Дмитрий Юрьевич «Гоблин» Пучков. Я вас категорически приветствую. Семён.
Семен Уралов. Моё почтение.
ДЮ. Симметрично.
СУ. Я с новостями. Вышла книжка «ПостУкраина. Страна без государства», четвёртая уже моя книга, вторая в цикле «Украинская трагедия». Здесь то, что мы разбираем, но чуть более глубоко, чуть более систематизировано и особенно в конце система навигации по дополнительным материалам.
Если первая книга была об обществе, она называлась «Украинская трагедия. Технологии сведения с ума», то эта — о государстве. Мы разделяем общество и государство.
9 июня будет презентация в Москве на фестивале, на Красной Площади, так что с 5 до 6 вечера 9 июня всех жду, добро пожаловать, там будет книга нашего родного издательства «Питер».
ДЮ. «Питер», да.
СУ. Так точно.
ДЮ. Про что поговорим?
СУ. Да, сегодня у нас короткая политинформация, как мы договорились. Будем время от времени текущую политическую ситуацию разбирать через специфические ракурсы, которыми я профессионально занимаюсь, то есть полит-, медиатехнологии и когнитивные войны, и ситуацию с Ильиным. Я это назвал «казус Ильина», давай именно таким образом разберём. Мне кажется, настало время отрефлексировать, куда нас это может привести, с точки зрения политических [технологий], медиатехнологий и когнитивных войн.
Я принципиально оставляю за скобками — тем более Егор разобрал, Клим всю фактическую часть, цитаты, биографию — это полностью у нас остаётся за скобками, нас волнует именно казус Ильина. Сейчас [используют] новое модное слово «кейс». Я его не люблю, мне слово «казус» нравится, оно и [означает] прецедент, и является юридическим [термином].
ДЮ. Потом, это латынь, это гораздо благороднее, чем этот ваш дурацкий кейс. Кейс – это чемодан.
СУ. В общем-то да, да-да.
Итак, прежде чем разобрать это с точки зрения политтехнологий и то, что происходит как в обществе, так и в трансформаторе власти, нам в первую очередь надо занять позицию, очень специфическую, специальную. Нам, с одной стороны, нужно быть очень циничными и прагматичными, как Илона в сериале «Домашний арест», который мы разбираем. Это будет один большой пласт, в котором мы чуть-чуть поковыряемся, чтобы понять, почему это произошло, и я попытаюсь доказать мою версию, откуда это взялось.
А вторая позиция должна быть такой. Надо занять уровень обобщений, то есть позицию мыслителя, не только философа, но и мыслителя, чтобы смотреть на эти процессы более широко. И мы будем и в глубине, и извне, потому что «большое видится на расстоянье», но иногда в фекалиях нужно поковыряться.
Итак, первое, давай сначала расковыряем главную фекалию. Что это произошло, и почему оно получило такой выхлоп?
Мы, политизированное меньшинство, про Ильина знаем давно. И время от времени происходят всплески. Это линия длинная, она тянется, начиная с его перезахоронения вместе с Деникиным. Это не только с ним произошло.
ДЮ. «Замечательные» люди были! «Замечательные» просто!
СУ. Ну, они занимали разные позиции, между прочим, в своё время.
ДЮ. На здоровье. Один с нацистами сотрудничал, другой — с ЦРУ. «Прекрасные» люди!
СУ. Но, тем не менее, с этого момента оно у нас началось. И дальше, так как государство у нас внеидеологическое…
ДЮ. Старается.
СУ. Это и записано везде. А мы помним, что идеология – это не просто красивые лозунги. Это то, что помогает ориентироваться, что такое хорошо и что такое плохо.
И у нас есть три уровня:
- Уровень общества, которое многоидеологично, кого у нас только нет, после того как государственной [идеологии не стало].
- Государство, которое как бы внеидеологично по Конституции.
- Но ещё есть власть. Мы разбираем отдельную структуру – власть. И про идеологию власти у нас честно говорят и начальники. Глава Госдумы как говорит? У нас идеология – это Путин, то есть она у нас начальникоцентрична. И, соответственно, в условиях отсутствия идеологии надо слушать, что говорят самые высшие начальники, и из [их речей] конструировать удобную тебе конструкцию.
Но есть ряд людей, кто это использует, чтобы конструировать удобную ему конструкцию. У нас главное начальство много чего говорит, это уже много лет происходит. Можно взять разные опорные точки и из этого сконструировать любую конструкцию.
Я не знаю сейчас, откуда взялся Ильин, как он взялся, для меня это сейчас не имеет значения. Я вижу, что это фактор раздражения, который постепенно всё глубже и глубже погружается в тело государства.
Что произошло в данный момент. Давайте займём максимально циничную позицию. Пока Ильин присутствовал в каком-то там медиапространстве, он выступал фактором раздражения определённой части политизированного меньшинства, стоящего на советских позициях. Это был какой-то фактор, но их много, таких факторов. Мало ли их у нас? Например, Мавзолей драпируют. Такие факторы есть.
