Дмитрий Юрьевич Пучков. Я вас категорически приветствую. Семён.
Семён Уралов. Моё почтение.
ДЮ. Симметрично. Продолжение.
СУ. Уже завершение.
ДЮ. Да.
СУ. Оказалось, и для меня в том числе, Молдавия уж больно динамична. И всё там находится в процессе. Мы экономику затрагивали вскользь, поэтому в четвёртой части мы предметно остановимся на политэкономическом аспекте. Мы много обсуждали фактов, событий — всего, что разворачивалось. А тут попытаемся порассуждать, что нам делать с Молдавией. Подключим наших экспертов, коллег, которых мы уже слушали. Они нам расскажут своё видение. И попытаемся сделать прогноз (у меня есть три прогноза: краткосрочный, среднесрочный и долгосрочный). И попытаться понять, что делать России в этом регионе с Молдавией. Таков наш план на четвёрую часть.
ДЮ. А вот коварный вопрос. А ты комменты под роликами почитываешь?
СУ. Обязательно. И отвечаю.
ДЮ. А можешь вопросы заколлекционировать?
СУ. Да. Я хочу в нашей серии собрать вопросы и потом сделать отдельное видео с ответами на вопросы, я думаю, одновременно с текущей повесткой. Почему? Потому что мы сейчас базисно разберёмся с республикой. Там будут проходить события. И мы будем раз в месяц-полтора месяца [отслеживать] самое свежее, что там происходит, и анализировать уже текущую повестку. И по Киргизии то же самое. Я системно готовлюсь к этому всему.
ДЮ. У кого возникают вопросы, а они, безусловно, возникают, у массы народа, все пишите в комменты, в YouTube. Семён всё видит, подберёт, ответит.
СУ. И не только вопросы, ещё просьба, может быть, пожелания какую-то тему дополнительно раскрыть или, может быть, что-то я упустил или вы неправильно поняли, чего-то не заметили. Нам это очень важно, у нас путь длинный впереди. Останавливаться мы не собираемся.
Мы говорили в прошлый раз о ситуации политической здесь и сейчас. Разобрались, напомню, про две большие силы, молдовенистскую и румынистскую. Молдовенистская связана сейчас с Игорем Додоном, румынистская – с Майей Санду. И две новых региональных силы – Шор и Ренато Усатый. Это расклад здесь и сейчас.
Сейчас в Молдавии после президентских выборов всё разворачивается очень стремительно, и эти качели начали качаться уже очень быстро. В чём это выражается. Сюжет номер один, для понимания, как это всё происходит. Вот Майя Санду, новый избранный президент, вносит новый кабинет министров. И её оппоненты утверждают, что это кабинет министров Сороса. Там большинство – это НПОшники [прим.: члены неправительственных организаций] и соросята, как их на Украине очень метко назвали, и возрождение этих старых еврорумынистов, внутренних румын, как мы их называем, из либерально-демократической партии, которая связана с Филатом. Это, напомню, олигарх, который проиграл Плахотнюку. Но что оказалось? Вот наш любимый и уважаемый Богдан Цырдя проанализировал людей, которых внесли румынисты, и вот на что он указывает:
- Негруца, которого пытаются ставить в правительство, получил 3 года за коррупцию, но с отсрочкой.
- Андрей Усатый, министр здравоохранения, был арестован за схемы в медицине, имел огромное количество уголовных дел за подстроенные тендеры.
ДЮ. Это брат?
СУ. Нет-нет, они не связаны. Андрей Усатый – это однофамилец.
- Дальше Николае Викол, глава налоговой, тоже был арестован и судим за махинации, получил 6 лет тюрьмы.
- Бэнэрук Эдуард, замсекретаря правительства от либерал-демократов, был осуждён на 6 лет.
- Лянкэ – фигурант уголовного дела за выдачу дипломатических номеров в Москве частным лицам.
ДЮ. Молодец!
СУ. Далее.
- Габурич при Филате стал фигурантом дела из-за поддельного диплома.
Ну, мы всё понимаем.
- Сама Майя Санду тоже была фигурантом уголовного дела ещё в 2013 году, но тогда замяли.
ДЮ. Как это так получается, что у вас кругом жулики и воры? Просто интересно. Куда ни плюнь.
СУ. А получается так, что других нет, и качели продолжаются.
ДЮ. Для тупых: это не особенность Молдавии, это везде так, на всякий случай. Здесь мы просто разглядываем конкретный пример.
СУ. И предметно. Та же наша молдавская схема, о которой мы говорили. Самое свежее событие о том, что пошёл на сделку со следствием господин Кузьмин. Кстати, «Коммерсант об этом пишет, что у нас здесь, в России, Олег Кузьмин признал вину, заключил досудебное соглашение. То есть у нас начинают активно сажать всех этих участников, дело продолжается.
ДЮ. С нашей стороны.
СУ. С нашей стороны. И кто с нашей стороны? Мы всегда говорим, что хвосты у нас здесь, в России.
ДЮ. Да.
СУ. На что уже наше следствие вышло? Смотрите, кого обвиняют с нашей стороны? Глава группы «Лайф» Александр Железняк, экс-руководитель первого русского пенсионного фонда Олег Власов, помощник Игорь Станкевич, бывший советник главы РЖД Андрей Крапивин и бизнесмен Борис Ушерович.
ДЮ. Какой широкий захват!
СУ. Это с нашей стороны. А с молдавской стороны, соответственно, обвинения выдвинуты в отношении Плахотнюка, и Усатый там же фигурирует, и Платон, который сейчас вышел при правительстве Майи Санду, в 2021 году, совсем недавно, хотя он должен был ещё сидеть.
История с прачечной продолжается, у нас плотно этим занимаются, и есть подозрение, что этот сюжет и дальше станет ключевым, потому что уж очень серьёзных людей арестовывают. И схемы вскрылись. Следить мы за этим будем.
ДЮ. Да, я, с твоего позволения опять почтенной публике, напомню: когда вам рассказывают, что коварный Александр Григорьевич Лукашенко организовал разведение целебных пиявок, креветок, авокадо и прочего в Белоруссии и цинично в обход санкций продаёт, это не Александр Григорьевич. Александр Григорьевич, во-первых, скорее всего, в этом не участвует лично, а некие персонажи из Белоруссии, ведомые персонажами из России, организовывают жульнические схемы из России, для того чтобы завезти в Россию, продать и нажиться. Все корни уходят строго сюда.
СУ. И только таким образом, вскрыв оба хвоста, можно каким-то образом бороться с подобными схемами. Почему? Потому что разница в этих юрисдикциях, российской и ещё какой-то другой, позволяет прятать любые хвосты. И [так будет] до тех пор, пока мы не построим со всеми нашими союзниками и соседями хотя бы какой-то союз, похожий на Европейский союз. Я не говорю, как было в СССР, где была одна юрисдикция, но хотя бы уровня ЕС. Поэтому единственный способ реальной борьбы со всеми этими злоупотреблениями — это усиление интеграции.
Мы должны быть максимально ближе друг к другу. Чем больше мы будем закрыты, тем больше будет практических проблем. Вы рассказываете нам про наших негодяев, мы рассказываем вам про ваших негодяев, и обоюдно всё это душим.
ДЮ. Ну, тут тоже, если это некий период становления после какого-то дикого развала, то оно одномоментно, как у Лёши Навального: «мы плохих чиновников уволим, а назначим хороших». Ну, ты идиот, ты идиот, натурально! У него же и поклонники ещё есть, такие же идиоты. Быстро так не получается, процесс требует времени.
СУ. Я думаю, в районе поколения. Я так прикидываю, поколение 90-х, для которых они были святыми, всё-таки постепенно уходит на пенсию и отходит.
ДЮ. Это опасное убеждение. Точно так же когда-то большевики говорили, что вот родимые пятна царизма, сейчас вот эти все, кто при царе жил, помрут, и тогда начнётся счастливая жизнь. Они, во-первых, воспитывают детей, как ты понимаешь, и внуков, передавая им этот понос из башки своей, переливая в башки детям. Никуда они не деваются. Точно так же, как нынешние кричат: вот когда последние совки передохнут! Обосритесь, никто не передохнет! Мы и детей научим так, как надо!
СУ. Нет у меня ответа на этот вопрос, кроме того, что я понял, что и те, и другие политики в той же Молдавии говорят друг про друга правду. На самом деле они только про себя правду не говорят. И реальность такова, у нас и в комментах многие люди пишут, что «Страна негодяев» – прекрасное произведение. Это и есть страна негодяев, при капитализме очень много где это есть, особенно в странах третьего мира. Если про Латинскую Америку почитать, всё то же самое.
Но нам надо жить в этих реалиях, — нравится, не нравится, — как нас учат американцы, да, он, конечно, сукин сын, но он наш, поэтому всё равно, как ни крути…
ДЮ. Кстати, со всеми этими нынешними возможностями, когда все источники открылись, и все бросились искать, как Тэтчер сказала, что в России достаточно, чтобы жило 15 млн. человек. Вроде как, она этого не говорила. И Олбрайт сказала, что 15 млн. человек…
СУ. А Олбрайт говорила точно, я находил источник, по поводу доступа к ресурсам в Сибири, что должен быть общим.
ДЮ. Это другое, да-да-да, но чтобы «у вас 15 млн. осталось», такого не говорили, вот так и тут, слова этого сенатора, по-русски правильно «это сволочь, но это наша сволочь», ну son of a bitch, по-нашему, сукин сын. Но ты в жизни кого-нибудь сукиным сыном называешь? Я такого вообще не знаю, это ты и мать оскорбил, мать сукой назвал. И ты, там, пёс, блин, ну для нас это уже отошло, поэтому у нас это, скорее, сволочь. Источника найти не могут, но приписывают.
