Тема: Разбор книги «Американское общественное мнение и использование военной силы. Период президентства Уильяма Дж. Клинтона (1993-2001 гг.)» (автор Д. В. Кузнецов)
ВКонтакте
Rutube
Дзен
Аудиоверсия
Все части:
Часть 1: Сомали, Босния и Герцеговина
Часть 2: Гаити, Руанда, КНДР
Часть 3: Ирак, Афганистан/Судан
Часть 4: Косово, Восточный Тимор
Дементий. Я вас категорически приветствую! Это «Внеклассовое чтение», с вами Дементий, и опять со мной Семён. Семён пришёл не с пустыми руками и принёс что-то ещё интересное.
Семён Уралов. Ох, сегодня мы полезем к нашим самым врагам.
Д. К партнёрам.
СУ. К партнёрам, «уважаемым партнёрам».
Я специально подбираю книжки, чтобы мы двигались постепенно, чтобы мы погружались. Мы с Николаем Рыжковым разобрались в крушении большой нашей страны [Все части: Часть 1. Алма-Ата, декабрь 1986; Часть 2. Тбилиси, 8 апреля 1989; Часть 3. Фергана, июнь 1989; Часть 4. Баку, январь 1990; Часть 5. Прибалтика: от национализма к сепаратизму]
Д. Это постепенно, чтобы сразу не ошарашить, не оглушить.
СУ. И чтобы мировоззрение расширялось, потому что если много всего накидать, человек потеряется. Мы постепенно двигаемся.
Эта книга называется «Американское общественное мнение и использование военной силы. Период президентства Клинтона». Клинтон как раз стал президентом в начале 90-х, когда у нас был полный швах, конец. Билл Клинтон — это «лучший друг» Бориса Ельцина, «друг Билл». И это тот период, — почему я специально выбрал именно его, — когда казалось, что всё, нам конец, а Америка была вершиной всего. Казалось, что они уже победили навсегда. И, что очень важно, у нас по Америке, если особенно включишь телевизор, специалистов много. Но они такие, вообще, обо всём.
Я специально взял нашего учёного, Дмитрия Владиславовича Кузнецова, кандидата исторических наук. Книга 10 лет назад издана, Благовещенский университет, то есть учёный из Благовещенска, с Дальнего Востока.
Книга посвящена тому, как американское общество реагирует на применение правительством США военной силы за рубежом.Мы-то не следим за американским обществом. Вернее, мы начинаем следить, [когда происходят] какие-то бунты, какие-то протесты, ещё что-то. А в США, в общем-то, очень социологическое общество — то, что мы с Дмитрием Юрьевичем разбираем. Там каждый шаг всегда проверяется: а что думает общественное мнение? А как общество реагирует? С войной особенно это очень важно было, потому что обожглись американцы, конечно же, на Вьетнаме, потому что тогда они впервые почти дошли до того, что из-за общественного мнения чуть не произошёл политический кризис внутри страны. Поэтому дальше они всегда двигались намного аккуратнее. И как мы поймём из этой книги, они всегда очень тонко проверяли: а как именно реагирует общество на то или иное решение.
Д. И готовили общественное мнение.
СУ. И готовили, да. Поэтому здесь разбирается и то, как общество готовили, и то, как оно потом реагировало, и как изменялось [общественное мнение], и как очень часто американским администрациям даже приходилось уходить.
Какие случаи, прецеденты разбирает автор?
- Сомали, 1993-1995 год;
- Босния и Герцеговина (то есть Югославия), 1993-1995 год;
- Гаити, тогда же, 1993-1995 год;
- Руанда, 1994 год;
- КНДР, это у них были гипотетические планы, они проверяли, как отреагирует общество потенциально на Северную Корею;
- Ирак, 1993-1998 год (это мы уже немного помним);
- Косово, 1998-1999 год, то есть продолжение Югославии;
- Восточный Тимор, то есть Азия, 1999 год.
И мы очень плотно с каждым случаем будем разбираться и посмотрим, что происходило с обществом наших «партнёров» за 10 лет.
Д. Миротворцы.
СУ. Да.
Введение очень толковое. Сразу учёный напоминает нам, что США — молодая страна-то, по большому счёту. Это у нас этих войн не сосчитать, сколько было.
Д. Но мы-то с плохими всё время воевали.
СУ. Да.
А у них молодая страна. Казалось бы, с кем они воевали? Автор напоминает, что Соединённые Штаты за 200 лет своей истории сотни раз прибегали к использованию военной силы. Но только в пяти случаях речь шла об объявлении войны:
- В 1812 году объявили войну Англии.
- Потом в 1846-1848 годах официально объявили войну Мексике.
- Потом была испано-американская война 1898-го.
- Первая мировая
- и Вторая мировая.
Больше они никогда никому никаких войн не объявляли. Это к вопросу о том, что не каждая война является войной.
Что пишут они сами? Какова роль войны во внутренней политике самих США? Автор приводит, как пресса объясняет, как общество готовят, и цитирует Уильяма Кенига: «Война была одним из самых важнейших факторов, благодаря которым развивалась американская история. Это путь, идя по которому американцы выявили свои характерные черты в отношениях с другими народами».
А в чём же эти особенности? Ещё один исследователь К. Бут полагает, что «военная история страны интерпретировалась в американской литературе как цепь побед американских любителей над профессионалами иностранными».
Видишь, как они интересно позиционировали? Это началось с момента войны за независимость, когда у Англии были королевские войска, а «мы все здесь любители». И это изначально лежит в основе их войн, потому что, как объясняет он дальше, главная мотивация в применении военной силы США – идеологическая. Почему? На чём построен базис в политической культуре США? «Мы сбежали в новый мир от плохого старого мира и построили у себя здесь правильный мир, почти рай. И поэтому, когда мы вмешиваемся в дела старого мира, это мы исправляем ошибки, которые те муд…ки не смогли исправить у себя. Мы же от них сбежали». Понимаешь?
