Тема: Разбор книги «Американское общественное мнение и использование военной силы. Период президентства Уильяма Дж. Клинтона (1993-2001 гг.)» (автор Д. В. Кузнецов)
Все части:
Часть 1: Сомали, Босния и Герцеговина
Часть 2: Гаити, Руанда, КНДР
Часть 3: Ирак, Афганистан/Судан
Часть 4: Косово, Восточный Тимор
Дементий. Я вас категорически приветствую! Это «Внеклассовое чтение». И с нами, как всегда, Семён Уралов.
Семён Уралов. Это я. Привет.
Д. Вкусное оставил на финал.
СУ. О, да, самое сладенькое у нас осталось.
Д. Беспредел в Югославии.
СУ. А именно — в Косово. В Косово, потому что в 90-х годах, мы в самом начале разобрали, был первый заход в Югославию, когда они там чуть-чуть побомбили, чуть-чуть наехали. А самое жирное началось как раз в 1998-99 годах. Я это уже помню. Мне 20 лет было, уже осознанная память. И это был второй акт.
Мы, напоминаю, рассматриваем с точки зрения общественного мнения, как они постепенно [своё общество] готовили. Мы видели первый акт агрессии в начале 90-х. А в 1998-99 уже была полноценная военная операция. Вот как они её, собственно, готовили?
Надо вспомнить, что такое Косово. Косово — это край, где в основном живут этнические албанцы. Их так и называют, албанцы-косовары.
Д. Мусульмане.
СУ. Да, они этнические албанцы, живущие в Косово, у них язык другой. Но Косово одновременно является тем, чем для нас является русский Киев. Это исторически важная земля, связанная с Косовым полем. Это историческое место, где сражались с турками сербы. То есть, для них эта земля очень важна исторически.
Хотя этнически, начиная с 70-х годов 20-го века, там жило всё больше и больше албанцев, а, собственно, сербов было всё меньше и меньше. В том числе, потому что албанцы быстрее размножались.
Что происходило? В 90-е годы, я напоминаю, там идёт борьба в Боснии и Герцеговине, но больше — с хорватами. А Косово находится на юге, в стороне.
Но в конце 1997-го года ситуация в Косово обостряется в связи с драматическими событиями в соседней Албании, где было свергнуто действующее правительство Сали Бериши, после чего в стране воцарился настоящий хаос. Тогда относительно умеренные по своим взглядам косовские албанцы во главе с лидером демократической лиги Руговой, были фактически оттеснены экстремистами [под руководством] Хашима Тачи. Запоминаем эту фамилию.
Это человек, которого потом обвиняли в торговле органами.
Д. Это они уже все вооружённые?
СУ. Они уже были вооружённые. Но они в 1997 году только вылезли. То есть, так как при власти были более умеренные. А те, которые радикалы, они перехватили власть. И в конце 1996 года они создали собственную организацию, так называемую Освободительную армию Косово. Эта армия Косово выступила против центральной власти в Белграде. То есть, против сербов. И против умеренных у себя. То есть, всё начало заквашиваться с 1996-го года. И вот там проходят стычки локальные.
И вот 23 сентября 1998 года появляется резолюция Совета Безопасности о том, что очень обеспокоены ситуацией в Косово. То есть, они начинают потихоньку качать ситуацию. Уже 24 сентября 1998 года на неформальном заседании министры обороны стран НАТО принимают решение о начале подготовки ракетно-бомбовых ударов по Сербии. То есть, никто это особо не скрывал. Одновременно проходит кампания в основных медиа, где они качают тему, что Милошевич — это новый Гитлер.
Причём качают очень беспредельно, так что даже Киссинджер возмущается, что это уже слишком, как-то это уже перебор.
Самой главной была история под названием «этнические чистки». Час «Ч» наступил 15 января 1999 года, в самом начале, когда общественность получила «свидетельство» этнических чисток. В небольшое село Рачак пригласили группу международных наблюдателей, где было показано 45 трупов людей, которых якобы расстреляли. И в этот же день, как только им показали, глава миссии ОБСЕ американский дипломат Уокер сразу обвинил сербов, что они устроили резню в Рачаке.