СУ. Будем считать себя источником в данный момент.
Итак, двигаемся к части первой. Я вам рассказал на примере последних сюжетов, что вся история продолжается и будет продолжаться и дальше. Теперь мы переходим к самой важной части, политэкономической, и сейчас мы попытаемся разобраться, что за экономическая модель оформилась в Молдавии, и попытаемся понять на экономических отношениях между Молдовой и Россией, какие есть возможности для роста, или их нет. Вот в этом мы сейчас и разберёмся.
Итак, к экономике. Я считаю, что неправильно сравнивать маленькую республику с большой Россией, это неверно. Я предлагаю сравнивать на примере нашей республики Дагестан. Почему? Объясню. Эти республики очень похожи по количеству населения, в районе 3 миллионов человек, по количеству занятых в экономике. В Молдавии занято 1 290 тысяч в экономике, в Дагестане – 1100 тысяч при населении в 3 миллиона человек. В Молдавии, конечно, есть путаница со статистикой, потому что считается, что там проживают 3,4 миллиона, но с учётом уехавших – 2,6, то есть в общем-то всё очень сопоставимо.
И ещё для сравнения я беру Ставропольский край как более развитый сельскохозяйственный регион России, где проживает 2,7 миллионов человек. То есть мы будем сравнивать не в целом с Россией, потому что это неправильно, а с нашими регионами. Почему очень важен для меня Дагестан. Потому что, во-первых, он сельскохозяйственный, во-вторых, он южный, что очень важно, и, в-третьих, это не самый развитый регион России. Поэтому с ним и будем сравнивать.
Я предлагаю немного порассуждать о том, как сейчас оцениваются экономические модели. Дело в том, что есть советский принцип – а на самом деле не только советский, в Китае до сих пор это используют – политэкономический принцип, а есть economics. В либеральной экономике всё измеряется исключительно финансовыми показателями. С точки зрения economics, всё измеряют ВВП, но ВВП – это такая категория, которую даже продвинутые экономисты не могут до конца описать, потому что ВВП учитывает вообще всё подряд, всё, что происходит.
Вот, ты представляешь, как мы можем с тобой сейчас за 5 минут увеличить, например, ВВП Санкт-Петербурга на 10 тысяч рублей?
ДЮ. Как?
СУ. Одалживаю тебе пятёрку. Мы увеличили ВВП на 5 тысяч рублей. Верни мне долг. Мы увеличили ВВП на десятку. С точки зрения политэкономии, это просто финансовая операция, в ходе которой никто материальных благ не получил, но с точки зрения учёта ВВП, всё отлично.
ДЮ. Деньги туда-сюда сходили.
СУ. Деньги сходили, ВВП вырос на 10 тысяч рублей.
Поэтому мы сейчас пройдёмся по сравнению ВВП, но я считаю, что более правильный анализ для понимания, что действительно происходит в экономике, — это анализ в большей степени производственных возможностей: что производят, как производят и куда продают. Если мы только будем отталкиваться от ВВП, мы ничего не поймём.
Ну вот, например, ВВП Молдовы сейчас 15 миллиардов долларов, у Дагестана 625 миллиардов рублей. На чём я основывался? Для того чтобы быть максимально объективным, [я взял] официальные данные статистики, что даёт и Молдавия, и наша республика. Я взял, соответственно, статистику Молдавии по 2019 году. Я не хотел брать 2020 год, потому что он был ковидный, он не показательный. И аналогично, за 2019 год официальный статистический ежегодник нашего Дагестана и Ставропольского края.
А кто интересуется такой методологией, можете сами [посмотреть].
ДЮ. Смотрите на здоровье.
СУ. Разбирать там интересно, документы по 300-400 страниц. Кто интересуется политэкономией, тому действительно будет интересно. Почему? Потому что можно взять точно такие же статистические отчёты, например, Молдавии по 1989 году (я находил) и сравнить, что происходило.
С точки зрения ВВП, в Молдавии всё хорошо. Оно высокое в долларовом эквиваленте. Но если мы углубимся чуть внутрь и посмотрим, что, например, с товарооборотом, мы увидим, что экспорт товаров и услуг в Молдавии — 56 миллиардов лей. А вот импорт товаров и услуг — 106 миллиардов лей. То есть покупают и потребляют внутри в два раза больше, чем способны поставить. Это с точки зрения ВВП — и то, и то ВВП учитывает.
Но с точки зрения реальной экономики, если у вас такой катастрофический товарооборот и такое негативное торговое сальдо, это значит, что из вашей территории вымываются все ресурсы. А учитывая, что Молдова ещё и сидит на подсосе от трудовых мигрантов, от 1 до 2 миллиардов долларов в зависимости от курса, времени, – это дополнительные переводы людей. Это подсос, с помощью которого и вымываются ресурсы, то, что мы сравнивали. Поэтому многие продукты даже дороже, чем в Петербурге. Когда ты перестаёшь производить у себя внутри, ты вынужден импортировать.
ДЮ. Завозить, да.
СУ. Добавленная стоимость уходит, в том числе, и на Украину. Поэтому мы будем сравнивать не ВВП, а производство, что есть и как.
Итак, Молдова экспортировала сельхозпродукции на 32 миллиарда лей, это где-то около 140 миллиардов рублей. Дагестан экспортировал сельхозпродукции на 123 миллиарда рублей. Ставропольский край экспортировал сельхозпродукции на 195 миллиардов рублей.
Мы видим, что, в общем-то, Молдова остаётся достаточно развитой республикой по сравнению даже с нашим Дагестаном. Но, опять же, всё относительно. Давайте поймём по производству конкретно.
Вот смотрите. Молдова сейчас производит порядка 60 тысяч тонн мяса, как следует из официальной статистики. А тот же Дагестан производит 6 тысяч тонн в год, то есть в 10 раз меньше. Казалось бы, хороший показатель, но если мы посмотрим ту же статистику за 1986 год, то мы увидим, что Молдавская ССР производила 327 тысяч тонн мяса.
ДЮ. Ничего себе!
СУ. Представляешь, да? Понятно, что статистика не учитывает Приднестровье, но это немного, это не самая большая часть. И всё равно падение…
То же самое касается, например, площади виноградных насаждений. Сейчас 125 тысяч гектар используются именно под виноградники. В 1986 году это было 220 тысяч гектар.
ДЮ. Повтори, пожалуйста, про мясо ещё раз, сколько было, сколько стало.
СУ. Смотри. Молдова сейчас производит 60 тысяч тонн, а производилось на пике развития 327 тысяч тонн. Падение в 5 раз.
ДЮ. Да. Чисто для справки, кому эта цифра интересна, это можно представить, сколько разорилось животноводческих хозяйств, сколько людей осталось без работы, сколько вынуждены мыкаться, не зная, куда приткнуться. Если я, кроме выращивания коров, ничего в этой жизни не понимаю, то куда бежать, хотелось бы узнать? Насколько упали доходы у населения, которое раньше отлично разводило коров и прекрасно себя чувствовало? И что происходит теперь? Печаль.
А про вино?
СУ. Сейчас мы дойдём. Значит, смотри, по винограду сложно сравнить, нет статистики конкретно продажи вина, поэтому я шёл по производству. Сколько производят винограда? Вот сейчас в Молдове используется 125 тысяч гектар под виноградные насаждения, в 1986 году было 220 тысяч гектар, падение на 60%.
Но что ещё очень важно. Ещё важны инвестиции в социальную инфраструктуру. Почему? Потому что люди, когда уезжают, когда нет работы и нет никаких социальных возможностей (безопасность, медицина, образование). Когда нет ни того, ни другого, [ни третьего], ты, в принципе, не можешь жить.
И тут очень тоже показательно, например, ввод жилых домов. В отчётный год в Молдавии введено в эксплуатацию 551 тысяча квадратных метров, а в Дагестане (который, я подчёркиваю, вообще не самая развитая республика России, потому что из Дагестана идёт огромная внутренняя миграция), в Дагестане введено 1,1 миллиона квадратных метров в эксплуатацию за этот же год, то есть строят даже в Дагестане в два раза больше, чем в Молдавии.
Экономика же о качестве жизни, не только о деньгах. Например, важнейшая часть – забор, очистка и распределение воды. Без этого вообще никуда. При сопоставимом количестве населения в Молдове на это тратят 180 миллионов лей, это 800 миллионов рублей, в Дагестане (не самая развитая республика) тратят 1,2 миллиарда рублей, в полтора раза больше.
То же самое, яркий показатель – сбор, обработка и утилизация отходов. В Молдавии в пересчёте на наши рубли, на сбор и утилизацию мусора тратят 275 миллионов рублей, а в Дагестане – 840, это в три раза больше.
При таких затратах и при таких инвестициях в социальную инфраструктуру мы понимаем, что развиваться общество не может. Когда у тебя недофинансирование вывоза мусора, недофинансирование очистки воды, катастрофическая ситуация с капремонтом и вводом нового жилья – какое бы у тебя ВВП по этому исчислению ни было, жить в такой ситуации невозможно. Это создание экономических условий для того, чтобы человеку было невозможно развиваться.
Сейчас я объясню на примере.
ДЮ. Да, при этом замечу. Если у вас с мусором проблемы, то это совершенно очевидно, что у вас вокруг этой самой мусорной отрасли уже сформировалась ОПГ, то есть там группа хорошо организованного ворья, которые это крышуют и делать с этим ничего не дадут. Даже если вы будете очень сильно стараться, потребуются нечеловеческие усилия.
