать мёд во рту и не попробовать.

Так и тут, да. Зачем власть-то нужна? Только для того, чтобы обогащаться. Как обогащаться? Организовав собственный бизнес, который будет «дружить» с государством, потому что нет в бизнесе выгоднее заказчика, чем государство. Нет на планете Земля вообще нигде, ни в США, ни в Гималаях… 

СУ. При одном условии, если государство тебя лояльно проверяет.

ДЮ. Так точно, да. Но всё равно, это же стабильность. Например, это не так, что сегодня одно, завтра другое, тут бросили, побежали сюда. Здесь длинные заказы, большие деньги, фиксированная оплата. Это очень удобно, с государством трудиться. Человек занял должность, а у него сын, кум, брат, сват. Мы всей семьёй тут трудимся. А кого звать-то? Тебя, что ли? Ты-то тут при чём вообще? Это наш семейный бизнес, мы здесь трудимся. Понятное дело, что все дети будут жить в Лондоне. А зачем им жить здесь, расскажите, пожалуйста? Там хорошие учебные заведения. А ты, закончив условный Оксфорд – какого х…ра тебе здесь делать?

Ты научился хорошо говорить по-английски, обладаешь серьёзными навыками. А что здесь делать-то, объясните? Здесь живут какие-то непонятные люди, от которых никакого толку. Деньги отсюда вывозить — да, это хорошо и правильно, а жить надо в Лондоне, вот и всё.

СУ. Это колониальная вторичность, которую, к сожалению, ничем, кроме идеологических суррогатов, нельзя заменить. Поэтому картина-то такая, ты её не спрячешь. Это у нас страна большая, и ты живёшь где-нибудь в Новосибирске, и то, что происходит в Москве, ты не очень представляешь. Ты даже не видишь этих рублёвок, барвих и прочих?

А в условиях маленькой страны, особенно где все друг другу родственники, это спрятать вообще никак нельзя. Если у тебя зять и младшая или средняя дочь входит в официальный список Forbes, то чему тут удивляться? Это же уже официально легендировано.

В этом смысле Казахстан интереснее изучать, чем ту же Белоруссию, потому что в Белоруссии богатые и влиятельные люди, в общем-то, скромно ведут себя и очень осторожно, чтобы не засветиться (как гражданин Корейко). Там тоже много очень богатых людей, но они ведут себя скромно.

А в Казахстане за счёт своей специфической культуры, когда всё на показ, богатство ещё и демонстрируется. Есть такое выражение «казах без понтов — беспонтовый казах». Открываем список Forbes-Казастан, там не скрывая никаких секретов, официальные рейтинги, кому что принадлежит. 

Как это устроено на уровне семейства? Что тут далеко ходить? Допустим, в 90-е годы тот же Назарбаев выстраивал свою систему власти не просто так. Там были в 90-е противостояния с парламентом. И влиятельные элитарии, например Кажегельдин, он был премьер-министром, а теперь он оппозиционер. Стал оппозиционером зять Назарбаева Рахат Алиев, которого то ли задушили где-то в австрийской тюрьме, то ли он повесился. У него есть книжка «Крёстный тесть», запрещённая в Казахстане. Я её не рекламирую, ни в коем случае, но она есть в доступе. Понятно, что Алиев написал её, чтобы выгородить себя… 

ДЮ. Да, оправдать себя и обдать г…ном других.

СУ. Да, но тем не менее, определённая документалистика там есть.

ДЮ, Это тот, из-за которого ЖЖ в Казахстане закрывали, да? 

СУ. Да, Рахат Алиев. Это бывший зять, первый муж Дариги, старшей дочери Назарбаева. 

Далее, в Швейцарии сидит беглый мэр Алма-Аты. 

А бывший мэр Алма-Аты, русский, кстати, Виктор Храпунов. Он был главой МЧС, губернатором, очень влиятельный мужик. Сейчас он сидит в Швейцарии, ведёт, кстати, на Ютубе блог, где рассказывает всё про свои 90-е и 2000-ые. Конечно, тоже себя выгораживает. Но для того, чтобы посмотреть… 

ДЮ. Фактуру выдаёт, да.

СУ. Фактуру, да. Многие комментаторы пишут: «А, Семён, почему ты подробности какого-нибудь коррупционного скандала не упоминал?» Разбирайтесь сами, литература есть. Вам интересно? Можно почитать. Я читал или слушал. Всё даже есть в аудиоформате. Если нет времени читать, можно послушать в дороге аудиокнигу, это здорово.

Потом тот же Аблязов [3] никуда не скрывается, это же… 

[3] Аблязов Мухтар Кабулович — бывший министр энергетики, индустрии и торговли. Сегодня он называет себя «лидером протестов» в Казахстане, лидером оппозиционного движения «Демократический выбор Казахстана».

ДЮ. В Киеве сидит, да?