Д. Удобно.
СУ. Это очень удобная конструкция.
И вот автор цитирует конгрессмена Фулбрайта, к чему это, собственно, привело, это уже XX век. Прямая цитата: «Мы создали общество, главное занятие которого – насилие. Самую серьезную угрозу нашему государству представляет, скорее, не какая-то внешняя сила, а наш внутренний милитаризм. Создаётся удручающее впечатление, что мы в Америке явно привыкли к войнам. На протяжении вот уже многих лет мы или воюем, или немедленно готовы начать войну в любом районе мира. Война и военные стали неотъемной частью нашего быта, а насилие — самым важным продуктом в нашей жизни».
То есть, насилие выталкивается за пределы, чтобы его не было внутри. Вот она, идеологическая картина: «мы имеем право вмешиваться в старый мир, потому что он неправильный. И у себя выдавливаем это насилие за пределы». Так что всё очень чётко.
Дальше. Первая часть сейчас будет вводная, потому что мы разбираемся в понятиях, как мы будем анализировать. Очень важно, что в США военная сила рассматривается в более широком контексте, чем у нас. Это связано с языком, потому что английское понятие power — это одновременно и сила, и власть.
Кузнецов объясняет, что есть такая американская школа политического реализма, прагматизма. [Например, один из её представителей] Ганс Моргентау, теоретик, политолог, собственно, эту позицию и утверждает, что «международная политика, подобно всякой политике, есть борьба за силу». Характерной чертой американского подхода к понятию «военная сила» является его органичное вплетение во все остальные доктрины. Они рассматривают военную силу не как какой-то последний аргумент, а как всего лишь один из элементов. То есть, это power. Понимаешь? У них не армия как армия. А армия – это только один из инструментов, которым можно пользоваться в своих интересах. И это у них на уровне официальных доктрин и военных концепций.
Поэтому у них даже не война, а так. Они выделяют три формы военной силы:
- Сама война, непосредственный ввод войск;
- Угроза применения военной силы. Самого факта, может, и не будет, но запугивать они будут;
- И сдерживание. Это то, что они против нас до февраля применяли. То есть, постоянно не давать другим применять силу.
Поэтому для них важна не армия, а для них важно балансировать между этими тремя состояниями. Кого-то они запугивают, кому-то они не дают самим где-то воевать, а с кем-то они прямо воюют. Но это уже самый последний момент, который они даже войной не называют. Вот такая у них хитроумная конструкция внутри общества построена.
Итак. Исследователь напоминает, что практически все президентские администрации США вели военные действия. Не было ни одного президента, практически, при которых не было военных действий. Дальше он напоминает про значимость общественного мнения. Дело в том, что мы постоянно говорим про демократию, но говорим о ней, о демократии, как о мифологии: что есть некая демократия, с помощью неё [наступают] какие-то [свободы]… Ничего этого не наступает. Есть такая штука, как общественное мнение. Получить власть с помощью общественного мнения можно, но сначала процессы всегда проходят внутри элит. А общественное мнение ― это как дополнительный фактор. И в этом отличие модели США. Там элиты, кроме того, что борются между собой, ещё и постоянно борются за поддержку общественного мнения. Это у них такая модель, специфическая, она тем и отличается от всех остальных моделей. Поэтому в работе с общественным мнением они дошли до совершенства.
Но, как я уже говорил, до Вьетнама вся история с военными действиями у них проходила легко. Это никак практически не отражалось на политике. Где-то там оно происходит, и происходит. А вот начиная с Вьетнама, администрация получила очень серьёзный удар, увидев, как общественное мнение может поломать все планы, вообще все планы.
И у них после этого меняется подход, именно отношение к этому power, то есть, как к власти. Начинается рождение как раз той эпохи, которая у нас называется soft power, по-русски «мягкая сила». Они поняли, что только военных действий недостаточно, нужно ещё и укрепить [свой статус] с помощью той самой мягкой силы. Наступает, в общем-то, перелом.
Почему важна эпоха Клинтона? Потому что американцы начали действовать очень дерзко в 90-х. Рухнул Советский Союз, и уже никто им не мешал. И первый кейс, как они называют, — Сомали. Мы с ним и разберёмся.
Что мы знаем про Сомали?
Д. Там тепло.
СУ. Тепло, да.
Д. Наверное, нефть есть.
СУ. Да. А ещё пролив есть как раз между Африкой [и Евразией].
Д. Ну, и самое главное, я понимаю так, они не дружат с американцами.
СУ. Несчастная африканская страна, которая находилась, с одной стороны, в удобном положении после того, как прорыли Суэцкий канал, а с другой стороны, это страна, которую довели до гражданской войны. Развивалась она ни шатко ни валко. Её особенность была в том, что она была клановой, как и множество африканских стран. Там, когда пришли европейцы, ещё народы в том смысле, как мы это понимаем, не были сформированы. Там был отчасти кланово-племенной строй — то, что называется «трайбализм».
Д. А художественный фильм «Black Hawk Down» не в Сомали происходит?
СУ. Ну, конечно. Вот об этом и будет идти речь. То есть, это было традиционное общество, которое столкнулось с приходом крупного капитала ещё после того, когда прорыли Суэцкий канал. И часть общества стала зарабатывать на этом, а часть осталась [в нищете]. Страна стала очень привлекательной для тех самых внешних сил, что называется, для империалистов.
Обострение ситуации там произошло в 80-е годы, когда президентом был Барре. Он руководил страной с 1969 по 1991 год, то есть, почти 20 лет сидел. И это был период стабилизации, что в целом было почти везде в 70-е годы. Он опирался на интересы одного клана, который называется Дарод. Я в этом не специалист, я по книге ориентируюсь и чуть-чуть глубже почитал.
