Словарь когнитивных войн | Семён Уралов о союзниках и соседях: Казахстан, часть 4

Oper.ru

ВКонтакте 

Rutube 

Дзен 

Аудиоверсия 

Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Часть четвёртая

Часть пятая

Часть шестая

Часть седьмая

Дмитрий Юрьевич Пучков (Гоблин). Я вас категорически приветствую. Семён.

Cемён Уралов. Приветствую. Казахстан?

ДЮ. Да. 

СУ. Казахстан нас не отпускает. 

ДЮ. Он прекрасен. 

СУ. Он прекрасен. Что мне нравится в Казахстане, просто для сравнения. Я же работал в разных республиках. Как была реакция, например, на [разбор по] Белоруссии? Публично не особо писали. Они же партизаны. А потом в комментариях задавали вопросы лично. Молдавия, она же южная, там был всплеск эмоций. 

ДЮ. Горячо. 

СУ. Горячо. А в Казахстане ребята в этом смысле для меня очень похожи на сибиряков. Куча народу: «В чём нужна помощь? Что? Как?» Учителя истории помогают, сбрасывают всякие скриншоты, полезные ссылки. Например, с Рафиком Темиргалиевым (который давал комментарии, и сейчас у нас тоже будет) мы договорились, что сделаем ещё и разбор учебников истории, потому что, как оказалось, казахи — не просто степняки-кочевники. У них за 15 лет концепция история кочевой поменялась. Там всё очень интересно, причём дикая смесь! Там у них и трудящиеся, абсолютно советская концепция. И при этом видно, что фонд Сороса «помогает». Я уже вычислил, какие советники в министерстве образования [на это работают], как там фонд Сороса ручки шаловливые свои суёт. Это очень интересно. 

Но это тема не сегодняшняя. Молодцы, братья казахи, казахстанцы, очень рад таким подходам. Но и очень много ботов, конечно, мы видим. Мы смотрим эти комментарии. Что меня беспокоит? Меня беспокоит, что по Казахстану работают. И я это вижу. Огромное количество пустых аккаунтов. Чем более нацистские комментарии, тем лучше видно, что это не люди. Но это что называется впечатление. И наши планы. О чём мы говорим сегодня? И о чём сегодняшняя наша тема? Я хочу напомнить рамку: моя авторская теория миропорядка — о мире в обществе и порядке в государстве. Только соблюдение этого баланса позволяет гармонично развиваться.

Казахи — народ очень интересный. Мы посмотрим на политическую историю и на то, как она отражается сегодня. Пусть историки-профессионалы разбираются в истине, это их профессиональное дело. Наша задача — понять, как это отражается на нас здесь и сейчас.

Что получается с казахами? Несмотря на то, что народ они кипчакский, как мы определили. Но по факту они с нами дольше, [чем некоторые части Украины или Белоруссии]. Польша поглотила ту самую Червонную Русь, то, что называется [сегодня] Западная Украина. И хотя они славяне, мы говорим на одном языке, но по факту наши пути разошлись очень давно. Тех же белорусов ополячивали более трёхсот лет. 

Люди, которые сформировались, живут в Казахстане, на самом деле с Россией политической судьбой связаны намного сильнее, чем даже жители Украины и Белоруссии, особенно её западных регионов. С моей точки зрения, Казахстан, и я настаиваю на этой позиции, в большей степени находится на нашем едином историко-политическом поле, чем даже наши братья по крови, по языку. Кровь мы не анализируем. Ну, скажем так, славяне. 

ДЮ. Это фигура речи.

СУ. Да. Это фигура речи. Для меня это тоже личное, потому что [тесно работаю] с казахами. Я политтехнолог, политконсультант. Такие ребята, например, брат Дияр из Омска, сам из Среднего жуза, потомственный железнодорожник. Отличный организатор, смотрит наши эфиры. Постоянно консультируюсь с теми ребятами, с казахами, которые и в России у нас живут и живут в Казахстане.

Что бы я хотел сказать. Я вижу, что формирование политического и исторического дискурса приводит к фрагментации общества внутри. Темы, которые вбрасываются, закладывают основу для возможного раскола. Это тема оккупации, это тема непонятной исторической судьбы, что там было, какое-то углубление в Средневековье. Хотя при чём тут Средневековье? Ещё парадоксы возникают по поводу, кто инородцы, кто не инородцы по отношению к политической власти.

Хотя, тут получается парадокс. Мы помним, что у казахского народа есть жузы, а есть отдельно торе, наследники Чингизидов, которые вроде как бы монголы, не казахи, да?

ДЮ. Да.

СУ. Но при этом никакого конфликта в голове нет. Получается, если ваши ханы были Чингизидами, то, значит, вами правили чужаки? А тогда возникает вопрос: если чингизиды не чужаки, почему тогда русские чужаки? И таких конфликтных точек огромное количество, и я вижу, что их специально подогревают. И наша задача, и в этом смысле я попрошу, меня там титруют как политолога, а в данном случае, в этом нашем проекте я выступаю как союзный интегратор. Наша цель – поиск тех точек и в истории, и в политике, и в экономике, которые действительно нас объединяют.

Почему? Потому что казахи, да, они разделяют: «у нас есть жузы, у нас есть ру, мы отличаемся» [Прим.: «ру» в казахской культуре, представляет собой систему классификации и организации населения. В рамках этой системы люди разделены на группы (ру), которые в свою очередь состоят из нескольких тысяч человек. Каждый ру имеет своего кернея — руководителя, который возглавляет и координирует деятельность своего ру]. Ну, так и мы, русские, отличаемся. Ну что, житель Кубани от жителя Мурманска не отличается?

ДЮ. Или, боже упаси, от москвича.

СУ. Или москвича.

Да я больше скажу, я, например, петербуржца от ленинградца могу отличить, пожив здесь, то есть даже внутри одного города есть [другая] субидентичность, но при этом мы чувствуем единство, от Карпат до Тихого океана, и это не мешает. Поэтому зацикливаться на различиях мы не будем ни в коем случае, потому что есть достаточно людей, которые с этими различиями работают, работают профессионально, и играют на этом.

Мы, наоборот, ищем нашу общую платформу, и её найдем, я в этом уверен, тем более огромное количество людей помогают, обращаются и всячески оказывают помощь. Я даже встречал таких людей, например, в Закарпатье, это регион, который вошёл в состав Советского Союза в 1940 году. Я там, например, был знаком с наследником Шереметевых, которые уехали ещё после революции. Они, получается, переехали туда, и уже советская власть их догнала. Никто никого не репрессировал, им позволили [спокойно жить]. Он сохранил свою эту идентичность и спокойно потом интегрировался и в советское общество. А мы с ним общались в незалежной Украине. Тем не менее, он жил всю жизнь в Закарпатье, там родился и прекрасно себя чувствовал и сохранил в себе ту самую идентичность. 

Поэтому это не имеет никакого значения с точки зрения здесь и сейчас. Вот кем ты себя считаешь и готов ли ты работать с этим общим знаменателем историко-политическим, значит, так и будет. 

Два наших метода: 

  • У нас есть советская идентичность, которая нас объединяет. Советская, она же союзная, это наш общий пласт, наше общее прошлое. 
  • У нас есть русская идентичность через нашу общую культуру. Это ещё с XIX века, и как мы на примере того же Абая или Алтынсарина, великого просветителя, обсуждали, это всё равно нас объединяет.

А вопрос, будет ли у нас будущая общая идентичность, открыт. Попытка есть, евразийская идентичность. Но пока что, к сожалению, наш Евразийский экономический союз – это сугубо бабки, сугубо бизнес. Но есть надежда, что будет, и на это мы будем работать. Тяжело, есть противодействие, но мы не останавливаемся, потому что мы люди доброй воли. Это наша идеология. Чтобы она была понятна, для нас история — это не более чем фундамент, мы всё равно дойдём до современности. 

Платформа моя — напоминание: язык формирует мышление. Язык – это базис. В современном виде русский язык сформировался [в начале XIX в.], считается, что Пушкин – это базис современного русского литературного языка.

Но в Казахстане (у казахов, тогда Казахстана не было) эти же процессы проходили в то же время, когда [шло] формирование русской литературы. И буквально через 20-30 лет те же процессы происходят в Казахстане, то есть в новейшую эпоху мы с народом казахским вошли приблизительно в одно и то же время. То, что у нас не было базиса какого-то средневекового, хотя мы выяснили, что он был в рамках этого Улуса Джучи, древнерусского базиса, и потом средневекового — не имеет никакого значения, потому что намного важнее то, что происходило в середине XIX в., и именно с этим мы вошли в современную историю.

Для чего мы изучаем Казахстан? Я считаю позором, что русский человек чаще в Лондоне бывает, чем в Алма-Ате. С одной стороны, конечно, позор и нашим авиакомпаниям и всему остальному, что проще улететь в Европу, чем к ближайшему союзнику.

ДЮ. Денег нет.

СУ. Денег нет. Ну, а почему у казахов нет, тоже вопрос. Они позиционируют себя как кочевники, ну, тогда делайте лоукостеры, у вас свой бензин с нефтью, миллиарды есть. Ну, так сделайте евразийский лоукостер, покажите, что вы кочевники XХI века. Из Петербурга в Алма-Ату не улетишь, только с пересадками, и денег это стоит просто неимоверных. 

ДЮ. Как в Нью-Йорк, а то и дороже.

СУ. Это всё, с одной стороны, печально, но ничего, слава богу, есть интернет, есть люди, поэтому мы будем пробиваться, несмотря [ни на что]. Люди пишут комментарии, зовут в гости. Обещаю, как только снимут ковидные ограничения, у меня в планах Алма-Ата, поехать в Шымкент, обязательно посетить Туркестан, то есть Южный Казахстан. Может, и эфиры оттуда сделаем, там тоже, благо, есть интернет. Всё это будем делать, обязательно доберёмся до этих краёв.

ДЮ. Я, кстати, когда летал в Алма-Ату, в… как она называется, Целиноград, как он теперь называется?

СУ. Астана, Нур-Султан.

ДЮ. Астана, да. Туда и туда летал, ну, наверное, в Алма-Ату чаще. Это всё время были отличные западные самолёты, самолётами рулили, если я правильно помню, британские экипажи, это был единственный раз в моей жизни после швейцарских авиалиний, где мне давали железные вилки и ложки, там всё было… Оно всё не своё, западное, но тем не менее, всё круто, по-богатому. Отлично, вот, из Алма-Аты летал — просто песня! 