Точно так же, как у нас, например. Как свалки ликвидировать? Помнишь, где-то под Москвой какая-то свалка была, что уже лично Путин её закрывал. То есть нормальным путём какое-то это подмосковное правительство их закрыть не может, настолько там крепко люди стоят и такие у них деньги. Хорошо, Владимир Владимирович лично сказал закрыть и закрыли.
Так тут вопрос сразу, а куда мусор-то повезли? Он никуда не делся, он всё равно производится. Куда его повезли? В лес вываливать или ещё чего-то? То есть у нас с мусором точно такая же проблема, серьёзнейшая проблема. Надо строить заводы по переработке или китайцам продавать. Китайцы, кстати, отказались у европейцев мусор на переработку забирать, там уже все взвыли. То, что всё было так хорошо, экологично и чисто, потому что пароходами везли в Китай на переработку, а теперь самим надо.
Так-так, извините, перебил, да.
СУ. У нас недофинансирование социальных статей катастрофическое, а в Молдавии даже по сравнению с Дагестаном социальные статьи вообще недофинансируются, вот на что я в первую очередь хочу обратить внимание.
Социальная инфраструктура тоже недофинансируется. Например, средний размер назначенной пенсии (перевожу сразу из леев в рубли) на отчётный период в Молдавии это было 8 тысяч рублей, в Дагестане был средний размер назначенных пенсий 10 900, это официально, чуть-чуть выше. Но это не главные показатели.
С моей точки зрения, самые главные показатели способности развития экономики республики – это социальные показатели в медицине, они самые яркие. Вот, например, коэффициент младенческой смертности на тысячу родившихся. В Молдавии: мальчики – 11,6, девочки — 8,3, средний — около 10. В России, чтобы тоже для понимания, в 2018 году среднее было 5,1; в 2019 – 4,7. Для сравнения по регионам: в Дагестане – 6,9, в Санкт-Петербурге – 3,8. Сравнимо с Молдовой — это у нас Еврейская автономная область и Чукотский автономный округ, это больше 10, то есть наши сложные северные регионы, ещё и с коренными малыми народами. Еврейская автономная область всё-таки депрессивный очень регион, там мало людей живёт.
ДЮ. Ну, это, знаешь, вообще известно ещё со времён Древнего Рима — как только из сельской местности перебрался в город, рождаемость падает сразу катастрофически. Ещё 2000 лет назад это было известно, потому что здесь центр получения удовольствия, и возиться с десятью детьми неинтересно. Только сельская местность, где от размера семьи зависит выживание напрямую: если у тебя 25 внуков, то, в общем-то, они тебя накормят и напоят. Ну и религия, естественно, «плодитесь и размножайтесь», но в городах тоже религия не сильно работает. Как только переезжают в города, религия тоже меняется.
Программы, как людей заставить рожать хотя бы двоих детей, хотя бы двоих, чтобы родители заместили бы самих себя – это уже непросто. Вот я в семье был третий, даже в Советском Союзе у меня не было знакомых, у кого было бы в семье трое детей. Это было исключением. А вот когда я приехал в Узбекистан, там пятеро — это как у нас один примерно, пятеро и больше – норма жизни. Там матерей-героинь, у кого больше десяти детей, они там тысячами просто исчислялись. Наверное, женщине не сильно полезно десять детей рожать.
СУ. Ты говоришь про рождаемость, а я говорю про коэффициент детской смертности.
ДЮ. А, извините.
СУ. Это показатель выживаемости младенцев, это медицинская проблема. Но в городах тоже медицина лучше. Если сравнивать с показателями в том же Дагестане (6,9), в Молдавии больше десяти, причём у мальчиков – 11,6.
Это хорошо видно на примере врачей. В Молдове 12600 врачей, это 36 на 10000 человек. В Дагестане 41 человек на 10000 человек, в том же Ставропольском крае — уже 44, значительно выше.
Но больше всего показатель по среднему медперсоналу, мы же понимаем, что именно на них ложится основная работа с людьми. В Молдавии на 10000 меньше 70 человек среднего медперсонала, в Дагестане – 90, в Ставрополе – 100, на треть больше. То есть коэффициент смертности, недостаток врачей и, самое главное, катастрофический недостаток среднего медперсонала, и это, я прошу обратить внимание, до ковида. У нас это показатели оптимизированной российской медицины, причём это как раз когда её оптимизировали. Сейчас ситуация, я надеюсь, будет выравниваться.
Что мы видим по инвестициям в социальную инфраструктуру? Мы видим, что хроническое недофинансирование социальных статей приводит к росту трудовой миграции, что, в свою очередь, приводит к катастрофе в торговом балансе, который становится отрицательным. Это замкнутый круг, к сожалению, и это самозатягивающаяся ловушка. Без смены политэкономической модели, с моей точки зрения, в Молдавии останется 1,5-2 млн. человек, но мы до этого ещё дойдём (до прогнозов).
Двигаемся дальше по экономике, я просто хочу, чтобы было максимально полное понимание.
По миграции в том же 2018 году, для понимания потоков, в Россию уехало столько же людей, сколько в Израиль, Германию, США и Украину, то есть два больших потока: миграция в Россию, это примерно половина миграционного потока; и миграция в Западную Европу и в США с Израилем, в западный мир, что называется, 50 на 50. Люди разбегаются в двух направлениях, это значит, что эта миграция к геополитике никакого отношения не имеет, и вообще, она имеет отношение только к отсутствию какого бы то ни было социального развития в экономической модели.
Погружаемся в структуру. А что, собственно, производят. Очень интересно, я разобрался в структуре сельхозпроизводства, она очень показательна. И я понял, почему нынешняя экономическая модель не имеет шансов на развитие. Всего полтора миллиона гектаров есть в Молдавии, которые засеваются, из них треть примерно уходит на пшеницу, это внутреннее потребление. Она мало экспортируется, тут с Украиной не поспоришь; треть используется под кукурузу на зерно, это один из самых дешёвых продуктов, и на подсолнечник – по 300-400 тысяч гектаров. То есть 90% того, что они сеют у себя в Молдавии, вообще не имеет никакой добавленной стоимости или имеет минимально. Поэтому, с моей точки зрения, без смены своего сельскохозяйственного профиля [не обойтись].
И мы сейчас переходим ко второй части внутри экономики на примере наших взаимоотношений, как мы торгуем с Молдавией. Что мы видим? Мы видим, что это южная страна, где можно производить товары с высокой добавленной стоимостью, в первую очередь переработанной, во-первых, это овощи, фрукты, то, что дороже, во-вторых, переработанной, то есть нужно, чтобы было много помидоров, огурцов солёных, и дальше, и дальше. Они этого не производят, поэтому они превратились из высокоразвитой республики, которая производила более 300 тысяч тонн мяса, в абсолютную сельскохозяйственную колонию, которая себя кормит (и слава богу) пшеницей, а всё остальное уходит…
ДЮ. То есть выращенную пшеницу и кукурузу они съедают сами?
СУ. Кукурузную муку ещё в Румынию поставляют.
ДЮ. Не сильно продаётся?
СУ. А там ничтожная добавленная стоимость просто, потому что кукуруза – это почти сорный продукт. Ещё соя, это ещё проще. Дело в том, что, опять же, это надо ехать на место, чтобы глубже разбираться, общаться с фермерами. Но, как мне объяснили коллеги, которые занимаются сельским хозяйством, подсолнечник, кукуруза – это то, что позволяет без наличия высоких оборотов капитала постоянно засеивать и быстро продавать. Потому что, когда у тебя более сложные [культуры], например, сады, ты должен инвестировать. Сад вырастет на протяжении 10-15 лет, и только через какое-то поколение он начнёт быть сверхприбыльным. Или те же парники, или те же помидоры. А тут быстрые деньги, но с минимальной добавленной стоимостью.
А учитывая цены на ГСМ, там сейчас, кстати, в Кишинёве фермеры бунтуют, каждую неделю трактора приезжают, забастовки устраивают. У них катастрофа, в первую очередь, с очень дорогой соляркой, во-вторых, с невозможностью перекредитоваться. Почему? Как у нас в России было запущено импортозамещение? У нас крупные производители, кубанские, в Брянске, — это уже корпорации, «Мираторг», например. Не хочу рекламировать бренды, вы их все видите сами. Но что произошло? Получены были льготы налоговые, открыты были всякие промплощадки, когда производителю дают подводы газа, электричества — всего, ты только работай. И в течение пяти лет мы видим взрывной рост в значительной части продукции. Ну, посмотри, по курятине мы ещё лет 15 назад себя полностью стали обеспечивать, свинину мы уже экспортируем. У нас сейчас катастрофический провал по молоку в России, но судя по тому, сколько в позапрошлом году туда было инвестировано, я думаю, что года через три мы получим результат.
В сельхозпроизводстве не бывает быстрых инвестиций, это не финансовый капитал. Надо вкладываться вдлинную, а самое главное, аграриям нужно предоставлять ещё и горючку, а она им нужна в кредит желательно, потому что их на этом разоряют. Я с этим на Украине очень активно сталкивался, когда тебе дают в долг не горючкой, а деньгами, а потом цены обрушают на рынке, и ты продаёшь как бы [себе в убыток]. А когда ты можешь сформировать запас ГСМ, запас семенных материалов (у нас с этим тоже проблемы)… Я не суперспециалист в агросфере, но я просто понимаю, что без длинных инвестиций они не вылезут.
Кто им предоставит длинные инвестиции? Кроме России, я лично не вижу никого, кто был бы заинтересован. Почему? Тут тоже будет маленькое рассуждение, тут просто нужно понять, что на самом деле вся Республика Молдова вместе с Приднестровьем — это всего 1/4 часть Большого Петербурга в агломерации, то есть Петербург плюс Ленинградская область. И это 10-я часть Большой Москвы тоже в агломерации. Большая Москва — в районе 20-25 миллионов человек, Большой Петербург — в районе 8-10 миллионов человек. Вот, Молдавия — это всего лишь 1/4 Питера и 10-я часть Большой Москвы.