В чём была сообенность? Сомали соседствует с Эфиопией, и в Эфиопии оппозиционеры создали свои базы, с которых они оказывали сопротивление. И президент — то есть власть — столкнулся с ситуацией, похожей на нашу, когда есть сепаратисты, которые действуют, имея поддержку из другой страны. Был затяжной конфликт, у них были ещё между собой другие взаимные претензии с Эфиопией. В общем, не могли они справиться с ситуацией, и в 1988-м году Барре даже пошёл на подписание мира с Эфиопией, чтобы они не поддерживали сепаратистов.
Казалось бы, что, в общем-то, происходит? Произошёл бунт другого клана, Хавийе, и произошёл госпереворот, и в 1991-м году власть перешла в руки Объединённого Сомалийского Конгресса. Президентскую власть демонтировали, образовался союз кланов. И внутри этих кланов началась межклановая борьба, в ходе которой на этой — в целом условной — территории Сомали появился пяток новых государств. Самые известные – это Сомалиленд, про которую мы слышали, Пунтленд, Джубаленд и Юго-Западная Сомали, и везде каждая группировка уже что-то контролировала. То есть государства единого — как такового уже не было.
И в этот момент в Сомали очень ярко проявилась такая штука, которая в американской социологии, политологии называется «эффект CNN». Это что значит? Это когда центральные медиа начинают какую-то тему активно раскачивать, прокачивать, а общество начинает этим возбуждаться и интересоваться. И в ситуации с Сомали этот «эффект CNN» очень ярко проявился, о чём, собственно, наш исследователь Кузнецов и пишет.
Американцы вообще не понимали, что это за страна. Какое Сомали? Где это Сомали? Куда это Сомали? Но СМИ начали прокачивать, после того как в мае 1992 года в Госдепартамент пришла телеграмма от американского посла в Кении, где дипломат описал все те ужасы, которые происходили в Сомали. И медиа начали эту тему активно качать, качать, качать.
В июне 1992 год на CNN [вышел] целый ряд репортажей о голоде в провинции, на «Нью-Йорк Таймс» первую полосу отдают новостям, какой ужас творится в Сомали и как всё страшно происходит. Начинают, в общем, постепенно готовить общественное мнение. Это всё они проводили внутри.
И вот тут начинаются процессы: в Сомали идёт гражданская война, и уже 3 декабря 1992 года принимается резолюция Совета Безопасности ООН о том, что надо вмешаться. А уже 4 декабря руководство США заявляет, что 28 150 американских военнослужащих будет отправлено в Сомали. 9 декабря первая группа уже прибыла, то есть через 5 дней. Это свидетельствует о том, что всё готовилось, готовилось заранее. То есть, что мы видим? Получается, CNN начала качать работу с общественным мнением летом, июнь-июль. И к декабрю к чему мы приходим? Высадка первой группы военнослужащих происходит 9 декабря. Широко её уже осветили, по всем медиа: «Всё, мы едем спасать».
И уже 4–8 декабря 1992 года, то есть в эти дни, когда всё происходит, большинство американцев, 95% уже, были информированы о том, что происходит в Сомали. То есть, как люди работают по уму? К моменту подготовки уже общество знает, куда идут, зачем.
Д. Ну, и общество поддерживает.
СУ. Сейчас мы разберёмся, как поддерживает. Всё не так просто. Знают, что происходит – это одно, а поддерживают – это совсем другая история.
Смотри, начали проверять, как и где одобряют. Опрос проходил 7-9-го декабря, в эти же дни. Американцев спросили, как они относятся к действиям руководства в Сомали. Результаты:
- одобряют – 75%,
- не одобряют – 20%.
Мы видим корреляцию. Но для того, чтобы тебя начала поддерживать большая часть, ты должен всем об этом сообщить. Это же мы развиваемся, учимся. Социология на пальцах: 95% знают, что происходит, но только 70%, две трети из них, поддерживают. Нужно всегда об этом помнить. Когда ты о чём-то начинаешь рассказывать, 100% никогда не будет [сразу на твоей стороне], общество всегда расколется. А в каких пропорциях оно расколется – это уже вопрос работы, в том числе, и политтехнологов.
Но мы двигаемся дальше. Вот, смотри. Американцам задавали вопрос, какова поддержка. И вот что говорит Киссинджер, я выписал цитату Киссинджера, который пытался объяснить, какие действия [совершают американские] военные в Сомали: «Абстрактный характер гуманитарной интервенции в Сомали ведёт к ещё большему расширению функций Соединённых Штатов как мирового полицейского. Действительно, если можно использовать американские вооружённые силы в гуманитарных целях в Сомали, почему бы их не использовать ещё где-то? Травма, полученная американской внешней политикой в 60-е и 70-е годы, была результатом применения верных принципов к неподходящим условиям. Следует позаботиться о том, чтобы в 90-х не повторить ту же трагедию с ещё большим набором столь важных для нас принципов. Американцы не должны выглядеть как претендующие на право осуществлять одностороннее вмешательство от всего мира. Тем более, они вряд ли хотят подтолкнуть какую-нибудь возомнившую о себе нацию в будущем пойти на то, чтобы использовать лозунг гуманитарной интервенции в экспансионистских целях».
Видишь, какой хитрый Киссинджер? Он говорит: «мы должны помнить, что один раз наше общество уже испытало проблемы с Вьетнамом, поэтому мы должны действовать аккуратно. А с другой стороны, на внешнем [контуре] мы не должны ни в коем случае позволить другим так себя вести. Это наше эксклюзивное американское право». То есть, видишь, как им нужно пройти между Сциллой и Харибдой?