СУ. Air Astana? 

ДЮ. Да.

СУ. Да, я тоже летал там, всё на высшем уровне, это правда, но в направлении больше Лондона, чем к нам. 

ДЮ. Все деньги там, всё из-за этого. 

СУ. Все деньги там. Но мы будем работать.

Я двигаюсь исключительно из личного опыта. Я прожил в более чем 40 городах, что имеется в виду под «прожил» — как политтехнолог. Ты приезжаешь: социология, фокус-группы, погружаешься в общество. Есть с чем сравнивать. И личная история связана с тем, что, так как отец [работал] по линии ВПК, мы весь Советский Союз объездили, поэтому сравнивать будем напрямую.

И, например, когда казахи говорят, и мне тоже пишут в комментариях, «мы наследники Орды Чингисхана», так у нас то же самое, у нас был Усть-Ордынский бурятский автономный округ. Спросите у бурятов, чьи они наследники. 

ДЮ. Или у калмыков

СУ. Или у калмыков, или у тувинцев, и в этом смысле это тоже то, что нас объединяет. Мало ли, что мы, русские, не считаем себя наследниками Чингисхана, но мы настолько срослись ещё и с другими народами, которые живут у нас здесь, что я не вижу никаких проблем найти общих фундаментов и в истории чингизидской.

ДЮ. У нас, например, с Ордой гораздо больше общего, чем с Европой, так скажем. Многие видели, наверное, Шапку Мономаха. Это тюбетейка, по сути, а вовсе не какая-то королевская корона, это тюбетейка именно, точно так же, как и доспехи все российские, они точно такие же. Со степью воевали, со степью дружили, вот поэтому такое, всё общее. 

СУ. Всё общее, конечно, это очень хорошо видно даже на примерах бытовых. Ты же бывал в Белоруссии? Как у нас принято в России? Пошли мы куда-то в кабак, ну, время расчета, как-то либо приблизительно скинулись плюс-минус, как это должно быть, либо кто-то, у кого дела идут лучше, он угощает. А вот пришли вы в кабак с белорусами в Белоруссии, а там уже в 90% случаях высчитают до копейки и до копейки скинутся. И я, например, видел реакцию казахов и русских в той же Белоруссии, особенно сибиряков. В Казахстане принято больше, как у нас — гуляем! Вопрос: эта бытовая привычка, на чём она основана? На том, что славяне или не славяне?

ДЮ. Не знаю.

СУ. Я тоже не знаю. И таких [вещей], которые нас объединяют и делают даже больше похожими, [много], и в бытовом поведении казахи, и в широком смысле — казахстанцы, они больше на нас похожи. А белорусы менее похожи. Делает ли это их другими? Не делает, просто другие привычки. Может быть, влияние Европы, где тоже принято, когда мужчина и женщина платят каждый за себя отдельно. Вот такие интересные наблюдения.

ДЮ. Как у французов, например, они на чай не дают вообще, принципиально.

СУ. Серьёзно?

ДЮ. Да, ничего не дают. Вот оно столько стоит, я столько и заплачу, и официант сюда входит, в общем-то. А за что тебе давать-то? Ты хочешь сказать, что ты меня быстрее обслужил? Ты дурак, что ли? Ты всех должен. Если ты даёшь на чай, то а, во-первых, ты, наверное, дурак, потому что цена тебе обозначена, а во-вторых, ты, скорее всего, вор, деньги не зарабатываешь, поэтому ты их вот так разбрасываешь. Так думают французы. Наверное, тоже есть какая-то логика. 

СУ. Логика есть. 

Ядумаю, это связано ещё знаешь, с чем? Что Казахстан, как и Россия, — это территория больших денег, больших возможностей, где можно реализоваться. Европейская часть, даже наша, она более бедная, более аккуратная, но при этом даже эти бытовые привычки всё-таки формируются под влиянием культуры. 

Мы, к сожалению, сейчас в Одессу попасть не можем, дай бог, скоро попадём, но там ты увидишь другие вообще привычки, они уже черноморские.

ДЮ. Я бывал неоднократно.

СУ. Бывал, ну тем более знаешь. И в этом смысле мы всё равно отличаемся, но есть масса [того, что] нас объединяет.

ДЮ. У меня в армии была группа евреев из Одессы. Прекрасные люди были, сочетающие в себе всё: и еврейское, и русское, и южное. Угарные были люди, отличные.

СУ. Да, это особые люди. Мы вернёмся [в Одессу], это не обсуждается. 

Ключевой вопрос в этой точке, которая нас объединяет, — это вопрос о колонизации, потому что то, что я вижу, это системно продавливается мысль о колонизации, о злобных [русских].

ДЮ. Как в Прибалтике.

СУ. Как в Прибалтике.

ДЮ. Это же оккупация была, как ты понимаешь! То, что они жили лучше, чем весь Советский Союз вместе взятый, это не считается.

СУ. Да.

ДЮ. Довлатов из Ленинграда сбежал в Эстонию. 

СУ. Да. Это оккупация. 

Формирование русского литературного языка, конечно же, нельзя отделить от Лицея, то есть спецобразовательного учреждения будущей элиты. Было принято политическое решение после войны с Наполеоном, когда увидели, что элита наполовину французоязычна, что нужно заниматься молодёжью. Это какие годы? 1810-1815? Сразу вскоре после войны с Наполеоном.

А когда открыли Неплюевское училище в Оренбурге, где воспитывали элиту казахскую? 1825 год, то есть через 10-15 лет. В Петербурге открывается для русской элиты 1815 год, а в Оренбурге — для степной элиты (не только казахской, да, там и башкиры были) в 1825 г. Это что, колонизация, когда воспитание молодой элиты идёт по одним образцам и по одним схемам? С моей точки зрения, это главный показатель того, как относятся к колонизируемым народам. В Северной Америке для индийской элиты никто гарвардов не открывал и не собирался, точно так же, как для аборигенов [Австралии]. 

ДЮ. Как раз наоборот, изымали детей из семей, пусть их белые воспитывают, а потом посмотрим, что у вас получится. Я что-то не слышал, чтобы в резервациях строили университеты. 

Прекрасный пример – это Африка. Когда я мелкий был, у меня была советская Детская энциклопедия, в 12-ти томах, по-моему. 

СУ. Да-да-да, помню, зелёненькая такая.

ДЮ. Да-да-да, все вопросы были освещены. Я, как сейчас, помню оттуда, политическую карту Африки, там была цветная, как одеяльце лоскутное, из таких кусочков-кусочков-кусочков: Бельгийское Конго, чья-то Замбия, что-то ещё, Родезия, ЮАР. Первое удивляло – вот эта дикая раздробленность, что там столько всего много; второе – как границы прочерчены, они просто по линейке, как Египет какой-нибудь.

Ну, это у нас там Ленин атомные бомбы закладывал, а в Африке атомных бомб заложено столько, что вам и не снилось, как колонизаторы всё это делали. Но потом как-то против колониализма с помощью Владимира Ильича Ленина все успешно боролись, и оттуда погнали колонизаторов.

И что мы видим? Что после себя оставили колонизаторы? Может, они построили сеть ПТУ по подготовке негритят к каким-то там промышленным работам? Нет. Может, техникумы построили? Нет. Может, институты, университеты? Нет. Они некоторых представителей элиты, как это у них ещё со времён Древнего Рима заведено, «вот мы вот твоих в Рим вывезем, поживёте там, посмотрите, как надо, и, боже упаси вас, в Германию в землянки возвращаться. Вам мы ничего делать не будем, мы только деньги у вас будем отнимать, выкачивать ресурсы, выискивать самых умных, самых, так сказать, продвинутых детей, забирать их к себе, а вам ничего не останется».

Дальше есть такая отличная выставка, называется World Press Photo, где каждый год на конкурс выдвигают лучшие журналистские фотки, не высокохудожественные, а именно журналистские. Их выставки иногда привозят к нам, по большей части теперь-то интернет есть, всё в интернете есть, и продают книжки. И вот, не помню, там 2010-11 год, там самая замечательная, с моей точки зрения, серия фотографий, репортаж откуда-то из Африки, как браконьеры охотятся за слонами. Убили слона, у слона браконьеры отрубают бивни, сам слон им не нужен. И из ближайшей деревни (там серия фотографий) прибегают люди, чтобы слона сожрать. И вот они его распатронивают, этого слона, серия фотографий: сначала дохлый слон, а в конце — просто тёмное пятно на земле, там ничего нет, ни костей, ни шкуры, ни шерсти — всё подчистую. При этом важное примечание, под фотографиями написано, что люди живут настолько бедно, что у них даже стальных ножей нет, они ножи делают из жестяных вёдер. То есть ведро разрезал на куски, эту жесть заточил, и вот мы тут слона уже распатрониваем, которого убили браконьеры.

Но напрашивается ряд вопросов, а почему нет ножей, например? Что это за уровень жизни, когда человек кухонный нож купить не может в своей деревне? А если нет ножей, может, и плугов нет, может, и тяпок нет, мотыг нет, я молчу про телевизоры, радио, какую-то свою культуру, я про это вообще молчу. Они у вас живут на уровне папуасов — набедренная повязка и нож из ведра. Вот это результат европейской колонизации! Вот это называется колонизация! Посмотрите, это лучшие западные образцы, лучшие мировые образцы! 

Давай теперь посмотрим, что происходило у нас. Какие были прорыты, например, каналы для орошения земель в Казахстане, Киргизии, Узбекистане, Туркмении? Что было сделано? Сколько было построено школ? В это деньги, между прочим, вливали, вместо того, ну в кавычках, вместо того, чтобы строить в России, в метрополии, то есть драть изо всех сил, сосать из вас соки, на чём стоит Европа, сосать из вас соки для того, чтобы французы и немцы жили лучше. В этом суть колониализма. А вместо этого большевики прокладывали вам железные дороги, ну, не вам, а нам, рыли каналы, строили школы, ПТУ, институты, университеты, колхозы, жилищное строительство чудовищное. Это, что ли, колонизация?

А в результате всего этого, для того, чтобы построить там, надо было оторвать от русских. Колонизаторы так поступают, что ли? Ну, это же бред сумасшедшего вообще! Если ты отрываешь от себя для того, чтобы помочь другому, это колонизация, да? Очень странный подход. Тот, кто говорит про оккупацию и колонизацию — это гнусная тварь, действующая на западные деньги всегда. Ну либо дебил, либо тварь, а, как правило, удачно сочетает в себе и то, и другое.

