Тема: Разбор книги «Трагедия великой страны» (автор Николай Рыжков)
Все части:
Часть 1. Алма-Ата, декабрь 1986
Часть 2. Тбилиси, 8 апреля 1989
Часть 3. Фергана, июнь 1989
Часть 4. Баку, январь 1990
Часть 5. Прибалтика: от национализма к сепаратизму
Часть 6. Прибалтика: от национализма к сепаратизму
Часть 7. Прибалтика: суверенитет по-прибалтийски
Часть 8. Фашистские пособники
Часть 9. Позорные судилища
Часть 10. «Незалежна» Украина
Часть 11. СССР: от реформирования к разрушению
Дементий. Я вас категорически приветствую. Это «Внеклассовое чтение». И с нами опять Семён Уралов.
Семён Уралов. Мы продолжаем.
Д. Да. Чем дальше, тем интереснее.
СУ. Да. Прошлый выпуск получился немного коротким. Мы хотели бы закрыть вопрос про фашистских пособников. Мы разобрались в предыдущем уроке, как они действовали в Литве, Латвии, Эстонии, в том числе в конце войны, когда дело Гитлера было проиграно.
Д. Как они по-интеллигентному это всё сделали.
СУ. Да. Как они пропетляли, пытались пропетлять, и как они проросли потом в политической системе Советского Союза. Сейчас мы с этим и разберёмся.
Напоминаю, мы разбираем мемуары Рыжкова. Всем советую прочитать. Очень подробно изложено, как разрушался Советский Союз, с истоками.
Итак, Рыжков пишет о том, какова была судьба фашистских пособников. Например, судьба Розенберга очень интересная. Он напомнил об этом. Я даже как-то забыл. Это Розенберг, который занимался идеологией нацизма: Остланд, Прибалтика, всем этим он занимался. Когда Розенберга уже на Нюрнберге судили, ему на руки выдали обвинительное заключение, на котором Розенберг написал: «Я отвергаю обвинения в заговоре, антисемитское движение было только мерой защиты». То есть, он был убеждённым нацистом и до последнего стоял на том, что это было правое дело.
Как сложилась судьба того же рейхскомиссара Остланда Лозе, который был в Латвии? Он предстал перед трибуналом только в 1948 году, причём не перед советским, а перед британским.
Д. А где он всё это время был?
СУ. Он сбежал, попал в плен к британцам, то есть, по приговору ему дали всего лишь 10 лет тюремного заключения. К тому же, в 1951 году его уже амнистировали.
Д. Будешь работать на нас?
СУ. В 1951 году выпустили человека, который всё это творил в Латвии. Мы разбирали это в предыдущем уроке. Посмотрите, что там происходило. Его отпустили уже в 1951 году.
Западные источники указывают, сколько было этих нацистских пособников. Они насчитывают, что после изгнания немецких войск в Эстонии осталось около 50 тысяч человек, в Латвии осталось около 60 тысяч, а в Литве — примерно 120 тысяч. То есть тех, которые так или иначе как-то были связаны с немцами. А самые боевитые, те, кто принимал участие в боях, мы помним, ушли с немцами. А всякие полицаи и прочие пособники остались.
Но это западные источники, а данные Советского Союза говорят, что [их] было поменьше. Правда, как всегда, где-то посередине, поэтому надо отталкиваться от того, что было около 50 тысяч точно в Эстонии и в Латвии, и в Литве чуть побольше.
Националистические группы действовали в Эстонии до конца 1945 года (то есть, видите, быстрее всех заглохло), в Латвии — до 1947 года, а в Литве — до 1952 года. Как мы видим, в Литве и на Западной Украине больше всего проросло местное националистическое движение. Но оно, я напомню, было интересно чем? Они как бы были с немцами, но всё равно были сами по себе ребята, и поэтому даже сопротивлялись дольше всех.
Ещё один интересный факт. Немцы готовились к отходу. Засветился в Прибалтике и Отто Скорцени знаменитый, который [освобождал] Муссолини [из плена].
Д. «007».
СУ. Да, это нацистский «007». Вот смотри, в октябре 1944 года Скорцени была поручена задача готовить диверсионные группы для Прибалтики, и в октябре 1944 года из тех, кто ранее служил в латышском легионе СС, была сформирована отдельная организация, которая называлась «Дикие кошки». Основной задачей «Диких кошек» было развернуть партизанское движение.
Д. Слушай, как название борделя какого-то.
СУ. Ну, что-то такое, «Дикие кошки».
Д. Кошечки.
СУ. Задачей этих «Диких кошек» было остаться в подполье. А когда советские войска пройдут, развернуть партизанское движение, уже антисоветское. И вот на момент, когда произошла капитуляция Германии, на территории Советской Латвии было 5 групп «Диких кошек», и последняя группа была ликвидирована летом 1947 года, ею командовал немецкий офицер. То есть вот такие закладки они оставили.