Но произошла процедура включения этого в государственное тело в виде создания Высшей политической школы имени Ильина в Российском государственном гуманитарном университете. И вот тут и произошла первая и важная зацепка. А когнитивная война — это всегда война за внимание. Давай для начала поймём, что это вообще за бренд. Что такое «Высшая политическая школа»? Значит, должна быть средняя сначала, правильно? А до этого должна быть какая-то низшая. Если действительно целью является создание школы, то тогда сначала делается средняя школа, а потом высшая. Правильно? Нет. Значит, это всё-таки никакая не высшая, это просто название такое, просто слово, за которым нет содержания.
Дальше. Почему называется так, «Высшая политическая школа»? Я утверждаю, что никакого содержания за этим нет, это просто узнаваемое словосочетание, потому что ВПШ – это раскрученный бренд. Была Высшая партийная школа, «вот давайте мы тоже сделаем ВПШ».
Я специально посмотрел, что это по структуре своей. Это обычный научно-исследовательский институт, которых в каждом университете есть десятки. При каждом университете есть десятки разных научно-исследовательских институтов, у этого просто название такое – «Высшая политическая школа имени Ильина».
А теперь внимание за руками, если бы в этом университете РГГУ, — мы сейчас ещё, кстати, разберёмся, что это за университет, как его оценивает само государство, — если бы в нём создали научно-исследовательский центр, было бы к этому привлечено внимание? Нет, никто бы и не заметил даже. Ну, создали ещё один научно-исследовательский центр, даже политический, центр исследования политики. Нет, не заметили бы.
Судя по брендированию самого этого названия, это осмысленное действие для того, чтобы попасть в медиаповестку. Те, кто конструировал само название это, целенаправленно создавали это как бренд, который попадёт в медиаповестку. Поэтому же под руководителя этой школы [выбрали самое раскрученное имя]. Сколько у нас в России раскрученных философов? По пальцам можно посчитать тех, которых мы считаем философами. Вот Дугин — единственный.
И вот мы имеем объединение двух брендов, с помощью которого вуз [попадает в медиаповестку]. А теперь давайте разберёмся, что вообще это за вуз, РГГУ. Ну, казалось бы, у нас сложный политический момент. И создание Высшей политической школы, если речь идёт об этом, тогда это должно быть в каком-то ключевом государственном вузе, в опорном.
Есть рейтинг, который составляет наше государство, рейтинг группы RAEX, они с 1995 года мониторят все наши вузы, это никакие не агенты. Вот рейтинг за 2023 год: РГГУ — 54-е место из 100 вузов. Рейтинг их там (балл) — 2,5; условия получения качественного образования – 40-е место; уровень востребованности выпускников работодателями – 85-е место; уровень научно-исследовательской деятельности, ранг – 87-е место.
Причём в 2023 г. он опустился, в 2022 году вуз был на 53-м месте.
ДЮ. А это, извини, перебью, вот сотня, это их всего 100?
СУ. Нет, это сотня лучших российских вузов. У нас их не так много, но тем не менее.
ДЮ. Да.
СУ. Кто выше по рейтингу? Например, Южно-Уральский выше, Уфимский нефтяной, Северо-Восточный университет, Казань — огромное количество. То есть он посередине, это середнячковый вуз, несмотря на то, что…
ДЮ. В первой сотне.
СУ. В первой сотне, но посередине.
ДЮ. Не в десятке.
СУ. Не в десятке, звёзд с неба не хватает, не главный университет.
У меня возникает вопрос. Если бы целью ставилось действительно создание некоей политической школы, а такая цель, я считаю, должна быть поставлена.
ДЮ. Обязательно.
СУ. У нас есть мыслители, на которых стоит опираться. Зиновьев — что, не заслуживает политической школы своей?
ДЮ. В отличие от этого говна.
СУ. Цымбурский что, не заслуживает? Заслуживает.
Дальше мы пройдёмся по нашим мыслителям основным, они заслуживают. Старший Щедровицкий с его школой мыследеятельности.
ДЮ. Который в США убежал?
СУ. Нет, это младший, это сын его. Нет, старший советский был [учёный].
Отдельная школа, как кто ни относится к деятельности «Сути времени», но это тоже наш мыслитель. Целая плеяда выросла.
С моей точки зрения, в России нужно заниматься созданием политических школ, но создание политической школы может быть привязано только к политическому мыслителю. Есть мыслители политические, а есть мыслители не политические.
Ильин был идеалистом, я в это даже не [углубляюсь], это всё разобрали коллеги. Духовную школу — не даю сейчас оценок, нужно или не нужно, — теоретически можно было бы, потому что человек занимался вопросами духа — ради бога.
Я утверждаю, что целью создания этой Высшей политической школы имени Ильина было привлечение внимания к далеко не самому центральному вузу, у которого, судя по всему, есть фантомные боли. Дело в том, что РГГУ был создан в 1991 году. Его слили из советских вузов, с которыми не очень понимали, что делать. Туда вошла ликвидированная Высшая партийная школа. Главное помещение им было передано. И получается, у кого-то есть амбиции? У государства есть запрос на идеологию, который [витает] в воздухе, он прямо [зреет]. А вот есть раскрученный бренд, есть аллюзия с советским ВПШ — всё, поехали, внимание будет привлечено.
И вот тут мы имеем дело с украинизацией России, как я её называю. С точки зрения пиара, маркетинга, рекламы, цели достигнуты. Но так как последствия того, что за каждым пиар-ходом должна быть какая-то политическая реальность, это никого уже не волнует.