СУ. Это ты очень хорошо подвёл прямо про малолетних дебилов, это твоё фирменное словечко. Да? А я думаю, мне тоже надо какое-то фирменное словечко придумать, поэтому, чтобы объяснять ровно это явление, вредителей, идиотов и врагов на самом деле, я предлагаю их называть поцами, вот я их так буду называть.

Есть же разная степень, есть еле-еле поц, это когда человек ещё может перейти, есть припоцанный, т.е. человек, который попал под влияние этих людей, вот я их буду называть… 

ДЮ. Группы поцев, да?

СУ. Это смачное одесское словечко, которое, с моей точки зрения, очень чётко отражает то, что происходит с людьми, которые… 

ДЮ. Оно что означает? Половой орган?

СУ. Ну, изначально, на иврите или на идише, я не помню, оно это означало, но конкретно в одесском языке оно означает ровно то, что ты называешь малолетний дебил, то есть человек, который не несёт ответственность за свои слова, человек, который не хочет учиться, не хочет образовываться, и вокруг него формируется [группа]. В Одессе поцем называют недостойного человека, который ещё пытается навязать своё мнение.

ДЮ. Придурок!

СУ. Да, тот самый. Поэтому на этих еле-еле поцев мы будем обращать внимание, чтобы людей, которые могут попасть под влияние, вытаскивать оттуда. Это наша задача, потому что многие становятся жертвами пропаганды, и это нормально, потому что мир состоит из пропаганды.

Вот тут я бы сейчас хотел продемонстрировать комментарий Темиргалиева Рафика, о том, как жил народ русский и казахский. Мы помним, что было три жуза, с одним мы встретились раньше, с другим – позже. К сожалению, некоторые поцы, которые пишут эти непонятные учебники, они валят всё в одну кучу: Россия и казахский народ как какое-то единое целое. Но мы определили, что встреча проходила на протяжении почти 100 лет, и эти процессы нелинейные. Где-то конфликтовали, где-то наоборот, всё было добровольно. Всё происходило очень по-разному, и я короткий хочу дать комментарий: 

Заселение территории современного Казахстана более-менее активно началось во второй половине XIX века, однако здесь стоит отметить, что если мы имеем в виду территорию современного Казахстана, то правый берег Урала заселён был ещё русскими казаками, начиная со второй половины XVI века. А в XIX веке произошли два события, которые подтолкнули к дальнейшему переселению. Это отмена крепостного права, крестьяне получили свободу, правда, с оговорками, но тем не менее, часть крестьян получила возможность переехать за Урал, и в том числе попадали на территорию современного Казахстана. Им, правда, не особо государство помогало, но тем не менее, не препятствовало. А второе событие – это урегулирование приграничных вопросов с Китаем.

Китай тогда переживал не лучшие времена, проиграл опиумные войны, во Вторую опиумную войну Россия дипломатически Китай поддерживала, ну, и потом, по окончании войны, с Китаем были подписаны договора, которые урегулировали спорные вопросы, естественно, в пользу России. Спорным вопросом было Семиречье. Семиречье Китай рассматривал ещё как свою сферу влияния.

Что там произошло? В XVIII веке джунгары отбили Семиречье у казахов, а потом в том же XVIII веке джунгар вырезали китайцы, ну, и посчитали, что эта земля теперь их. 

Однако у Российской империи был другой взгляд на этот вопрос, и этот вопрос урегулировали только во второй половине XIX в.

Но пока вот эти вопросы возникали, там ещё и Коканд появился, часть территории Семиречья контролировался Кокандом.

И вот шла борьба за регион, и в 1854 году русские заложили крепость Верный, которая таким форпостом стала в регионе. Потом была война с Кокандом в рамках среднеазиатских походов русской армии, и Семиречье было закреплено за Россией. Причём в этих конфликтах казахи большей частью поддерживали Россию, а не Коканд, хотя, конечно, находились и те, которые были за Коканд.

1

И вот когда Семиречье было включено в состав Российской империи, там решено было создать семиреченское казачество для защиты региона, ну и для того, чтобы там утвердиться. И вот в ходе создания семиреченского казачества туда идёт активное переселение из центральных губерний Российской империи. На остальной территории переселения шло без активного участия государства.

Массовым же процесс переселения стал в столыпинскую реформу. И вот здесь переселенцев стало значительно больше, и переселенцам помогало активное государство: раздавало земли, давало ссуды, освобождало от налогов, от армии. Если по цифрам сказать, то цифры, которые приводятся в учебниках по истории Казахстана, за вторую половину XIX в, то есть до столыпинских реформ, было порядка 330 тысяч переселенцев, а уже во время столыпинской реформы — более миллиона».

Рафик Темиргалиев (Аудиозапись)

СУ. Что мы имеем? Мы имеем два этапа сожительства русского и казахского народов. Один этап — естественно-исторический, который проходил по реке Урал. Это феномен казаков, который мы разбирали, как они жили друг с другом бок о бок. А вот Южный Казахстан, там, где ближе к Киргизии, на границе с Китаем, территория Старшего жуза, — это когда государство стимулировало, сначала образовав семиреченское казачество.

AD 4nXfslxjkdJUIgsAs796aZYhEYJgWjbtIlUkGWcY7tmcb8eKdsdKaVcY1jQh8P0eutqbVJbUKpY6B Me5MtDw3o5pO7ppKa27kAwFm9YKocscfen1zERu4kIMXpyY9LAb1qiezZnEYDSgMgqTbAvO4JxB LbA?key=kSbR89LPiAW9zSEFmleHvQ

Тут важно, что казачество уральское естественное, они испокон веков были на реке Урал. Я, например, из сибирских казаков, что интересно, у меня фамилия явно кипчакская, Уралов. Я восстанавливал, скорее всего, она башкирская, но при этом род – тобольские казаки, сибирские, которые как раз контактировали с казахским народом, больше со Средним жузом — Петропавловск, Кустанай, вот эта часть.

А когда началось переселение уже на юг Казахстана в Семиречье (Жетысу, Семиводье), там образовалось семиреченское казачество, которое отпочковалось не от Уральского, а от Сибирского. И мы увидим очень важное событие, [восстание 1916 г.]. Мы с ним будем разбираться. Я прочитал огромную книжку с документами о восстании 1916 года, это самое важное событие для того региона. И мы увидим, что восстание на севере Казахстана, где казахи с русскими жили испокон веков, было не такое кровавое, оно было больше против политической власти, то есть это был пролог революции. А вот восстание на юге, куда поехали активно переселенцы по столыпинской реформе, там уже была резня. Почему? Потому что опыта сожительства не было, это люди, которые встретились совсем недавно.

ДЮ. Да.

СУ. И это очень важно понимать и ни в коем случае не смешивать. 

ДЮ. А я бы тебе ещё вдогонку сказал, извини, перебил. У нас есть ещё такое донское казачество, где, как ты понимаешь, шёл процесс расказачивания, объединения в колхозы и прочее, и прочее. Всем, кому интересно, поинтересуйтесь, сколько там было переселенцев, которые прибыли, но прав никаких не имели по сравнению с казаками, и кто там кого куда гонял, и самое главное – почему, как так получилось. И из-за чего, собственно, резня была? Ну, и до кучи, почитайте, «Донские рассказы» Шолохова, на что похожа гражданская война, многим будет интересно.

СУ. Да, «Тихий Дон» надо читать обязательно. 

ДЮ. Это при том, что там все говорили на одном языке.

СУ. Одной веры.

ДЮ. Да, одна вера, православный и прочее, и прочее. Тут немножко не так: и религия другая, и народ разный абсолютно, ну, и результаты несколько другие.

Ты говоришь, а мне всё время хочется встрять, что те люди, которые непрерывно выискивают какие-то древние обиды – «вы вот тут виноваты, вы вот там виноваты», — эти люди работают строго на раскол, на отторжение народов одного от другого. Я миллион раз говорил, что это можно развестись с женой, уехать в другой город и никогда её больше не увидеть, а с соседом развестись нельзя, он всегда будет рядом, всегда, и лучше для всех, значительно лучше, жить дружно. Лучше всего торговать, это самое правильное, только торговля, только коммерция и барыжничество к обоюдной выгоде, а для этого надо дружить, вы не поверите, дружить надо, а ваша часть элиты, точно так же, как и часть нашей элиты, смотрящая на Запад, на большого белого хозяина, что он нам из-за океана бабла-то подкинет. Элите подкинет, да, безусловно, если вы поддерживаете этих псов, которые работают на раскол. Да, вот им денег дадут, лично им, как Лёше Навальному. А вас выведут под дубинки и лишат работы, и всего вообще лишат. Предприятия поломаны, а вот этим псам, да, им будут платить, нормально платить, они прекрасно будут себя чувствовать и будут вам рассказывать, что «взамен еды, заводов, фабрик, образования, медицины вы обрели свободу, зато у вас, наконец-то, демократия». Спасибо большое, идите на хер со своей свободой, демократией! Мне детей кормить надо, семью и детей, а им надо образование, им нужна медицина, им нужна работа. Вот это приоритеты, а всё остальное, друзья, уже как приложится.

СУ. Да, ровно так оно и есть. Я сейчас хочу прочитать один очень интересный комментарий: 

Ещё про открытость чёрной кости казахского общества», — мы же помним, есть белая [кость], куда невозможно войти, а есть чёрная, — «у аргынов есть род Бестерек, они считаются кирме, то есть вошедшие в род извне. По легенде, это потомки пяти пленённых казаков, которые остались среди казахов, женились на казашках, их потомки называют свой род Бестерек.

Комментарий к одной из прошлых программ

Те, кто действительно изучает себя и свою историю, прекрасно понимают, что смешение с теми же казаками — это абсолютно нормальная история. Пленили – ну, зачем убивать? Мы оппоненты, даже можем конфликтовать, но это не значит, что мы враги. Это, собственно, пишет казах.

ДЮ. Бывает по-разному.

СУ. Бывает по-разному. 

ДЮ. Это как у китайцев войны или у каких-нибудь шумеров – все войны строго на уничтожение. «Мы захватываем землю для того, чтобы на ней жить. У нас своих людей столько, что их некуда девать, их расселять надо, а вы не нужны при наших просторах и размахах». 

А в чём смысл? Каждый человек на вес золота, в общем-то. Не надо вас убивать. 