В Эстонии были группы «Лесных братьев», но они были малочисленные, их было мало, и уже к концу 1945 года всех уже разогнали.
Д. Дорогие наши зрители, если вам нравится «Внеклассовое чтение», то можно поддержать этот канал. Каким способом, Семён?
СУ. Классов много, поэтому и способов тоже очень много. Можно, как минимум, лайкнуть, разместить у себя в соцсети, можно написать, особенно именно и по сути, это очень приятно, прочитать комментарии.
А если хотите поддержать — наши футболки, наши кружки. Многие спрашивают, где и как купить. Вот, купив, подарив другу, вы и поддержите. Ссылка снизу, там вся инструкция написана.
Д. А у нас ведь что-то ещё потом будет? Не только кружки, футболки.
СУ. Я думаю, по весне креатив…
Д. Мы там много чего напридумываем! Кому интересно, тому интересно.
СУ. В Литве была отдельная история. Рыжков описывает, что Советская Литва – это единственная из республик Прибалтики, где националистическое движение возникло без руководства со стороны немецких спецслужб, они сразу там возникли. Уже летом 1942-го они создали Верховный Литовский комитет и Национальный Совет. Особенность литовского национализма была в том, что он, хотя был эсэсовский и немцы ими управляли, но они, так или иначе, вели свою игру. И вот тут Рыжков напоминает, что в отличие от остальных нацистов, у литовских нацистов ещё была борьба с поляками, потому что там действовала Армия Крайова.
Я напомню, что у поляков было две армии. Там была Армия Людова, это армия, которую поддерживал Советский Союз. То есть это было красное сопротивление, которое потом пришло к власти, была создана Польская Народная Республика, тот же Войцех Ярузельский, который был легендарным польским руководителем во времена Солидарности и кризиса 80-х. А была Армия Крайова (АКА). То есть Армия Людова – это как бы армия людей, а Крайова – это как бы армия нашего края, нашей земли. И вот, АКА одновременно воевала с литовцами. Дело в том, что польские националисты считают Вильно, Виленский край, своим. И дело в том, что Вильнюс с 1918 по 1940 год находился в составе Польши межвоенной, так же как Западная Украина и Западная Белоруссия. Поэтому у литовских националистов есть конфликт как бы и с Россией, но у них ещё есть конфликт с польскими националистами вокруг города Вильнюса. Поэтому в Литве, пока Красная Армия была далеко, основная борьба была с польскими националистами, с советскими партизанами, ещё и с немцами, то есть была тройная борьба, отдельная линия. Поэтому в Литве был настоящий заплёт и поэтому в советской Литве действия активные продолжались до 1952 года.
Главнокомандующим литовских сил в 1951-1955 годах являлся полковник Раманаускас Ванагас. В годы немецкой оккупации он служил в полицейских частях и был командиром литовского добровольческого полка войск СС.
Д. А кто их снабжал?
СУ. Это была подпольная уже борьба, партизанщина. Они прятались по лесам, не зря же их «лесными братьями» называли. Там были другие военные действия, потому что там зачистку проводили войска НКВД.
Д. Есть хороший фильм на эту тему, помнишь, «Никто не хотел умирать».
СУ. Да. Есть ещё одна из серий фильма «Государственная граница» на эту же тему, там как раз про бандеровцев.
Я хорошо знаком с темой ликвидации бандеровщины на Западной Украине. Я жил там очень долго, изучал и ещё общался в 90-е с офицерами МВД и НКВД, которые приехали на Западную Украину после 40-х, они уже были глубокими стариками. Там тоже на Западной Украине всё продолжалось где-то до 1953-1954 года, плюс-минус, до смерти Сталина. Объявлялось много амнистий. Дело в том, что среди этих «лесных братьев» было очень много тех, кого просто загребали. То есть тебя либо немцы заберут на работу, либо…
Д. То, что мы видим сейчас на Украине. Просто схватили.
СУ. Да. Поэтому там была куча людей, которые просто убегали в лес. Ну, убегали и убегали. А к кому ты прибежал? Масса была историй, когда меняли [сторону]. Можно же потом было перебежать. Там есть истории, когда сначала сбегали к партизанам националистическим, там пересидели, а потом к красным партизанам перебегали, к своим. Там разные истории были.
На территории Белоруссии — это надо отдельно разбирать — существовала отдельная партизанская республика, до 40% территории Белоруссии немцы не контролировали и боялись зайти. У партизан там были свои тропы через болото, через леса. Свои дороги, которых на картах даже не было видно, там своя жизнь кипела. Поэтому националисты, которые сидели в лесах, жили своей жизнью. Тут идут фронты, армии наступают, люди идут. А они сели в конкретном лесу, и их полгода батальон НКВД пытается из этого леса выкурить, потому что, ну, как ты их поймаешь, они же местные жители.