Тут же всё пошло в медиа. То есть это явно была спланированная история. Причём — этого факта я не знал, — Сербия пригласила одновременно финских экспертов, который установили, что трупы, во-первых, были перемещены, [во-вторых,] они были переодеты в гражданскую одежду. А самое главное, повреждения одежды не совпадали с пулевыми ранениями.
Д. Вопрос. А как так? Почему финны работали не в унисон с американцами?
СУ. Во-первых, тогда финны ещё не были в НАТО. Во-вторых, можешь частных экспертов пригласить. Откуда они знают, что и как? Взяли и максимально объективно расследовали.
Д. Что же они так лопухнулись? Денег вовремя не дали?
СУ. Я думаю, что им команда не поступила. Это же как происходит? Как это работает на уровне схемы? Сербы видят, что начинается кампания в западных медиа, что их качают. Естественная реакция, как у любого политтехнолога, — взять каких-то независимых экспертов. Причём из России нельзя, их посчитают предвзятыми, что они якобы на стороне сербов. Лучше взять нейтральных. Поэтому выбор Финляндии понятен. Взяли нейтральных.
Д. Из какой-то далёкой страны…
СУ. Главное — нейтральных.
Но и сербские эксперты работали, работали около двух месяцев. Те начали вести кампанию: всё, геноцид, резня, бла-бла-бла. А настоящие эксперты долго работают. В результате эксперты пришли к [выводу]: люди скорее всего были подброшены. Но это уже никого не волновало.
За это время, пока эксперты работали, в прессе [раскачали тему]: «Милошевич — Гитлер». И уже не имело значения, что там было на самом деле.
Д. Как в том анекдоте, ложечки нашлись, а осадочек остался.
СУ. Да, осадочек остался, продолжали накачивать.
Что говорит исследователь? «Благодаря активной работе в прессе косовский кризис получил очень сильный резонанс». До этого таких резонансов не было. Это вывели в мировую повестку. Причём США сразу в Косовском кризисе заняли активную позицию. Билл Клинтон обвинил Сербию, назвал Милошевича новым Гитлером в одной из своих речей. То есть, Милошевича списали под всю эту историю.
Но. Нас интересует, как на это реагировало общество. 1999 год начался с массированной пропаганды против сербов. Обвиняют сербов в этнических чистках. Работают все медиа. 15 января 1999 года The Wall Street Journal размещает статью о том, что Запад должен признать независимость Косово. Всё, курс понятен. Хотя ещё ничего не началось, но цель понятна.
Посмотрим уровень поддержки с марта 1998 по март 1999, как он изменился за год.
Уровень интереса со стороны американцев по отношению к Косово в марте 1998 года:
- «Определённо интересно» — менее 5%.
- «Скорее интересно» — чуть больше 10%.
В марте 1999 года:
- Определенно интересуются уже 30%.
- А скорее интересуются — 25%.
Д. Вопрос у меня. В этом статистическом опросе военные участвовали?
СУ. Это опрос общества. Военные внутри общества, их вряд ли отдельно выделяли. Всё-таки военные составляют незначительную часть общества.
Тут важно что? Интерес — это ещё не поддержка. Сначала общество нужно заинтересовать, возбудить. А потом потихоньку, потихоньку за год его возбудили. Ещё в марте [1998 обществу эта тем] вообще не была интересна.
Д. Раз объявили Милошевича новым Гитлером.
СУ. Вот как всё работает.
Д. Дьявол во плоти.
СУ. А теперь отношение к развитию событий. Сначала американцев заинтересовали. А потом начали формировать их отношение.
Опрос начала марта 1999 года. «В зависимости от исхода переговоров, какое будет ваше отношение?» За соглашение между сербами и косоварами — то есть миром решить, — было 60%. В общем-то, большинство было настроено на мирное решение. Но этого американцам не надо. Им нужна совершенно иная история.