СУ. О чём и речь? Ещё одна очень хорошая иллюстрация. Помнишь, хан, который поднял восстание против империи, это Кенесары, которого мы обсуждали? Его потомок нынешний – новость от 28 января уже этого года — православный священник иеромонах, отец Серафим. Настоящее имя — Денис Анатольевич Кенесарин, потомок третьего хана Кенесары хана, султана Ахмета, в Москве. 

ДЮ. Прекрасно себя чувствует.

СУ. Прекрасно себя чувствует. Если я правильно помню, сын имама, один сын имама Шамиля, если я правильно помню, могу ошибаться, плясал в балете, а другой в охране царя состоял. Все неплохо себя чувствуют. 

СУ. И это абсолютно нормально. Что важно. Как я уже говорил, казахи отличаются от нас тем, что там очень важно знание предков, там даже когда составляют биографию политическую, пишут: «я сын такого-то, такого-то» — и до седьмого колена. Это тоже одна из точек конфликта, который эти нацисты припоцанные пытаются разжечь, этот расизм, что русские – это потомки крестьян, не знающие своего родства. Это нацизм, который строится на этом «Иван, не помнящий родства», не помнящий своих корней.

Это, с моей точки зрения, тоже технология провокации. По одной простой причине, потому что чтить или не чтить, знать или не знать своих предков – это вопрос личного выбора и личной работы над собой. 

ДЮ. Извини, я опять перебью. Вот, приезжаешь в город Париж, идёшь на какое-нибудь кладбище Пер-Лашез, там красота, всё такое ухоженное, знаешь, вина, патина всякая, Шопен и тут, понимаешь, всё в целости и в сохранности.

Я с детства по нашим кладбищам шарюсь, наши кладбища в моём детстве выглядели так, что, знаешь, вот это обложки для альбомов группы Black Sabbath, где жуткий сатанизм — адская заброшенность, на каждом кладбище по 150 штук можно было делать. Почему? Ну, потому что у вас не было никаких потрясений социальных, вообще никаких не было. У нас все склепы распатронены, всё поломано, всё перекорёжено. Вон, на улице Желябова (это нынче, я не помню, как она, Конюшенная какая-нибудь называется?), вот внезапно в перестройку увидели, что там наши горячо любимые поребрики из могильных плит, плохо обтёсанных, сложены. Такие вещи происходят только во время диких социальных потрясений, диких совершенно! 

Все эти рассказы, «а вот я вот это вот помню» — ну прекрасно, что ты помнишь, а у нас нельзя запомнить, всех убили, нет никого, и всё! И что ты там можешь запомнить? Ну, мне вот лично непонятно, это раз. Во-вторых, я могу понять, когда Никита Сергеевич Михалков как продолжатель какого-то дворянского рода, вот он помнит, что там было, куда, когда. Ну, да, наверное, значит, были силы, были деньги, были возможности всё это сохранять в семье, а у других не было, не было, и всё. Если нет письменных источников, то вообще кранты. И что? Ну, это настолько странный подход. 

С одной стороны, да, дело благородное, вот, например, есть такая страна и остров Исландия, где тоже родоплеменной строй, и крайне важно, к какому роду ты принадлежишь. Они там сочиняли саги про своих героев, и вот, например, был там такой Снорри Стурлусон, который принадлежал к мощному роду, тейпу, условно скажем, или жузу. И для того чтобы, так сказать, обосновать собственное, ну не сказать превосходство, но место в общественной иерархии, — да, вот мой предок, вот там «Сага об Эгиле» каком-нибудь, да, это про нашего предка, это очень важно, что у меня в роду были вот такие люди там, мега-викинги, звери, по сути, но да, это мои предки, вот они такие. Благодаря этому Снорри, все эти саги, основа европейской литературы, дожили до нас, как самые древние произведения. 

Ну, а у нас не дожили, вот там вот так, а здесь вот так. И что теперь? Что я должен помнить, расскажите, если предков убили и никто никаких концов не знает? Что я должен помнить, если было не до того, чтобы что-то там запоминать? Всем жить надо было, хотя бы просто работать и жрать. Это очень странный подход. И обосновывать это тем, что «а вот эти из крестьян» – это прекрасно. Да, а мы все из крестьян. Чисто для справки, мы все из крестьян, в общем-то. 

А ты, значит, хочешь сказать, что мы не люди, да? Что ты благородный, а мы не люди? Ну так ты, друг, не удивляйся, когда в гражданскую войну все ваши семьи под нож шли просто со свистом. Это благодаря вот такому образу мышления: «я лучше тебя, потому что я по рождению лучше тебя». Сейчас тебе покажут, как ты там… Ещё расскажи, что ты богоизбранный, я уже вижу дым из печей, одно влечёт за собой другое. 

СУ. Это нездоровая история. Почему? Потому что она бьёт точкой в народную традицию. Хорошая традиция — знать, безусловно. Но устраивать из этого припоцанный нацизм – это путь в тупик.

ДЮ. Оно же всё-таки, я не знаю, я уж не помню, тебе говорил, не говорил, я, будучи советским комсомольцем и вообще советским ребёнком, я первый раз с национализмом столкнулся в армии, естественно. Выглядело это всё всегда примитивно. Вот пацан с Кавказа. Один пацан — лучший друг; два – начнутся проблемы; три – конфликты неизбежны, просто драки постоянные. Почему? А вот потому, что мы собрались в кучку и вам сейчас объясним, что мы лучше вас. Почему? Потому что вы, русские, — козлы, а мы, пацаны с гор, а мы вот люди. И так выглядит абсолютно любой национализм. Он про что? Про то, что «я лучше, чем ты». Почему? Потому что «твоя национальность — говно, а я прекрасен». Понимаешь? «У меня вот, я всех помню, а ты говно, а я прекрасен». Чушь какая-то, это же, ну, я не знаю, рассуждение уровня обезьяны – а, нормально, работает. 

СУ. Заходит. 

ДЮ. Вот он, весь ваш национализм.

СУ. Это же ложится на уровень деградации образования и нежелания думать, и ещё конфликтов, которые происходят в обществе. В обществе конфликты, в первую очередь, социально-экономические: человеку сложно реализоваться, он не может заработать, где-то есть люди, которым досталось всё в 90-е, а тебе вбрасывают тему: ты же лучше, ты же аристократ. Поэтому это очень опасно, эти «звоночки» меня очень пугают. 

Но тем не менее, я хочу тебе подарить книжку. Я же как бы кочевник, а это книжка моего отца. Воспоминания. Дело в том, что я с 20 лет начал много работать, ездить в командировки, и отец мне, как сибиряк, на 18 лет подарил родословную, которую он смог восстановить, крестьянскую абсолютно, никаких у меня не было [в роду] аристократов. Это очень, я думаю, тебе будет интересно, она больше про советское общество, про сибирское. Вот его путь, — видишь? — он родился в Тобольске, но это только основные точки, учитывая, что он был учёным, это был весь Советский Союз. 

AD 4nXcErPw8hUGfYb8WLZfk6Pj09bIYVSxGGSJA9U hsYZTeS1whPenwyAnNv4NFHNSNJxocu64hso0vCBrh6ogXv3KRLBVkyRyYX wY yiwIYsJrYnrw2L9jRb0ncGui34 cO5h5h6hDHrM7brmvNk01fP5DU?key=kSbR89LPiAW9zSEFmleHvQ

Я это к чему? Чтить предков нужно, важно, но начинать нужно с себя. Я видел, как отец из-за того, что всё потеряно (гражданские войны), это огромный сложный труд, докопаться в архивах. Здесь и фотографии своих предков он даже восстановил начала века, но это не самое главное. Вот, видишь, наши казаки сибирские. Тебе как советскому человеку будет очень интересно, я выложу ссылочку, издано у нас в Петербурге на улице Достоевского. Знаешь, когда было много работы, политтехнолог ведь не всегда может общаться даже с родителями на те темы, о которых можно. Я сказал отцу: «Батя, пиши книгу. Когда ты уйдёшь, я буду с тобой общаться». 

Ну, так и получилось, успел дописать до 1978 года, из этой книги можно узнать, как сделать сруб, как неводить рыбу. Он служил в стройбате, потому что слишком много умничал, его даже в партию не приняли, такой он свободолюбивый был человек. Я думаю, что тебе будет интересно. 

ДЮ. Изучим, спасибо.

СУ. Да, написано интересно, я и редактировал. Если кому интересно, даже выложу в ссылке, потому что мне кажется, всем нужно просить своих родителей, пока живы, записывать воспоминания, это очень важно. И я всем казахам того же самого желаю, потому что я, как сибиряк и казак, в этом смысле считаю себя похожим на них. 

ДЮ. Да, вот как избу рубить. 

СУ. Да, всё системно, он так-то был военный учёный, то он всё это… 

ДЮ. Основательно, да.

СУ. Да, подходил основательно, и успел только до 1978 г.

Итак, сейчас я прочитаю ещё один комментарий. Вот что нам пишет Елена Нам из Казахстана: 

Мы живём в Казахстане, люди хорошие, климат тяжёлый, если обучения на русском не будет – уедем. В национализм скатываются элитки, это у них такой инструмент манипуляции народом, а на бытовом уровне это не ощущается. Но производства мало и заработки маленькие. Родители здесь похоронены, вот и тяжело уезжать отсюда. 

ДЮ. Кореянка Нам. Да?

СУ. Ну, наверное. 

ДЮ. Естественно, элитки. Всё то, что сказали ранее вот этим псам, они в раскрутке национализма видят собственную материальную выгоду, ну, а вам, дуракам, будут рассказывать: «Наконец-то у вас свобода, избавление от оккупации, наконец-то свобода, демократия. Деньги у нас, а вам — свобода и демократия». Поровну же всё? Справедливо получилось.

И зачем? Ключевой вопрос, рядовому гражданину Казахстана национализм зачем? При этом там неплохо померить, сколько этнических казахов, сколько этнических русских, корейцев, немцев, кого там, евреев — ну, кого сколько? Этот вопрос решается в пользу строго одного этнического сообщества, а остальные не считаются? Как это у нас любят орать, «титульная нация, мы лучше должны жить». А ты Конституцию не пробовал читать? Вот у идиотов, ты знаешь, открываешь «Повесть временных лет», призвание варягов, из пяти племён трое даже не славянские. Понимаешь? Не то что не русские, они не славянские, те, которые призывали варягов. Тысячу лет здесь живут бок о бок самые разные народы, как и везде. И единственный, в общем-то, правильный ход – это интернационализм, который нам большевики насаждали, дружба народов, и ничего другого.