Д. Да-да-да, они всё знают.
СУ. У них родственники везде, им и продуктами помогают. Ну, что, сестра брату не даст продуктов?
Д. Информацией делятся все, да-да-да.
СУ. Ну, конечно, и поэтому там игра в «казаки-разбойники» была больше после 1945 года, стрельба в спину. Это ж такая история: утром он колхозник, а вечером у него брат в бандеровцах, в партизанах, и он тебя пристрелил из-за угла. Поэтому там была очень тяжёлая ситуация после войны. И в Литве мы, как видим, это продолжалось дольше всего, до 1952 года.
Что ещё интересного здесь я отметил в этой части? Понятно, что русских они не ценили, не любили, советских — тем более, но там проходил параллельный холокост, связанный с евреями, а это же просвещённый мир [осуждает]. Если убивать советских и русских — это теперь можно. Ну, как можно? Разрешают. А раньше советских можно было. Но евреев же нельзя, и вокруг этого строится всё. Но особенность национализма и прибалтийского, и украинского в том, что он вынужден свой антисемитизм скрывать. Не то чтобы не говорить о нём, а так, замести под лавку.
Но там происходило всё очень страшно, потому что в Прибалтике жило очень много евреев, жили они именно в городах. На эту тему есть специальное исследование, но здесь Рыжков напоминает о том, в каком положении оказалось еврейское [население]: «В наиболее трагическом положении оказались евреи в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтики. Из-за быстрого продвижения немецких частей только небольшой части еврейского населения удалось вырваться на восток. Основными центрами массовых казней стали Минск и Львов. Евреев и других лиц, подлежащих уничтожению, сгоняли в колонны и везли в ближайший лес. Там их заставляли раздеться, отдать ценные вещи, выстраивали в шеренгу и стреляли в затылок. В одном из рапортов командира немецких частей, составленном вскоре после вторжения в Советский Союз, говорилось, что не расстреливали лишь детей, их брали за ноги, ударяли головой о камень или хоронили заживо».
20 января 1942 года в Берлине состоялось отдельное высокопоставленное совещание Третьего рейха, где был утверждён проект окончательного разрешения еврейского вопроса. Они концептуально к этому подошли. И особое внимание было уделено Прибалтике, которую они рассмотривали как очень важный регион, где и немцы живут, и там вопрос операции очищения был первостепенным. Об этом знали.
И в 1995 году, напоминает Рыжков, в Израиль прибыл президент Литовской республики Бразаускас, и с ним приехали литовские бизнесмены. Правительство Израиля потребовало привлечь к уголовной ответственности литовских военных преступников. И президенту Бразаускасу было заявлено, что в Израиле имеются материалы о том, что есть более 5000 литовцев, которые принимали участие в расстреле евреев. От него потребовали с этим разобраться. И литовцы попали в такое положение, что Бразаускас был вынужден заявить, что преследование гитлеровских военных преступников будет продолжено, реабилитация отменена. По факту израильтяне предъявляли очень конкретные вещи.
А теперь давай посмотрим, каковы были размеры этого погрома. Накануне прихода немцев в Вильно там проживало более 40% горожан еврейской национальности, 30% — польской, литовской — около 2%. Город Вильнюс тогда даже называли северным Иерусалимом. Аналогично было в Каунасе. В чём была особенность как прибалтийского антисемитизма, так и западноукраинского? Я об этом рассказываю, когда мне задают вопросы. Давай обратим внимание. Это был особенный национализм. Почему он был такой кровавый?
Дело в том, что в этих краях так повелось, что на протяжении 500 лет богатыми людьми в городах и горожанами в первую очередь были поляки, евреи и маленький процент немцев. Если говорить про Львов и Западную Украину, там были австрийцы. Здесь у нас были немцы прусские, а там — немцы австрийские. Но их было ничтожное количество. Во Львове было немцев на пике, когда Львов был столицей провинции, всего 2%. Это всякие чиновники, офицеры.
А местные жители — литовцы, латыши, русины, украинцы, белорусы — в массе своей были жителями сёл и небольших городков. И их на протяжении 300 лет постоянно унижали, они находились в подчинённом положении. Нам это понять здесь, в Питере, невозможно. Потому, что у нас, допустим, когда мы разбираем капитализм, XIX век, крестьяне были в униженном положении. Но и дворяне, и крестьяне были всё-таки людьми общей русской культуры, общей православной веры, и всё на этом было построено. А там, кроме того что это было унижение правящего класса, но ещё это было на национальной и на религиозной основе. Понимаешь, да? То есть, вы — быдло.
Д. Второй сорт.
СУ. Вы второй сорт, а тут ещё унижение не только на национальной, а ещё и на языковой основе, потому что польская мова – мова света, высшего сословия. А еврейская община — это богатая община.