То есть в реальности там такая экономика, которой можно управлять вручную. Тот же Лукашенко и его менеджеры сельскохозяйственные отлично управляют десятимиллионной республикой (именно в сельхозпроизводстве). Ничего сложного в этом нет, это не огромная экономика. Вопрос в том, что производить.
И вот мой ключевой тезис в экономике: если Молдова не начнёт производить то, что надо, выхода из тупика нет. А сейчас мы переходим к части, как они торгуют с Россией, чтобы понять, что можно и нужно производить.
По этой части я завершил. Будут ли вопросы дополнительные? Или всё понятно?
ДЮ. Нет. Давай дальше. Интересно.
СУ. Всё. Отлично. Теперь мы посмотрим на торговлю с Россией. Это самое интересное. В Интернете есть огромное количество сайтов, которые показывают внешнюю торговлю. И в этом же ежегоднике на 348-й странице очень подробно расписано: отрицательный баланс торговый уже в том году был катастрофический. Экспортировали на 2,7 миллиарда, импортировали на 5,7 миллиардов. То есть, торговый баланс минус 3 миллиарда долларов. Отрицательный торговый баланс даже с Африкой и Океанией! Ты себе представляешь?
ДЮ. Крепко дружим.
СУ. Да. А из-за чего это произошло? Интересно посмотреть. Они дают показатель, как изменился торговый баланс. Они отрапортовали, что повысили долю торговли с ЕС до 69% и снизили долю торговли с СНГ с 30% до 15%.
ДЮ. Молодцы!
СУ. Мы как бы евроинтегрируемся!
ДЮ. Извини, перебью, как-то раз меня очень хороший товарищ возил по Франции, посмотреть, как там. По Франции с сельским хозяйством всё очень хорошо. Мы по северу ездили, в Бургундии, Нормандии. Северный француз от южного, кстати, отличается. Они все здоровенные сельские жители.
СУ. Нормандцы, да?
ДЮ. Такие плечи, вот такие кулаки и вот такая голова. Но это им не мешает. Товарищ говорил, что если бы Нормандия работала на полную мощь как сельскохозяйственная территория, она могла бы прокормить примерно 10 франций, одна провинция Нормандия. Но вынуждены душить, потому что столько не надо. Там ещё другие провинции есть, они тоже что-то производят. Поэтому столько не надо.
И у меня с тех пор всё время интерес, вот вы, когда туда лезете, в этот Европейский союз с тамошними высочайшими сельскохозяйственными технологиями, вы что туда хотите продавать? Там всё своё растет. Огурцы там есть, сметана есть, кукуруза есть. Там всё есть! Вы куда лезете, хотелось бы узнать? Куда вы лезете? А самое главное, вы на что там рассчитываете? Может, какое-нибудь ваше украинское свиноводство лучше немецкого? Я бы 354 раза задумался, прежде чем туда соваться. Возможно, украинское свиноводство или молдавское лучше, чем российское. Тут возможны дискуссии, что на данном отрезке исторического развития ваших свиней можно прекрасно продавать в Россию. Я железно уверен, что их нельзя продавать в Европу, потому что там своего полно.
СУ. Европейцы квотируют это всё. Для того чтобы делать это демократично, они говорят: «Вы нам продайте, пожалуйста, но тонну».
ДЮ. Я слышал, как наши небратья взвыли, что новый год начался, а за месяц все квоты исчерпали. Поздравляю! Это гениальный ход вообще лезть туда, где ты нахер никому не нужен со своими говнотоварами, а после этого сокрушаться: «Ой, как же так получилось с этой евроинтеграцией?» Вы идиоты, что ли? Это либо какие-то предатели-изменники и осознанные вредители, либо вы дебилы отбитые. А скорее всего, как это зачастую бывает, и то, и другое сразу. Ты дебил-предатель! Что вы делаете? Вот с одного боку гигантский рынок, куда всё что угодно можно продать! А вот с другого боку — ничего нельзя продать. Мы куда пойдём? Ответ, оказывается, неоднозначный.
СУ. Предатели и мародёры — это политические элиты. А дебилы — это те, кто слушают рассказы про всякую ересь типа европейской интеграции, что по мановению палочки [всё изменится]. Вместо того чтобы открыть свою молдавскую статистику, которая есть в открытом доступе, и почитать. Даже на русском языке, что очень важно (в том числе на русском).
ДЮ. Украинцам тоже рекомендуется. Про евроинтеграцию им интереснее всего.
СУ. До Украины мы доберёмся. Там будет интересно. Мы будем на уровне регионов разбирать, слишком большая страна просто.
В Молдавии же пропаганда страшная идет. Они повышение доли торговли с ЕС до 70% рапортуют как великую победу. Но тут — следите за руками, что называется. Если вы увеличили долю торговли с ЕС, а у вас уменьшился торговый баланс, он стал отрицательным, о чём это говорит? Это говорит о том, что Европа начала выкачивать больше товаров за меньшие деньги, вот и всё. То есть, какая разница, 70% или 80%?
ДЮ. Вот так открытие!
СУ. Но как работает румынская пропаганда? Я с этим столкнулся, когда готовился. Были такие рапорты. Топ-структуры экспорта Молдавии в 2019 году, и это подавалось как величайшее достижение: «Мы в Румынию продали электрические машины, оборудование, их части на 578 миллионов. Посмотрите. Мы электрические машины экспортируем! Мы великая страна!»
Я с источниками поработал. Откуда? Я залез поглубже в статистику. Что я увидел? Действительно, экспортировали почти на 600 миллионов долларов по КВЭДу электрические машины. Но импортировали в этом же году по этому же КВЭДу электрические машины на 574 миллиона долларов. То есть они просто перепродали. Но на уровне пропаганды…
ДЮ. Отлично работает, да.
СУ. А люди же не лезут глубже. Они же просто почитали: «О, действительно».
ДЮ. Попёрло.
СУ. Поперло, да. А по факту, вы смотрите: продали на 578. Купили на 574. Ну вот, 4 миллиона заработали.
ДЮ. Отлично. Это, скорее всего, кто-то лично заработал.
СУ. Конечно.
ДЮ. А этот так называемый народ, который за евроинтеграцию скачет на майданах, и что вы там получили, хотелось бы узнать? Что пришло-то? Покажите, блин!
СУ. Ну, и что показывает реальная экономика? Вот был 2020 год. Я специально поднял в динамике статистику торговую, когда обрубились все возможности перемещения. То есть экономики начали работать на чистый экспорт, потому что люди уже не могут ездить, услуги не продашь. Финансовая спекуляция, после прачечной и так им уже в долг никто не даёт. Чистые товары. И что мы видим по 2020 году, когда перемещения людей уже не было? В Германию экспорт снизился на 32%, в Румынию — на 20%, в Австрию — почти в три раза. Но тем не менее, экспорт товаров в Россию вырос на 25%.
ДЮ. Кто бы мог подумать!
СУ. Кто бы мог подумать. Только мы начали иметь дело с реальной экономикой — и всё встало на места, где чьи рынки находятся. Вот и всё. Это всё можно узнать из статистики, и не надо быть никаким кандидатом экономических наук.
Теперь разбираемся с импортом в Россию. А что же мы привозим из Молдавии сейчас? Импорт в Россию из Молдавии по товарной группе «овощи» за 2018 год — всего 5,7 миллионов долларов общим весом 8,5 тысяч тонн.
ДЮ. Ни о чём.
СУ. Всего лишь. Молдавия является партнёром номер 24 по овощам с долей 0,3%. Привожу примеры глубже. Продали фруктов и орехов на 196 миллионов долларов, из которых винограда было продано на 35 миллионов долларов; яблок, груш, айвы — на 100 миллионов; абрикос, вишни, черешни — на 44 (это внутри этих 196 млн). Но, смотри, винограда продали на 35, но при этом всего Россия импортировала винограда в этом году на 360 миллионов долларов. Виноград — это же молдавский родной товар. Это то, с чем конкуренцию никто не может составить Молдавии.
ДЮ. Я бы сделал примечание, он же бывает, который можно есть, а бывает, который для вина. Его жрать невозможно, он невкусен. Ну, кроме каких-нибудь мускатов. Вот, кстати, прошедшей осенью ездил в Крым. Там виноград «мускат» — я не знаю. Двумя руками! Такой вкусный! Но в целом, может, вино делают и нам продают?
СУ. Вино тоже делают. Просто это рынок, на котором можно расти.
Те же яблоки и груши, которых они продали всего на 100, а всего у нас было импортировано на 730 миллионов. Есть куда расти. Если бы они производили то, что требуется у нас, в России. То же самое по абрикосам и вишне, расти можно ещё в 10 раз. Они продают на 44 миллиона, а у нас рынок около полумиллиарда. Это я просто взял на примере овощей и фруктов.
Теперь разберём дальше. Это я обозначил как «позорный импорт из Молдовы»: томатов было поставлено на 345 тысяч долларов при общем рынке 630 миллионов.
ДЮ. Может, азербайджанцы всё перебили?
СУ. Конечно. И турки. Они активно заходят на рынок, они помогают своим производителям. Я ведь знаю, как работают азербайджанцы. И они правильно делают, что лоббируют свои интересы. А тут никто не занимается. Мне это статистика показывает. Почему я говорю, что вручную можно это делать? Потому что правильные коммивояжёры из Молдавии, которые проедутся по нашим сетям торговым, они сами могут повышать. Я видел, как работают те же узбеки, те же азербайджанцы. Никто не будет ждать, самим надо.