СУ. Он сидит во Франции, а штаб у него в Киеве, и он ездит между Парижем и Киевом. Он считается там гениальный обнальщиком. Через свой БТА-банк [4] он пылесосил всё СНГ, выводились миллионы. Он, кстати, инвестировал, если не ошибаюсь, в одну из башен «Москва-Сити».

[4] «БТА Банк» — казахстанский банк. Головной офис располагался в Алма-Ате. В 2015 г. сдал банковскую лицензию и вышел из банковской системы Казахстана, имеет несколько дочерних компаний на Украине и др. странах СНГ)

В Казахстане ему предъявляют иски на сотни миллионов долларов. Он конкретно сидит в Париже, штаб у него в Киеве, из Киева эти протесты пытаются координировать, то есть они пытаются сейчас оседлать протесты.

ДЮ. Нехта [5] такая, да?

[5] Nexta — белорусское оппозиционное средство массовой информации, которое распространяется через Telegram-канал, YouTube-канал и другие соцсети и мессенджеры. Через него координировались протесты в Белоруссии в 2020 г.

СУ. Да. Но и сама Нехта включилась первым делом, сразу. Не нужно питать иллюзий, что в Казахстане есть елбасы [6] и всё у него отрегулировано, всё конкретно и дисциплинировано. Нет, там очень жёсткий раскол элит. И очень многие влиятельные люди находятся за границей. Они убегают, иначе с ними что-то происходит. Поэтому там интересный раскол элит, поэтому конфликт может быть очень-очень глубоким, потому что это очень влиятельные люди. А с точки зрения сохранения связей с землёй, они, наверное, даже посильнее нашего Ходарковского, потому что Ходарковский всё-таки в Риге или в Вильнюсе. Они в 90-х зависли. А эти ребята вполне конкретно настроены. Поэтому акторы там есть.

[6] Елбасы («лидер нации», «глава государства») — официальный титул, который носил первый президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев после своей отставки в 2010 г. до февраля 2023). 

Давай сейчас разберёмся с акторами. Это очень интересно, кто как будет действовать в этом кризисе. Первый актор Назарбаев, елбасы, тут очень важно отдельно с ним разобраться, потому что это уникальный автократ. Всё-таки править с 1986-го, фактически, года — это надо уметь. Для Назарбаева ключевой вопрос и ключевая ставка — это, конечно же, о том, как он останется в истории. Это уже тип правителей, для которых важен вопрос не что они сделали (потому что сделано много), а как о них напишут в учебниках истории. И этот кризис, если его уже ликвидируют, — судя по всему, так и будет… 

ДЮ. Кризис.

СУ. Кризис, да. Расстреляют плохих и наградят хороших.

У Назарбаева ключевой вопрос и ставка Назарбаева — это, конечно же, сохранить позиции семьи. То, что я говорил, старшая дочь — влиятельнейший человек, зять — богатейший человек Казахстана (медиасети, банки, заводы, газеты, пароходы). Тот же Forbes подсчитал, что в целом состояние казахских миллиардеров превышает 22 млрд долларов для небольшой республики. Это немного больше полученных республиканским бюджетом доходов за прошлый год, но без учёта трансферта из нашего фонда развития (из загашника). В общем-то, сформировавшиеся богатые люди уже богаче всех остальных, вместе взятых. Поэтому, конечно же, это нужно остановить, и Назарбаеву очень важно, с одной стороны, сохраниться в истории (и тут уже не история с Януковичем, бегств какими-то капиталами) и сохранить позиций семьи. Это очень важно.

Кстати, элиты начали уже терять. Акции банка Каспий упали (это, если сравнивать, что-то типа нашего банка Тиньков). Это не госбанк, но очень крутой, мощный частный банк. Они за полдня на 8% просели, а на лондонской фондовой бирже их депозитарные расписки (это не акции, а долговые обязательства) вообще на 26% просели.

Акции КазАтомПрома, который добывает 20% мирового урана, просели на 9,85%. То есть они очень-очень серьёзно теряют. И то, что Арман Дикий вышел в публичность … 

ДЮ. «Что вы делаете, волки?» 

СУ. «Где наши бабки?»

Поэтому, судя по всему, элиты, с одной стороны, будут занимать выжидательную позицию, поэтому полетели бизнес-джеты (они явно семьи увезли на всякий случай). А с другой стороны, элитам очень важно будет присягнуть Токаеву в этих условиях мятежа и не потерять активы. Поэтому я думаю, что элиты в массе своей будут сейчас выжидать, пока не увидят, что происходит в Алма-Ате.

ДЮ. Кто побеждает. Надо идти поздравлять.

СУ. Не просто поздравлять, а присягать, потому что Алма-Ата, я напомню, это не просто город. В Алма-Ате, например, находится наш финансовый регулятор евразийский, в Алма-Ате находится, по-моему, НАЦБанк Казахстана. То есть Алма-Ата — это вообще финансовая столица Казахстана, поэтому элиты хранят деньги именно там. 

ДЮ. В целом, это как Москва.