Как она реализуется? Это «ой, не было никакой дружбы народов», — с утра еду, слушаю, — «ай, всё это враньё, не было никакой дружбы народов». Дорогие друзья, дружба народов в том виде, что вы друг друга не режете хотя бы, у вас нет национальных погромов, убийств каких-то, как не так давно в Киргизии было, и не только в Киргизии, вон сейчас таджики с киргизами постреляли друг друга. Так вот, когда такого нет, это и есть дружба народов. Хотя бы друг друга не убивайте. Дальше лучше, там, пережениться можно, как-то общаться, вот это да, дружба народов, и это единственная перспектива. Ничего другого нет, и ни в одной религии, что характерно, нет «убей вот этого, чтобы тебе жилось лучше», нет ни в православии, ни в исламе — нигде. Как это так? 

Извините, перебиваю. 

СУ. Углубляешь, я бы это так сказал, у меня всё-таки опыта жизни в Советском Союзе нет, у меня наблюдение из настоящего. Вот то, о чём ты говоришь, ещё имеет и технологическое измерение. 

ДЮ. Я тебе пример приведу, вот я жил в Узбекистане, за два года жизни мне ни разу не удалось подраться. Узбеки совсем не агрессивные. Ну, дерутся, да, но это не город Грозный, где ты очень быстро поймёшь, как всё устроено.

Пару раз меня обзывали, у них есть обзывательство для русских, «ок кулок» («кулок» – это ухо, «ок» – белый). 

СУ. Белоухий? 

ДЮ. Нет, это свиное ухо подразумевается, когда тебя хотят обозвать, они вот так берут рубашонку или пиджак, это типа свиное ухо, это меня должно оскорбить, как ты понимаешь. Свинину нормальный человек, мусульманин, не ест, а я сам фактически свинья. Ну да, было, разок обзывали, показывали такое, но как-то это… 

Я жил в кишлаке и в город Фергана ездил на автобусе туда-обратно. И как-то раз ехал, там давка, естественно, 40 градусов жары, внутри львовского автобуса тепло, все стоят. Там туши свет! И какой-то маленький пацан узбек там вертелся-вертелся. Я ему раз сказал, два сказал: «Прекрати уже дёргаться». Он там локтями всё мне в половой орган присылает — ну, невозможно терпеть. Потом я его по башке стукнул — задрал уже. А там русских нет вообще. Ну, тут, естественно, весь автобус возмутился: «Что ты себе позволяешь вообще? Что это такое?» Крикнули, чтобы остановился автобус, и меня с друганом (нас там двое русских было) из автобуса выпихали посередине дороги, ну и я благополучно почти 20 км пешком до дома прошёл. Потом я оттуда уехал, это была дружба народов, подчёркиваю. Это была дружба народов.

Но есть некоторые аспекты. Я, например, по-узбекски только ключевые слова знаю: «сколько стоит?», «как пройти», «здравствуйте» и всякое такое. Это очень плохо, когда ты не знаешь языка. К тебе нехорошо относятся. Вот как у русских – «чурка», «чурка тупая». А он не тупой, он не понимает, что ты говоришь. Самое главное – не смеётся над шутками, типа он тупой, шуток не понимает. Он языка не знает, это другое. Языка не знаешь – это плохо, так сказать, действует, вот. Ну, неприятно было, в общем-то, я же прав был. Во-первых, я взрослый, во-вторых, этот шкет действительно мне досаждал, никто из взрослых узбеков ему не сказал вести себя прилично — а я муки перенёс, вот.

Ну, и потом я уехал, и буквально через несколько лет, когда началась «замечательная» перестройка, сообщают, что под городом на Наманганом из автобуса выволокли трёх российских солдат (советских тогда ещё), облили бензином и сожгли заживо. Вот это вот дружба народов закончилась! Вот это ваш горячо любимый национализм. Кто не такой, его надо убить. А если дело происходит в Азии, то с максимальной жестокостью, вот, полить бензином и заживо сжечь. Вот это конец дружбы народов. Вы что, мне предлагаете, вот это, что ли? Ну, спасибо, я такого не хочу. Все предлагающие вот эти националистические развития – все твари гнусные, они от нацистов даже не в полшага, а они в миллиметрах стоят просто. 

СУ. Они пока маскируются. 

ДЮ. Да, да. 

СУ. Они маскируются. И я скажу с позиции не союзного интегратора, а политтехнолога, у меня много разных есть сущностей, как и у всех. Это рукотворный процесс, рукотворный процесс, который в последние 10 лет встал на новые технологические рельсы. И вот что я вижу в Казахстане. У меня нет прямых доказательств, я сейчас там не работаю, у меня нет доступа к прямой социологии глубокой, есть же социология качественная, а есть количественная. Количественная – это процентики: кто, что, за что. А есть самая важная социология – это фокус-группы, это как устроено у людей в головах, когда их сажают по 10-15 человек и с ними разговаривают. Вот там вылезают архетипы, стереотипы, там можно выхватить бациллы нацизма. 

Я к коллегам обратился. В Казахстане, в отличие от Белоруссии, социология не запрещена. Ну, Белоруссия просто не публикует, она есть в совсекретном доступе. 

ДЮ. И так всё понятно. 

СУ. Не совсем понятно, и я вижу очень нездоровые тенденции. Я профессиональным взглядом их чувствую, точно так же, как я их чувствовал в Белоруссии, и я хотел бы тебе сейчас тоже привести пример. У нас много будет иллюстративного [материала]. Как сибиряк я очень переживаю за Казахстан, скажу тебе честно. Даже со своим другом Дияром говорил, он сейчас живёт в Омске, родня у него вся железнодорожники, такие советские люди, казахи, тоже очень переживают. Созванивался ещё с коллегами, вот прямо чувствуется эта рука. Там не только Запад, а там ещё и Юг, там ещё и Турция активно [работает]. 

Я хочу тебе показать… Я, кстати, тут и тебя вспоминал, за полтора года до белорусского кризиса мне удалось достучаться до самого Александра Григорьевича и задать вопросы. Понятно, что я их задал немного завуалированно, но я хотел бы, чтобы ты посмотрел, потому что для меня это очень важно:

СУ. Здравствуйте, уважаемый Александр Григорьевич. Наш проект именно посвящён союзу народов или «Союзный нарратив 2050», мы пытаемся разобраться в будущем, ну поэтому он называется 2050, российско- белорусская фабрика смыслов. К каким выводам мы пришли? Интересно, что вот эти новые поколения, их социологи называют Y и Z, они действительно немного по-другому ориентированы. Во-первых, в силу уже суверенного развития, но ещё и такой глобальной идентичности, потому что фильмы, которые они смотрят, они уже очень часто не наши, они ориентируются уже на другие гаджеты, на компьютеры и т. д. 

И вот какую мы заметили интересную тенденцию, что вот это поколение, оно ориентируется в большей степени уже не столько на средства массовой информации, а вот новое явление XXI века, средства массовой коммуникации, — это уже блогеры, это уже Youtube-каналы, это уже Telegram-каналы, и вот в связи с этим будет вопрос, а сейчас ещё продолжу суждение. И вот, что в России, что в Беларуси, именно средства массовой коммуникации во многом стоят, с одной стороны, на антигосударственных позициях, популярные я имею в виду, они же даже и телевизоры во многом не смотрят, особенно те, кто младше 20-ти. Но естественно ещё играет такой пинг-понг, белорусские с российскими и друг с другом, накачивая трафик, то что называется. Да, они конкретно нарушают нашу безопасность. Вы говорили об информационной безопасности. Вот вопрос медиабезопасности, с нашей точки зрения, — это острейший вопрос, потому что он остриём своим направлен именно в поколение Y и Z, которые ориентируются уже на новых авторитетов, новых медийных авторитетов, и естественным образом нарушают нашу союзную идентичность, которая будет другая, не такая, как в последних советских поколениях. 

И вот в связи с этим два вопроса. Что мы положим в основание новой союзной идентичности для этих новых поколений Y и Z? И второе, как мы будем развивать ту самую союзную медиабезопасность в ближайшее время, она одновременно является и белорусской, и российской? Тем более, вы, я слышал, анонсировали, говорили, что это, в том числе, вопрос одной из первостепенных важностей. Спасибо.

Лукашенко. Хороший вопрос, вот хочется послушать мнение не только моё, я уже много раз высказывался по этому вопросу, но и нашего экспертного сообщества. Очень правильный был вопрос. Я, конечно, хочу сказать, что, несмотря на то, что это новое поколение, что это особое поколение, это другое поколение, я не говорю, оно или плохое, у нас принято говорить, хорошая у нас молодёжь, но она другая. Знаете, я часто, поддаваясь этому тренду в политике, «да, хорошая, но она другая», а так, глубоко проанализировав и продумывая этот вопрос, думаю, надо сказать, мы ещё не знаем, какая это молодёжь, потому что это поколение Z или Y, или ещё там какой-то буквой обозначим, это поколение только появилось, и должно пройти много времени для того, чтобы дать эту оценку. Но будем надеяться, что это хорошее поколение. Но в любом поколении есть и плохие, и хорошие тенденции, это естественно, но едино, пока едино это поколение у нас и у вас, в России, в одном, они понимают, что белорусы и россияне — это близкие. Я бы даже рискнул сказать, что это братья, такие, как мы. Вот эта проблема не разнится, что у вас, что у нас, и это хорошо. Конечно, есть при этом какая-то группа людей или несколько тысяч, которые по-иному думают, это естественно, но в целом это присуще и вашему, и нашему молодому поколению, этому самому Z, или как вы их назвали, вот это единство.

Второе, что я хотел сказать, прежде чем мы об этом подискутируем, знаете, вот что происходит с массовой информацией, вот если вы поживёте неделю или месяц в Минске, вы не ощутите, что вы уехали за пределы России. Все каналы основные ваш, и пропагандистские, и независимые так называемые и так далее, государственные и получастные — они здесь все транслируются. Как часто у нас говорят, вы простреливаете Беларусь и попадаете практически до Берлина своими средствами массовой информации через Беларусь. 