А что дальше? В декабре они зашли, а уже через месяц, в январе, ― следующий опрос. В Сомали идут активные боевые действия. И вот, в январе интересуются отношением американцев к военным действиям в Сомали. Первый вопрос: Какие цели вооружённой операции?
- «Разоружение враждующих группировок» ― 80% поддерживают;
- «Установление власти устойчивого правительства» ― уже под 70%.
То есть, общество готово, чтобы разоружали, но чтобы боролись за власть, уже готово меньше.
А первые признаки изменения общественного мнения уже происходят в июне 1993-го, всего полгода проходит. Уже в июне 1993-го 50% были за, и 30% были против втягивания дальнейшего в этот внутренний конфликт. То есть, видишь, уже поколебались. Почему? Потому что первоначально считалось, что миссия контингента будет недолгой и уже через несколько месяцев они вернутся. А сроки начинали затягиваться. ООН просит ещё расширить миссию, добавляют ещё 16 тысяч человек. И уже в июне 1993-го года начались военные действия между миротворцами и боевиками.
А что произошло? Это как раз мы к фильму подбираемся, о котором говорили. Кузнецов пишет: «Формальным поводом стала операция миротворцев по ликвидации радиостанции Айдида». ― Это один из лидеров. ― «И Совет Безопасности принимает отдельную резолюцию, где разрешают миротворцам особые силы применять против этого местного вождя».
И фактически в Могадишо, в столице, случилось первое вооружённое столкновение. 12 июня контингент миротворческих сил провёл вооруженную акцию, в результате которой был захвачен Али Кейди, один из генералов Айдида. И при попытке блокировать дом в засаду уже попали миротворцы.
То есть, до этого момента они сидели тихо, а когда они попытались сковырнуть Айдида, в результате беспорядки начались в столице, и столичные жители выступили в поддержку местных. То есть, они для них уже были не какими-то там бандитами, а теми, кто борется с интервенцией ООН. И в Сомали произошла интересная история: для местных жителей ООН стала оккупантами, потому что США и ООН действовали в связке, абсолютно в одной связке.
Уже 8 августа американцы понесли серьёзные потери, погиб военнослужащий: «После первых по своей значительной численности потерь, понесённых американцами в Сомали, общественное мнение стало ещё более склоняться к прекращению миссии. Так, уже 10-12 сентября 1993 года более половины респондентов, 57%, заявили, что в сложившихся условиях контингент должен воздержаться от активного вооружённого участия». То есть за полгода потерь общественное мнение уже начало разворачиваться.
И уже во время проведения седьмой операции, к июню 1993 года, в столице произошло самое крупное столкновение. Они должны были захватить двух высокопоставленных генералов Айдида. Захват произошёл успешно, однако, когда наступило время возвращаться на базу, расположенную за пределами городской черты, американцы попали в хорошо подготовленную засаду и были атакованы сотнями боевиков, пользовавшихся полной поддержкой местного населения. Подразделение американских войск было полностью окружено и вовлечено в уличные бои. Сомалийцы сбили два вертолета Black Hawk, после чего американская команда была вынуждена обратиться за помощью к миротворческому контингенту.
Сражение в Могадишо получило название «День рейнджеров» и произвело страшный эффект, потому что CNN продемонстрировала кадры, как разъярённые сомалийцы таскают американских военнослужащих, пилота. В общем, американское общественное мнение взорвалось.
Д. Конечно, когда показывают такое…
СУ. The New York Times писали, что «Сомали стала ребёнком Вьетнама», то есть, что «мы начали ловить вьетнамский синдром».
И вот уже результаты опроса о нахождении в Сомали американских военных в октябре 1993 года:
- «Определённо одобряю нахождение американских военных» ― всего 2%;
- «Скорее одобряю» ― 20%;
- «Скорее не одобряю» ― 42%;
- «Определённо не одобряю» ― 21%.
И тут — внимание, следим за руками. То, что я всё время говорю про ядро и хатаскрайников. Обратите внимание, как колеблются около 50% людей. Всего за год они от поддержки пришли к [неодобрению].
Д. Там трупы не привозили?
СУ. Немного было, но картинка сыграла свою роль. Картинка, плюс память о Вьетнаме. Это же, получается, 1993 год, а Вьетнам был не так давно.
И начинает поддержка обрушиваться. Ещё один интересный опрос о действиях руководства США в ответ на происходящее. Уже 6 октября 1993 года более 65% [считают, что нужно] вывести войска из Сомали. В конце октябре 1993 повторился тот же результат ― 65% за вывод. В прессе пытались это как-то преодолеть, но ничего не получалось. Сформировалось очень чёткое мнение, что надо выводить американский контингент. Всё, делать там нечего.
И получается, что решение администрации Клинтона уйти из Сомали было положительно воспринято в американском обществе. Причём для того, чтобы вывести войска, им пришлось туда ещё 20 тысяч ввести, то есть провернуть очень интересную операцию. И уже к 31 марта 1994 года американские войска покинули Сомали.
После их ухода в Сомали остались контингенты других стран. Однако и они были вынуждены покинуть эту страну в силу невозможности осуществлять задачи. В марте 1995 года произошла эвакуация, и после этого Сомали полностью погрузилась в гражданскую войну. То есть американцы своё дело сделали. Они довели страну, и так находящуюся в кризисе…
Д. Разбитую на куски.
СУ. И так разбитую на куски страну превратили в арену противостояния. И как только увидели, что это мешает их общественному мнению, быстро взяли и снялись, потому что проблемы не нужны.