СУ. Не совсем. 

ДЮ. А так называемая столица, вынесенная в Астану (бывший Целиноград) — это чиновничий город, так скажем. А всё равно всё (бизнес, культура) остаётся тут, потому что 2 миллиона — это 2 миллиона! 

СУ. Да, бизнес там, а админвертикаль замыкается туда. И как оказалось, правильно сделал в своё время Назарбаев, чтобы перенёс столицу.

ДЮ. Не он первый. Да.

СУ. Следующий актор — это мятежники. Как я говорил, мятежникам, для того чтобы стать властью, нужно создать ситуацию двоевластия. Мы не видим этого. Не происходит формирование органов параллельной власти, не оформляются лидеры. Поэтому вопрос о притяжении мятежа во власть — это вопрос ближайших дней, может быть, недели. Если мятежники начнут на территории формировать свою власть в виде блокпостов, комендатур, пропусков и своих «самооборон», у них должны появиться отличительные знаки, чтобы отличать своего от чужого, тогда у мятежа есть шанс на то, чтобы спровоцировать раскол элит. И кто-то из них будет инвестировать в мятеж. Как чаще всего это бывает: миллионеры вкладывают в мятежников против миллиардеров. Грубо говоря, Порошенко нужно сбросить Януковича для того, чтобы самому стать Януковичем. Он более бедный, поэтому он готов вкладывать в этот процесс. Это инвестиция в данном случае. 

ДЮ. Окупиться, да.

СУ. Это инвестиция, да. Ставка мятежников понятна. Они ставили на хаос, на провоцирование того, чтобы везде было, как в Алма-Ате, и на афганизацию Казахстана. Сейчас, если они не пойдут по пути создания параллельной власти и двоевластия, то мятеж будет подавлен. Очень интересно после подавления мятежа будет, как мы говорили, разобраться с тем, кто им всё сдавал в самой Алма-Ате. Тут очень важно понимать, в Алма-Ате есть бандиты-маргиналы, которые просто грабили. Они уйдут из мятежа, потому что им надо схоронить то, что они награбили. И очень скоро там останутся, в общем-то, только конкретные боевики. И главное не дать, чтобы к мятежникам подтягивались новые маргиналы, потому процесс грабежа может стать бесконечным.

ДЮ. А так-то да! Ты уже украл телевизор, электрический чайник — можешь дальше жить богато! Мечта сбылась!

СУ. Ювелирка, главное, конечно же, и банки. Там выносят ювелирные магазины и банкоматы. Я в том же Донецке жил и видел выкрученные банкоматы, их там просто подрывали, потому что они хорошо забетонированы. 

Поэтому главный вопрос, который предстоит выяснить, откуда конкретно взялось это ядро. Периферия — понятно, это бандиты-маргиналы. А ядро — эти люди в ярких куртках, которые двигались по 5-6 человек. Я думаю, что мы до каких-то элит докопаемся. Там очень много версий называется, имён, фамилий. Якобы в Казахстане, в том числе — среди близкой родни, есть люди, которые делали ставку как раз на радикалистов, салафитов, они их прямо подкармливали.

ДЮ. Как говорят у нас на Сицилии, где здесь сердце, в которое я могу воткнуть нож? Найдётся.

СУ. Да. Найдётся. Я надеюсь, что наши ещё потом следователи подтянутся, потому что это надо серьёзно разгребать.

Теперь внешние игроки, это очень важно, кто делает какие ставки. Россия плюс ОДКБ. Очень важно, что впервые России удалось своих союзников поставить, в общем-то, под ружьё. Они сами на самом деле встали в строй, чтобы это отформатировать. 

Россия изначально синхронизировала свою позицию с властью, с президентом Токаевым, выступила инициатором отправки войск. И, судя по всему, Россия сейчас делает следующие вещи: обеспечение безопасности объектов будет осуществляться достаточно долго, я думаю, особенно Байконура. Мы заходим надолго на наши стратегические объекты. И я думаю, что Россия будет делать ставку на углубление, конечно, союзных отношений, особенно в сфере безопасности с Казахстаном.

Но это уже следующий шаг. Сейчас мы это всё гасим, дальше берём под охрану ключевые объекты: Байконур, те же биолаборатории (меня лично очень напрягает сам фактор наличия их в Казахстане), объекты энергетики. Я напомню, что перед этим кризисом мы с Казахстаном уже договорились о постройке АЭС, потому что им не хватает электричества.

Кстати, ещё один экономический эффект, биткойн рухнул из-за этих событий. Как оказалось, у нас 18% мощностей биткойна находятся в Казахстане, они туда переехали из Китая как раз, это же тоже активы, это тоже деньги. Собственно, идея о постройке атомной электростанции связана с дефицитом. Электричество начало заканчиваться.