Такой же катастрофический провал на рынке, например, капусты. Продали её всего на миллион долларов при рынке в 60 миллионов долларов. А, например, по КВЭДу морковь, репа, свёкла, редис — простейшая вещь — продали всего на 127 тысяч долларов при рынке в 104 миллиона.
ДЮ. Обалдеть! Тут вопрос, а может они кому-то другому продают?
СУ. Они не выращивают это. Мы же посмотрели по структуре. Они выращивают кукурузу, которая никому [не нужна].Только они и румыны массово потребляют кукурузную…
ДЮ. Мамалыгу.
СУ. Конечно.
Подсолнечник, который, с одной стороны, выжигает землю и, во-вторых, с Украиной вы по подсолнечнику никак не поспорите. И с Донбассом, и с нашей Ростовской областью.
А вот томаты, овощи консервированные… Я для примера просто взял, у кого бы могли учиться молдаване. Например, у сербов. Рынок замороженных овощей в России около 100 миллионов долларов. Огромный рынок.
ДЮ. Мы с Дементием ходим в магазин, я вижу там всё, в основном, польское лежит мороженое.
СУ. А сербы продают на 17 миллионов на этом рынке.
ДЮ. Неплохо.
СУ. Неплохо. То есть сербы, которые находятся дальше, чем Молдавия, им намного сложнее добираться до России, у них нет таких тесных отношений.
Ну, вот смотри. Молдаване продали моркови и репы на 127 тысяч долларов. А сербы — на 1,6 миллиона.
ДЮ. Ничего себе.
СУ. Надо учиться.
ДЮ. Кто там у вас у руля стоит? Хочется спросить, что это за люди, которые население вот так работой и деньгами обеспечивают? Возможно, они избраны на честных выборах?
СУ. Демократия же у нас там.
ДЮ. Вот он, выбор народа. Настоящие специалисты!
СУ. Какой главный тезис, в первую очередь, к нашим зрителям из Молдавии. Даже на российском рынке есть куда расти. И даже тот катастрофический провал в торговом балансе, который не даёт развиваться, если хотя бы на рынке сельхозпродукции закрепляться, этот провал можно снизить. Но для этого нужно пересматривать экономическую политику. Нужно менять сельхозназначение земель. Инвестировать.
Как Крым тот же. Я помню, что было с виноградниками в Крыму. И что сейчас, спустя пять лет. Я это видел. Я часто бываю в западном Крыму. Я очень люблю Евпаторию, Тарханкут. Это были вообще безлюдные регионы. Сейчас всё колосится. Почему? Потому что время нужно. Нельзя выращивать сложные персиковые сады быстро. А расти есть куда.
Поэтому, товарищи молдаване, ваша идеология должна быть экономикой, а не политикой. Всё. Про политику уже не о чем говорить. Там в принципе всё понятно, и про людей, и про то, что они делают. Только экономический рост, и налаживание товарооборота с Россией, и рост экспорта могут стать хоть каким-то спасительным мостиком в будущее, потому что при нынешнем [положении], когда у вас половина съедается импортом, там людей не останется.
Второе. Давайте посмотрим, как румыны торгуют с Россией. А вот румыны, которые нам совсем не братья, например, нам продали фармацевтической продукции на 128 миллионов долларов. И вот, например, мы купили у них на 80 миллионов долларов всякие эфирные масла, резиноиды, парфюмерные, косметические и туалетные средства объёмом почти 30 тысяч тонн. Зачем-то мы у румын пластмасс купили за этот период на 42 миллиона долларов, каучука — на 52. Ну, понятно, у них есть производство, но возникает вопрос. Например, мы на 500 миллионов долларов импортировали из Румынии средства наземного транспорта, кроме ж/д и трамвайных составов, суда, лодки и плавучие конструкции. 150 миллионов долларов мы потратили на суда и на лодки.
ДЮ. Никогда бы не подумал.
СУ. Представляешь? На самом деле, скорее всего, румыны выступают тоже с транзитными посредниками. Молдаване, почему вы этим не занимаетесь?
ДЮ. Румыны не дают, наверное.
СУ. Ну, а зачем вы отдаёте свои бабки, у вас же есть соглашение о Евроассоциации. России нужно обходить санкции. Предлагайте какие-то варианты, которые были бы интересны и нам, и вам. Ведь в результате мы помогаем румынам.
ДЮ. Я полагаю, что поскольку так называемая элита зависима от этой самой Румынии, то «вот это деньги наши, а вы под нашим руководством будете заниматься вот этим: вредить России изо всех сил, как можете, и не давать развиваться вообще ничему, потому, что нам в Румынии выгодно вот так».
СУ. И кукурузу выращивать.
ДЮ. И любой прорумынский политик, видимо, ведёт именно к этому.
СУ. И для этого никаких лишних слов не надо. Открываете статистику, и вы видите, кто какую реальную политику ведёт. Почему? Я понял стратегию Румынии, она очень простая. Смотри, мы оставили Молдавию около 5 миллионов человек (советскую), Румыния была 25 миллионов, она не могла поглотить такое большое [количество населения]. Сейчас Румыния 20 миллионов, Молдавия 2,5. При сохранении этой тенденции, когда Румыния будет те же 20, а Молдавия 1,5-2, поглотить будет очень просто. Это долгосрочная стратегия, а колония развиваться не должна.
ДЮ. Пусть разбегаются.
СУ. Пусть разбегаются. «А когда будут маленькие, мы их захватим». В общем-то, это то же самое огораживание, индейцев точно так же с земли выгоняли. Ничего не меняется.
ДЮ. Голосуйте за румынских кандидатов!
СУ. Поэтому выбор очень простой. Молдавия будет поставлять либо товары, либо рабочую силу. Такое простое политэкономическое правило. Другого нет. Ресурсов у вас тоже нет. И такая экономическая политика, из того, что мы видим по статистике, полностью устраивает и Бухарест, и Брюссель. И они в этом смысле выступают партнёрами.
ДЮ. Единым фронтом.
СУ. Единым фронтом.
Какой тезис и главный вывод об этой экономической модели, в которой они сейчас оказались? На самом деле Украина и Молдавия находятся в одинаковой ловушке. Их по единой схеме загнали.
ДЮ. Я сегодня, кстати, извини, перебью, ехал, радио слушал. Сказали, что на Украине 14 миллионов человек — трудовая миграция. Если сказать, что там в настоящий момент живёт порядка 26 миллионов. Это от советских 45 осталось. И вот, 14 миллионов разбежавшиеся.
СУ. 52 миллиона — официальная статистика на 1989 год. 14 миллионов – треть. И в Молдавии треть.
Поэтому, если говорить уже совсем стратегически, выход из кризиса для этого региона будет единым, потому что нельзя разорвать.
Я вот так себе прикинул, а вот как могут написать в учебниках будущего? Это всё пройдёт, мы сейчас следим за всеми этими политиками. А как в будущем напишут? Я прикинул, что — в XXI веке регион Украина-Молдавия превратился в евроинтегрируемую колонию. В ходе деградации от высокоразвитой экономики сохранился транзит, производство сельхозпродукции низкой переработки, трудовая миграция и геополитическое блядство. Больше ничего я не вижу в экономике.
ДЮ. Вот — светлая судьба!
СУ. Да. К сожалению, я думаю, что в учебниках будущего, если эти тренды не изменятся, то напишут именно так, потому что я не вижу перспектив в такой политэкономической модели, что бы они там ни говорили.
И мы завершаем эту часть, которая связана с экономикой. Для меня что очень важно. Что сейчас мы вступаем в этап, когда рыночный либеральный морок, в который многие очень люди верили, рассеивается. Все уже стали понимать, что основа производства — это технологии, ресурсы и возможности доставки. То есть, логистика.
Быть ближе к России и к нашему рынку — это не наша задача. Это задача наших союзников. И точно никто никого насильно тянуть не будет. Но так как морок развеивается, уже возвращайтесь в сознание! Пора уже из этих всех перестроечных мифов [выбираться].
Что очень важно для России в данном случае. Она может обеспечить безопасность. Сейчас экономическое строительство без безопасности ничего не значит.
Мы обладаем критическим набором технологий. История с вакциной это показала. Мы можем сконцентрироваться.
Но что самое важное? Что Россия способна аккумулировать сверхкапиталы. В Молдавии нельзя взять откуда-то большой капитал, чтобы его инвестировать. А у нас он есть. Поэтому, по моим прикидкам, только, например, если мы до этого дойдём, например, снизить цены на ГСМ хотя бы до уровня белорусского, это тем же аграриям позволит серьёзно повысить свою конкурентоспособность, потому что разница в 30-40%.
А ещё, что очень важно, у нас сохраняется комплементарность народов, людей. Я напоминаю, у нас в Крыму выходцы из Молдавской ССР – руководители Крыма. То есть мы всё ещё связаны. Но никакого спасения с помощью волшебной палочки в виде огромного кредита уже невозможно. Выход из этого тупика экономического возможен только при плановом росте производства, при плановом поиске рынков сбыта в России. Плановом, потому что конкурентов очень много. Никто из Азербайджана свои томаты не отдаст.
ДЮ. Конечно.
СУ. И постоянное повышение уровня переработки. Просто на сырье уже никто не взлетит. В России, кто занимается бизнесом, берёте нашу экономическую статистику, вы прямо увидите, по каким товарным позициям у нас острая недостача и, в общем-то, где вы сможете эту [нишу занять].
Часть экономическая завершена. Есть ли вопросы? Всё ли понятно?