Д. Слушай, «быдло» – это как раз польское слово, да? Скот означает.
СУ. Конечно. Быдло, скот, пыль. У нас — холопы, а у них унижительное — быдло.
И в этом особенность этих регионов, и именно поэтому там национализм был такой кровавый. Это была пружина ненависти, которая раскрутилась за эти триста лет, пока там шло окатоличивание, подавление восстаний поляками — сложные процессы шли. И поэтому это была страшная месть, с одной стороны, подкреплённая этими обидами, а с другой стороны, потому что было что пограбить. Вильно, 40% населения — евреи. Представляешь? Город, в котором можно ограбить 40% жителей! Ты можешь зайти в любую квартиру и делать всё, что хочешь.
Д. Безнаказанно.
СУ. И поэтому туда и ломанулся весь маргинальный элемент отовсюду. А потом, закрывая вопрос с амнистиями, вернее, с тем, как они сдавались, как я уже говорил, очень много было людей, которые случайно попали. Объявлялась амнистия, и большинство людей, на которых не было убийств, каких-то тяжёлых преступлений, они просто шли и сдавались. Их проверяли, — а там же все друг друга знают, — и если убийств нет, то их амнистировали.
Идём дальше. Что происходило в Латвии? Нацисты договорились о том, что Прибалтика станет особым местом, куда, в том числе, будут отправлять евреев для ликвидации. И вокруг этого всего была построена инфраструктура в Прибалтике, я сейчас не буду подробно ковыряться в этом, [отмечу только, что] туда, в том числе, привозили уничтожать евреев из других [стран].
Вот, например, официальное число жертв геноцида: «всего за годы оккупации в Литве было уничтожено около 700 тысяч человек, из которых 370 тысяч — это жители Литвы, 230 тысяч — это советские военнопленные и около 100 тысяч — из других республик СССР и оккупированных государств Европы».
Д. Это там было специально приготовлено?
СУ. Это и в Польше было развёрнуто. Мы про польские лагеря смерти знаем, про все эти майданеки.
Получается, на восточных границах — Польша, Прибалтика — немцами была развёрнута инфраструктура по уничтожению и фильтрации людей.
Людей свозили в эти лагеря, фильтровали, женщин разлучали с детьми и отправляли на работу. А дальше прибалтийские нацисты с евреями расправлялись.
Похожая история происходила в Приднестровье. Мы когда говорили о Молдавии, вспоминали об этом. Румыния использовала Приднестровье именно с этой целью. Со всей Румынии евреев собирали, отправляли их в дальнюю провинцию, с глаз долой, чтобы люди на местах ничего не видели.
Д. Да, но ещё им, наверное, сказали, что их переселяют.
СУ. Да. Чтобы сами поехали. А дальше, когда их привозили, прибалтийские националисты с ними разбирались. Они, в общем-то, на этом строили свои взаимоотношения с немцами. Рыжков приводит примеры, как, например, «эстонские фашистские власти с готовностью взялись оказывать помощь третьему рейху в истреблении евреев других стран. По разнарядке обертштурмбанфюрера Адольфа Эйхмана первые эшелоны с еврейскими заключёнными из Германии и Чехословакии начали прибывать на эстонскую станцию Раазику уже в сентябре 1942 года. Только 5 сентября 1942 года из полутора тысяч чехословацких граждан еврейской национальности свыше тысячи человек, в основном дети, старики и больные, были расстреляны у специально подготовленной для этого ямы в Калеви-Лийва. Через две недели аналогичным образом была уничтожена тысяча из полутора тысяч евреев, прибывших из Германии.
Эстонские фашисты создали свою систему экономического эффекта. Если в Освенциме специальные команды снимали кольца и извлекали золотые зубные коронки у трупов после газовых камер, то «профессионалы»-эстонцы плоскогубцами вырывали золотые зубы у ещё живых людей тут же, на краю могилы, перед очередным залпом. Эстонские нелюди-рационализаторы проявляли такой творческий энтузиазм не только из любви к своей жуткой работе. Такая золотодобыча позволила многим эстонским эсэсовцам, скрывшимся после войны от возмездия, безбедно доживать свой век. Так, «эстонский Эйхман» Эрвин Адольф Викс ещё в шестидесятых годах спокойно наслаждался солнцем в далёкой Австралии. А его шеф Оскар Ангелус, крупнейший «специалист» по еврейскому вопросу в довоенной и военной Эстонии столь же безмятежно писал мемуары в соседней Швеции. А самый главный эстонский нацист Хяльмар Мяэ, являющийся в оккупированной немцами Эстонии руководителем местного самоуправления, нашёл себе приют в Австрии, на родине Гитлера». Нейтральной, между прочим. «Этот фюрер имел австрийское гражданство, и власти Австрии делали вид, что не знают о его личной виновности в убийстве группы австрийских граждан, бежавших в 1938 году от преследований из Австрии в Финляндию, но затем арестованных и направленных для уничтожения на территории Эстонии».
