Падение Советского Союза можно смело назвать аналогом КВойны на уровне схемы. Конечно, в 1980-х годах не было информационных технологий, позволявших проникнуть в смартфон каждого человека. Наоборот, у советского общества был информационный или, точнее говоря, развлекательный и коммуникационный голод: телеканалов — наперечет, продолжения сериалов показывали раз в неделю, видеомагнитофоны — редкость, а в кинотеатрах преимущественно показывали отечественные фильмы. СССР прошляпил научно-технический прогресс в сфере массовой информации и коммуникаций.
В XXI веке зрелища и развлечения составляют важнейшую часть жизни человека. После того как нас обеспечили электричеством, активная социальная жизнь стала длиннее светового дня. Центральная канализация и отопление избавили от необходимости тратить часы на решение бытовых задач. Радио, а затем телевидение с интернетом — от необходимости читать. Хотя вплоть до конца ХIХ века главным коллективным развлечением и горожан, и крестьян было чтение вслух, а после заката солнца — музицирование или пение.
Двадцатый век кардинально изменил досуг современного человека. До второй его половины жизнь в городе для большинства являлась скорее вынужденным мучением. Советское общество с точки зрения свободного времени было самым обеспеченным в мире. Богатство — понятие относительное. Для одного это большой дом и новая машина, для другого — несколько свободных часов каждый день для воспитания детей, пеших прогулок и чтения. Советское государство нагружало граждан по месту работы, в парторганизации и профсоюзе, требовало активной позиции, но взамен освобождало от множества бытовых забот. Стоимость услуг ЖКХ за однокомнатную квартиру составляла менее 5% от заработной платы молодого специалиста, а гарантированный длинный отпуск с системой профсоюзных путевок позволял либо неплохо подработать в свободное время, либо действительно оздоровиться. За эти блага приходилось платить готовностью ехать на работу в любую точку СССР.
К середине 1980-х годов между советским государством и обществом возникли серьезные противоречия. Потому что верхи переняли образ жизни потенциального противника, что тогда называлось словом «буржуазный» и выразилось в судьбе дочери Л. И. Брежнева. Переходной образ этой эпохи — Алла Пугачева — представительница эстрадной элиты, сформировавшейся вокруг правящей коммунистической элиты.
Говоря современным языком, противник тогда вел Когнитивную войну на обострение этих противоречий. Именно в конце 1980-х советское общество получило первый опыт расколов. Сначала неискушенные советские люди обомлели от по-голливудски красноречивого Михаила Горбачева, потом с замиранием сердца следили за клинчем Ельцин — Горбачев, а далее — за «танковым биатлоном — 1993» в центре Москвы.
Если оставить за скобками важный фактор предательства правящей прослойки, то Советский Союз тотально проиграл в нулевой КВойне. Первые отставания наметились в медиа, затем — в компьютерной сфере. Наш кинематограф технически «не тянул» уже в 1970-х годах, индустрия компьютерных игр была недоразвита, даже обычный проводной телефон оставался привилегией.
В середине 1980-х США своими медиапроектами драли советскую пропаганду, как волки циркового пуделя. Голодный до зрелищ и с кучей свободного времени советский человек ломанулся в видеосалоны, отдавая три рубля за возможность посмотреть плохую видеокопию на небольшом кинескопе с пяти метров в тесном и пропахшем потом помещении. Хотя сеанс в просторном кинотеатре стоил 50 копеек, залы стояли пустые.
Вера советского гражданина в государство держалась на социальных контрактах, надежных, как автомат Калашникова. При желании социальную карьеру можно было простроить на десятилетия вперед, что сейчас возможно лишь в системе МВД, армии и спецслужбах.
Проблемы со снабжением крупных городов и постоянный дефицит всего разрушили баланс миропорядка. Вопреки завещаниям древних советская власть не смогла обеспечить людям ни хлеба, ни зрелищ. Советское общество не просто призывали бунтовать против власти — его системно убеждали в ошибочности и тупиковости советского строя как такового. Поэтому нам важно разобраться в технологиях и выделить что-то похожее на КВойну.
«Почему нет новых сапог к сезону у простой советской женщины?» — спрашивал ведущий «Голоса Америки» на русском языке со стильным акцентом. Бойкий экономист тут же объяснял отсутствие сапог изъянами советского строя и властью проклятых коммунистов. А в голове советской женщины, озабоченной сапогами, рождалась неприятная мысль об ущербности страны, социального строя и вечной нехватки сапог. Ведь женщина не может без новых сапог. Особенно если у нее много свободного времени.
Сын простой советской женщины на той же волне подсаживался на белогвардейские песни о том, как было бы хорошо, если бы красные проиграли Гражданскую войну. Кто не чувствовал себя поручиком Голицыным или хотя бы корнетом Оболенским, тот не жил в позднесоветском обществе.
В итоге государство, объявив кооперативное движение и разрешив эксплуатацию человека человеком и частный капитал, фактически ушло из сферы зрелищ и массовой коммуникации. Если мы посмотрим советские фильмы 1985 – 1990 годов, то не увидим позитивного посыла в будущее. Советские люди в кадре постоянно что-то выясняют, ссорятся и вечно недовольны происходящим вокруг. При этом массово страдают из-за нехватки товаров.