Поэтому, если мы будем строить АЭС, вернее, когда (белорусам же построили), то её тоже придётся охранять, судя по всему, особенно после всех этих событий. Поэтому Россия делает ставку на углубление союза после этих всех событий. У нас и так с казахами совместное ПВО уже давным-давно. Я уверен, что наши будут пытаться внутри этого всего втянуть Казахстан в нашу орбиту. Ведь получается как? Никто из наших союзников прямо не поддержал действия России в Сирии. 

ДЮ. Своих тварей, которые там воевали на стороне террористов, возвращать обратно, — это поддержали, да.

СУ. Поэтому я думаю, что в этом вопросе как раз (защиты нашей большой страны, нашего союза на дальних подступах) это будет одно из требований, по крайней мере, это одно из логичных союзнических требований России будет к союзникам, потому что таскать каштаны из огня надо вместе.

Ставка следующего игрока (США, Британии и ЕС). Там достаточно консолидированная ставка, они пока молчат. По мере урегулирования кризиса, я уверен, они будут пытаться склонить на свою сторону.

У них есть отличные инструменты, как, например, Международный финансовый центр «Астана». Это что такое? Это фактически дырка финансовая, оффшор внутри Казахстана. Это территория, которая живёт по английскому праву, где экономические агенты между собой судятся по английскому праву, и высокие судьи Лондона всех «разруливают». При этом налоговые льготы, офисы класса «А» выдаются всем резидентам этого МФЦ «Астана». То есть, чтобы не ездить далеко в оффшор, вот тебе внутри… 

ДЮ. здесь всё хорошо… 

СУ. Огромная роль там играет Тони Блэр, который был советником Назарбаева очень долгие годы. Там очень серьезно присутствует финансово именно Британия. Даже не США, а Британия. Поэтому сейчас они пока не очень знают, не очень понимают, как действовать, потому что они сами удивились этому всему. Я думаю, учитывая огромное количество иностранных инвесторов, там будет двойная игра. Мы разобрали это на примере газа, но ещё же есть нефть, ещё есть металлургия, которая британцам принадлежит, ещё есть редкоземельные металлы, там есть много иностранного капитала. С одной стороны, корпорации будут защищать свои активы, им это в любом случае не нужно. И они будут давить на правительство о том, что… 

ДЮ. «Прекратите бардак».

СУ. Да, «прекратите бардак». А по линии правительства (government relations) европейцы и британцы, конечно же, будут препятствовать сближению с Россией, потому что им нужно сохранить максимально ту многовекторность, которая была. И, к сожалению, я думаю, что тут нас, как это часто бывает, переиграют. Потому что у нас, как всегда, выигрывают вооруженные силы, наш hard power выигрывает. Как та же русско-турецкая война, когда мы проиграли, а на болгарский трон сели немцы.

Тут ключевой вопрос игры с актором, то, что мы называем Запад, встанет после завершения кризиса. Потому что, к сожалению, может произойти так, что нас переиграют, если у нас не будет артикулированных политических целей. А что мы хотим, собственно, от Казахстана? Безопасность? Ладно, хорошо, мы вам закрыли безопасность. Вы ушли. А что, вы дальше будете продолжать то, что было? И если не будет такого давления, как на, допустим, Лукашенко (санкции, личные запреты), то это будет всё продолжаться. Они посчитают, что всё так и должно быть.

ДЮ. Ну, победили, нормально, спасибо большое.

СУ. Спасибо, да. 

ДЮ. «Добро пожаловать в Россию, к себе домой».

СУ. «Вот вам козы, кумысы, до свидания». 

Поэтому это очень опасная игра, за которой надо следить. Я просто сюжеты проговариваю, мы за всем будем в дальнейшем следить.

Дальше. Ставка Китая. На самом деле Китай, судя по заявлениям, вообще поддержит любую власть, которая обеспечит ему транзит в рамках ШОС и нового шёлкового пути. Нужно вспомнить, как, например, сейчас Китай в условиях санкций быстро построил обходный маршрут в Европу мимо Белоруссии, несмотря на инвестиции в Белоруссию. 

Китайцы глубоко прагматичны. В данном случае у них вопрос транзита. Инвестиций не так уж и много у китайцев в Казахстане в стратегических местах. Там очень много китайского торгового капитала. А в стратегических отраслях (нефтегаз, например) их не так уж и много.

Но фактор Синьцзян-Уйгурского автономного района — это будет ключевой вопрос. Китай в казахстанском кризисе будет с Россией сопрягать интересы, потому что локализация этого кризиса и непревращение его в какой-нибудь особенно радикальный исламистский шабаш — это совместный интерес и Китая, и России. 

И следующий игрок, который тоже в этом крайне заинтересован, с третьей стороны, — это Узбекистан, потому что Узбекистан, кроме всего прочего, имеет свои проблемы с исламскими движениями. И у Узбекистана ещё и транзит в Россию. Это ключевая важная вещь (и ЖД-дорога, и автодорога).