Кузнецов напоминает, что операция в Косово — это первая в истории Европы после Второй мировой войны такая крупная операция. До этого ничего подобного не было. И вот, американцев уже спрашивают: «Как вы относитесь к предполагаемым вариантам действий?» И им предлагают вариант: «Как вы знаете, США предполагают осуществить ракетно-бомбовые удары по территории Сербии, если руководство последней откажется подписать предложенное конфликтующим сторонам мирное соглашение, в соответствии с которым будет отправлен 25-тысячный контингент войск стран — членов НАТО». То есть, если мы нанесли удары, и они не согласятся, то мы отправляем войска. Как вы к этому относитесь? 46% американцев выступили «за»; 43% — «против».
Кроме того, исследовали ещё, как реагируют информированные, то есть те, которые в курсе, потому что следили за событиями. Среди информированных «за» выступали 52% и чуть больше 40% — «против». То есть, к чему пришли социологи с политтехнологами?
Чем выше информированность об этом конфликте, тем выше поддержка.
Какой вывод? Нужно повышать информированность! Чем они и занимались. Молодцы!
Но подчёркиваю, мнения различались незначительно: 46% на 43% среди в целом не информированных. А это ситуация раскола. Надо дальше работать с общественным мнением.
Подготовка к военной операции. Судя по социологии, они мерили каждый месяц, начиная с 26 марта 1999 года по 10 июня, пока была острая фаза. И отношение американцев к военной операции колебалось. В целом поддерживало 60%. К апрелю поддержка выросла до 70% и в районе 60% стабилизировалась. Я так понимаю, что этого уровня одобрения им было достаточно.
Д. Всё-таки больше половины.
СУ. Больше половины, всё, этого достаточно. Этого они достигли к середине лета.
Итак, в январе начали прессовать Милошевича, никто ещё ничего об этом не знал. За три месяца они добились узнаваемости. И дальше начали двигать общественное мнение.
Д. Сезон хороший для военных действий — лето.
СУ. Как раз, да.
Как объяснял сам Клинтон? Что он делал? В своих мемуарах он пишет: «Я объяснил, что Милошевич упразднил автономию Косово, и, отменив самоуправление, лишил косовских албанцев их гарантированного Конституцией права говорить на родном языке, управлять своими школами. Я описал жестокости сербов: убийство гражданских лиц, сожжённые деревни, людей, изгнанных из своих домов. Наконец, я рассмотрел текущие события в контексте войн, которые Милошевич вёл против Хорватии, Боснии и Герцеговины».
Собственно, они же заманили Милошевича в начале 90-х в ловушку, развязали ему руки. Сначала в Боснию и Герцеговину заманили. А теперь это тот капкан, куда…
Д. Как же он так поддался на это?
СУ. Ну, как поддался? Национализм его завёл. Югославия разваливалась под идею построить на её месте Великую Сербию. А Югославия была союзом разных народов. И не все хотели жить в Великой Сербии.
Это как про Россию и Советский Союз. Вроде РСФСР — главная республика. А были русские националисты, которые говорили: «Россия недостаточно независимая. У России нет своей компартии. У РСФСР нет своего правительства». Мы когда книгу Рыжкова разбирали, вспоминали период, когда Ельцин заходил во власть. С сербами подобная была история: «Мы в Югославии главные, но…» — хочется Великой Сербии.
Что американский народ об этом думал, когда Клинтон начал ему рассказывать, почему он это делает, причины.
Опрос: «Вы довольны тем, какое объяснение дал президент США Клинтон относительно начала ракетно-бомбовых ударов?» 49% удовлетворились. Это не большинство, но в общем-то нормально. И ещё они измеряли отношение американцев к политике Клинтона в условиях косовского кризиса. В целом [политику президента] одобряло около 60%. Неодобрение колебалось на уровне 40%. То есть, они стабилизировали ситуацию. Увидели, что у них есть стабильное большинство. И именно на него они опирались в своих дальнейших [действиях].
Как менялось общественное мнение об ответственности США. Одно дело — что-то делать, а другое дело — чувствовать за это свою историческую ответственность. Они это ещё подавали как «борьба за права человека». Это же не просто они налёт устроили…
Д. Защитники демократии.
СУ. Конечно, защитники демократии.