Крупное издание Newsweek подвёл итоги: «”Банановая война” – это показатель кошмарной неразберихи, которую оставили после себя войска ООН, покинув Сомали. После примерно двухлетнего пребывания там им не удалось ни разоружить воюющие стороны, ни сформировать национальное правительство. Попытки покончить с голодом в Сомали разлетелись в пух и прах, сменившись мелочной охотой за вожаком воинственной секты Мохаммедом Фарахом Айдидом. Сомали угрожает новая вспышка гражданской войны».
Всем спасибо, все свободны. Зачем приходили? Может, сказать что-то хотели? Вообще непонятно. Но очень чётко отработали, и это нам для понимания, что если общественное мнение чуть изменится, точно так же они перестанут и Украину поддерживать, им на всё это глубоко плевать.
Следующий кейс, который мы разберём – Босния и Герцеговина. Это уже то, что ближе к нам, это тот же 1993 год. Одновременно всё происходит: американцы действуют в Сомали, и в это же время разворачивается югославский кризис. Напомню, американцы действуют быстро, потому что они считают, что им уже никто не может помешать, Советский Союз разрушен.
Итак, Босния и Герцеговина. Напомню, кризис там начался раньше, несколько республик развалилось. Там проживают сербы, хорваты, но была ещё спорная территория, где жили вперемешку между собой и сербы, и хорваты, а ещё и боснийцы-мусульмане. Дикая смесь, в том смысле, что много всего. Там получается, сербы православные, хорваты-католики, а боснийцы — мусульмане. И все они на одном языке говорят и живут вперемешку.
Кризис начал разворачиваться уже после смерти Тито в 1980 году. И все 80-е годы был кризис внутри Югославии, связанный со смертью Тито. В 1990-е годы распад Югославии ускорился, когда в Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговине шла подготовка к первым в Югославии выборам на многопартийной основе. Как мы разбирали у Рыжкова, то же самое было в Югославии.
И в апреле 1990 года в Словении и Хорватии – Словения расположена рядом с Италией, недалеко от Венеции, Хорватия тоже находится на побережье – победили силы, которые выступали за отделение от Белграда. Провели плебисциты, и большинство проголосовало за выход.
В Словении и в Хорватии к власти пришли националисты, но в составе Югославии было больше чем только две республики. Там была такая же история, как с Советским Союзом. «Чего это вы вдвоём хотите уходить, если мы все вместе собирались?»
Особенность была связана с Югославской народной армией. Власти Белграда пытались силой сохранить единство Югославского государства. И это стремление полностью поддерживали сербы, которые там компактно проживали. А кроме того, сербы представляли костяк Югославской народной армии, которая была опорой для Белграда. И вот, 9 мая 1991 года руководство ещё Югославии, ещё общей, целой, принимает решение о том, чтобы предоставить Югославской народной армии особые права для проведения военных операций с целью наведения порядка. То есть изначально центр подготовился и решил, что они будут использовать армию.
Но сепаратистские движения, с другой стороны (хорватские и другие), использовали этот фактор как аргумент, что «нас будут подавлять». И уже в 1992-1995 годах как раз в Боснии и Герцеговине была самая кровопролитная война. Что с ними произошло? Изначально боснийцы-мусульмане и хорваты попытались вытеснить боснийских сербов из Боснии и Герцеговины. Но на подмогу пришла Югославская народная армия, и уже к июню 1992 года они берут под контроль 70% Боснии и Герцеговины. Но в чём особенность? Там же горы и предгорья, как у нас на Кавказе. И как и везде в горах, там население такое, чересполосица. То есть, может быть две таких деревни, потом три таких — район такой, сложно разделить.
И в этот момент даже бренд появился, «этнические чистки», ethnic cleansing. Во всём обвинили сербов и затем их начали запрессовывать. А в 1993 году в Гааге создают Международный трибунал по бывшей Югославии, и согласно резолюции ООН создаются Силы Организации Объединённых Наций по охране, то есть отдельная миротворческая армия.
И что происходит? Как американцы подтолкнули сербов? Вот смотри, очень интересно, Кузнецов пишет: «В июне 1991 года в столице Югославии, Белграде, находился госсекретарь Бейкер. Во время встреч с представителями руководства страны, в частности с премьером-министром Марковичем, глава внешнеполитического ведомства США заявил, что США выступают за сохранение единства Югославии и даже не будут против, если центральные власти, используя вооружённые силы, остановят процесс распада Югославии. Аналогичную линию тогда проводил посол США в Югославии Циммерман». Но как только Словения и Хорватия провозгласили независимость, США были первыми, кто признал их суверенитет.
То есть, они разводили. Центральной власти в Белграде они говорили: «ничего, вы своих приводите в порядок». А второй рукой поддержали [сепаратистов]. И фактически после этого война уже была неизбежна. То есть, уже ничего поделать было невозможно.
В любой гражданской войне, мы это знаем по «Тихому Дону», могут происходить страшные вещи. Но в американской прессе началась антисербская кампания, публикуют антисербские материалы. Из Милошевича делают неокоммуниста, Сталина, обвиняют его в кровавых чистках. Не буду сейчас цитировать всю прессу, но [лейтмотивом было:] те несчастные, эти хорошие, а те злодеи. Всё!
Потом были знаменитые события, я напоминаю, в Сребренице. Это то, вокруг чего было [много инсинуаций], из сербов сделали зверей, обвинив их в тех самых этнических чистках. Как на Украине сейчас Буча была. Там тоже пытались использовать бренд этнических чисток.