Узбекистан сбрасывает свою рабочую силу в Россию. Сейчас у нас вообще подъём взаимоотношений. Поэтому Узбекистан даже больше, чем Китай, заинтересован в стабилизации Казахстана. И я думаю, что Узбекистан ещё своё слово скажет. Почему? Потому что то, что происходит, я говорил, в основном происходит на юге. А южные регионы (Алма-Ата) граничат с Киргизией. А Шымкент (второй по величине город Казахстана) находится через дорогу от Ташкента. Это фактически одна агломерация.

Из Шымкента мы меньше видим новостей, но там тоже жгли машины. Я думаю, что Узбекистан возьмёт его в свою задачу локализации, не давать перейти через границу. Он будет плотно прикрывать границу, потому что им нужен транзит. И самое главное, им нужен беспрепятственный транзит. Поэтому они будут тоже синхронизировать свои действия с нами. И в этом смысле возможен очень интересный внешний альянс: с одной стороны — Китай и Россия, у которых и ставки, и интересы одинаковы. А с другой стороны — региональный игрок, который формально не входит в наши союзы и альянсы. Пока что они делают осторожные заявления. Они пока никуда не спешат. Учитывая слабость Киргизии как государства, я думаю, что Ташкент будет одним из основных выгодополучателей этого экономического кризиса, потому что раньше всегда становился вопрос: а кто является главным экономическим игроком в том же самом регионе Средняя Азия. И было некое соперничество. Не вражда, а именно соперничество, конкуренция между Казахстаном и Узбекистаном за инвестиции, за массу всего.

И в этом смысле Узбекистан выиграет на фоне этого, потому что он остаётся островком стабильности. Но им нужен транзит, поэтому они заинтересованы в разрешения кризиса. 

Просто очень часто бывает, что сосед заинтересован в крахе другого соседа, потому что сможет на этом заработать. В частности, например, многие производственники в той же Белоруссии мне говорили, что они очень заинтересованы в крахе на Украине, потому что открыло массу возможностей. Во-первых, через них начали торговать. Это же круто! Больше денег. И с украинскими подрядчиками работать уже невозможно. Соответственно, начали больше работать с белорусскими в направлении европейском.

Здесь аналогичная ситуация. Если бы не было этой зависимости по транзиту, то Узбекистан бы теоретически сам был бы заинтересован в снижении экономического потенциала конкурента.

Но есть особый внешний игрок. Мы немножко уже коснулись. Это те самые оппозиционеры из числа элит, находящиеся за границей. У них сейчас ставка следующая: они увидели этот протест и попытались его не возглавить, а стать виртуальными организаторами. Аблязов выпускает обращение, выпускает инструкции, что нужно делать. Инструкции простые, переписанные из Шарпа: собираемся там-то, захватываем акиматы, потом организуем майдан. А в конце мы захватываем Акорду (администрацию президента) уже в столице. Но у них не очень это всё получается, потому что надо всё-таки приезжать и на месте руководить. Либо от тебя люди какие-то должны появиться с флагами. 

Коммуникационными организаторами кризиса стали Telegram-каналы. Я пока готовился, специально залез, подписался. Там есть канал «Демократический выбор Казахстана, у них есть свой чат, где они координируют действия. Между прочим, 23 тысячи человек участвуют. Хотя в чате чего ботам делать? Люди общаются. Я наблюдаю. Все эти активисты немного офигели от происходящего в Алма-Ате, потому что этот внешний игрок оппозиционный (Аблязов, но он там не один) на первом этапе, когда были просто протесты, они пытались их виртуально возглавить. Но когда случилась история в Алма-Ате, тут-то их ставка не сыграла. Они начали от этого отстраиваться: «Нет, это провокаторы. Это провокаторы, которые под видом протестующих грабят».

Потом, когда это вылезло, этот внешний игрок попытался немножко отстроиться от того, что происходит в Алма-Ате. Никто не хочет брать на себя никакую ответственность. Поэтому даже интересно, кого назначат виноватым. Мы на основных игроков посмотрели. Судя по всему, кого-то из элитариев придётся назначить виноватым. Тут уже без вариантов. Не могут они вот так возникнуть и потом точно так же исчезнуть. Кого-то придётся сделать крайним.

Поэтому, с учётом интересов этих игроков, с вероятностью 80%, я так приблизительно прикидываю, мятеж будет подавлен, будет закручивание гаек. И ключевой вопрос состоит в том, произойдёт смена начальников сущностная, потому что ключевая претензия была «Шал кет!», что одни и те же лица надоели. 

Что это всё-таки будет, кровати будут менять в борделе местами? Или всё-таки персонал поменяют? Вот это ключевой вопрос. Если не убрать фактор раздражения, то проблема останется. Я надеюсь, что наши тут в этом смысле подскажут, что нужно что-то делать. И соответственно, ставка, которая, я уже считаю, что она не сыграет, и это самое главное, — мятеж не перекинулся в столицу. В самом Нур-Султане всё относительно спокойно, там органы власти работают.