С моей точки зрения, расчёт, вообще цель была такая: привлечение ресурсов. Когда создаёшь какой-то научно-исследовательский центр, под это потом можно привлекать гранты, влияние, ещё что-то, ещё что-то, ещё что-то. Создай они подобную штуку частным порядком, ничего бы не было. Но они совершили ошибку в том, что сделали это в университете. Они забыли, что университет – это территория свободы, и там есть ещё студенты, и ещё есть часть преподавателей. То есть мы имеем дело с типичным конфликтом управляющей надстройки, которая наверняка решает какие-то свои задачи (мы сейчас не даём оценки, какие задачи). Но им важно сделать так, чтобы все заметили, чтобы они стали заметны — они же сейчас не выделяются на фоне тех остальных узлов.
ДЮ. С 52-го или из 53-го, например, на 25-е.
СУ. Да, да, а почему бы нет? Вот это серьёзная заявка. Но не были просчитаны последствия, а последствия [стали расти] как снежный ком.
Что произошло? Давай поднимемся на уровень когнитивных войн. Общество политизировано, это объективно. С началом СВО [стало] ещё более политизированным, сейчас мы видим непонятные процессы: арестовывают за то, о чем год назад даже нельзя было говорить. Сложные процессы, ограничения, статьи новые появляются, люди «следят за базаром». А политизация идёт. И она — свято место пусто не бывает — во что-то должна вылиться. И вот отличный повод, отличная возможность. Для меня показатель то, что в это включились даже наши думские оппозиционеры.
Всё, во что включается официальная оппозиция госдумовская, значит, это тема достаточно безопасная. По рогам особо не дадут, эту тему можно качать. Причём, как всегда, играют и одни, и другие. Власть у нас занимает позицию «не надо разжигать», глава Госдумы заявил, что не надо…
ДЮ. Я согласен, вот извини, перебью, я согласен, не надо. Поэтому не надо именем фашистского прихвостня называть российские учреждения! Всё.
СУ. Ну, это нужно просто адресовать не депутатам, а инициаторам этого всего.
ДЮ. Естественно.
СУ. Но у нас это переходит уже в политический скандал, но пока что ещё незаметно. Я специально промониторил, мне было интересно, как это в обществе воспринимается, точнее, как это отражено в наших соцмедиа. Да? Ильин и эта тема на данный момент захватывает пока что политизированное меньшинство. Пока что. Но если ситуации не будет дана оценка в течение какого-то времени, то оно постепенно всё больше и больше будет проникать в тело общества и выступать темой [раскола].
А тут, получается, в чём прикол? Прикол в том, что тема беспроигрышная. Общество политизировано, тема неприятная, есть точно «советская» часть, она с этим никогда не будет согласна, как минимум эмоционально.
ДЮ. Естественно.
СУ. Вот. Следовательно, та часть, которая включит сейчас дурацкую пластинку на тему: ЦИПСО, враги, будет абсолютно неубедительна. Это будет только повышать уровень дискуссии: ещё на градус выше, ещё на градус выше, ещё на градус выше. Закончится это всё, как это было на Украине: «Ты что, хочешь, чтобы Путин напал, да? Что ты такое говоришь? Ты что, хочешь, чтобы Путин напал?»
Это нездоровые звоночки, связанные с тем, что в политической дискуссии стороны, которые не могут подобрать аргументов, начинают клеймить [оппонента] как иноагента. Это очень нездоровые звоночки.
ДЮ. Публичный донос это называется. «Давайте, пусть ЧК с ним разберётся». «Что он себе позволяет?»
Я, кстати, с твоего позволения углубился бы в тему ЦИПСО. По-моему, самым отбитым идиотам очевидно, что вынесение подобных вещей в общественное поле вызовет совершенно дикое раздражение. Вы там можете удалить из своего Ильина всё что угодно. Удаляйте, оно никуда не денется. Это, кстати, вы ещё не читали, он ещё и на немецком писал, этого вы вообще не читали, там ещё интереснее. Славословия Гитлеру и прочее.
Общество у нас (возможно, каким-то идиотам у нас непонятно), оно в массе красное, что бы вам там ни казалось. А привнесение туда фашистов вызовет совершенно понятную лично для меня реакцию.
Что мы с украинской стороны услышали? «А чего вам Бандера не нравится? Вот вы там фашиста Ильина цитируете постоянно». Это первый отзыв с Украины. Теперь у меня вопрос. А кто действует по наводке ЦИПСО, если она есть таковая? Вот кто действует по наводке ЦИПСО? Тот, кому фашисты не нравятся? Или тот, кто затаскивает поклонников фашистов в общественное поле? Вот кто тут действует по указке ЦИПСО?
Я, как известный представитель, я никаких сомнений не имею в том, что это дело рук хохляцкой разведки, никаких сомнений не испытываю. Так кем она руководит, эта самая разведка? Кто вносит раскол в общество?
Я тебе больше скажу. Вы это, хотя бы на время войны свои помойные пасти заткните! Не надо мне тут ни о чём рассказывать: «Да, он не принял революцию». Это для дураков, вот совсем, так сказать, на базовом уровне.