Дезинтегрированное и увлеченное невиданными переменами позднесоветское общество стремительно политизировалось. Но не так, как учили коммунисты, — через профсоюзы, стачки, иные виды борьбы за права, — а по совершенно идиотским вопросам. Свобода слова, рыночные реформы, демократизация, гласность, перестройка и ускорение — советское общество слушало эти невиданные слова и ждало социальных благ. Граждане были приучены к тому, что политика, как завещал Ильич, — концентрированное выражение экономики. Следовательно, ускорение — это сапоги в магазинах, а гласность — американские фильмы на советских экранах. Как результат: по не изученным до конца причинам позднесоветское общество, состоявшее в целом из неплохо образованных граждан, приняло речевые штампы без содержания и деятельности за истинно верную идеологию.
Технологии КВойны атакуют две сферы — внимания и доверия. Позднесоветское общество прошло все когнитивные круги ада. Сначала его, жадного до зрелищ, накормили речевыми штампами, выданными за политические идеи. Затем межэлитарный конфликт стал представляться как идеологический, из-за чего демократия и «невидимая рука рынка» попали на знамена. Государство рушилось на глазах, а общество считало, что это реформы. Были серьезные проблемы с системой производства и распределения товаров массового потребления, но делались выводы, что нужно отменить партийную монополию власти. Советская интеллигенция изучала политэкономию в вузах и прекрасно знала: еще в конце XIX века доказано, что форма собственности не связана ни с эффективностью производства, ни с внедрением НИОКР на производстве.
Советское государство рухнуло задолго до 1991 года и Беловежской пущи. Как только ликвидировали монополию коммунистов на власть, советское государство было обречено, потому что не существовало иной управляющей прослойки, способной координировать такой сложный коллектив коллективов, как СССР.
Однако советское общество не думало о том, в каком сложном и хрупком государстве живет. Отстранение партии, даже не столько от власти, сколько от администрирования, не могло не пустить под откос государственную машину. Модель государства, задуманного коммунистами, строилась на всеобщем труде. Поэтому комплексным критерием экономической эффективности были социальные, а не финансовые показатели. Что эффективнее: завод заплатил 1 миллиард рублей налогов или завод построил и взял на баланс микрорайон со школой, детсадом и новой котельной? Однозначного ответа нет — все зависит от того, в какой системе координат измерять эффективность.
Крах советского государства произошел прежде всего в головах советских граждан. Они перестали верить, что способны организовать правильное государство, и даже пропустили момент его разрушения, будучи увлечены другими зрелищами и иллюзией участия в политической жизни. Поэтому можно утверждать, что Советский Союз погиб на стадии нулевой Когнитивной войны.
Итак, наш противник сохраняет технологическое преимущество и обладает позитивным опытом сначала разрушения СССР, а потом — захвата власти в отдельных республиках. Постсоветское пространство давно превратилось в пространство КВойн. С территории Казахстана работают «боты» по России, украинские ЦИПсО отрабатывают повестку в Армении и Киргизии. Технологии КВойн трансграничны и могут применяться в любых сферах.
Специалисты по информационным войнам, политологи и журналисты в XXI веке продолжают бороться за правдивость и достоверность информации, что похоже на украинский «Контрнаступ-2023» — отчаянная, но бессмысленная попытка достичь нереальных целей, неизбежно ведущая к пустой трате ресурсов и времени.
Технологии КВойн работают в условиях переизбытка информации и возможности подобрать сигнал к любой аудитории, которую надо сначала изучить, а затем включить в коммуникацию. Мы помним, что воздействие на государство осуществляется через трансформацию общества. Но как воздействовать на общество, если оно большое и к тому же расколотое? Как государству не потерять свое общество и трансформировать соседнее?
Трудно сказать, когда появилось понятие «пропаганда». По большому счету, ветхозаветные сюжеты вроде получения Моисеем законов и сложные пути из египетского рабства — истории о пропаганде. Деятельность античных философов и Христа с учениками — тоже. Однако у этого понятия есть более узкое значение, максимально близкое к современному.
Во время Тридцатилетней войны (1618– 1648), ставшей самой массовой религиозной войной в Европе, возник первый центр по работе с еретиками и язычниками: 6 января 1622 года в Риме была создана Конгрегация пропаганды веры, в состав которой вошли 13 кардиналов и два прелата. Его создание лоббировал молодой кардинал Людовизи, племянник папы Григория XV (1621–1623). Конгрегация опиралась на сеть типографий, находившихся в распоряжении католической церкви.
Рим признал ошибки, приведшие к бунту, появлению Мартина Лютера и Реформации. Пытаясь утвердить власть папы над местными королями путем грубого принуждения и с помощью признания (отлучения) королевского статуса, Рим наплодил тьму противоречий в отношениях с местными элитами. Предки будущих французских королей, немецких курфюрстов, испанских грандов и австрийских князей сохраняли общую католическую идентичность, но признавать политическую власть Рима отказывались.