Поэтому теперь давай рассмотрим варианты. У нас есть дерево вариантов. Мы понимаем, что мятеж будет подавлен. Какие дальнейшие выходы из этого кризиса?

Первый вариант. Нынешний президент становится новым Назарбаевым. Он сохраняет сверхполномочия, закручивает гайки. Это такой ультрабелорусский сценарий. Гайки надо будет жёстче закручивать, потому что в Белоруссии всё-таки меньше стреляли, меньше беспредела и бандитизма было. Этот сценарий говорит о том, что всё замораживается до следующего обострения. Это всё придушат, заметут под ковёр, а потом снова всё вылезет изнутри, если просто будет пересменка, если Токаев просто перехватит полномочия. Это плохой вариант, с моей точки зрения. Это просто мы погасим, а потом оно снова вспыхнет. 

Второй вариант, Токаев перебалансирует элиты с большей опорой на силовиков и Россию. Это будет та самая пересменка, потому что сейчас Казахстан на уровне политическом — это коммерческое государство.

Мы видим в общих чертах, на нас очень похоже. Мы видим, в общем-то, бизнесменов на основных постах. А теперь должны появиться больше людей в погонах. Им, во-первых, и доверия будет больше. И, во-вторых, они будут более ориентированы на… 

ДЮ. У нас всё тоже к этому идёт. 

СУ. Я когда говорю про Казахстан, на самом деле это я говорю про нас в какой-то перспективе, так или иначе. Но это длинный путь. И он обязательно приведёт к сопротивлению старых элит, потому что никто не захочет отдавать должности. И тут возможны конфликты уже новых элит, которые придут и которые будут большей частью в погонах, со старыми, чисто коммерческими элитами. И тут будет вопрос, возможен ли компромисс в виде президентско-парламентской республики. Об этом тоже поговаривают. Будет президентская система власти с опорой на каких-то новых людей, большей частью в погонах. А парламент станет как раз местом, где будут представлены элитарии (богатые люди и их представители).

В этом смысле такой была украинская схема, когда Кучма — президент, а в парламенте представлены все влиятельные люди. И это действительно является одним из центров даже не власти, а переговорным клубом. Переговорной площадкой, где элиты могут договариваться, потому что всё равно договоры выливаются на высшем уровне в виде закона.

Мы же прекрасно понимаем. Что такое «элиты договорились»? «Мы договорились: госбюджет принимаем, на следующем госбюджете у меня — дороги, у тебя — больницы, у него — что-то ещё. Я своих 20 депутатов на это подрядил, ты — своих 50. Мы вместе проголосовали и этот пирог поделили». Так оно работает, поэтому нужен парламент. Это не просто парламент ради парламента. То есть, возможен компромисс между старыми элитами и новыми. Это, скажем так, более приемлемый вариант, чем первый, — оставить всё как было и просто чуть закрутить гайки.

И вариант третий, с моей точки зрения, самый приемлемый, на который мы все работаем и который действительно поможет Казахстану выйти из этого кризиса, — это, конечно же, перезагрузка республики, потому что в том нынешнем виде, в котором она есть, недовольство будет постоянное. Демографическое давление, высокая рождаемость будут только усиливать это недовольство. Тем более мы знаем, что бедняки размножаются быстрее. Это закон, потому что дети — это их благополучная старость.

Перезагрузка… Что мне кажется? Мне кажется, что в первую очередь без овладения тремя инструментами ничего не получится. Во-первых, про общество нужно понять казахское. Действительно, там ситуация, похожая на Белоруссию. Хотя там лучше немножко с социологией. Её больше. Но в реальности казахское общество нужно сейчас полностью изучить. Какие у народа ориентиры? Что ему нравится? В разных регионах. 

Кризис показал, что это очень регионализированная республика. Где-то, может быть, нужно больше местного самоуправления, как, например, в городах. Сейчас в Казахстане всех назначают. Все начальники назначаемые. Они только в прошлом году попытались избирать сельских акимов (мэров). Именно сельских, это совсем мелко. Может быть, нужно больше самоуправления. Может быть, нужны какие-то инструменты самоорганизации. Я не знаю.

У меня есть некие предположения, исходя из того, что я знаю о Казахстане, из того, что общаюсь. Процессы похожи на наши. Но то, что нужно делиться частью власти, становится очевидным. 

Опять же, перейдём к марксистской логике. Сформировалось буржуазное общество. Верхушка пытается сохранить номенклатурно-административную систему распределения. Буржуазия давит. Почему эта девочка, владелица ювелирного магазина, мятежником воду развозила? Это не просто так было. Дура дурой, но…

ДЮ. Считайте дурой. Но есть причины. 

СУ. А причина чего? Это тот самый буржуазный протест против феодалов. Это то же самое, что французская революция, грубо говоря. И поэтому, раз у тебя сформировался средний класс, пусть он даже ничтожен (в Алма-Ате его есть немного, в областных центрах, в деревнях-то обычно нет), всё равно придётся ему дать какое-то представительство. Либо хотя бы начать его слушать, потому что непонятно, на кого иначе власти опираться.