Когда прекратилась Первая мировая война, в ходе которой конфликтующие стороны не добились нужных им результатов, то всем по окончании Первой мировой войны было понятно, что это не конец войны, а перерыв, и через 20 лет, когда все восстановятся, всё это начнётся заново.
Товарищ Сталин, как олицетворение, так сказать, всего нашего, готовил страну к войне, это его главная задача была. Не построение коммунизма, а приготовление страны к войне, в которой страну и народ хотели уничтожить. Ты это не принял? Это твоё собственное дело. Не принял — на здоровье! Народ, надрываясь, строил заводы, фабрики, пушки, танки, самолёты и всё остальное. Ты не принял это? Очень хорошо, но только некоторые почему-то не приняли это настолько, что пошли работать к Геббельсу, чем своё вот это идиотское абсолютно «не принял» [продемонстрировал]. Страна готовилась к войне, твоё неприятие – это неприятие подготовки страны к войне, твои вопли про неправильную индустриализацию, неправильную коллективизацию, ты-то, умный, не сделал вообще ни хера, кроме того, чтобы пойти работать к Геббельсу.
Вы даже на базовом уровне не понимаете, о чём вы говорите. Да вычеркните вы из своих этих мудацких новых собраний сочинений, вычеркните вы всё про любовь к фашизму, это ничего не изменит в биографии данного персонажа и ему подобных! И вот вы их волочёте на свет божий, и вот вы их внедряете в ткань государства. Государство, которое состоит из народа, я повторяю, оно красное, и ваши фашистские прихвостни тут как-то абсолютно не к месту!
Вы на что рассчитывали? Это вы сами такие умные, или вас кто-то научил? Я считаю, что кто-то научил. Вы где-то там общаетесь, к вам есть подходы, и вот результат на ровном месте. Казалось бы, ничто не предвещало, вы волочёте какое-то говно, втыкаете в общественное поле, а потом начинаете: «Что это такое? Недовольные. Представляете, студенты недовольные. Ими, наверное, студентами, руководит ЦИПСО». Вами руководит ЦИПСО, а не студентам! Чушь какая-то!
СУ. Ситуацией уже руководит ЦИПСО.
ДЮ. Так точно! Кто это начал, разрешите поинтересоваться? Кто это организовал? Кто это внедрил? Виноваты недовольные теми, кто вот это делает?
Я помню, у нас как-то вешали тут доску Маннергейму. С юга фон Лееб, сверху с севера Маннергейм замыкал блокаду Ленинграда. Оказывается, «это был замечательный русский офицер». Мы повесим ему памятную доску в городе, где эта тварь уморила вместе с немецкими нацистами почти миллион человек! «Он этого заслуживает». Заслуживает. Дальше что? Кто ещё у вас заслуживает? Вы сразу Маннергейму поставьте статую на Пискарёвском кладбище, где мёртвые сотнями тысяч лежат, поставьте там! Родина-мать, сбоку Маннергейм, «великий русский офицер».
СУ. Меня это удивляет, потому что насколько была наша Российская империя включена в мировую элиту, но как-то памятников Наполеону никогда не появлялось.
ДЮ. Странно.
СУ. Хотя он гений признанный.
ДЮ. Ну, следует признать, что надгробие Наполеона из уральского, по-моему, порфира. Небось, наш царь подарил. Такое-то вот…
СУ. Нет, ну, у себя, я имею в виду, у нас в знак уважения каким-то… Что-то как-то не видать, да?
ДЮ. Да.
А вот Маннергейму, этому нацистскому пособнику, воевавшему на стороне немецких нацистов против нас… «Он вышел на старые границы». Да, в Вологодской области вышел на старые границы! «Но он с большевиками воевал». А, простите, мне непонятно, всё нормально же, большевиков убивать — это благородно и почётно? Решите поинтересоваться, вы когда на марши «Бессмертного полка» выходите, сколько там у вас большевиков, на палочках портреты? Сколько там большевиков? Вы не пробовали считать, сколько там звёзд на погонах, сколько звёзд на груди? Не пробовали считать? Вам в голову не приходит, что они воевали против ваших маннергеймов, против ваших ильиных? Они против них воевали, а вы это говно тащите сюда. Зачем? Вы мне тут Украину хотите устроить с рассказами: «Не такой уж плохой Бандера был, вы просто не знаете всего. Нет, сотрудничество с немцами – нет, он просто вот такое ненационально-освободительное движение». Говно вы, а не национально-освободительное движение! На кой хер вы это к нам волочёте, зачем? Для того, чтобы здесь была Украина? Ну, понимаю, да. Только такими людьми не мы с тобой заниматься должны, а кое-кто другой.
СУ. Вопрос главный – зачем это делают очень разные люди, и так много лет? Я доковырялся, я на просторах Телеграма видел отдельные цитаты, но я решил… «если я чего решил — я выпью обязательно». Я нашёл оригинал книжки 2003 года. Смотри, какая классная книжка, мы покажем обложку, «Святая Русь и Кощеево царство».
ДЮ. А кто там в качестве Кощея?
СУ. А смотри, кто автор.
ДЮ. А кто там?
СУ. Книга 2003 года, «Основы духовного возрождения России».