Я специально один пример зачитаю. Вот смотри, как это происходило. Для расстрела везли на станции специально, эшелонами. Везли откуда? Из Риги, из Австрии, Чехословакии, Франции. «Масштабы росли из месяца в месяц. Так, если в декабре 1941 года в гетто Риги было около 30 тысяч человек, то в августе 1942 их оставалось приблизительно 3 тысячи человек».
Эти отряды, как Рыжков напоминает, ещё параллельно действовали на территории Ленинградской области активно, именно латыши там в гетто всех уничтожали.
Я рекомендую почитать про Минск. Много есть [материалов] про погромы в Минске, там тоже очень сильно проявились литовские националисты. Вообще, Вильнюс от Минска очень недалеко, всего 120 километров. Латышские и эстонские [националисты] работали больше на территории России, а вот литовские и украинские националисты были против Белоруссии заточены.
Подробностей много, очень интересно, как красной линией проходит, когда вечно в Израиль ездят президенты этих прибалтийских республик, им задают неприятные вопросы. В 2006 году приезжала президент Латвии Вайра Вики-Фрайберга, и она извинялась: «Мы искренне сожалеем в связи с участием Латвии в ужасах Холокоста». Как ни в чём не бывало!
Но это же ещё не всё. Как мы видим, большинство ушли от наказания, из числа местных. Если немцев, которые там командовали, ещё как-то искали, находили, то именно местные, которые были пособниками, они даже недалеко сбежали. Что там Австрия? Вот она, под боком. И казалось бы, она нейтральная, она не в НАТО.
Д. То есть, в принципе, если бы было желание, то и там их найти можно было.
СУ. Конечно, конечно.
Следующая глава на контрасте называется «Позорные судилища». Она о том, что происходило параллельно. В Прибалтике были же и наши люди, они как-то боролись, сопротивлялись. Не было так, что сразу взяли — националисты, нацисты — и всё захватили.
Рыжков напоминает очень интересную историю про Альфреда Петровича Рубикса, не помнишь?
Д. Даже не слышал.
СУ. О, это интереснейший человек. Когда случился путч в 1991 году, Рубикс был членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарём ЦК Компартии Латвии, народным депутатом СССР, Верховного Совета, то есть он был лидером, как Щербицкий, как Машеров. И вот, 23 августа он был взят под стражу в ЦК в своём служебном кабинете. Получается, путч ещё не победил, а его арестовали уже в этот момент.
В чём его обвинили? Его обвинили в том, что он якобы принимал участие в заговоре с целью захвата власти в СССР и Латвийской ССР. Но это бред, потому что он был тогда руководителем Латвийской ССР. Какой он мог составить заговор? Но, как оказалось, Рубикса разыграли. Тогда параллельно проходила борьба Ельцина с Горбачёвым, и Рубикса слили под Ельцина, Москва вообще не стала никак за него бороться. Более того, они ещё и эти материалы присоединили, сделали Рубикса «путчистом», и он под общий шумок пошёл. То есть новые демократические силы [Латвии] объединились с новыми демократическими силами в России, и фактически бросили человека, который до последнего пытался охранять [строй].
В чём замысел? Присоединить его к «путчистам» и отправить в Москву, потому что Рубикс был популярным. Даже потом, сидя в тюрьме, он выигрывал выборы. Латыши хотели его в Москву сбросить, арестовали, чтоб он в Латвии воду не мутил. Но не получалось, он и сам отказывался, он собирался бороться. Там в то время проходили многочисленные митинги. И какой нашли выход эти новые националисты, пришедшие к власти? Они приняли в Латвийской республике 22 августа 1991 года (за сутки до ареста Рубикса) новую статью закона и изменили её действие в обратную сторону, как будто она начала действовать с 1990 года, со дня принятия Декларации о независимости. Статья была о покушении на независимость, то есть для того, чтобы запрессовать Рубикса.
Д. Под него статейку, да?
СУ. Да, отдельную статью. Причём тогда ещё не было кодексов, поэтому они это внесли прямо в конституцию. Одним уголовным делом Рубика занималось более 50 прокуроров, которые копали на него страшно, причём наибольшим рвением — я тут себе специально отметил — отличался бывший депутат Латвийской ССР и бывший член КПСС, секретарь ЦК Компартии по идеологии по фамилии Горбунов. В общем, на сторону латышских националистов встал секретарь по идеологии, русский по национальности. Представляешь?
Д. Вот это да!