Мы видим позицию мамбетов. Как на них опираться, не очень понятно. Они завтра же тебя снесут. В городах на кого опираться? Только на горожан можно опираться. На социальную группу. Как Наполеон говорил, на штыках можно взять власть — просидеть долго не получится. Здесь то же самое. Зачистка пройдёт. На кого дальше опираться? Вот и выбирай.

В Казахстане не такое пёстрое общество, там не так много больших городов. Нет такого количества айтишников, как в Белоруссии. Там всё достаточно просто. Один мегаполис — Алма-Ата. Один полис — столица, больше миллиона. А всё остальное — некрупные города до 500 тысяч, даже и поменьше.

Я жил в таких городах, 300-400 тысяч населения. Для сравнения, город на Украине, 300 тысяч человек, какой-нибудь Кировоград. Элита — это тысячи полторы (около 0,2-0,5% населения). Это лица, принимающие решение. Соответственно, тебе нужно на них опереться. У них есть дети, бизнес. Это и есть та самая буржуазия. Если ты на неё не будешь опираться, вопрос, на кого ты будешь опираться? 

В этом кризисе не стоит вопрос, как всем понравится. Тут стоит вопрос, на кого опереться, потому что опереться на всех уже невозможно. Эти иллюзии про 80% должны просто испариться. 

Поэтому я и говорю про перезагрузку республики. Во-первых, разобраться с тем, а что действительно есть, потому что, как правильно в комментариях пишут, «Мы 30 лет думали, что строим государство. Но мы имитировали». Это жители Алма-Аты. Надо заканчивать с имитацией. Нужно переходить к конкретным действиям. А для этого нужно понять, как мы говорили. Мы же действуем в методе миропорядка: мир в обществе и порядок в государстве. Это условие того самого развития. Порядка в государстве нет, мира в обществе тоже — беда.

Поэтому вам нужно будет наводить и порядок в государстве, и налаживать мир в обществе. Но если вы не изучите своё общество, вы про него ничего не поймёте. А для того, чтобы его изучить, вам нужно наладить систему обратной связи. Этим нужно будет заниматься.

Зачем большевикам нужны были партийные ячейки? Это же и есть система той самой обратной связи. Если у тебя какие-то проблемы, тебя товарищи на собрании пропесочили, сказали: «Не веди себя так». Правильно? Это же была система обратной связи, потому что эти партячейки — это было место, где можно было получить с самого низа обратную связь. Был следующий уровень обратной связи, о которой ты говоришь. Это советы. Это где уже по месту жительства решали. 

И третий уровень обратной связи — это был Верховный совет, который собирался изредка, но который, как пылесос, вытаскивал всех этих людей. И они уже могли с высшими начальниками в Кремле общаться, потому что важно же не сам съезд, мы уже понимаем, а кулуары общения, работа в комитетах. То есть, насколько была автократична модель советская (она была вертикально интегрированная), но при этом, насколько работала система обратной связи!

У тех же американцев тоже отличная система обратной связи, у них система выборщиков. Даже у нас, как бы ни было всё криво-косо (тоже есть вопросы к миру в нашем обществе и к работе с обществом), но тем не менее, хоть какая-то обратная связь у нас есть, мы видим, по крайней мере, по социологии. Причём, как по социологии иноагентов, так и по социологии прогосударственной. И можем это всё сопоставлять.

Поэтому единственный правильный выход — это перезагрузка республики; налаживание системы обратной связи с пониманием, что это; определение тех социальных групп, на которых после кризиса будет опираться новая власть. Ну и третье — это, конечно, зачистка всей этой дряни, которую они развели: все эти майданы, языковые патрули, национализмы, эта их лайтовая русофобия. Это надо пересматривать просто. Мы же читали их учебники истории.

ДЮ. Это и у нас надо пересматривать.

СУ. Конечно. И в этом смысле есть надежда, что, может быть, это будет какой-то нашей совместной деятельностью. Я надеюсь, казахстанский кризис вслед за белорусским отрезвит у нас тех, кто принимает решения в столице, оно многих…

ДЮ. Подбодрит.

СУ. Подбодрит. Там было не только дело в американцах. Я считаю это очень вредным заблуждением всё валить на американцев. Это будет у нас, как в Советском Союзе: во всём виноваты НАТОвские ястребы.

ДЮ. А вы — ни в чём.

СУ. Да. Поэтому перезагрузка республики токаевской, я считаю, — это шанс для Казахстана и более тесная интеграция с нами. Причём в первую очередь — силовая. То, что мы увидели, — это то, чего им не хватает.

Второе. Проблема с нашими идеологическими суррогатами. Мы же говорим, что идеологии нет при капитализме. С идеологическими суррогатами у Казахстана та же проблема, что и у нас. Поэтому можно эти вещи решать совместно. Мы «Мемориал» почистили. Казахстану тоже не мешает всё это почистить. И самое главное — это защита, собственно, суверенитета своего (как правильно сказать), информационно-политического.