Сейчас они активно борются, вот цитата нашего Геннадия Андреевича Зюганова о том, что у нас главный фашист Ильин. Сейчас я прямо процитирую: «Самым известным идеологом русского фашизма стал Иван Ильин. Он с восторгом принял приход к власти фашистов в Италии, потом в Германии».
Открываем книгу 20-летней давности, 2003 года, и читаем в разделе «Небесная истина и земная правда» о том, что:
Нужно взять у просвещённого русского национализма, представленного в отечественной истории великим учёным Менделеевым, гениальным писателем Достоевским, блестящим публицистом Катковым, выдающимся философом Ильиным, нам следует перенять идею одухотворённой державности и высокое обострённое чувство национального достоинства.
А дальше есть момент ещё на 211 странице, цитируется Иван Ильин, а самое интересное – там ещё есть интервью, и вот Игумен Алексий спрашивает: «И последний вопрос, Геннадий Андреевич, какое ваше личное отношение к религии?»
Я же воспринимаю ценность вероучения больше как философ. Среди религиозных мыслителей наибольшее влияние на меня оказали Иван Ильин и петербургский Митрополит Иоанн Снычёв, с которым мы неоднократно общались.
Я не знаю, читал ли 20 лет назад сам автор эту книжку, или — моя гипотеза — что подписал, может быть, то, что написали, но мы видим, что в первую очередь, как нас учил Мао Цзэдун в «Маленькой красной книжице», начать надо с самокритики. Не только критика, но и самокритика.
Получается, что те люди, которые 20 лет назад продвигали [Ильина] в политическую повестку и считали это нормальным, они либо сами этого не читали, либо теперь вдруг прозрели. Ну, в общем, классика – либо трусы, либо крестик.
Тут ситуация какая? Есть текущая ситуация, когда в учебниках истории Ильин уже есть, присутствует в учебниках истории, с цитатами. Но при этом мы видим, что корни-то вот, они 20-летней давности, и их [внедрили] те, кто сейчас активно борется. Конечно, книга не очень известная, смысл её был политический — подкат к православным. Там рассказывается, что коммунисты — они не такие уж и коммунисты, они теперь серьёзно изменились, и вот, собственно, книга об этом.
То есть, видишь, как глубоко оно проникло в само тело власти. Мы помним, что власть как Змей Горыныч: головы между собой ругаются, а пищеварительная система — одна. Да? Вот, головы даже сейчас ругаются, но мы видим, что внутри пищеварительной системы эта бактерия жила ещё 20 лет назад. И это ещё до того, как Ильина перезахоронили, так что ничего удивительного нет.
И уже в финале я хочу напомнить, когнитивная война – это про эмоции. И когда мы говорим о том, как ЦИПСО, враги управляют нами с помощью эмоций, надо не забывать, что наша политическая система (шоу политическое, не закрытая политика, а публичная) была слизана с американской. И все модели управления нашим обществом, спекулирование эмоциями — такие же. И топ-менеджеры наши медийные точно так же привыкли возбуждать общество и потом его эмоциями потихоньку подкармливать.
С моей точки зрения, после того как пузырь контрнаступа лопнул, и некая неуверенность в себе внутри управляющих медиаповесткой снялась, — ну всё, как бы угроз нет, — они вернулись к старым испытанным способам, которыми занимались на протяжении 20 лет. Это такая лёгкая раскачка по разным вопросам. Конечно, не как на Украине, не доходит до баталий в парламенте, на улицу не выплёскивается, но постоянная раскачка, подкармливание лёгкими эмоциональными вбросами работает.
В данном случае есть нелояльная часть под названием «советские ЛОМы», которая была недовольна всем, что происходит, так или иначе. С началом СВО, и особенно, когда прорезался феномен Пригожина… А сейчас получается: то ли это был бунт, то ли он правду говорил. Да?
ДЮ. С самого начала это был мятеж, и мятежом и остался, поход на Москву. Другое дело, что истеричные вопли, которые… Меня лично раздражает форма. Я сын военнослужащих, потомственный, так сказать, у меня это с детства в башке заложено, что можно говорить про старшего, а что нельзя, и как. Когда ты кроешь матом верхнее руководство, валишь это в интернет, чтобы это смотрели солдаты, я для особо одарённых могу пояснить, есть такой «Дисциплинарный устав», это руководящий документ, в Советской армии был, и в Российской теперь есть. Так вот, в соответствии с уставом сержанта нельзя отчитывать и распекать перед строем рядовых. Рядового можно выдернуть из строя, расчихвостить как следует, да. А вот сержанта надо отозвать в канцелярию. Можешь ему там в рыло дать, бывает такое, но этого никто не должен видеть, и этого никто не должен слышать. Старшим в жопу не заглядывают, есть такая у нас народная мудрость, с одной стороны. С другой стороны, это нельзя вываливать для личного состава. Если ты такое говоришь про высшее руководство армии во время боевых действий, ты какие последствия от этого ждёшь? Форма, форма совершенно недопустимая!
Но прошёл год, когда самолёт упал, и вдруг оказывается, что истерика-то по делу была, оказывается. И начинает выползать одно, выползает другое. Вы, пацаны, если речь про какой-то общественный консенсус между обществом и властью, у меня глаза дёргаться начинают, его не будет при такой постановке вопроса, его просто не может быть. Что это такое? Как это так?