Начало апреля — более 50% зафиксировались на том, что «Соединённые Штаты должны принять меры, чтобы прекратить борьбу между сербами и албанцами в Косово». Американское общество уже убедили, что без американцев там никто не справится. Теперь хочется, не хочется — нужно ввязываться.
Начали сначала: «Давайте защитим». А теперь деваться некуда, теперь «от нас всё зависит».
Про важность. Они начали за этим тоже следить. Около 40% считали, что это действительно важные события, абсолютно, вообще самые важные. И ещё около 40% считало, что это немного важные. Общество им удалось раскачать.
Д. Подготовили.
СУ. Подготовили. И как только начались ракетно-бомбовые удары непосредственно по Югославии, в СМИ начали активно качать, что Сербия начала новые этнические чистки. Ну, и поддержка американцев продолжала расти.
Во что верили американцы? «Может ли ситуация в Косово привести к распространению конфликта и на другие страны Европы по соседству?»
Д. Не распространится ли пожар?
СУ. Да, распространится ли пожар. 26% считали, что очень вероятно, и 39% — немного вероятно. Около половины было уверено в том, что это дальше расползётся по Европе, и наблюдали за этим, судя по всему, как за сериальчиком. Через год их удалось убедить, и количество тех, которые считали, что «очень вероятно» и что американцы молодцы, снизилось до 20%.
Как шёл ход военной операции? Хорошо или плохо? Как они считали?
- «Очень хорошо» — в мае считало меньше 10%.
- «Скорее хорошо» — более 40%.
- «Скорее плохо» — в районе 40%.
Это большинство, 60%, было очень аморфное:
- «В целом поддерживаю» — 60%,
- а «полностью поддерживаю» — не более 10%.
Но, как мы видим, им удалось с помощью этих манипуляций 10% превратить в большинство.
Д. Следите за руками.
СУ. Следите за руками, да.
С этим мы разобрались. Дальше. Оценка последствий операции в Югославии для разных институтов: для президента, для США, для стран НАТО. К чему это приведёт? «Как вы считаете, в результате прекращения военной операции НАТО какие будут последствия: позитивные или негативные?»
- Для Клинтона: 60% считают, что позитивные.
- Для США в целом: 53% считают, что позитивные; 34% — что негативные.
- Для стран-членов НАТО: 52% — что позитивные.
- Для Милошевича: 64% — что негативные.
- Для албанцев, проживающих в Косово, при этом тоже считают, что негативные.
- Для Югославии — негативные.
- Для сербов — 73% тоже негативные.
Американское общество прекрасно понимает, что это война империалистическая, что выигрывает лично Клинтон, который решает свои вопросы, Штаты со странами НАТО.
А от Сербии, в общем-то, ничего не останется. Поэтому нельзя считать, что общество неадекватное. Всё они понимают.
Дальше. Оценка американцами перспектив мира, после того как они уже разбомбили. «Как вы считаете, мир вообще будет в Косово?» Что мир возможен, считала только треть вначале. Так это и осталось. 50% албанцев, проживающих в Косово, считали, что не будет. Сербы, проживающие в Косово, считали, что точно не будет. Не будет мира. Никто никаких иллюзий не испытывал. Хотя изначально прокачали их по теме…
Д. Цель была такая, что «мы придём и принесём вам мир».
СУ. Да. Этот казус, то, что называется «Косовский кейс», — хороший показатель того, как общественное мнение за 10 лет трансформируется, [с помощью технологий] превращая тех, кто вообще не интересовался, что происходило в Югославии, Боснии и Герцеговине, [в сильно заинтересованных]. И с помощью этих технологий решается, в том числе, и [вопрос с] президентскими выборами. Проводится внутренняя работа между элитами. Абсолютно цинично, так, как оно есть. Вот, мы видим, как реагировало американское общество.
Д. Специалисты.
СУ. Работают люди. Они просто работают.
И последний кейс в этой книге — Восточный Тимор.