ДЮ. Мне — да. Пишите, что интересует, всё пишите. Отдельно ответим.
СУ. Отлично. Теперь мы переходим к части проектной. Мы с фактами разобрались. А что, в общем-то, делать с Молдавией?
Я должен сказать, несмотря на пропаганду, особенно румынско-европейскую, люди есть на месте, которые всё прекрасно понимают. Причём люди, особенно в Приднестровье, очень всё хорошо понимают про Молдавию, а в Молдавии понимают про Приднестровье.
Я хочу представить товарища, это директор Института социально-политических исследований регионального развития из Тирасполя, Игорь Шорников. Он был замглавы МИДа приднестровского. А сейчас у них очень интересный институт. Я рекомендую. Сайт у него есть, можно скачать там и исследования, и всё остальное.
Вот что говорит Игорь:
Мне представляется, что парламентская демократия в той форме, в какой она сложилась в Молдове, — это такой способ, в общем-то, небольшого числа лиц, то есть вот этой элиты, во внешней политике — тянуть ресурсы из Запада и из Востока, во внутренней политике — не отвечать ни за что перед собственным населением, проводить политику румынизации, но вместе с тем саботировать объединение с Румынией. То есть молдавская политическая система — это такая вещь в себе, которая будет сопротивляться любому внешнему вмешательству, тем более какой-либо прозрачности или верховенству права. Вот победить коррупцию в Молдове, то есть не лезть в некие европейские принципы, мне кажется, — это значит уничтожить эту вещь в себе, то есть в чистом виде она жить не сможет.
Ещё такое вот отступление, что ли, вот молдавская политика — это, знаете, такой тазик с водой, в котором политическая элита постоянно имитирует бурю. Вот волны и пена там нужны, чтобы скрыть от внешних наблюдателей, от собственного населения ту систему коррупции, воровства, которые функционируют на протяжении десятилетий.
СУ. И очень важен этот образ – тазик с мутной водой, в котором имитируют активность для того, чтобы перед людьми не отвечать.
ДЮ. Да-да, я бы нашим малолетним «интеллектуалам» на заметку: можете организовать какие угодно выборы. Вот вам люди, которых вы выбираете, всенародно, что характерно. А вот что эти люди делают, к чему они стремятся и к чему ведут потом вас? Давайте, попробуйте выбрать других, посмотрите, что будут делать они.
СУ. Зеленского выберите, он же вам нравится, весёлый.
ДЮ. Да, он прекрасный, смешной, прикольный такой, интересно говорит, да. И все проблемы сразу решатся.
СУ. Нам это интересно. А представляешь, как это изнутри наблюдать? Ты же зависишь от этих людей, твоя судьба от них зависит, от их политики. На самом деле в том же Приднестровье прекрасно понимают, что за система сформировалась в Молдавии. Но и в Молдавии тоже прекрасно понимают, что за система сформировалась в Приднестровье.
Если в Молдавии – это тазик с мутной водой, то в Приднестровье — это не совсем тазик, это герметичная канистра, и мы можем только догадываться о конфликтах, которые внутри происходит, они не выходят наружу. Но к канистре подведены сообщающиеся суды с Украины и из Молдавии. Плахотнюк убегал через Приднестровье, у Порошенко там бизнеса. То есть система похожа. И в Молдове тоже есть люди, которые прекрасно понимают, что происходит.
ДЮ. Никаких сомнений.
СУ. Вот я предлагаю послушать нашего доброго товарища Михаила Гарбуза, о котором мы уже говорили, вот его видение ситуации внутри:
Ну и, наверное, последнее, что могло бы объединить Молдову без каких-либо проблем, — это свержение определённых людей, которые по сути считают как Молдову, так и Приднестровье своей личной вотчиной. В Приднестровье — это «Шериф» с руководством, в Молдавии их побольше, но я заметил, что на какой бы они стороне ни находились, то есть за объединение с Россией или за объединение с Румынией, они в любом случае всегда находят общий язык по принципу «ворон ворону глаз не выклюет». То есть и здесь можно договориться. Но этих князей удельных надо всё-таки убирать.
СУ. Понимание есть, люди есть, просто внутри системы, когда человек попадает в эту перманентную борьбу элит, я сам очень хорошо помню это, когда работаешь где-нибудь в Харькове, ещё где-то, начинаешь погружаться внутрь этих разборок, кто кому чего, и тебе кажется, что весь мир так устроен, а в реальности подняться на уровень выше и посмотреть, что происходит, могут немногие, и я считаю, что в этом смысле это и есть задача нас, людей доброй воли, по крайней мере, давать хоть какую-то объективную картину.
Но что очень важно. Я считаю, что в Молдавии нужно иметь разноцелевую политику из-за этой ситуации. Почему? Потому что субъект находится в стадии расползания. Это динамика такая, знаешь, как синтетику в керосин бросить, и вот он находится в таком странном агрегатном состоянии. И этот субъект под названием Молдавия нужно изучать в динамике, потому что всего за полгода румыны могут новые функции государства отхватить. Мы не заметили, а тут — хлоп! — и у них уже не только минобороны, а какой-нибудь ещё уголовный розыск, например. Поэтому в отношении Молдовы, с моей точки зрения, нужно иметь несколько типов политики.
На стратегическом уровне, на самом глобальном уровне, по отношению к любой власти в Кишинёве, кто бы ни приходил к власти, нужно настаивать на особой позиции российских граждан, проживающих в Молдавии россиян. Вот это должно быть краеугольным камнем вообще нашей политики. Вы себе разбирайтесь, как хотите, а нашим гражданам создавайте максимально комфортные [условия], как мы вашим создаём. Никто же тут не страдает. Ну, молдаванин переехал [в Россию], легализовался — всё, он полноценный человек.
По отношению к Приднестровью, я считаю, что там тоже сложная политическая система, она замкнутая, никуда особо не пускают. Поэтому точкой приложения должна быть наша миротворческая миссия. Это наши ребята, это и есть основа России там.
Теперь переходим к следующему. А теперь политика по отношению к политикам. Надо понять, а есть ли вообще в Молдавии пророссийские политики? Мы понимаем, что кто-то изображает из себя пророссийского, а кто-то — наоборот, перебегает, они постоянно меняют между собой позиции.
Я предлагаю послушать Илью Киселёва, это обозреватель, аналитик молдавский, а также очень известный интеллектуал. Он многократный победитель «Своей игры», в «Брэйн ринг» много играл. Его часто и на нашем Первом канале можно было увидеть. Он из тех жителей Молдавии, которые с Россией не теряют связь, эксперт высокого уровня. Мы с Ильей обсуждали именно пророссийские силы. Есть ли они в Молдавии? Какие они? И вот его комментарий:
Привет, Семён. Анализировать пророссийские силы в Молдове можно очень долго. Но я постараюсь сделать это как можно короче. Ну, во-первых, это так называемые балалаечники, которые присутствуют в любой республике бывшего СССР, то есть люди, которые создают многочисленные русские общины, русские общества, самые разнообразные газеты и псевдогазеты, и псевдо-СМИ русские в национальных республиках. Но при этом эта деятельность остаётся для них в реальности только источником наживы, источником грантов. Но реально они никакую пророссийскую повестку не продвигают.
Их поддерживали (раньше, во всяком случае) местные отделения Россотрудничества. Сейчас, насколько я знаю, с приходом Примакова это всё будет пересмотрено, и можно будет надеяться, что приоритеты изменятся коренным образом.
Ещё одна категория, на мой взгляд, — это те, кого тоже можно назвать балалаечниками, но уже на политическом уровне, те, которые якобы лоббируют российские интересы в Молдове, при этом, что характерно, каждый из них и все они между собой больше напоминают Воронью слободку Ильфа и Петрова, где каждый пытается подсидеть друг друга, показать определённым российским официальным лицам, что именно они являются самыми ярыми защитниками интересов России, но при этом они ничего реально не делают.
СУ. Вот. Балалаечники, которых мы видим в действии.
ДЮ. Хорошее название, да.
СУ. Так оно и есть. Русские чаепития. Я считаю, что вообще надо выводить из повестки такое понятие, как «пророссийские политики». Кто такой пророссийский политик? Это человек, который выступает за вхождение в состав России. Как и прорумынский политик — [тот, кто выступает за присоединение к Румынии]. Это нормально, ничего плохого в этом нет. Их нет как таковых, именно пророссийских политиков. Поэтому в Молдавии нужно искать просоюзных политиков, то есть людей, которые поставят на повестку дня вопрос о двустороннем союзе с Россией.
А что делать, чтобы они появились? Надо вкладывать не в людей, а в идею. Как делают американцы? Они же вкладывают в демократию и разъясняют, что это, как это, с их точки зрения. А уже вокруг этого начинают объединяться очень разные люди, с которыми они и работают. Они могут между собой ссориться, но для американцев имеет значение только то, что они делают общее дело.
То же самое, если не будет поставлен вопрос о двустороннем союзе с Россией, там никогда не появится никакое подобие пророссийских политиков. Но сейчас никто, к сожалению, такой вопрос не ставит. Я считаю, это должна инициировать Россия и русские молдаване. Это про пророссийских политиков сейчас.
Следующая часть про рассуждения о будущем, это, собственно, тезисы, которые я писал для выводов. Так как субъект находится в стадии расползания (то есть, Молдавия), то нам нужно выделить разные аудитории, с которыми мы будем строить свою политику. Я попытался выделить эти аудитории и [обозначить], какие им надо месседжи доносить и что объяснять.
- Отдельный внутренний субъект — это внутренние румыны молдавские.
Я считаю, что когда они в оппозиции, их надо не замечать просто. О чём с ними говорить? Их нет для нас. А вот когда они приходят во власть, надо начинать разговаривать через их голову напрямую с Бухарестом. Логично?