Но что интересно? Кто занимался лоббизмом, в том числе, этих антисербских кампаний в прессе? Вот что пишет автор: «Особую роль в организации антисербского по своей направленности потока информации сыграла известная в США фирма Ruder Finn Global Public Affairs во главе с Джи Харфом, которая с 1991 года получала поддержку со стороны Словении и Хорватии, а также из Боснии и Герцеговины. Специализирующаяся на связях с общественностью, эта фирма фактически организовала настоящую пропагандистскую кампанию в США против сербов, стремясь привлечь на сторону их противников истеблишмент США, в том числе представителей влиятельной общины евреев. В декабре 1992 года одно из влиятельных периодических изданий США с подачи этой фирмы Global Public Affairs сообщило, что около 50 тысяч женщин, представляющих интересы общины боснийцев, мусульман и хорватов, подверглись насилию со стороны сербов во время войны в Боснии и Герцеговине и призывают США вмешаться в ситуацию».
Что они делали? Что сделали пиарщики? Они опирались на мощное еврейское лобби и проводили идею, что аналогично тому, как был холокост Гитлера против евреев, сербы сейчас делают то же самое. Вот, хороший пример. Что писали в Chicago Tribune? Это как раз пиарщики: «Сараево, Тузла, Бихач, Городжа. Эти и другие названия не окажутся в истории наряду с такими, как Треблинка и Аушвиц, если международное сообщество, и особенно европейцы, не осуществят быстро действия, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы Великая Сербия продолжала расширять свою политику этнических чисток».
Далее Кузнецов приводит анализ, предпринятый одним из американских журналистов. Журналист Борк провёл анализ около полутора тысяч статей, относящихся к 1992 году, которые касались как-то Югославии, и выяснил, что практически все они носят антисербский характер. Это результат кампании. Видно, что этим занимались профессионалы, пиарщики.
В случае с Сомали это был заказ к самой администрации, а в случае с Югославией, как мы видели с этим кейсом, американцам было плевать, кого поддержать из этих индейцев. Им главное, чтобы они между собой воевали.
Д. Это самое лучшее, не самим воевать, а натравить друг на друга.
СУ. И всё-таки сербы — это не сомалийцы.
Д. Поцивилизованнее.
СУ. Всё-таки другой уровень.
Итак, мы видим, как с помощью пиара одна из сторон в гражданской войне сливала другую сторону.
Д. Мне это напоминает мультфильм «Маугли». Помнишь, когда они мотивировали этого питона Каа? «Так они называли меня “жёлтой рыбой”?»
СУ. «А ещё “земляным червяком”».
Д. И вот, он уже мотивированный.
СУ. На бой. Так и есть.
Смотри, вот, очень интересно. Мы же в социологии разбираемся. Есть такая штука, как интерес. Я напоминаю, поддержка — это вторично. Сначала нужно в человеке интерес зародить, а потом уже его убедить. Это всегда двухшаговый [процесс].
Автор приводит таблицу «Уровень интереса американцев в отношении Боснии и Герцеговины». 10 августа 1992 года за событиями там очень внимательно следили всего 10% и скорее внимательно — 27%. Всего, в общей сложности, около 30% внимательно следили. А к 8 июня 1995 года после определённой работы уже следили очень внимательно 22%, а скорее внимательно — 42%.
Д. Слушай, а там не указано, кто именно наблюдал? Я понимаю, что неграм, мексиканцам — это всё равно.
СУ. Это надо смотреть глубоко. Здесь всё-таки средние цифры, наблюдения в целом по обществу.
Д. Было бы удивительно, если какого-то рэпера интересовало, что там творится в Косово.
СУ. Они ориентируются в данном случае на большинство. То есть, общество в целом принимает или не принимает.
А тут я показываю, как всего за полтора года вырастить интерес с 30% до 60%? То есть треть страны можно заинтересовать какими-то процессами, которые где-то, вообще непонятно где происходят. И вот, тоже социология: только к концу 1995 года люди действительно стали интересоваться событиями. Два года.
Дорогие друзья, для того чтобы даже убедить такое общество большое, как американское, нужно два года, чтобы были результаты. Это к вопросу о планировке, в том числе, и наших спецопераций: сколько нужно готовить, как нужно подходить и насколько системно.
Вот смотри. Как они вначале вообще относились к этому, до того как началась специальная кампания? В 1992 году International Herald Tribune опубликовало интересную карикатуру. На рисунке изображено два солдата, которые устало бредут по земле Югославии. И на каске у одного написано «Первая мировая война», а у второго — «Вторая мировая война». И они идут рядом с указателями, показывающими направления всех шести республик. А им навстречу идёт другой солдат-миротворец, который спрашивает их: «Как пройти к трясине, к болоту?» То есть, мы уже были там, болото это всё.
Пресса изначально относилась к этому так. А как менялось мнение американцев? На вопрос, имеет США ответственность прекратить борьбу между боснийскими сербами, боснийскими мусульманами и хорватами в 1993 году, только 24% считало, что имеет право, а 67% — нет. Абсолютное большинство считало, что не имеют.
Дальше были промежуточные [опросы, которые показывали], как менялось [общественное мнение]. И вот, уже к ноябрю 1995, через два года, уже 37% считало, что нужно, а что не нужно — 55%. Видишь, как снизили? Постепенно, постепенно снизили.
Но я в этом кейсе обратил внимание на ещё один интересный момент: они воздействовали через еврейское лобби: «Уже в апреле 1993 года Клинтон подвергся воздействию целой группы лиц, высказывающихся в пользу решительных действий США в Боснии и Герцеговине, среди которых, наряду с представителями высших эшелонов власти, находился Визель, еврей, бывший узник нацистского концлагеря Второй мировой войны. 22 апреля 1993 года на открытии американского мемориального музея “Холокост” Визель публично призвал Клинтона, по словам последнего, принять более активные меры, чтобы прекратить насилие в Боснии и Герцеговине».