Это 1999 год, Юго-Восточная Азия, рядом с Индонезией. Чем интересен этот казус? Тем, что Восточный Тимор с 1975 года и до референдума о независимости был под оккупацией Индонезии. И все эти годы американцы вкладывали деньги, помогали Индонезии помогали, в том числе, грабить Восточный Тимур.
Но в 1999 году ситуация немного изменилась. Это очень интересно. Там был режим жёсткого диктатора Сухарто. Еще в 1994 году The Boston Globe подчёркивала: «Аргументы, выдвинутые сенаторами, поддерживающими режим Сухарто, а также подрядчиками, выполнявшими оборонные заказы, нефтяными компаниями, занимающимися бизнесом Джакарты, выставили американцев как людей, готовых допустить геноцид ради коммерции. Государственный секретарь Уоррен Кристофер высказал слишком знакомые утверждения, будто ситуация с соблюдением прав человека в Индонезии улучшается. Так правительство Клинтона оправдывало тот факт, что оно продолжало как ни в чём не бывало иметь дело с Сухарто и его генералами». При этом в 1999 году USA Today подчёркивает, что в Восточном Тиморе увеличилось количество актов насилия. В общем, не обращали они внимания, что там и как проходило.
В 1999 году в Восточном Тиморе шла активная и очень серьёзная борьба партизанская против Индонезии. Индонезия — это же мусульманское государство. Мы об этом забываем. И вот, в 1999 году они дошли до референдума.
О чём писали американцы? Они писали, что референдум, естественно, приведёт к независимости Восточного Тимора. Ну, это понятно, потому что Индонезия уже всех достала. Но американцы все эти годы поддерживали Индонезию и имели дела с ними. И как им сейчас пропетлять? Ведь лидеры Индонезии заявили, что если голосование произойдёт, то они утопят эту южную территорию в море крови.
И вот, смотри, что делать американцам, если голосование состоится и Восточный Тимор станет свободным? Что предсказывает большинство аналитиков? С одной стороны, они понимают, что может случиться независимость. Они вроде независимости везде поддерживают. Тут у них Косово, ещё что-то. А тут у них Индонезия, где нельзя этого делать. И что делать американцам в этой ситуации, они не понимают.
Д. Другая независимость.
СУ. Это по-другому.
Кузнецов цитирует The New York Times, статью профессора Стила, Университет Южной Калифорнии,
«Восточный Тимор – это не Косово»,
где профессор Стил объясняет, почему американцы не могут провернуть то же, что и в Косово. Почему здесь по-другому? Почему всё немного не так?
Д. Там Азия и менталитет другой?
СУ. Там бабки другие.
И вот, профессор спрашивает: «Где же всё-таки следует применять благородный принцип гуманитарного вмешательства, который так торжествующе был подтверждён в Косово?» И объясняет:
«Вмешательство произойдёт там, где оно будет осуществлено относительно дёшево, против слабой нации, в области доступной и имеющей важность в стратегическом отношении, где чувства общественности пробуждены и где оно не мешает другим политическим, экономическим или военным задачам».
Пофиг нам на ваш Восточный Тимор. Он никому не интересен. Ничего там нет. Наши корпорации там делают бабки. Поэтому вмешиваться мы туда не будем. Будем сидеть, в общем-то, тихо.
Вот что показывали опросы общественного мнения. «Отношение американцев к участию США в конфликте в Восточном Тиморе»: 60% были «против», только треть была «за». И в результате американцы отморозились. Они поняли, что эта тема им ничего хорошего не даёт, в отличие от Косово. Причём их нефтяные корпорации там прекрасно зарабатывали. Ещё же Индонезия, напоминаю, — это и резина, и каучук.
Д. Камешки там драгоценные.
СУ. Там ресурсная территория. И она очень густонаселённая. Я не специалист. Но я когда-то изучал. Индонезия — один из экономических лидеров Тихоокеанского региона.
И в результате, когда ситуация обострилась в Восточном Тиморе, было столкновение. Миротворцев-то ввели, но представители США там отсутствовали. Они просто отморозились.