ДЮ. Да. Ты же Петрушка. Кто-то будет шевелить [пальцами].
СУ. Зачем? Не надо им ничего объяснять. Напрямую лучше с румынами.
ДЮ. С хозяином.
СУ. Конечно.
- Вторая целевая аудитория – молдовенисты те самые.
Им нужно постоянно объяснять, что элиты являются пчёлами, у которых заберут мёд. Сами они этого не понимают. Это я точно знаю, будучи знакомым с политиками. Находясь при власти, они себя царями считают и не понимают, что за три секунды всё может измениться.
Молдовенистам нужно объяснить, что им из великих держав, из настоящих игроков, кроме как на Россию, опереться не на кого. Поэтому, когда они в оппозиции, их надо поддерживать как противовес румын. А вот когда они приходят во власть, с ними надо заключать разовые сделки, пока они не выйдут на идею союза с Россией, потому что если мы будем их просто постоянно поддерживать, то продолжится история с качелями.
Сделки — да, пока вы не выйдете на позицию союза с Россией.
- Третья целевая аудитория — назовём так, русские молдаване и молдавские русские.
Это люди, у которых сейчас, может быть, нет политической силы общественной, но они есть. Их достаточно. Мы это видим. Я считаю, что нам надо спускаться на уровень поддержки именно общественных инициатив, вытягивать на обучение в России и предоставлять облегчённое получение гражданства. Причём идеальная схема — через Приднестровье, потому что именно оно стало точкой входа для тех, кто хочет переехать в Россию.
- Следующая целевая аудитория, которая мне кажется очень важна, — это новые региональные элиты, с которыми мы разобрались на примере Шора и Усатого.
Они будут только расти. С этими региональными элитами нужно выстраивать, я считаю, прямые отношения. Почему? Потому что огромное количество связей с Россией. Тот же Усатый — гражданин России, я напоминаю. В Молдавии не запрещено двойное гражданство.
Региональные элиты — самые перспективные на уровне межрегионального сотрудничества и экономического. Что я имею в виду? Какой-нибудь маленький городок, когда будет на то воля, и он договорится, например, о чём-то с Петербургом, то он настолько незначительный, что там даже можно на прямых контактах обеспечить товарооборот, уже на региональном уровне, на уровне производства. Грубо говоря, наших детей в детских садах нужно кормить помидорами. И они съедают в Питере сколько-то тонн помидоров. Ничто не мешает одному муниципалитету и другому договориться о такого рода сотрудничестве. И для маленьких молдавских городов это могло бы быть выходом. Именно завязанность на российские регионы. Ну, раз не может республиканская элита сделать, давайте будем действовать напрямую через межрегиональные связи.
- Дальше. Следующий субъект — Приднестровье.
Это отдельный наш субъект. Там, я считаю, должен быть диалог, который очень важно разнести между реальной и формальной властью. Мы же помним, что там один крупный холдинг всё монополизировал. Поэтому надо иметь отношения и с реальной, и с формальной властью.
То, что мы обсуждали ещё в первой части, — что гражданам РФ нужно создать максимально удобное проживание, чтобы 200 тысяч человек не чувствовали, что они живут за границей, и массовая паспортизация местного населения.
В чём там проблема. Я изучил. У нас в законодательстве написано очень чётко, что есть граждане России, проживающие в России, и граждане России, находящиеся за пределами. И вот те, которые за пределами, они в консульствах обслуживаются. А человек, который проживает внутри, постоянно проживающий внутри России, на которого всё это и распространяется, он должен быть к чему-то приписан, в каком-то регионе иметь регистрацию. У нас же два паспорта, внутренний и загран.
У большинство граждан, проживающих в Приднестровье, загран. Вопрос — куда-то их приписать. И вот тут нам приходит на помощь никем не признанный Крым. А что мешает приписать непризнанный регион Приднестровье к непризнанному другими региону Крым? Вы же не признаёте? Ну, и не признавайте. Нам же внутренние задачи надо решить. Ну, и отлично, пропишем всех приднестровцев где-нибудь в Сакском районе, для того чтобы они максимально были включены как граждане внутри России. Я считаю, что это был бы очень красивый ход. Тем более, напоминаю, что в Крыму сейчас руководят выходцы из Молдавской ССР. А я считаю, что помочь согражданам, попавшим в тяжелую ситуацию, — это нужное дело.
ДЮ. Да. Есть у нас промашки. Вот, например, Навального надо было бы судить в Крыму, где-нибудь в Севастополе.
СУ. И приезжайте все дипломаты в гости!
ДЮ. Да. Все 33 рыла, которые там приезжают, добро пожаловать! Прекрасно! Есть недоработки.
СУ. Мы не используем эту уникальную юрисдикцию. И очень зря. Мне кажется, это могло бы быть [выходом].
ДЮ. И в колонию его туда же надо посадить. Пусть внимание обратят. Там есть какие-нибудь исправительные учреждения?
СУ. Я не изучал вопрос специально. Но что-то есть.
ДЮ. Новую построить тоже хорошо будет.
СУ. ВВП вырастет, пока строить будут.
ДЮ. Рабочие места.
СУ. И дальше. Это по поводу приписывания Приднестровья к какому-то региону.
В идеале это Крым. И надо начинать к Приднестровью относиться как к точке входа Молдавии в Россию. То есть тот же экспорт, торговля. Становитесь приднестровскими субъектами, через вас будем работать, чтобы деньги ещё оставались.
- Следующий субъект, который, я считаю, может стать нашей жемчужиной русской, бриллиантом в молдавской короне, – это Гагаузия.
Мы о ней не говорили. Я хочу отдельно о ней поговорить. Это очень маленькая республика, которую населяет тюркский православный народ, гагаузы. Это наиболее пророссийский регион. Прорусский, просоветский. Они даже провели референдум, где 90% – за интеграцию с Евразийским (с Таможенным тогда ещё) союзом. То есть они противостоят. Гагаузия маленькая.
ДЮ. Вменяемые люди.
СУ. Да. Они очень, очень интересные. Может быть, даже приедет кто-нибудь из Гагаузии в гости, приведём. Очень интересные люди. С одной стороны, вроде тюрки, но православные и антирумынские, антинационалистически настроенные. Санду получила там меньше 5% голосов.
ДЮ. Правильно.
СУ. Гагаузия маленькая, там живет всего 125 тысяч человек. Вообще ни о чём.
ДЮ. У нас в армии были гагаузы. Они говорили: «Я не молдаванин, я гагауз». Было странно.
СУ. Конечно.
Я считаю, что Гагаузию нужно сделать образцово-показательной республикой. Как плату ещё и за верность внутри Молдавии, с этими референдумами и противостоянием.
Республика крошечная. Это один район фактически нашей не самой большой области. Там нужно делать, как действуют европейцы и американцы. Они берут какой-нибудь маленький городок, особенно европейский. И там везде висят надписи, что всё сделано за европейские деньги, доведено до нормального уровня, в данном случае, нашего российского. С моей точки зрения, как только в Гагаузии начнётся большая стройка, поддерживаемая Россией по приведению в порядок социальных объектов, это будет лучше любой агитации.
ДЮ. И в МГУ специальные места для талантливых гагаузских пареньков и девчонок. Бесплатно приезжай, учись. Это прекрасно.
СУ. Вот. Поэтому Гагаузия, мне кажется, должна быть нашей опорной точкой в Молдавии, для того чтобы продемонстрировать, что — всё не так, как вы считаете.
ДЮ. Лучше дружить.
СУ. Лучше дружить. И мы готовы помогать.
- И следующий субъект, последний, который я выделил для понимания, что нам делать с Молдавией, — это отношение к гражданам Республики Молдова в России.
У них двойное гражданство разрешено, они голосуют. Их более миллиона человек. Как показали последние президентские выборы, организация граждан Молдовы в Западной Европе помогла победить Майе Санду. Я считаю, что нам из тех граждан Молдовы, которые есть, нужно организовать предвыборную машинку в Москве и в Питере. Их выходцы (70%) проживают компактно в Москве и в Петербурге. Это обычная политтехнологическая работа. Нужна база данных, организация по типу профсоюзов. То есть этих людей нужно объединить. И когда ты их организуешь и объединишь, то в ходе ближайших выборов это плюс 300-400 тысяч голосов (понятно, все не пойдут). И это гарантированное попадание просоюзных, пророссийских сил в парламент, а может быть и победа на президентских выборах.
Почему? Что очень важно, в Европе проживает в общей сложности такое же количество выходцев из Молдавии, как в России. Но в России они могут проголосовать только в консульстве в Петербурге или в Москве, где тоже посольство плюс консульство (может быть, два участка есть). А там — стран много: Италия, Испания, Португалия, везде консульства. И у них есть огромное количество участков. То есть, в России нужно эту машину построить ещё и для удобства, потому что иначе придет 20 тысяч человек в Петербурге, таким количеством голосов выборы не выиграть.
Это всё надо подготовить заранее перед следующими выборами. За год это всё развернуть. Это длинный процесс. Это даже не вопрос денег. Если у тебя не будет хотя бы года на подготовку, ничего не получится. Но такую машину предвыборную надо настраивать. Почему? Потому что европейцы её уже настроили.
ДЮ. И умело пользуются, к своей выгоде.
СУ. И умело пользуются и приводят своих людей.
Это предпоследняя часть, где мы выделили разные субъекты. Это уже рассуждения мои, как я считаю, нам нужно поступать.
И последняя, завершающая часть, это познание Молдовы. Она будет самая короткая. Это о будущем. А вот каким, собственно, видится будущее Молдавии?