СУ. Рубиксу дали 8 лет, но несмотря на это он был избран депутатом 5-го Сейма, потому что народ за него проголосовал. В 1996 году, когда он находился в тюрьме, он дал Социалистической партии Латвии согласие баллотироваться на пост президента страны, причём социология показывала, что Рубикс вполне мог выиграть эти выборы. И тогда под шумок быстро был разработан новый проект закона о выборах президента, в который ввели новые ограничения, что нельзя баллотироваться тем, кто отбывает наказание в местах лишения свободы. То есть второй раз [им пришлось спешно менять закон], для того чтобы не допустить возможной победы товарища Рубикса.
В общем, он отсидел весь свой срок, сбили его. За это время систему политическую переформатировали, но фактически они обезглавили возможное сопротивление.
Дальше Рыжков рассказывает про похожую историю с депутатом Татьяной Жданок, я за этим уже следил. Она победила на выборах, такая была активная, но её просто по беспределу снесли с выборов.
Какая у них получилась ситуация? Они пришли к власти в начале 90-х, но полной поддержки народа за ними не было, причём в первую очередь у них были проблемы в столицах. Рига была русскоязычным городом, Рига была оппозиционным городом. Получается, что националистов поддерживает провинция, а самый главный город против этого национализма, поэтому им нужно было обезглавливать эти движения. Если кто-то вылезет, его сразу надо снести. А потом создали партию «Согласие», которую возглавил Нил Ушаков, а это был евроколлаборационист. Он уже про Россию забыл, он вроде бы права русских поддерживает, но уже без какой-либо политической борьбы. И так за 15 лет они уничтожили альтернативу политическую. Митингов нет, ничего нет, всё закончилось. Это была спецоперация, и вот так они всё это сделали.
Ещё очень интересно было в Литве. Там тоже были свои силы, которые выступали против, мы это разбирали. Там были интернациональные движения. И вот, в январе 1994-го года из Минска были насильственно вывезены при содействии Шушкевича — он тогда был главой республики — и западных спецслужб первый секретарь ЦК Компартии Литвы Миколас Бурокявичюс, и заведующий идеологическим сектором ЦК Ермалавичюс, их отправили в СИЗО, и следствие длилось около 3-х лет, материалы из следствия составили 350 томов. Предъявили им даже высшую меру наказания.
А в чём их обвиняли? Это были последние коммунистические руководители, они проиграли тогда Саюдису. В Литве, я напомню, было жёстче всего, там была стрельба, неизвестные снайперы, и они сбежали в Минск, там прятались, но их назад выдали.
И вот Бурокявичюсу предъявляли обвинение в создании антигосударственных организаций и активное участие в их деятельности. Это был очень жёсткий суд, причём засудили их в такой степени по беспределу! Их засудила уже Литва, это 1994 год, а они не принимали литовского гражданства. Они оставались гражданами Советского Союза. Понимаешь? Они не могли нарушать закон Советского Союза, будучи секретарями коммунистическими. 1994 год. Советский Союз развалился. Они тогда белорусские граждане, если так рассуждать? То есть получается, что Белоруссия выдала своих жителей. Понятно, что тогда никому не было дела до этих нюансов, но, по большому счёту, Литва осуществила акт политического терроризма, она выкрала чужих граждан и судила их за антигосударственную деятельность.
Д. По своим законам.
СУ. По своим законам. Понимаешь?
Д. Как мы видим, они даже специально придумывали законы под эти действия.
СУ. Но если в Латвии Рубикс не скрывался, он боролся, но в итоге он проиграл, то тут-то уехали люди в эмиграцию. То есть всё, они уже белорусы, они переехали в независимую Белорусскую республику. Короче, мутная история.
Но почему их так судили? Рыжков рассказывает об очень интересном факте: им пришили убийства. В Литве тогда впервые произошли кровавые события, были убитые. До этого шли протесты, но никого не убивали. Все были взбудоражены этими событиями в Вильнюсе. И там был этот историк Буткявичюс, который создавал боевые отряды, а потом он стал министром обороны. И вот, на Бурокявичюса и Ермалавичюса вешали то, что это они устроили эти побоища.
Я процитирую: «Альгирдас Буткявичюс, бывший с 1991 года министром обороны Литовской республики, заговорил. Он заявил, что не знает, кто в январе 1991 года стрелял в мирное население с Вильнюсской телебашни. Кстати, этот господин, который стажировался в военной академии в Великобритании и Институте Эйнштейна в США, был в 90-м году генеральным директором Департамента обороны республики и принимал самое активное участие в подготовке к будущим событиям. А вот когда Буткявичюс рассорился со своим соратником Ландсбергисом и начал публично говорить о своих подвигах во время январских событий в Вильнюсе, летом 1997 года ему моментально пришили дело по обвинению за покушение на мошенничество и определили в тюрьму на 5,5 лет. Такой намёк он понял и замолчал».