Таким образом, мы видим две ситуации, которые происходили в одно и то же время (1998-1999 годы), в Тиморе и в Косово. Мы видим, как подготовленная ситуация в Косово может использоваться для политических целей и как можно отморозиться в ситуации, где есть экономические интересы, и это никак не скажется…
Д. Там они готовы были людей убивать, бомбить ночью. А здесь…
СУ. Здесь деньгами пахнет! Очень показательная история, я считаю.
Автор нам предлагает в заключение некие выводы из всего, что мы разобрали. До 1998-1999 годов Сомали определяла [реакцию американцев]. Неудача в Могадишо возобновила так называемый вьетнамский синдром, который жил очень долгие годы в американском обществе. Повторения этого очень боялись элиты. Они очень аккуратно везде ввязывались.
Разрушается Советский Союз. Они аккуратно пытаются залезть в Сомали (то, что мы разбирали в первой части), терпят определённую неудачу. И боятся, что у них будет возврат синдрома Вьетнама. И они начинают активно мониторить общественное мнение. 90-е годы начались с неуспеха в Сомали. И они начинают активно всё это изучать.
Как в Newsweek описывают, что изменилось? Там пишут, что «прошли времена больших многодетных семей в Америке, поэтому гибель единственного сына — это катастрофа. Нам нужно учитывать это, в том числе — в нашей внешней политике».
Но одновременно 90-е годы являют собой ещё и период перехода к полному глобализму. Советский Союз разрушился. И они теперь утверждают: «Мы теперь являемся гегемонами всемирными. Мы должны нести ответственность за весь мир». Идея прав человека становится универсалистской. Раньше она была для того, чтобы бороться с Советским Союзом. А теперь это становится поводом для вмешательства в любую часть мира.
Американцы в 90-е годы начинают менять свою официальную концепцию. Например, Киссинджер, 2002 год, книга «Нужна ли Америке внешняя политика в дипломатии XXI века?» В этой книге делаются выводы: а как мы будем действовать в XXI веке.
Киссинджер указывает, что гуманитарная интервенция имеет право на существование. И она обоснованна. Но представители США, решившие послать войска в такие места, как Сомали, Боснию и Герцеговину, должны чётко ответить на ряд вопросов: во имя каких целей США готовы применить военную силу? На какой риск они могут пойти? И на протяжении какого времени? Он указывает, что «успех любой внешнеполитической доктрины зависит от её связи с историческим контекстом. Политика не должна становиться заложником прошлого. Напротив, она должна обращаться к нему, извлекая максимум положительного опыта. И делать это таким образом, чтобы во имя реформ не причинить народу ещё бóльшие страдания. А в конечном счете — не породить хаос».
За что переживает Киссинджер? Вести войны надо. Но 90-е годы (конец XX века) нам показали, что войны нужно вести такие, чтобы у них был исторический контекст. Чтобы нас не возненавидели. Чтобы у нас не появился тот самый вьетнамский синдром.
Д. Чтобы это были солдаты-освободители, а не детоубийцы. Помнишь? Это как раз был первый лозунг, которым их встречали, когда они из Вьетнама возвращались. А сейчас они освободители, несут демократию.
СУ. Они выводы сделали.
Приводит интересную цитату из статьи 90-х годов некоего деятеля Мэннинга «Про новый интервенционизм». Он пытается всё объяснить идеологически. Он говорит, что «новый интервенционизм поставил права человека выше суверенитета государства и переворачивает внешнюю политику с ног на голову. Возводится система вмешательства в гражданские войны, свержение силой правительств зарубежных государств за то, что они злоупотребляли властью или не решали внутренние проблемы».
В 90-е годы утверждается принцип интервенционизма, основанный на том, что права государства, нации не имеют никакого значения. Имеет значение то, что происходит внутри. Они это назвали правами человека. Назвать это можно как угодно, без разницы — «нам не нравится то, что происходит у вас внутри».
Но американцы — прагматики. И то, что делал Клинтон, это всё оформилось у них в концепции. Помнишь Колина Пауэлла?
Д. Да. Как раз помню.