Вопрос номер один. Возможно ли урегулирование между Приднестровьем и Молдовой? Я считаю, что урегулирование здесь и сейчас невозможно. Уже выросли элиты. Они абсолютно не доверяют друг другу. Поэтому для объединения нужен какой-то новый фундамент. Принципиально новый.
Я считаю, что объединение невозможно, но максимальное сближение позиций всё равно неизбежно, потому что география это диктует, хочешь ты этого или не хочешь. Но должен быть базис. Первый базис, с которым мы разобрались, — это экономика. И второй базис, я тоже хочу процитировать Михаила Гарбуза:
Начинать искать варианты по урегулированию Приднестровского конфликта. Я думаю, что вопрос не столь сложен с юридической точки зрения, с человеческой точки зрения. Его уладить, этот конфликт, можно. Для этого есть множество вариантов. Один из них, я так вижу его, — это назначение министром обороны и министром внутренних дел жителей Приднестровья.
Я считаю, что это единственная возможность повысить уровень доверия. Чего опасаются жители Приднестровья? Что развяжут конфликт. Если силовой блок — МВД и армия — будет гарантирован, например, за выходцами из Приднестровья, [это может решить проблему]. Приднестровцы не собираются нападать на Кишинёв. Правильно?
Я понимаю, что Михаил как идеалист во многом [рассуждает]. Поэтому и не в парламенте.
ДЮ. Такого не допустят.
СУ. Такого не допустят.
Но тут что очень важно. Когда субъект будет в финальной стадии расползания, то искать варианты урегулирования будут уже внешние игроки. И вот тут вопрос, кто какой вариант предложит, чтобы не произошло как с Минскими соглашениями, которые как бы есть, но которые ни о чём не говорят.
ДЮ. Если никто не следит за выполнением, то зачем их выполнять? Если никто тебе палкой по башке не даст. Что хочу, то ворочу. Назначим клоуна-президента — и прекрасно дальше всё.
СУ. Да.
Поэтому вопрос безопасности, я думаю, будем решать мы, потому что там наши 200 тысяч граждан. Будет ещё больше. Активно будут принимать участие наши миротворцы. Вопрос безопасности будет наш. Но, как показывает опыт, всегда есть контур внешний, где офицеры — от России, но формальные лица — местные. Наши больше — советники и гаранты. Это неизбежно. И Гагаузия будет бояться новой агрессии, и Приднестровье.
То есть, с моей точки зрения, нужно в центре этой политики безопасности поставить вопрос нейтралитета Молдовы. Почему? Потому что он формально записан в Конституции. Но армия уже фактически Генштабом Румынии управляется. То есть нейтралитета нет. Поэтому на повестку нужно ставить реальный нейтралитет. Даже не нейтралитет, а сбалансированность, уравновешивание влияния.
Если вы действительно за нейтралитет, вы либо румын — в сад, либо давайте между нашим Генштабом и вашим будет такое же соглашение, как с румынами. Нужно постоянно показывать, что нейтралитета нет, что в реальности для того, чтобы достичь полноценного нейтралитета, за который действительно выступает значительная часть людей, нужно уравновесить то влияние, которое уже слишком сильное. И кроме России этого предложить некому.
Каким образом? Я считаю, что достигнуть это можно следующим образом: надо вести с Евросоюзом мимо Румынии диалог о национальных меньшинствах. У них есть хартии, то есть их надо вести прямо по их же методике мимо Румынии.
А вот с Румынией нужно помимо ЕС вести челночную дипломатию, диалог о разделении зон влияния. И объяснять: товарищи румыны, проглотить у вас не получится. Вы это уже поняли. Захватить мы вам не дадим. Если вы хотите, давайте говорить о разделении зон влияния. Вот есть ваши граждане, кроме того, что они молдавские граждане. Вот есть наши граждане. Давайте договариваться, кто как безопасность им гарантирует.
Как я понимаю, им на самом деле ни Гагаузия, ни Приднестровье не нужны. И русские им там не нужны особо. И русские молдаване им особо не нужны. Там такое дисперсное расположение, проникает одно в другое. Понять, где кто, очень сложно. И с ними об этом надо говорить.
На самом деле, если говорить об идеальной схеме, совсем идеальной схеме, это конфедерация Молдавии и Украины, внутри которой бы все эти вопросы снялись. Но мы понимаем, что это совсем отдалённая перспектива после оккупации, ликвидации мародёров. То, о чём Михаил, в том числе, и говорил.
Поэтому я вижу, исходя из этого набора фактов и умозаключений, я вижу следующий сценарий будущего:
- Краткосрочное будущее, 3-5 лет. Внутри будут постоянные конфликты за полномочия на фоне тотального отчуждения и усиливания региональной политики. То, о чём мы говорили. Качели начнут ускоренно качаться. Соответственно, будет урбанизация и миграция. Будет расти значение диаспоры, о чём мы говорили. И соревнование ЕС–Россия на выборах как раз с помощью этих мигрантов. Это краткосрочный прогноз.
- Среднесрочные перспективы, 10-15 лет. При нынешней экономической политике население сократится до полутора-двух миллионов человек. Внешние игроки будут перехватывать государственные функции, как, например, политику уже НПОшники перехватили. В экономике сформируются следующие субъекты: это будет нобилитет в самом Кишинёве, региональные бароны и банки, которые всё это выводят. Это будет три реальных субъекта внутри, которые всем будут рулить. А безопасность на себя перехватит Румыния со старшими партнёрами, как они уже это делают. И где-то в этой среднесрочной перспективе будет полная дискредитация молдавской государственности.
- В долгосрочной перспективе, 30-50 лет (конечно же, я говорю о ситуации при сохранении нынешних тенденций, но может быть всё что угодно — чёрный лебедь, всё что угодно), в долгосрочной перспективе население миллион-полтора, то есть это будет Кишинёв и окрестности. Государственность разложится на региональные вотчины, когда баронам будет уже принадлежать реальная власть, а не только формальная. Произойдёт дезинтеграция центральной власти. И после этого произойдёт постепенное поглощение Румынией с упором на мигрантов и местные власти. В перспективе 30-50 лет без смены политики нам нужно будет эвакуировать оттуда людей, либо напрямую столкнуться с румынами.
Такое будущее нас не устраивает. Надо бороться за иное будущее. Но для этого нужны умные адекватные понимающие люди на местах. И самое главное — какая-то воля у нас здесь, потому что нужно менять, переворачивать ситуацию. Там уже зелёнкой не вылечится.
В общем-то, тезисы мои завершены по Молдавии. Дальше будем следить более предметно за тем, что происходит здесь и сейчас.
ДЮ. Картина печальная, доложу я вам. Никакой радости. Но будем надеяться на лучшее.
СУ. Будем работать. Давай так. По завершении картина печальная. А вот представь, каково было Григорию Котовскому. Победили в гражданской войне…
ДЮ. Что делать — понятно. Осталось понять, кто это будет делать и на какие деньги. Что-то в стране родной энтузиазма я не вижу. Не проявляет. Или как-то очень медленно, или как-то очень скрытно. Я лично не вижу. Вроде очевидно, что везде надо выращивать своих людей. Вы их выращиваете? Нет? Тут сразу закричат: «Вы на себя посмотрите». Мы на себя прекрасно смотрим. В данный момент говорим про Молдавию.
Повторюсь, у кого возникли вопросы, пишите в комменты. Семён всё собирает. Постарается ответить отдельным роликом на наболевшее. Естественно, образовались люди, которые чётко видят, что ты ничего не понимаешь. Они это знают. Нам всё это знакомо.
Есть над чем подумать. Спасибо, Семён.
Кто у нас следующий?
СУ. Дальше мы перейдём постепенно к Казахстану. И к Украине.
ДЮ. О, да.
СУ. К Украине подбираемся. У нас будут интересные гости. Один из них — автор интересной книги Борис Емец [прим.: Председатель Одесской областной организации партии «Русское единство». Ранее возглавлял телеканал АТВ, После событий Евромайдана переехал в Крым. В 2014 году возглавил ГТРК «Крым»]. Я его в марте пригласил пообщаться.
Мы же договорились, что я буду делать комплексные доклады для понимания. Параллельно будем приглашать всяких интересных гостей, которые связаны с этими республиками, для погружения в тему. Так что я начал подбирать казахстанских гостей, украинских гостей. Сейчас границы откроют, из Донбасса люди приедут. Из Крыма гости будут. Я бы ещё хотел отдельно обсудить очень интересную вещь, это мирная интеграция из украинской юрисдикции в российскую, потому что Крым — это уникальный прецедент перехода из одной юрисдикции в другую без военных действий. А психология у людей осталась, и привычки остались.
Можно уйти из Украины, но надо, чтобы Украина ушла из тебя.
ДЮ. Мерзкая Украина. Если хорошая Украина, она не должна никуда уходить. А вот скоты всякие…
СУ. Вот такие у нас планы. Ещё отдельно про Южную Осетию хочу рассказать. Республика, с которой у меня началось увлечение большой Евразией, увлечение народами, которые во многом являются русскими даже больше, чем мы, русские. Я прекрасно знаком с нынешним президентом Южной Осетии. Он, кстати, был у меня в гостях. Из Цхинвала они приезжали в Одессу. Мы открывали барельеф, памятник Иссе Плиеву. Это легендарный полководец, который освобождал Одессу. Я погрузился очень глубоко в Южную Осетию. Очень хотел бы рассказать про такой интересный народ, который находится тоже на передовой в условиях разорванности.
Вот такие планы.
ДЮ. Отлично! Ждём.
СУ. До встречи.
ДЮ. Спасибо. На сегодня всё.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0