Чуть-чуть углубляясь там, «А вот у этого там вот такое поместье у этого Тимура Иванова». А у его подчинённых что? Вы не пробовали посмотреть, какие у них зарплаты, на каких машинах ездят они? На каких машинах ездят их жёны, дети? Сколько стоят их дома? Сколько стоит земля, на которой дома стоят? Всё, разбор закончен, да? Один Иванов такой был, да? Ну здорово, здорово, парни!
СУ. Поэтому есть такое хорошее одесское слово – мулит. Это как свербит, но не в жопе. Вот когнитивные войны – это постоянное подкладывание того, что мулит, то есть когда это тебя будет постоянно мулить, ты в результате станешь невротиком психованным, а потом это можно сделать в обществе.
Такие темы как Ильин, если не будут правильно решены, а мы сейчас очень кратко остановимся, как, я считаю, надо с этим [поступить, потому] что можно выйти ещё из этой ситуации. Из неё можно ещё выйти, это пока ещё не критично. Пока что это мулит политизированное меньшинство. Это неприятно, но не критично. Но так как Ильин присутствует в учебниках, и сейчас начинает расти поколение, которое уже [по ним училось]. А что [значит] появилось в учебниках? Человек воспринял информацию, потом вырос, оно в нём ….
ДЮ. Ну, потом живёт.
СУ. Оно живёт, а потом…
ДЮ. «А чего такого?»
СУ. «А чего такого?» А потом он столкнётся с реальностью настоящей, и у него произойдёт полный диссонанс. Мы в концепции миропорядка рассматриваем: мир в обществе, порядок в государстве. У человека мира в голове не будет, как и в обществе. А когда он ещё поймёт, что есть некий цензурированный вычеркнутый Ильин, которого от него скрывали, то это подорвёт доверие.
Я напоминаю, что целью когнитивной войны является не правда историческая – кто такой был Ильин. Насрать на него, вообще не имеет значения, кто он такой! Это подрыв доверия и борьба за внимание. Внутренние наши заинтересанты таким образом, как они считают, отвлекают внимание той самой советской части ЛОМов и общества: «вот об этом думайте, вот об этом думайте, только вот об этом думайте».
Но по факту, достигая краткосрочных задач по отвлечению внимания, они пропускают главный удар по подрыву доверия, которое и так — такое себе. И если бы не гибли на СВО представители общества, то такого бы и не было контакта с государством. У нас всё-таки договор общественный — которого нет, конечно, это просто бренд такой — что типа государство отдельно, а мы отдельно. Но государство всё больше и больше лезет к обществу, и общество не то чтобы согласно, не согласно, но принимает такие правила игры.
Понятно, идёт война, но если часть общества будет так сама же качать на качелях с целью отвлечения внимания… Я понимаю, им неприятно было бы, чтобы люди, которые стоят на левых просоветских позициях, сейчас начали бы ковыряться в том, что происходит, это было бы очень неприятно. Лучше пусть этим дерьмом занимаются, в нём ковыряются и возбуждаются.
И соответственно, что это будет? Вот есть хорошая фраза, помнишь это? «Кипит наш разум возмущённый» [прим.: строка из «Интернационала», международного пролетарского гимна, в определённые периоды официального гимна РСФСР, СССР, Китая и др.]. Это ровно и есть этот эффект. Нам постоянно подбавляют газку, чтобы он подкипал. Слово «фашист», оно же бранное и триггер. В него уже вложены тысячи. Со стороны Украины нас очень технично клеймят «рашистами», с точки зрения брендинга, это прямо [точное] попадание.
ДЮ. Надо помочь, надо подтянуть на свою сторону фашистов.
СУ. Да-да, давайте подтянем.
Какую мы займём позицию? Это мы немножко пофилософствовали, а сейчас займём снова циничную позицию.
ДЮ. Извините, чуток перебью. Вот начались события на Донбассе. Что мы там увидели? Первое – людей от 40 и старше, которые похватали автоматы и побежали в окопы. Это советские люди, которые родились и начинали расти в СССР, у которых ещё есть совесть и понимание того, как устроен мир и что надо делать. Вот эти прокоммунистические люди пошли воевать, они могут себя не считать таковыми, но таковыми они являются просто безо всякого. Пошли воевать под красными флагами.
Опять-таки, многим может это незаметно, но ваша молодёжь, которую вы воспитывали на солженицыных, мигом сдриснула отовсюду вообще, и с той стороны Днепра, и с этой. Ей это не очень надо, потому что от них это далеко, и они не понимают. Это вы их так воспитали на своих замечательных учебниках истории.
И давайте посмотрим дальше. Кто же там дальше-то воюет? Где поклонники фашистов? С какой стороны, например, воюет Русский добровольческий корпус? Почему-то на стороне украинских нацистов, которые ставят себе задачу уничтожения России и физической ликвидации русских. Вот ваши поклонники фашистов. Как это так получается?
И мы должны к себе притягивать каких-то философов? Ну, я понимаю эту контуженную антисоветчину, контуженные натурально! «Ничего в Советском Союзе не было, никаких философов, никаких мыслителей, потому что это всё советское, мы это решительно отвергаем. Давайте найдём что-нибудь антисоветское».