Что это? Я как политтехнолог [вижу развитие ситуации так]: есть глава государства, у него есть [график мероприятий, расписанный] на год вперёд, где он будет принимать участие. Ты пиарщик, у тебя есть задача сербов прокачать по теме Холокоста, сравнить их с нацистами. У тебя есть на это заказ. Ты смотришь, какие мероприятия связаны с этой темой: по Холокосту, по евреям, по всему [остальному]. Смотришь, какие авторитетные люди будут принимать участие. Так как это же заранее известно, встречаешься с этим Визелем, начинаешь с ним общаться, рассказывать. Может быть, и деньги даёшь. А иногда и деньги.
Д. У меня вопрос уже созрел. Я жду, чтобы тебя не сбить. Деньги где?
СУ. Деньги есть на каждом этапе. Каждая лоббистская кампания ― это же официально. У американцев лоббизм легализован. Приходит человек к лоббисту и говорит: «Я хочу заключить контракт по продвижению…», например, лекарства какого-то. Тогда приходит фармацевт, заключается договор. Там есть лоббирование законопроекта — столько-то денег; лоббирование в Сенате — столько-то денег; компания в медиа — столько-то. В США легализована коррупция и налоги платят.
Д. Только чеки не потеряйте.
СУ. Налоги надо заплатить, конечно. И вот тут мы видим пример, как спекулируя на теме еврейской, на теме Холокоста, даже спикеров подводили к первому лицу. Не надо думать, что у нас не так устроено вокруг первых лиц, какого им спикера подставить. Везде так организовано.
Д. Семён, я раньше не знал. Теперь я тебя внимательно слушаю. Я многое узнал.
СУ. Сейчас мы разберём очень важный кейс. Американцы не хотели напрямую участвовать. Я напоминаю, параллельно происходит полная задница в Сомали. Это [всё происходило] в те же годы. Это же не последовательные процессы, а параллельные.
Опрос Института Гэллапа, крупной организации: «Отношение американцев к военной операции против боснийских сербов»:
- «Выступаю за» — 30%.
- «Выступаю против» — 62%.
Не хочет американское общество никаких военных вмешательств, тем более, какие-то сербы.
Динамика с февраля по апрель 1993 года: «Выступаю за» ― от 30% до 40%. Упёрлись американцы, не хочет общество никакого вмешательства. Тогда общество начали проверять по другим параметрам. Ему начали задавать следующие вопросы: «А как вы, дорогие американцы, относитесь к участию контингента США в миротворческой операции с участием вооружённых сил Европы?» То есть, не сами американцы, а с участием европейцев.
Д. Не мы такие…
СУ. Да. А весь мир. И тут следите за руками. На вопрос, должны ли мы принимать участие в военных действиях, если страны Европы откажутся от участия:
- «Без участия Европы не должны» — 90%.
- «С участием Европы должны» — 60%.
Видишь, как интересно!
А второй вопрос ещё более интересный: Если боснийские сербы откажутся от прекращения борьбы, должны ли США совместно со своими союзниками предпринять действия против них?
- «С участием Европы», да — 40%.
- «Без участия Европы» 90 % — нет.
Получается, при любых раскладах американским обществом можно отманипулировать, если американцев «спрятать» внутри большого.
Но как они ни пробовали, ни проверяли, единственную поддержку большинства получило следующее: 61% — «да, если будет участие ВВС (авиации США) в действиях всех стран-членов НАТО по патрулированию неба с возможностью сбивать самолёты сербов».
Вот он, найден единственный момент, на который общественное мнение было готово. И тут начинается подготовка к этому. Проходят события, и уже к 1994 году американцев начинают готовить. Спрашивают, а как вы относитесь к тому, чтобы мы осуществили ракетно-бомбовые удары по позициям сербов, расположенных вокруг городов, которые находятся в блокаде?
Д. Американцы спрашивают: зачем? А им отвечают, что они там все плохие.
СУ. То, что плохие, уже рассказали раньше, а теперь спрашивают: ладно, вы в войну не хотите, будем пока только летать. А как вы смотрите, чтобы мы их чуть-чуть бомбили? Чуть-чуть, незаметно. 60% уже не против. Давайте чуть-чуть побомбим.
Но в июне-июле 1995 года ситуация ухудшается. Происходят события в Сребренице. Это было преподнесено как резня, что там холокост устроили. Хотя все, кто знает историю гражданских войн, все знают, что там такие трагедии происходят повсеместно. Мы их здесь не оправдываем ни в коем случае. Может, у кого-то такое мнение сложится. Но такие трагедии в гражданских конфликтах происходят постоянно. В данном случае Сребреница была использована для того, чтобы создать злодеев именно из сербов, хотя никаких концлагерей там, конечно же, не было.
Д. Надо было создать из сербов таких душегубов, кровососов.
СУ. Да. И с помощью этого общество [удалось убедить]. Смотри, нам важно механизмы проследить, мы же учимся. Общество не хочет никакой войны, но создаётся образ ужасных сербов. И общество чуть-чуть открывает окошечко, чуть-чуть: «Давайте чуть-чуть на войну пойдём». И всё. А потом уже затянуло. И дальше начинается уже полное [погружение]. Как американцы дальше их развели? И зачем им это было нужно?
Уже в 1992-1993 году, ещё когда не было никакого вмешательства США, оказалось, что у американцев уже есть свои два плана по урегулированию конфликта в Боснии и Горцеговине, так называемый план Вэнса — Оуэна и план Оуэна — Столтенберга. Следим за руками.
И вот: «уже в 1994 году в самом Вашингтоне при непосредственном участии американцев было провозглашено создание Мусульманско-хорватской федерации. Затем США стали инициатором создания так называемой контактной группы по бывшей Югославии. А вскоре при самом активном участии США появился план территориального раделения между Мусульманско-хорватской федерацией и Республикой Сербской».
И вот, в ночь с 29 на 30 августа НАТО приступило к осуществлению операции «Освобождённая сила», в которой НАТО совместно с силами Мусульманско-хорватской федерации нанесли мощный удар по Республике Сербской.