Рыжков напоминает: «На совести Ландсбергиса и Буткявичюса жертвы ночи тринадцатого января, поскольку один придумал, а по приказу другого несколько десятков пограничников были переодеты в гражданские одежды и впущены в телебашню. Это они сверху стреляли в толпу, я это своими глазами видел, когда возле моих ног от асфальта рикошетом отскакивали пули». Это Рыжков цитирует Петкявичюса, который возглавлял Комитет по национальной безопасности Литовского Сейма. То есть, это сам националист пишет в своей книге «Корабль дураков».
Поэтому им нужно было поймать этого Бурокявичюса и Ермалавичюса, для того чтобы из них сделать козлов отпущения, потому что сами убийцы на тот момент были уже главами республики, а тот, который командовал отрядами самообороны, получил пост министра обороны — ну, понятно, он был в деле.
Вот такая мутная история была в Литве, и, соответственно, это политическое убийство и последующий политический терроризм лежит в основании литовского государства. Они начали своё государство с этого: с политических убийств и с политического терроризма, потому что выкрали людей.
Миколас Мартинович Бурокявичюс вышел на свободу после 12-летнего тюремного заключения только в 2006 году. 15 лет провёл человек за решёткой. Бывший коммунист, бывший руководитель. Вот так!
Д. Попал под раздачу. Он, я вижу, очень сильно мешал, раз статейку придумали, потом поправочку ещё.
СУ. Они боялись.
Д. Главное, что не убили просто.
СУ. Им надо было обезглавить. Тут же, понимаешь, убийство может вызвать обратный эффект. Люди поймут, что отступать уже некуда, и будут сопротивляться до последнего.
Д. Ну, а ещё, если убийство, значит, погиб в бою, значит, враги, так сказать, будут использовать это для пропаганды как знамя, что — вот, наши товарищи погибли, но дело наше свято, и мы идем вперёд.
А если в тюрьму, то…
СУ. Запугать. Поэтому и методы террористические. Похитить, избить, к чему и пришли.
А когда фигура публичная, к ней же сложно подступиться. Там и охрана, и он всегда на виду. Не будешь ты в лоб. А если покушение политическое, то наоборот, это может всколыхнуть общество, и можно ещё и в обратку бунт получить. Поэтому лучше запрессовать, это эффективнее. Запрессовать, уничтожить, унизить. Даже, если что, выкрасть. Зачем они выкрали этих двоих из Минска? Чтоб другим показать: если мы даже в Минске нашли, то здесь, у себя, мы вас всех уничтожим, поэтому сидите тихо. Ну, и народ, в общем-то, и сидел тихо.
Рыжков рассматривает ещё один пример, это я уже тоже следил, это Валерий Иванов, он русский, но родился в Каунасе. Сначала его лишили свободы на три года за то, что тот возглавлял общественную организацию «Единство». А когда он, освободившись из заключения, написал книгу «Литовская тюрьма» — я её всем рекомендую, я как раз её когда-то давным-давно изучал, — его снова посадили. По официальной версии — за оскорбление памяти жертв 13 января. Фактически — за то, что усомнился в официальной версии гибели людей от рук советских военнослужащих. Там всё было до такой степени шито белыми нитками! Это было очень показательное дело. В своё время дело Валерия Иванова было такое же [резонансное], как дело партизана Василия Кононова. Ты, наверное, помнишь, советского партизана, которого там пытались судить.
Д. Да! История десятилетней давности, там такой дедушка. Вот, суки! Даже на него, да?
СУ. Вот, а история Валерия Иванова — это тоже похожая история, только немного раньше, причём там интересно. Они не знали уже, что ему пришить, потому что одно дело — обвинить, а надо же ещё дело сшить. В общем, формулировка гениальная, что Иванов руководствовался мотивом ненависти к Литовскому государству. Что это вообще такое? Во-первых, тогда ещё не было Литовского государства. Была Литовская ССР, и он, наоборот, защищал Литовскую ССР.
Д. Слушай, а обидно мужику.
СУ. Да. Ещё Рыжков рассказывает историю с Морозовым в Эстонии. Это заместитель Таллиннского союза граждан России. В Прибалтике жило много людей, которые не стали брать местные паспорта, но которые являются местными жителями, живут там. Имеют право. Морозова сделали нелегалом. Потом постоянно арестовывали. Простая схема: заберут, продержат 20 суток, снова заберут, ещё посадят. Постоянно запрессовывали.
И самое главное, отмечает Рыжков, что это всё направлено, конечно же, на то, чтобы остальные сами уезжали.
Д. Запугать.
СУ. Конечно, чтобы уезжали. И в общем-то, со многими получилось, [мы помним,] как массово все переезжали.
Здесь Рыжков ещё напоминает о судилищах над ветеранами, напоминает, что это началось сразу в 90-х, приводит пример Кононова. А ещё напоминает о том, что у другого бывшего партизана и сотрудника НКВД, 85-летнего Василия Кирсанова, находившегося под следствием тоже в Латвии, не выдержало сердце. Вплоть до самой смерти он находился в тюремном заключении.