Антисоветчик — всегда русофоб, всегда, кого бы вы там ни взяли и кого бы вы ни потащили, он против России, а значит, против русских. Если он за какую-то Россию из своих мечтаний, а у нас не было другой, кроме советской. Вы мне можете сколько угодно про царя рассказывать, я оттуда ничего не знаю, я там не жил, и меня это никак не касается. А дед и отец, они из Советского Союза, это я всё знаю, и это я всё помню. Ваши попытки притащить хер знает кого, не пойми зачем (или пойми зачем), но это не несёт никакой пользы Российской Федерации, всё.
СУ. Можно дать тогда на уровне мыслительном и мыслителей. Зачем? Я считаю, что таким образом Ильина выбрали для легализации новой сословности и нового аристократизма, потому что главное для архитекторов Ильина (конечно же, это издержка, что он фашистов поддерживал) – это его происхождение.
ДЮ. «Это мы цензурируем в его произведениях, и всё станет хорошо».
СУ. Да, но главное – это его сословное происхождение, из высших слоёв. Дальше главное – это позиция, занятая им в своё время. И, конечно же, острый публицистический стиль. Вот чего нельзя отнять, как публицист [он прекрасен], язык у него смачный. У меня будет сегодня всего одна цитата, не про фашизм совсем, но она очень хорошо его характеризует. И самое главное, он идеалист, а идеалист – это сфера духа.
Советская власть пыталась сделать всех материалистами, но это невозможно в принципе. Это ещё философы греческие определили, что какой-то части нужны идеалистические воззрения. Кто-то же гороскопы [потребляет]? Ну, это такая низшая часть, примитивнейший идеализм – это всякие гороскопы и прочее.
ДЮ. Астрология. «Битвы экстрасенсов».
СУ. И советские люди тоже этим увлекались, была эта история, поэтому какой-то части общества действительно нужно давать идеалистическую картину мира. Хотите через Ильина? Ну, я не хочу, но, пожалуйста, вы можете попытаться это сделать, но это никакого отношения не имеет к материалистической картине мира, которая является, собственно, и политической картиной, отношениями в обществе.
Если мы говорим про Высшую политическую школу, это не категория духа, извините меня. Категория духа – это можно наши взаимоотношения, ну это psycho, то, что называется, душа, дальше уже вопрос того, во что ты веришь: либо тебя создал [Творец], либо ты продукт эволюции. Ну, а дальше уже пошёл спор двух подходов.
Но это же по методу ошибка. Когда вы в материальную, материалистическую действительность — которую везде объясняют с таких позиций, как и в учебниках, и мы живём в этой действительности — примешиваете ненужный идеализм, это и приводит к нарушению мышления. Люди не могут понять, где Ильин, где не Ильин, где Бердяев. Откуда вообще это всё берётся?
ДЮ. Самое главное, вы зачем это делаете?
СУ. Для легализации сословности.
ДЮ. У нас нет больше сословий. Я такое тоже помню. Нет. Вы хотите вернуть их назад?
СУ. Думаю, да. Предполагаю.
ДЮ. Да, я бы понял ещё, когда, знаешь, раньше был салон первого класса, второго класса и третьего класса. Первыми от этого отказались на Западе, потому что первый класс – это типа для людей, у которых есть деньги, при этом там дорого, но туда только людей пускают. Вот только перед роликом с тобой обсуждали: нижним чинам вход воспрещён даже за деньги, чтобы не стеснять себя соседством всякой швали, рвани и ворья. Так вот от этого ушли. Бизнес-класс, VIP-зал, бизнес, то есть «я вот заработал денег, и поэтому я за деньги», потому что буржуазные перевороты и буржуазные государства, они про это. Не про то, что ты по праву крови лучше всех, нет, ты уже не лучше всех, «мы деньги тут зарабатываем».
Буржуазные революции были очень давно, очень давно. У нас революция случилась в 1917 году. И вы хотите свои сословные общества (мне, кстати, не совсем понятно. Это Киса Воробьянинов — предводитель уездного дворянства), вы нам дворянство хотите опять учудить, да? Это что вообще такое? То есть это не то, что там, знаешь, революция социалистическая и контрреволюция. Это вы вообще общество хотите сдвинуть в Средневековье? Как это говорят наши американские друзья, way to go. Вы забыли, в каких количествах и кто висел на фонарях по итогам, так сказать? Вам обратно это надо?
Я теряюсь просто! Вы вот это общение с народными массами, вы зачем это делаете? Вы какой результат хотите получить? Ладно, я ничего не имею [против], я как типичный представитель: да, человек занимается бизнесом, у человека много денег, он может себе позволить гораздо больше, чем, например, я. Он заработал. Какие у тебя вопросы к этому? А когда мне говорят, что вот у этого, как у собаки, вот такие предки, смотрите, родословная у нас, и поэтому он лучше тебя… Да? Точно лучше меня? Я как-то это…
СУ. Сейчас это идёт рука об руку. У нас с чем это связано? Только сейчас проходит передача от первого поколения ко второму новых собственников России. В России не было таких либеральных реформ, как, например, в Грузии или в Армении, где всё государственное было продано, у нас не было это сделано. У нас есть новые хозяева ЗАО РФ, но той части, которая была распродана. А какая-то часть осталась под контролем у государства, и, соответственно, наши правящие элиты состоят из двух больших частей.