Алма-Ата — это рассадник всяких НКО, столица всех этих самых движений. Я просто так на вскидку перечислю, что там работает. 

Грантополучатели: 

• Молодёжная информационная служба Казахстана, Алма-Ата (это получатели по линии USAID). 
• Международный центр журналистики MediaNet. 
• Internews в Казахстане. Я, кстати, на Украине с ними пересекался. Учат журналистов (тоже Алма-Ата). 
• Казахстанский пресс-клуб, Алма-Ата. 
• Международная академия информатизации — вообще по всей республике.
• Альянс региональных СМИ, тоже в Алма-Ате. Объединяет все местные СМИ во всех регионах республики Казахстан. 
• Центр поддержки региональной журналистики. 

Это 7 структур только по линии медиа.

ДЮ. А личный состав КНБ они в ЦРУ отправляют учиться?

СУ. Нет. Этого у них нет. 

ДЮ. Это правильно. До Украины ещё далеко. 

СУ. Ещё далеко. Но там зато есть с Турцией взаимодействие. 

Но турки удивились от нашей прыти. Они не успели… Совет тюркский успел только вякнуть, что мы тоже готовы кого-то отправить. Но их никто и не просил. 

Поэтому Алма-Ата является, с одной стороны, самым развитым полисом. А с другой стороны, является узлом противоречий, где, в том числе, уже и американцы с британцами очень плотно пустили свои корни. 

Это очень наглядно показала картинка 4-5 числа, когда казалось, что весь Казахстан уже сносят и чуть ли всё там уже взорвалось. Когда мятеж был в разгаре, 5 число, мы смотрели на него глазами западных медиа. Наш «Спутник Казахстан» как-то пытался отбиваться, один. А всё остальное — это была картинка, которую транслировали не из Казахстана, не из России и даже не мятежники. Если бы это была картинка мятежников, было бы понятно, что это всё готовили. Но по факту Казахстан полностью на первом этапе переиграл борьбу за интерпретацию этих событий. А основа борьбы с любой паникой и основа любой политической борьбы — это борьба не за факты, а за интерпретацию фактов.

У вас что-то происходит в Алма-Ате? Кто-то бузит? Как мы их назовём? Повстанцами, мятежниками или погромщиками? И от того, как мы их назовем и как мы будем интерпретировать их действия, на самом деле зависит то, будет паника в городе или не будет паники в городе.

В текущей ситуации Казахстан показал, что он не суверенен по основным вопросам. Силовой — недосуверенен. Медиаполитический — недосуверенен. Управление политическими процессами (машинка государственная) оказалось в нокауте на 2-3 дня. Доходило до бреда. СМИ рассылали (негосударственные СМИ) обращение к администрации президента, к Мининформу: присылайте нам пресс-релизы, поскольку в условиях отключённого интернета мы не можем сообщить вашу позицию. И только 7-го числа замглавы администрации Даурен Абаев, который у них вроде пресс-секретаря (как у нас Песков, объясняет, что это значит). Он вышел только 7-го числа на брифинг, где уже дал позицию государства, что это происходит, потому что в условиях информационной войны каждый должен знать свой манёвр. 

У президента одна задача — обращаться к нации и успокаивать. У силовиков другая задача — разъяснять, что, где, как происходит, почему мы побеждаем. У политических администраторов задача — постоянно воспроизводить информационный нарратив, объяснять, что происходит, что было раньше, какие планы. Это тоже постоянная задача. Это как политработники, они тоже должны постоянно всем разъяснять на месте. Работают силовики, у них должны быть стримеры. Не факт, что это всё надо показывать, но нужно быть готовым всё это показать, потому что сейчас каждый выстрел спецназовца должен сопровождаться отснятыми тремя секундами видео, …

ДЮ. …чтобы было что показать. 

СУ. Иначе это будет катастрофа.

Я очень надеюсь (и мы все над этим думаем и работаем над этим), что этот кризис станет перезагрузкой республиканской государственности в Казахстане, хорошим уроком для нас в России, что брошенное на произвол судьбы общество, в котором ковыряются недоброжелатели и вообще непонятно кто и управляют им, — это шанс оказаться в средневековье. Этого допустить нельзя ни в коем случае, хоть мы при капитализме живём, хоть при социализме. Никому от этого легче не будет.

ДЮ. Подводя некоторым образом итог, всё как обычно: не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе.

СУ. Так точно.

ДЮ. Спасибо, Семён. Будем следить, что там будет дальше. Интересно. Надеемся, что всё будет хорошо, а не плохо.

СУ. Так точно.

ДЮ. Спасибо.

СУ. Будем разбираться.

ДЮ. Приезжай ещё. 

СУ. До новых встреч.

Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка

Was this helpful?

YesNo

2 / 0

#дмитрий пучков #казахстан #майдан #мятеж #протесты #семен уралов #технологии майдана