СУ. У них такая интересная структура: есть штабы, а есть Объединённый комитет. И есть должность Председателя Объединённого комитета начальников штабов. И Колин Пауэлл приходит в 90-е на эту должность. И вместе с ним [несколько видоизменяется их доктрина, которая вошла в историю как] «Доктрина Колина Пауэлла». Что она из себя представляет? Суть доктрины Пауэлла: для того чтобы использовать военную силу, нужно дать ответ на следующие вопросы.
- Существуют ли угрозы национальной безопасности США?
- Имеется ли ясная достижимая цель?
- Были ли полностью тщательно проанализированы риски?
- До конца ли использованы другие методы?
- Разработана ли стратегия выхода?
- Предугаданы ли последствия?
- Имеет ли место поддержка со стороны американского народа?
- Есть ли в наличии подлинная поддержка США?
То есть, Колин Пауэлл сформулировал [алгоритм], как можно бомбить кого угодно.
Вот, есть несколько пунктов, которых нужно достичь, и тогда можно бомбить кого угодно.
Д. С их точки зрения, всё логично: выгодно, не выгодно.
СУ. И вот, 1994 год, это оформляется в новую «Стратегию национальной безопасности вовлечения и расширения». Это уже государственный документ.
Суть концепции в том, что США должны прибегать к использованию военной силы с целью воздействия на поведение противника, где бы то ни было. Это очень важная вещь. Те пункты, которые перечислены в доктрине Пауэлла, [вошли в этот документ]:
«мы должны оценить ситуацию и вне зависимости от того, в какой части земного шара это происходит, мы должны действовать».
Это очень важная вещь, разработаны стратегии выхода из ситуации, чтобы избежать длительного влечения в неё.
Это мы видим прекрасно [на примере] украинского кризиса, который они создали. Они создали ситуацию, из которой выйти могут в любой момент без всяких проблем, а она продолжит работать. Украинский кризис — это и есть реализация доктрины Колина Пауэлла. Всего, чему они в 90-е годы натренировались на…
Д. Я в утренних новостях наблюдал, что они вроде бы уже начали Зеленского на х…р посылать с этим болотом.
СУ. Чуть-чуть сливать. Подвешивать его чуть-чуть начали.
И вот, в 1997 году вышел самый важный доклад, «Стратегия национальной безопасности в новом столетии». Они подготовили следующие стратегии:
- США — это нация, имеющая глобальные интересы.
- Задача руководства страны заключается в том, чтобы поддерживать превосходство США во всех сферах: дипломатия, технологии, индустрия.
- Для выполнения этой задачи можно действовать как совместно со странами, так и в одиночку (то есть, пофигу на всех союзников!)
- США являются единственной страной, способной осуществлять мировое лидерство при разрешении международных проблем.
Всё. Это их концепция. Для американцев концепция — это [нечто очень важное]. Они действительно работают по концепциям. В этом они отличаются «немножко» от нас. У нас любят как? Одни люди пишут концепцию. Другие её продают. А третьи потом работают.
Д. Они идут по жёсткому утверждённому плану.
СУ. Что утверждает автор? Что в 2000-м году наступил перелом, когда в США перестали бояться этого вьетнамского синдрома. За 90-е годы они провели ряд операций, исследовали общественное мнение. И вот, спустя 25 лет после падения Сайгона, в апреле 2000-го, провели большой опрос общественного мнения. Живёт ли спустя 25 лет этот вьетнамский синдром или не живёт.
И вот что оказалось: «Как вы можете расценить американское участие во Вьетнаме?»
- «Как благородное дело» — 37%.
- «Как неправильное и безнравственное дело» — 35%.
Как видим, раскол даже спустя 25 лет.
Д. Остались ветераны, ещё не все померли.
СУ. Остались ветераны. И это была очень глубокая рана.
Мы сейчас будем заканчивать. Это уже конец книги. И что касается нашей когнитивной войны, вот интересные уроки войны во Вьетнаме:
Общество. Какой вывод?
- Больше всего (19%)— «Стараться не быть вовлечёнными в такие ситуации»;
- 12% — «Необходимо вести борьбу, чтобы одержать победу»;
- 10% — «Не действовать слишком торопливо»;
- «Затрудняюсь ответить» — 33%.