А какие вы знаете средства массовой информации, которые простреливают вас от Минска до Владивостока? Ну, называйте! Не назовёте. Я занимался когда-то этим вопросом, когда мы создали спутниковый канал «Беларусь-24». Мы договаривались, там где-то подальше, в глубинке России, они с удовольствием принимают наш сигнал, куда там, на кабель, дошли до Москвы. На нас так посмотрели, то ли 50, то ли 70 миллионов долларов, давайте, тогда мы вас тут запустим. Ну, ясно, они понимали, что мы на это никогда не пойдём. Дело даже не в деньгах, а дело в отношениях. Вопрос, почему вы боитесь принять наши каналы, которые абсолютно не антироссийские? Государственные каналы почему вы не хотите принять? И какое тут может быть сотрудничество? И слава богу, что вот о чём мы говорили, есть у этого поколения Z Интернет, и они уже где-то там мышкой покликают, что-то там найдут о Беларуси. Это просто такие два замечания, которые я хотел бы сделать. Ну, а если у нас, мы же собрались для диалога, для большого разговора, есть желающие по этому вопросу высказаться, я просто мог бы попросить, чтобы вы в трёх словах напомнили свои две проблемы, которые вы обозначили. По-моему, там прозвучало две проблемы.

СУ. На первое вы ответили по поводу единства, и мы действительно заметили, что поколение, которым в районе 25, они ещё базируются на единстве. Те, которые, конечно, уже младше 20, ну, там ещё проблема с самоопределением всё-таки. У них более глобальная вообще идентичность, они вообще ориентированы даже не на славянское, а на какое-то такое глобальное единство. 

А вот второй тезис мой, тут я уже как бы суждение позволю (у нас же разговор), у нас вот на эти поколения Y и Z, к сожалению, нет поддержки именно новых медиаавторитетов, которые действительно стоят на союзных позициях. То есть какого блогера ни глянешь, он откровенно накачивает вражду, хотя её нет, на самом деле. Когда мы экспертно исследуем, у нас даже там рубрика есть «Союзный позитив», в реальности позитива намного больше, чем негатива. 

В современных формах, в современных форматах, когда человек встанет и на понятном молодёжи языке это расскажет, к каким выводам мы пришли: да, у нас аудитория Youtube-канала 120 тысяч, она российско-белорусская, там 60% российская аудитория, там 30-40% белорусской и Украины тоже достаточно. И тема позитива, когда она появляется, там даже комментаторы как говорят: «О, а мы об этом не знали», «Откуда мы могли об этом узнать?» А основная масса СМК (средств массовой коммуникации) накачивают негатив, и получается ситуация, что те же блогеры, и не только блогеры, там и Telegram-каналов хватает, которые прокачивают негатив, они ловят хайп, получают аудиторию. 

Те кто способны работать с позитивом, и те кто продвигают позитивную повестку, они либо отсутствуют, либо как-то с ними никто никак не работает. Это то, что мы заметили, с этой точки зрения нужно немного корректировать именно проекты, поддержку проектов, даже знаете, там не столько с позиций цензора управлять, сколько с позиции продюсера: где-то подсказать, где-то объяснить, где-то чем-то помочь. Кому-то не хватает камеры, кому-то света, каждая ситуация [отдельная]. Нужно искать таланты, потому что вот эта новая аудитория, Y и Z, она ориентируется на авторитетов, похожих на них. 

Вот например, популярнейший православный блогер, Youtube-блогер «Батюшка ответит». Это минский канал, это священник из Минска, но его смотрят везде, и не только в Беларуси, в России, это просто талантливый человек, талантливый священник, который сам создал канал. Он дома сам снимает. То есть примеры эти есть.

И точно так же, если он, например, точно стоит на союзных позициях, вы сказали, что любите Ленинград, Петербург, например, там российский блогер Дмитрий Пучков. Он однозначно стоит на союзных позициях, и таких людей хватает, и в Нижнем Новгороде, и в Новосибирске. Я сам из Новосибирска, я знаю, их хватает, но они не находятся в повестке. То есть на самом деле надо просто немножко больше приоткрыть форточку, и в эту форточку ворвётся свежий ветер, потому что для нас важна именно союзная позиция. Вот вкратце такое экспертное мнение наше.

Лукашенко. Понятно, спасибо.

Архивное видео, «Большой разговор Александра Лукашенко», 2019 г. Вопрос Семёна Уралова

СУ. За полтора года до всего ужаса, который случился. Я не знал, куда мне ещё надо было достучаться. Самосожжение в Минске произвести? 

ДЮ. Это, как мне, так сказать, видится. В этом году печальная дата, мне стукнет 60 лет. Я со сверстниками на данные темы общаться вообще не могу, они просто не понимают, что там происходит. Максимум, чего люди там в интернетах – это залезть в «Одноклассники», «ВКонтакте», найти одноклассников и там в группу с какими-то — всё, больше они ничего не могут, ничего не знают, ничего не понимают.

Уже приводил пример, что когда из самолёта выходишь, вот опять последний раз мы из Мурманска прилетели, выходишь, и стоят таксисты: «Такси, такси, такси, такси». Я когда-то интересовался, понимаешь, ещё когда чемоданы получаешь, там стойки официальных такси, которые стоят, грубо говоря, 800-1000 рублей, а вот эти, которые в зале прилёта стоят, они по 1300-1500 заряжают за то же самое. Зачем они тебе, если вот, руками можно пойти, взять такси вот здесь, а эти там стоят? Ну, они же не просто так стоят, они кого-то возят, правильно? Они кого-то возят. Я не хожу ни туда, ни сюда, если что, вот три тычка в телефон, такси приехало, я сел, уехал. Они даже самым примитивным пользоваться не умеют, не говоря уже о том, чтобы какую-то там информацию [найти].

И вот Белоруссия, на мой взгляд, это был самый наглядный пример, когда вся вот эта ботва с этой «Нехтой» началась. У меня такое чувство, что руководство страны, оно считает, что если телевизор в руках у правильных людей, и через телевизор вещают правильно, то телевизор общественное сознание формирует как надо. Для многих открытие, что телевизор формирует общественное сознание, оно не живёт само по себе. А нет, общественное сознание вам формируют совсем другие люди.

Вот эти, парочка, сбежавшие в Польшу, и там под руководством ЦРУ сидят и трудятся. Ты смотрел у Дудя? Отличный ролик там: «А это кто такие?» «Хер его знает, кто это такие». Отлично! Не таятся, ничего вообще не скрываясь, и для меня, для меня и в России-то – это загадка, тайна тайн. Вы тоже думаете, что у вас телевизор формирует, так сказать, общественное сознание? Разочарую. Нет, не формирует. Общественное сознание формируем мы вот тут, в интернетах.

А я вот не могу своим роликам, например, организовать… Я не сомневаюсь, что мои ролики хорошие и положительные. Но я не могу своим роликам обеспечить 100 миллионов просмотров, как роликам Лёши Навального. Кто Лёше Навальному накрутил 100 миллионов просмотров? Кто дал на это деньги? Кто руками это делал? Как это происходит? Поскольку это деструктивная фигня, то деструктивную фигню кто-то спонсирует, кто-то продвигает. А созидательную фигню кто-нибудь спонсирует? Продвигает? Кто-нибудь вообще озабочен воспитанием этой самой молодёжи, о которой идёт речь? Ну, кто-нибудь озабочен? Это же… Блин. Ну, это же страна. 

Как говорится, любовь — это вам не просто так, ею надо заниматься. И молодёжь вам не просто так, ею тоже надо заниматься. Нет. Ничего нет. Вообще ничего нет! И самое главное, это никому не интересно. Ну, и как, друзья? Если два придурка, сидящих в Польше и под руководством ЦРУ крутящий Telegram-канал: «Всем собраться здесь, пойдём вот сюда, делать будем вот это». 

Честь и слава белорусскому КГБ, которое всё это пресекло. Не совсем, наверное, гладко всё получилось. 

СУ. И рядовым ОМОНовцам.

ДЮ. И честь и слава белорусскому ОМОНу, который всё это пресекал, потому что идиотам не объяснить, что после этого будет. Они же не слушают. Они ЦРУ слушают. Там слаще говорят, поэтому, да. «Сейчас вы все тут миллионерами станете». Нет. Когда тебе объясняют, что вы просто останетесь без штанов, что ваш БелАЗ закроют, он никому не нужен, в Caterpillar в каком-нибудь гораздо лучше всё делают, ваш МАЗ закроют, потому, что в Мерседесе свои грузовики есть, и вообще всё закроют. И все связи с Россией вы разорвёте, потому что она вам мешает.

Да, как обычно, вашей этой сраной элитке, как везде (не ваша сраная, она везде такая), вот этой элитке микроскопической — да, им тденьги пойдут. А вам известно что за щеку заправят, как на Украине. Хорошо получится!

СУ. И получается парадокс. В той же Белоруссии… Ну, ладно, у нас идеология запрещена. У нас нет идеологии. А в Белоруссии в каждом райисполкоме сидит штатный идеолог. У них в администрации президента есть такая должность как главный идеолог. 

ДЮ. Как же так получилось? 

СУ. Я сам не понимал. Почему я с этим вопросом дошёл до Александра Григорьевича? Потому что я смотрю изнутри, с позиции общества и профессиональным взглядом. Я вижу, что зреет госпереворот. Я вижу… Я с чего начал? Системно дискредитировали силовиков белорусских на протяжении двух лет. Системно [рассказывали] про ужасы… 

ДЮ. Я тебе больше скажу, что когда-то давно — семь, восемь, десять лет назад, я не помню — я купил в нашем «Буквоеде» книжку какого-то беглого представителя спецслужб белорусских, где подробно расписано, как они кого-то расстреливают, хватают, какие там кровавые убийцы. То есть работа-то ведётся давно и целенаправленно.

СУ. Да. А последние три года она уже вышла в стадию подготовки переворота. Я бы в этом смысле… 

В Казахстане есть самоцензура. Я тебе рассказывал, страна жёсткая. В Белоруссии она тоже есть. Белорусские политологи делятся на три типа. Есть тип прозападный, понятно, они дуют в конкретную дуду. А есть провластные. А вот у провластных есть две функции. Первая функция — это объяснять мудрость высказываний начальников. А у вторых функция — объяснять, что начальники имели в виду не совсем то, что они сказали. То есть, позиции не то, чтобы критики, критического осмысления. Вот как Шахназаров у Соловьева задаёт часто неприятные вопросы. Несмотря на то, что все в основном тоже соглашаются. 

В Белоруссии, в Казахстане это практически невозможно. Тут я тоже хочу дать сейчас один очень прикольный комментарий моего френда, который мне, кстати, помогает готовиться, про казахскую самоцензуру.