Мы знаем об основных, но вот, например, список судебных приговоров:
- Бывший министр госбезопасности Новикс, 1908 года рождения, получил пожизненный срок, скончался в тюрьме.
- Михаил Фартбух, бывший чекист и инвалид, отсидел два года.
- Евгений Савенко провёл в местах лишения свободы год и три месяца.
- Николай Тес, Янис Кершентис и Трофимий Кушонок ждут судебного разбирательства (но это на тот момент, конечно). То есть, они прессовали и своих, как мы видим.
- Вот, например, в Эстонии на скамье подсудимых оказался ветеран МГБ СССР, 70-летний российский гражданин Владимир Пенарт. Чуть позже по аналогичному обвинению судили тоже россиянина, Юрия Карпова, третьим — опять же гражданина России Степана Никеева. Все трое должны были отвечать пред эстонским законом за участие в депортациях 1941-1949 года, за борьбу с «лесными братьями». Этот Пенарт — почему я его отметил — по матери русский, и это всё усугубило. В 1953 году он был начальником отдела милиции. Просто милиционер! Причём отец у него эстонец, мать русская, по фамилии мы видим. И его обвиняли в том, что он отдал приказ об уничтожении троих таких террористов. Фактически он был начальником милиции, у него в районе бандиты, он за ними охотился. Его обвиняли, срок ему грозил от 8 до 15 лет. Пока шли суды, у него случился инсульт, отнялась рука.
- Не дожили до суда: профессор, доктор юридических наук И. Д. Кучеров, бывший заместитель Генерального прокурора Литовской ССР Н. Кремповский.
- К лишению свободы определены бывшие сотрудники госбезопасности: Бортасевич, Шакалис. По фамилиям мы видим: и русские, и украинцы. То есть они обезглавливали всех, до кого могли дотянуться.
Этим, собственно, раздел, посвящённый Прибалтике, здесь завершается. Я бы хотел, чтобы мы на уровне схемы сделали какие-то выводы, потому что следующий раздел посвящён незалежной Украине. Учитывая, что мы Украину подробно изучаем, я думаю, мы этот раздел за один урок разберём, чтоб долго не ковыряться.
И последняя, очень важная, глава называется «СССР: От реформирования к разрушению». В ней Рыжков [анализирует], что происходило в Москве в тот момент, можно ли было что-то изменить, как себя вели [элиты]. В ней представлен очень интересный взгляд политика, а можно ли было что-либо изменить.
Про Прибалтику. Показательный урок нам истории о том, как недоделанные дела, неоплаченные долги возвращаются к нам через 50, через 100 лет.
Д. Потому что не вырвали этот сорняк с корнем. Только листья подрезали, а он снова [пророс].
СУ. Да, показательная история. Я считаю, всем её нужно себе запомнить, пересказать, особенно детям, потому что в 70-х годах казалось, что это никогда не вернётся.
Ты бывал же в советские времена в Прибалтике?
Д. Один раз. Меня поразило тогда, что там всё по-другому: домики красивые, улицы. Там всё по-другому. И потом, когда я уже был постарше, мне удивляло, что там было всё передовое, все европейские ценности были там: напитки, машины, дамы, рестораны — всё было там.
СУ. И прогрессивные нацисты тоже там были, то есть кусочек маленькой Западной Европы у нас здесь, внутри.
Д. Мы в детстве их называли немцами.
СУ. Немцы, да. Такие внутренние наши немцы.
Я не был в Прибалтике. Но я помню по советским временам, у меня родственники служили в Тарту, в Эстонии. Мама ездила в гости, тоже рассказывала, что там были антисоветизм и русофобия, и подчёркнутое превосходство, особенно со стороны интеллигенции. Это чувствовалось.
Д. Я слышал такую байку, что «tere» – это вроде бы или «доброе утро», или «здравствуйте» на эстонском. А в переводе на русский язык — это «пошёл ты нах…р».
СУ. Да, жалко, что наши предки [не додавили]. И те, кто должен был пойти нах…р, не дошли нах…р, а вернулись. Но эти уроки истории нам нужны для того, чтобы не делать ошибок в будущем.
Д. Да, правильно. Нужно изучать свою историю, чтобы не допускать ошибки, или, по крайней мере, знать, что и как было, чтобы так не делать, чтобы на грабли не наступать на одни и те же?
СУ. Как в анекдоте, только наш бледнолицый друг может трижды наступить на одни и те же грабли. Но я надеюсь, что мы не наступим.
Д. Спасибо, Семён.
СУ. Спасибо.
Д. Нормально, на полный штык, как говорит Дмитрий Юрьевич! На сегодня мы прощаемся. Тот, кто хочет поддержать нас и наш проект, пусть поддержит, а тот, кто не хочет, ну и не надо.
СУ. До новых встреч.
Д. До новых встреч.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
3 / 0