То есть, ты понял? Они создали виртуальную федерацию, которая [в реальности] не существовала. И ей как бы «помогли»: «Мы не вводим войска. Мы помогаем этим людям».
В этом смысле, кстати, неизвестно, как было бы с общественным мнением, если, например, в нашем случае в наступление перешли бы войска непризнанных республик, а войска, например, российские поддерживали. Это гипотетически, это просто сценарий для понимания.
Что получилось? США сразу же выступают с собственным предложением: «То, что у вас там было, вообще не имеет никакого значения. Мы вводим войска, вот наш план». Это разница между Минскими соглашениями, с которыми 8 лет ковырялись и возились, и американскими планами, когда у них этот план есть.
Всё происходит очень быстро: «Благодаря интенсивной активности помощника госсекретаря, которого американские СМИ квалифицировали как главного триумфатора переговорного процесса, была операция “Освобождённая сила” и массированное наступление боснийцев-мусульман. В результате уже 21 ноября», — в августе начали, — «близ города Дейтон были заключены так называемые Дейтонские соглашения».
Дейтонские соглашения — это пролог последующего краха Югославии. В чём их смысл? Было нанесено тактическое поражение в этой маленькой Боснии и Герцеговине, но в результате Дейтонских соглашений НАТО запустили в Югославию. В связи с этими соглашениями уже в 1995 году НАТО сформировало многонациональные силы — типа многонациональные — в количестве 70 тысяч человек, которые залезли в Югославию и сидели там вплоть уже до 1999 года. То есть это был первый акт подготовки, чтобы запустить американцев внутрь. Так они это всё и поломали.
Мы помним, что политики есть две: есть политика власти, элит, которая как у Макиавелли, где всё происходит в тайне. Мы можем догадываться только по следам и по фекалиям. Там происходят процессы стравливания. А есть политика публичная, которую мы обсуждаем, где важно, что думают люди, каково общественное мнение. И в этом казусе Боснии и Герцеговины важно, как эти два мира между собой переплетаются, и как в мире начальников, которым нужна война, всячески начинают манипулировать и работать с обществом.
Что же происходит? Вот, смотри. Начали исследовать, что же для американского общества является достаточной причиной для отправки американских войск. Результаты опроса 1995 года:
- «Предупреждение многочисленных жертв среди мирного населения» — да, 64% считают это достаточной причиной.
- «Предотвращение дальнейшего распространения конфликта на европейский континент» — да, 63% уже считают, что можно.
- А вот тот факт, что «США способствовали достижению мирного соглашения», — только 35% так считают.
- И что «США играют роль мирового лидера» — так считают только 30%.
Мы видим американское общество: есть радикальное ядро, около 30%, которое поддерживает любой милитаризм. Им это важно. А большинство этого не поддерживает. Но с помощью манипуляций, создания образа страшного врага и подмены реальных целей можно добиться, что тебя будет поддерживать большинство. Вот так, — раз-раз, ловкость рук и никакого мошенничества.
Но что происходило? Билл Клинтон принял решение о выпуске телевизионного обращения. То есть, это было важное событие.
Д. Обращение к нации.
СУ. Обращение к нации, что «мы не можем, мы должны». В Боснию и Герцеговину был отправлен контингент вооружённых сил, численность составляла треть от общего числа миротворцев.
И уже в декабре 1995 года при опросе, одобряете вы или не одобряете нахождение американских войск, — то есть, не отправку, а уже нахождение, сам факт нахождения:
- «Одобряю» — 41%,
- «Не одобряю» — 54%.
Меньше, но с этим уже можно работать. Это уже почти 50 на 50.
Что дальше происходило? Отношение американцев в 1995 году вот так колебалось, колебалось, колебалось… И, несмотря ни на что, в конечном счёте, американцы до 1999 года эту лягушку, что называется, варили постепенно. Когда они ввели войска, было колеблющееся большинство. Они могли большинство набрать только с помощью всяких конфигураций: тут обманем, тут обманем. А для чего им это нужно было в случае с Боснией и Герцеговиной? Они ввели контингент на меньшинстве поддержки, всячески обществом отманипулировали, а к 1999 году, когда пошла полноценная операция, американское общество уже было подготовлено. Милошевича считали новым Гитлером. И все были готовы к уничтожению Сербии. И восприняли это с энтузиазмом.
Вот так всего за 10 лет американское общество от абсолютного здравого отношения к югославскому кризису дорастёт до вполне кровожадных упырей, которые будут считать…
Д. Слушай, что за специалисты там работают!
СУ. Это был наш первый урок «Внеклассового чтения» по этой теме.
Приведу ещё последние цифры. Опрос 2002 года, уже после завершения операции. Рефлексия, каким было отношение американцев к участию США по поддержанию мира в Боснии и Герцеговине? 10 лет прошло. Как вы относитесь? Американцы в целом (65%) поддерживали это, считали, что в целом это нормально. Республиканцы ― меньше, около 60%. Демократы ― больше, под 80%. Вот так общество, несмотря ни на что, отвели куда надо, привели куда надо. И выводы оно сделало такие, как начальству надо. Такова реальность мира политтехнологий, капитализма. И тем, как можно, нужно поступать, чему нужно учиться, как нужно развиваться.
А впереди у нас на следующие уроки и ещё масса всего интересного.
Д. Семён, молодец! Отличная просветительская работа.
На этом урок заканчивается. Будет продолжение.
Кому нравится, может поддержать. Кто не хочет, пускай не поддерживает.
Спасибо, Семён.
СУ. До новых встреч.
Д. Очень познавательно. Билл Клинтон играет на саксофоне.
СУ. Наш друг.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0