Сейчас. Вот. Товарищ Алихан. Я ему пишу:

Самоцензура — это высокий штиль обсуждения политики. Это ваш такой фирменный стиль.

Он пишет:

Партизанская тактика в условиях архизамудрёной либерально-трайболистской восточной деспотии — это жизненная необходимость. 

То есть, специфическая политическая система. Надо очень следить за языком. Это правда. Я ни в коем случае не хочу кого-то, кто живёт там, подставить. Но я бы, если бы точно так же, как и Лукашенко, попал бы на прямой эфир к президенту Токаеву или к Елбасы Нурсултану Абишевичу, я бы тоже, не стесняясь, задал похожие вопросы, такие же, как я задавал Лукашенко, потому что я лично, с моей личной позиции, крайне беспокоюсь о том, что происходит в Казахстане. И это очень опасно.

Белорусов брали на жадность. Как там заходили западные фонды? Страна небольшая, заработать особо негде. Все с радостью сотрудничали, хотя бы чуть-чуть, давайте какую-нибудь конференцию проведём. Куча перебежчиков, которые в 90-е бегали с бело-красно-белыми флагами. Государственная система их впитала, думая, что переварит. А это всё…

ДЮ. Это ж яд.

СУ. Это яд. И вот это всё вызрело, а в результате на передовой оказался ОМОН. А тут ситуация какая? Это как с антибиотиками. Если ты их начинаешь часто применять, они потом уже не действуют. И в этом смысле это крайний случай, когда нужно применять уже в самом крайнем случае. 

А в Белоруссии, как мы видели, даже не было такого этапа, как украинский Майдан, когда организованные отряды националистов. КГБ это пресекло. Но, тем не менее, ОМОНу пришлось выходить на передовую, потому что радикальное меньшинство с помощью медиа и политических технологий накачало массу. 

Мы понимаем, что есть ядро, и вокруг него нарастает масса. После того как масса приобретает уже критическое количество, обычно это где-то от 30 тысяч. От 30 тысяч — это уже масса. Есть прекрасная книжка «Психология масс». Там это всё описано, как у человека отключается мышление, он начинает чувствовать себя толпой, стаей.

Состояние масс есть разное. Есть масса преследующая, это когда толпой хотят кого-то убить. Есть масса оплакивающая, это особое состояние, когда люди впадают в транс. Их очень много, этих состояний. Эта технология была понятна ещё в XIX в. Она описана. Ничего в этом смысле нового нет. 

И эти современные медиатехнологии направлены сначала на фрагментацию общества, накачку конфликтных точек внутри общества по любому поводу. История в Казахстане в этом смысле является просто поводом. Почему? Потому что о политике текущей там лучше не говорить. Ну, не надо — то, о чём коллега пишет. 

А вот об истории, у кого какая кровь, кто кого поработил. И в этом смысле, то, что мы говорили, помните, что одна из системных проблем, которая, с моей точки зрения, может спровоцировать подобные кризисы в Казахстане, — это агашки. То есть, система агашек, которая вызывает зависть, вызывает ненависть, а её перенаправляют на фрагментацию общества. Поэтому это очень опасно. И самое главное, это отключает мозги у тех самых поцев.

Ну, вот смотри. Возьмём яркий пример. Накачивается тема, вот то, что обсуждал Клим Саныч по поводу [идеи назвать] аэропорт в честь Ермака. А в Казахстане на самом деле город Ермак переименован в Аксу. Хотя это город в Павлодарской области, он основан в 1899 году. То есть он никакого отношения к той древней истории не имеет.

И Ермак Тимофеевич наш через историю позиционируется соответственно точно так же, как оккупация, колонизация и всё остальное. А давайте включим мозг на уровне языка. И меня это всегда, кстати, волновало. Хорошо, русский, казак, покоритель Сибири. А у нас вообще имя такое, Ермак, есть? 

ДЮ. Это по-мордовски «деньги». 

СУ. А ты знаешь, что в Казахстане имя Ермек носит каждый второй? Ну, вы не задумывались, да?

ДЮ. После Серика.

СУ. После Серика, да. То есть, никого вообще не смущает, что оккупанта зовут таким же именем? Это нормально. Естественно, казаки с казахами конфликтовали. Зачем это творить? Это и история с нашим аэропортом. На ровном месте устроена истерика, устроен скандал. Противопоставлена татарская мечеть. 

ДЮ. С одной стороны, это попытки копировать что-то американское. С другой стороны, это отработанная технология. На этом мы вас рассорим. Верните Дзержинского на место. «Нет. Давайте выберем, Дзержинского или Александра Невского». И вот уже православные с большевиками разосрались. Вы идиоты! Вы не понимаете, что вас умышленно стравливают?

Вопрос, верните Дзержинского, а никакого не Александра Невского. И не сраться надо, а требовать, чтобы вернули Дзержинского на место. Нет. Прицел сбит. А всё. Это психология толпы. Вот, мы уже разинули рты и побежали туда, куда показали. 

СУ. Катастрофа. Я думал, будет части 3-4. Чем глубже погружаюсь в Казахстан… Честно тебе скажу, как бы мы в книгу рекордов не вышли, как бы их 20 не было, потому что огромная страна, теснейшим образом переплетена с нами на всех уровнях. Надо плотно разбираться. И очень беспокоит, что там зреет нездоровая ситуация. Я ничего не знаю про местные спецслужбы, как они с этим работают. Не знаю. Но вот медиа и политические сигналы и технологии, даже со стороны (моим намётанным глазом), уже прослеживаются. И это очень нездорово.

Третья часть, которую я вижу — это история, кто чьи земли забрал. Например, история про Оренбург. Огромное количество наших комментаторов пишут о том, что Оренбург — это город Оренбор, переименованный русскими в Оренбург. Кто-то там уже договорился, что Москва это Мескеу. Ну, я могу только подарить им ещё одну историю. Тоже мы в комментариях смеялись, что хан обратился и попросил выхода к морю. И Пётр Первый основал город Саныборр. И два хана великие…

ДЮ. Известный исторический факт.

СУ. Известный исторический факт. А ты знал, например, что два хана, их потомки, был такой хан Ушакхан и Нахимхан? Не слышал?

ДЮ. Слышал. 

СУ. Вот. Ушаков, Нахимов, великие казахские адмиралы. Абсолютно зафиксировано. Нашли. И такой ереси просто неимоверное количество! Просто неимоверное количество! И самое главное из того, что я вижу, это учебники истории. Меня волнуют в первую очередь школьные. То есть, не надо глубоко копаться. Зачем это надо? С нашей точки зрения, политической, там этой ереси о том, что…

ДЮ. У нас то же самое.

СУ. И у нас то же самое. 

Но что я вижу? Я вижу, что когда ты копнешь поглубже, ты видишь реальных людей. Ну, вот, например, смотри. У Джангирхана, уже у реального, был потомок Губайдулла Джангиров, генерал от кавалерии в русской армии. Единственный казах, который стал генералом царской армии. Герой русско-турецкой войны. Он служил в МВД и занимался в Российской империи проведением телеграфа. Это же интернет того времени. Это высочайшая технология. 

ДЮ. Называется узун кулок, то есть, длинное ухо. 

СУ. И это единственный казах, чьё имя выбито на мраморных плитах Георгиевского зала Кремля. И Александр II личным указом дал ему фамилию Чингисхан, то есть он ему позволил, будучи дворянином, именоваться Чингисханом.

Что ещё интересно? Он лично доставил императору во время военных действий под Плевной (русско-турецкая война) известие о взятии ключевого редута. Александр II назначил его своим флигель-адъютантом. Потом он перешёл на гражданскую [службу]. Он работал в комиссии по управлению Туркестанским краем. Мы помним, что у казахов была внутренняя орда — Букеевская — на территории Астраханской области. Он провёл реформу, замену официального татарского языка языком казахским. 

ДЮ. Серьёзно. 

СУ. В 1888 году он был генерал-лейтенантом. Ушёл в отставку по линии министерства внутренних дел. Но когда ушёл в запас, его произвели в генералы от кавалерии. Он не служил в кавалерии. Это в знак уважения глубокого, что он потомок Чингисхана, что он кочевник. Он же занимался телеграфом — такими большими вещами. 

Вопрос. Зачем искать какую-то ересь, если есть реальные конкретные герои, которые нас объединяют? Их никто не прячет, их просто нужно с помощью средств массовой коммуникации [делать известными]. Сериалы надо об этом снимать, фильмы надо снимать.

ДЮ. Да. Именно об этом.

СУ. Именно об этом. О герое русско-турецкой войны, великом человеке, Чингисхане, русском дворянине, имя которого выбито в Георгиевском зале Кремля.

Кстати, это не просто наш казах Чингисхан, он наш крымский казах, потому что похоронен он в Ялте. Он по совету врачей поехал туда лечиться. Я не знал об этом. Я собираюсь обязательно посетить это место. С моей точки зрения, это важное место, тем более раз мы занимаемся Казахстаном. Не нужно ничего придумывать.

Кстати, памятника ему нет в Казахстане.

ДЮ. Кто он такой?

СУ. Что такое генерал, который провёл интернет своего времени во всей империи? Зачем он нужен? Чингисхан. Столько разговоров о величии ханов и той истории! А последнему и величайшему Чингисхану даже памятника нет! Ничего нет.

Там один военный комиссар пытается пробить, чтобы назвали одну из воинских частей именем Губайдуллы Чингисхана. Но ничего не получается.

ДЮ. Замарал себя сотрудничеством с русскими.

СУ. С оккупационной администрацией.

ДЮ. Да.

СУ. Кстати, женат был на дворянке (Веленская, по-моему, её фамилия) в Петербурге. Как это выяснилось? Она уже после смерти подала прошение о том, чтобы считать её той самой Чингисхан. Они не могли пожениться, потому что он был мусульманином, она была православной. У них квартиры были по соседству в Петербурге. Но уже после его смерти она добилась, чтобы её считали вдовой Губайдуллы Чингисхана.

ДЮ. Детей не нарожали?

СУ. Нет, не было.

Такая история. Она зависит исключительно от самоопределения. Нахимов действительно может быть первым казахским адмиралом, но насколько казах хочет и может быть русским, точно так же настолько для меня Губайдулла Чингисхан — великий русский полководец. И я считаю себя казахом. То есть это вопрос исключительно самоопределения и ничего больше, потому что в истории можно накопать такое количество фактов, что Тверь с Рязанью будут на ножах и ненавидеть друг друга.