Мы видим, что общество растеряно, не понимает, даже спустя 25 лет после Вьетнама. Это по-прежнему у них болевая точка. И я утверждаю, что нужно давить на эту болевую точку. Нужно, обязательно нужно.
Д. Нужно, как говорит Дмитрий Юрьевич, привезти три КамАЗа денег.
СУ. И думать, что делать.
Кузнецов здесь напоминает о том, что история с Могадишо в 1999 году [не прошла бесследно]. Это всё тоже отразилось в массовой культуре. Сняли фильм «Падение чёрного ястреба».
И давай мы порассуждаем. Книжку изучили, она полезна. Какой самый главный вывод, который делает автор? Понятно, что 90-е годы были переломными. Американцы уверовали в свою гегемонию. Они убедились, что могут полностью управлять общественным мнением. Сначала они действовали осторожно, с оглядкой на вьетнамский синдром.
Д. Поняли свою безнаказанность.
СУ. Потом действовали всё более и более нагло. Кое-где у них случался провал. Но Югославия — это был полигон, самый крупный полигон, на котором они отрабатывали [свои технологии] все 90-е годы, начали в 1992 и до 1999 довели. Самое главное, мы видим, что американское общество пугливо. У него есть болевые точки. Поэтому то, что мы на них не действуем, — это очень неправильно. Линии раскола есть у них в обществе, и не только у них, и у британцев, и у поляков. Мы заняли, к сожалению, больше оборонительную позицию. А я считаю, что надо действовать более дерзко, тем более, что мы видим, это ребята дерзкие. И если им по носу не щёлкать, то они никогда не остановятся. Они считают себя мастерами работы с обществом, а мастерство приходит с опытом. Так как они опыт имеют, то они действительно являются мастерами. А нам надо у них учиться.
Д. Судя по Украине, мы видим, что у них получилось.
СУ. Да. И будем дальше учиться.
Могу рассказать, что дальше будем разбирать.
Д. Интересно.
СУ. А дальше мы перейдём к практике, как уметь делать такие вещи.
[Вот книга.] Это библия политтехнолога, сейчас её даже и не купишь. Это наших авторов, Евгения Малкина и Евгения Сучкова. Книжка мне подписана: «Семёну Уралову, коллеге и соратнику».
Д. В нужных руках книга.
СУ. В нужных руках. Очень много написано книг про политтехнологии. Большинство — это мусор и реклама самих политтехнологий. А эта книга — как инструкция, начиная от того, как организовать районные штабы, написать листовку, и заканчивая [тем], как построить стратегию избирательной кампании, практику.
Я хочу это рассказать с той точки зрения, чтобы люди понимали, как это всё устроено. Маленький кусочек будет в ролике, мы с Дмитрием Юрьевичем разбирали, я чуть-чуть рассказал. А с тобой я хочу, чтобы мы разобрали, как стратегию на выборах выиграть, как тактику, как стать самому кандидатом, как [сделать так,] чтобы тебя не обманули, как самому победить, как делать партийную карьеру, политическую, как использовать административный ресурс. Отдельно есть раздел «Грязные и чёрные политтехнологии».
Д. О, как раз мой вопрос к тебе. Это можно применить в жизни?
СУ. Эта книга о том, как можно и нужно применить.
Д. Манипуляция массами?
СУ. Надо научиться манипулировать.
Д. Я надеюсь, ты меня просветишь.
СУ. Ну, посмотрим. Разберёмся. Мне кажется, это очень полезно и очень нужно. Я думаю, что уроков будет много, потому что здесь очень много хороших примеров. Мы их будем разбирать на конкретных ситуациях: где, как, чего. Будем смотреть разные выборы, разных людей и учиться разбираться в политических технологиях, чтобы нами, как минимум, не манипулировали.
Д. Я надеюсь быть твоим первым учеником.
СУ. Договорились.
Д. Спасибо, Семён.
СУ. Спасибо.
Д. Кому интересно, тот может нас поддержать. А кому неинтересно, тот может и не смотреть. Правильно, Семён?
СУ. Так точно!
Д. Всего хорошего!
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0