Рождение современной западной политики можно отсчитывать от начала конкуренции светской власти королей с властью внешней, но не очень материальной. Ведь политическая власть Рима над королями была идеологической, то есть требовала добровольного подчинения.
Рим использовал технологии пропаганды задолго до создания Конгрегации. Отцами-основателями в данном случае можно считать орден иезуитов, известный нам по историческим стереотипам вроде инквизиции. Он первым начал решать вопросы влияния опосредованно, через идеологию. Создатель ордена, боевой монах Игнатий Лойола, действительно был связан с инквизицией. Однако в реалиях того времени это был скорее орган следствия и дознания, нежели сборище кровавых палачей. Средневековая Европа погрязла в предрассудках, люди подозревали друг друга в ведьмовстве и подобных вещах. В большинстве случаев инквизиторы занимались вопросами бытовых суеверий и борьбой с конкурентами — еретиками и раскольниками. Хотя нельзя оправдывать преступления, которые творили инквизиторы или мародеры, прикрывавшиеся их именем.
В данном случае имеет значение не моральная оценка, а принципы сетевого влияния и организации иезуитов. Военной силы у Рима не было, технология воздействия опиралась на два инструмента. Орден иезуитов представлял собой сетевую организацию, которая влияла на правящие элиты и готовила управленцев для европейских монархов. Конгрегация пропаганды веры отвечала за публичное воздействие. Оба инструмента работали в тесной интеграции.
Орден иезуитов состоял из высокообразованных людей, стремившихся занимать позиции советников и лоббистов при светской власти разного уровня, от баронов до королей. Параллельно они создавали по всем миру иезуитские коллегии — учреждения бесплатного образования. Первая открылась в 1548 году. Интересно, что практически сразу началась экспансия на восток: региональные коллегии открывались на территории современной Украины, Белоруссии и Литвы — в Вильне (современный Вильнюс; 1579), Полоцке (1582), Луцке (1606), Львове (1608) и Бресте (1623). К моменту создания Конгрегации, в 1622 году, через школы ордена иезуитов прошло уже более 50 000 человек, которые на тот момент были самыми образованными людьми Европы, а может, и мира.
Этот небольшой экскурс в историю необходим для понимания сути технологий КВойн, который открыли еще иезуиты, — формировать мировоззрение правящей элиты через образование и подготовку кадров (если кто не в курсе, Фидель Кастро получил образование в иезуитской школе). Их главными врагами в Европе были учителя, лишавшиеся заработка: в иезуитских коллегиях обучали бесплатно. За 100 лет существования орден разросся до всемирной сетевой организации с сотней филиалов во всех крупных городах. Московское царство, впоследствии Российская империя запрещали его деятельность на своей территории, считая иезуитов хитроумными шпионами Рима.
На уровне схемы: орден иезуитов создал прототипы того, что сегодня называют PR (public relations) — связью с общественностью и GR (government relations) — связью с правительством.
Итак, воздействие на светскую власть осуществлялось посредством образования и кадров, а население окормлялось с помощью книгопечатания, которое тогда было главным излучателем. Россия многие столетия существовала вне этой системы координат. У русских царей не было проблем с легализацией своей власти у папы римского, поэтому в нашей культуре нет защиты от основ технологий КВойн, которые в Европе начали применяться 500 лет назад. В русской политической культуре церковь выполняла совершенно иную функцию, чем Рим, а светская власть использовала идею православного единоначалия в государственных интересах. Более 300 лет церковь доминировала в вопросах пропаганды, а идеология являлась той или иной версией христианства.
Ситуация кардинально изменилась на рубеже XIX–XX веков, когда индустриализация потребовала массового образования для еще вчера темных крестьян, а затем научно-технический прогресс подарил нам радио.
В это же время мир содрогнулся, увидев, что такое тотальная война. Государство к началу XX века было настолько высокоорганизованной системой, что создание стотысячных армий стало делом техники. Одновременно настала эпоха тотальной пропаганды, в условиях которой мы живем до сих пор.
До изобретения радио информация всегда была дефицитом и приходилось прилагать усилия, чтобы ее получить. А когда каждый человек получил персональный излучатель, он переставал зависеть от посредников, чью роль ранее исполняли священники. Американцы первыми поняли, какие возможности технические новшества открывают для государства. Появление современных технологий пропаганды связывают с У. Липпманом и Э. Бернейсом, которые во время Первой мировой войны создали Комитет информации для населения (CPI) — первый ЦИПсО в мире. С тех пор — уже почти 100 лет — главные принципы массовой обработки населения не меняются.
Особый интерес представляет фигура Бернейса, который считается основателем современного маркетинга. Он был племянником Зигмунда Фрейда и автором концепции управления общественным мнением. Его книги «Пропаганда» и «Кристаллизация общественного мнения» — образцы прагматичного подхода американцев к пропаганде. Пикантности добавляет тот факт, что после Второй мировой войны Бернейс активно сотрудничал с ЦРУ и Госдепартаментом США по вопросам политических спецопераций в Латинской и Южной Америке.
Модель управления общественным мнением основана на понимании того, как устроено современное западное общество.
Уралов Семён «ПостУкраина. Страна без государства»
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0