ДЮ. Да. И есть за что.

СУ. Конечно, есть за что.

ДЮ. Моё любимое в разрезе вопросов про Украину и Белоруссию, с моей точки зрения, это то же самое, что Москва и Питер: «У нас тут, между прочим, цивилизация, мы культурная столица, в отличие от вас, большой деревни, давай отсоединяться». У нас есть такие идиоты, которые выступают за сепаратизм, чтобы Питер от России отделить. «У нас тут всё прекрасно, всё хорошо». Смысла в этом примерно столько же. Какая-то там микроскопическая часть каких-то мразей, они на этом озолотятся, как какой-нибудь Яценюк. Ну, а все остальные тут горя хапнут. Но зато у них будет свобода, демократия, независимость. Предприятий не будет, работы не будет — ничего не будет. Но свобода и независимость, да. Видимо, оно того стоит.

СУ. Да. Так оно и есть. Ну, у нас сегодня получился, конечно, эфир большой. Мы движемся к завершению по времени, более политически, нежели исторически. Я сейчас хочу подвести [итог], сделать несколько фиксаций.

ДЮ. Давай.

СУ. Основной материал, который я собрал… Чтобы ты понимал, у меня подготовка к эфиру, я так посчитал, где-то занимает 20-25 часов (если взять рабочих часов). Каждый конспект — порядка 20-25 страниц: разных цитат и всего остального. К сожалению, мы только подошли к теме, которая меня больше всего беспокоит. Я очень опасаюсь за Казахстан.

Но ничего. Итак. Вот ключевая точка. 1897 год. С того момента началось то самое массовое переселение, о котором говорил Радик, накануне столыпинских реформ. Казахи составляли 3,4 миллиона человек, или 82% населения степи. А вот русских было всего лишь 450 тысяч, то есть 11%. Но в городском населении доля казахов была минимальна, всего лишь 41 тысяча, или 15%. В то время как русское население (православное, не только русские) было более 50%. То есть мы имеем серьёзную диспропорцию в развитии, потому что города активно заселялись не-казахами. Казахи проникали с помощью технологий имперской интеграции, как мы разбирали на примере Чокана Валиханова, через школы, через разные институты, через ярмарки.

То есть, все-таки росла и элита. 

ДЮ. Через образование.

СУ. Через образование и через бизнес. А, ещё через военную службу. Три таких вот [пути].

ДЮ. Там тоже образование.

СУ. Согласен. В целом фундамент. 

Территория Казахстана на тот момент была разделена на целых три генерал-губернаторства: Степное, Туркестанское и Оренбургское. И если Туркестанское, это южное [генер-губернаторство] было в едином дискурсе больше с Узбекистаном и с южной частью Средней Азии, то Оренбургское вокруг Урала сосредоточено, а Степное (там, где центр был в Омске) — это то, что с Сибирью Западной контактировало. Казахстан был неравномерен. Это не был единый субъект, как потом была в Советском Союзе Казахская республика, и она как-то развивалась.

Каждое [генерал-губернаторство] развивалось немного по своей логике. И ещё внутри Астраханской губернии была та самая Букеевская, или внутренняя, Орда. Последний Чингисхан — это потомок Букеевской Орды. Получается, что казахский народ развивался по нескольким уровням, потому что везде сидел свой генерал-губернатор.

Тогда всё было не так, как сейчас, что генерал-губернатор был наместником. Он вершил всё. Он руководил и войсками, и законом. Это не как сейчас губернатор, это был фактически наместник царя. И это развивалось по-другому. И мы это очень чётко увидим [потом] на примере восстания 1916 года, которое мы будем разбирать предметно и конкретно.

И в это же время начинается зарождение интеллигенции, потому что конец XIX-начало ХХ века — это начало политической конкуренции. 1905 год, выборы в Госдуму, куда тогда попадают первые казахи (Букейханов и целая плеяда). 

И эта интеллигенция развивается по двум типам. Тут я хочу сейчас дать комментарий (как раз под завершение) нашего коллеги, кстати, учителя истории Евгения Мясникова из Карагандинской области, где он на уровне схемы описал, что это была за интеллигенция, из которой потом и родились политические движения в Казахстане:

Итак, начало ХХ в., один из самых сложных исторических периодов, период перехода от новой истории к новейшей. Самым главным и важным обстоятельством, которое здесь следует изучить, — это понятие формирования казахской национальной интеллигенции. Дело в том, что проникновение буржуазных отношений в край привело к формированию национальной элиты, которая формировалась двумя основными путями.

Начало её формирования относится к XIX в., а точнее ко второй половине. Первый путь — это казахская аристократия, и представители детей этой казахской аристократии, такие как, например, Чокан Валиханов, они формировались под влиянием российских высших учебных заведений и идей, которые были распространены в российском обществе в плане различных видов либеральной и прочей мысли.

Вторая часть казахской интеллигенции формируется несколько независимо и обособленно от этого. Но здесь следует упомянуть учебные заведения, организованные Ибраем Алтынсариным, в которых как раз-таки под влиянием получения среднего образования появлялись выходцы из простого казахского народа, которые, получив образование, путём раскрытия своих недюженных способностей, смогли пробиться и получить довольно неплохое образование, и в отличие от первой группы, они были довольно-таки близки к народу.

То есть, если первая группа всё-таки за свои идеалы брала либеральные ценности, которыми они проникались, то здесь, конечно, шло проникновение именно революционными социалистическими ценностями. Но следует сразу оговориться, что даже те из них, кто имел некое понятие о марксизме, марксистские кружки тогда вполне организовывались и существовали на рубеже XIX-XX века, они проникались больше идеями эсеров и больше идеями, близкими к меньшевикам относительно РСДРП. Конечно, это немножечко условно, но в дальнейшем, особенно к 1917-18 году, это очень себя проявит, и даже в условиях гражданской войны. Вот такая особенность формирования казахской национальной интеллигенции.

Поэтому к выборам в Государственную Думу следует относиться вот каким образом. Тот небольшой процент, который достался по законодательству Российской империи для нашего региона, отразил в себе то, что большинство его мест заняли представители вот этой первой группы либеральной интеллигенции, из которых впоследствии сформировалось движение «Алаш». Умышленно не говорю: партия. Почему? Потому что на тот период, на период формирования первой Государственной Думы, это довольно-таки сложное понятие, сложный конгломерат личностей, сложные межличностные отношения, которые в дальнейшем, кстати, себя очень серьёзно проявят как на Первом общеказахском, так и на Втором общеказахском съезде, где, как говорится, единогласия быть и не могло.

Следующий момент, это, соответственно, участие в Первой и Второй Государственной Думе представителей, как я уже сказал, кругов казахской интеллигенции, которые образовались, прежде всего, под влиянием первой группы. Биографии данных политических и общественных деятелей как раз-таки говорят о том, что они собирались действовать именно сверху. То есть даже те народные принципы, которые они провозглашали, они собирались проводить именно в виде реформ сверху, что, в принципе, их роднит с такими российскими партиями, как, например, те же октябристы или кадеты, с чем и связана, кстати, их последующая конгломерация и объединение.

Евгений Мясников (аудиозапись)

СУ. То есть формирование казахской интеллигенции проходило ровно по тем же правилам, как и всё в Российской империи. Никакой колонизации не было, те же законы: с одной стороны — народники, с другой стороны — либералы, которые проросли внутри аристократии. Мы это увидим на примере революции, будет раскол на белых и красных по тому же принципу, и национальная интеллигенция будет точно так же самоопределяться между меньшевиками, эсерами, в меньшей степени большевиками, то, что, говорят коллеги, более популярны были эсеры. 

ДЮ. Так они и у нас были более популярны. 

СУ. То есть Казахстан к началу ХХ в. развивался точно по таким же правилам, как развивалась вся остальная Российская империя, в отличие от Польши, например, или Финляндии. Там были совершенно другие [процессы].

И плеяда казахской интеллигенции породила интереснейших личностей. Мой любимец, например, это Алиби Джангильдин, о котором мы будем говорить, это первый казах-«блогер», который с фотоаппаратом объездил полмира. Это человек формата Котовского. Или герой восстания Амангельды Иманов, о котором фильм снят, кстати, чёрно-белый в 30-е годы. Это тоже образ Котовского.

В Казахстане происходят интереснейшие процессы, но так как это всё-таки была периферия Российской империи, там ещё включается влияние той южной части, которая находилась больше в дискурсе мусульманском. В Туркестане, — ты же жил на территории Узбекистана, — уже рождались идеи создания протогосударств, основанных на своей идентичности, основанной больше на религии, на традиционном укладе. 

И получается, что север Казахстана и новая интеллигенция, они развивались в абсолютно российской логике, точно так же, как Российская империя. А Старший жуз и южнее — то, что с узбеками [граничит], они развивались в своей логике. И поэтому возникла острая политическая борьба, которую мы увидим на примере гражданской войны, потому что к той же Красной армии относились по-другому. Но с этим надо будет разбираться очень плотно, очень предметно. 

Следующая часть у нас, судя по всему, будет посвящена первым выборам в Госдуму (уже всё у меня записано) и формированию политических идей; мы наконец-то к ним подходим. Второе – восстанию 1916 г., которая тоже страшно политизируют. Я разберусь на примере документов (рапортов, донесений, отчётов, перехваченных писем) и всего остального. И плавно перейдём к революции 1917 г., потому что восстание 1916 г. – это была прелюдия революции и последующей гражданской войны. 

Мы разберём, как проходила гражданская война на территории Казахстана, там будет фактор казачества, отдельный фактор, потому что казаки присягу царю давали, им эти расклады ваши политические до одного места, у них свои отношения были с монархом. 

Рассмотрим формирование пролетариев, и почему Оренбург стал первой столицей. Приоткрою завесу: потому что пролетариев не хватало, они только в Оренбурге и были. И ещё масса других историй, как Кызылорда стала первой столицей Казахстана, как потом всё переехало в Алма-Ату. И перейдём плавно к первой советской модернизации Казахстана, когда он постепенно начал превращаться в ту республику, которую мы знаем.

ДЮ. Кызылорда – это «Красная орда». 

СУ. Да, так точно.

ДЮ. Блин, моё почтение! Продолжай. 

СУ. Продолжаем.

ДЮ. Мы с нетерпением ждём продолжения. А на сегодня всё.

Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка

Was this helpful?

2 / 0

Добавить комментарий 0

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Обязательные поля помечены *