Первая большая часть – это которым уже всё досталось, и они уже собственники, и они планируют это всё передать по наследству. И вторая часть – это которые пользуются государством как институтом власти и возможностей, потому что можно… Кто у нас влиятельнее, собственник частной нефтяной компании или глава государственной? Не факт, глава государственной будет повлиятельнее. Хотя формально, может быть, глава частной будет формально и побогаче. Но вопрос денег после определённого уровня уже вторичен. Деньги – это просто ресурс, такой же как нефть, электричество и всё остальное.
Грубо говоря, у нас есть управляющая прослойка, потому что государство – это сверхресурсы, и владеющая. С моей точки зрения, владеющей прослойке нужно вот это. У них начинается уже формирование родовой памяти. Как это сформировано? Первый — тот, кто заработал, а дальше он передаёт роду. Они хотят построить владетельную аристократию, чтобы — вот, мой комбинат, всё, он передаётся по наследству. Вместе с этим передаётся влияние, подращиваются наследники, которые одновременно являются владеющими. И параллельно есть ещё как бы чиновная корпорация, где живут люди по-своему.
Интересно смотреть на биографию, как из высоких постов перемещаются в корпорации, например. Как я вижу правящие элиты будущего? У нас есть три корпорации:
- Одна корпорация – это силовые [ведомства], которые усиливаются в последние годы.
- Вторая корпорация – это государство. Но в отдельные его отрасли государство вкладывает, а ЖКХ, например, как было, так оно и осталось задних пасти, его отдали частникам, и всё.
- И третье — это владеющие семьи, которых немного. Мы фамилии эти знаем, их каждый год «Коммерсант» публикует.
Они пересекаются, эти все множества. Мы понимаем, что люди могут переходить отсюда туда, младшие партнёры и т. д. Каждая компания – это несколько семей вокруг неё, это не какой-то один собственник. Вот им, собственно, необходима идеология нового аристократизма, новые элиты, которые затем это всё передадут ещё и по наследству, и своё влияние. Им нужна своя идеологическая ниша. Когда-то её пытались занять с помощью либералов прозападного типа, но оно не прижилось, схлопнулось.
Обрати внимание, как всегда, у нас постоянно пытаются, чтобы какая-то правая партия полулиберального толка в Госдуме хоть как-то присутствовала. Та же Хакамада, где клейма ставить негде, а ей площадки предоставляли какие угодно. Как Собчак, которая из каждого телевизора. А оно не растёт, не впихивается и ничего не происходит.
А Ильин аристократичен. Я его почитал, там чувствуется стиль дореволюционный, он слогом владел отлично, тут врать нельзя. Но у него самое главное – это про дух, везде, где он напирает, что… А соответственно, концепция аристократии – это превосходство по духу.
ДЮ. Это же дурь, блин!
СУ. В смысле дурь?
ДЮ. Ну, как и всякий идеализм!
СУ. Ну, это идеализм!
ДЮ. Да, вот взвод пьяных солдат – копайте канал, давай про дух поговорим, про веру в Господа и ещё про что-то. Оно не работает так, не работает и всё. Вот там где-то в клубе сотрясать воздух можешь, а пьяные солдаты тебя слушать не будут, просто не будут. Как там у Стругацких, «это всё, конечно, очень интересно, но как там насчёт баб?» Можешь там где-то с амвона вещать — на здоровье.
СУ. Нет, дело не [в вещании] с амвонов. Смотри, прослойке правящей нужна легитимизация того, что они — элита. У тех, кто представлен в государстве, это обеспечено постом, должностью, влиянием. А когда это обеспечено только твоим владением, то тебе нужно ещё чем-то себе обеспечить это.
ДЮ. Ну, это неправильно. Это моя личная точка зрения. Вот англичане убежали в США, и немцы убежали, и французы убежали на территорию США, у них всё это было, было всё представлено в наилучшем виде, сословные общества. А там — нет. «Мы от этого убежали. И в результате того, что мы от этого отказались, мы построили сверхдержаву, самую могучую на планете Земля». Ну, на определённом историческом промежутке.
СУ. Но сейчас мы живём на обломках этой сверхдержавы.
ДЮ. Вот, результат отказа.
СУ. Это течь, это одна из течей. Корабль потерпел кораблекрушение, но ещё не утонул… В одном борту огромная течь, течь эта связана с тем, что пытаются политический идеализм впихнуть в общественную повестку. Соответственно, политика духа, с моей точки зрения, только запутает людей.
ДЮ. Идите на рынок.
СУ. Это не даст никакого [эффекта].
ДЮ. Идите на рынок и почитайте там им про Ильина, про дух, про что-нибудь. С большим интересом послушаем, а дальше нам понятно, как отжать дешевле, продать дороже, какую взятку туда, какую взятку сюда, здесь зарплаты недодать, тут ещё чего-нибудь.
СУ. А знаешь, к чему приведёт? Это приведёт к двоемыслию. Я бы хотел это закрыть цитатой Ильина, к чему приведут эксперименты с Ильиным:
Тот, кто попытается делать всё сверху, убьёт творческую самодеятельность своего народа, отвратит его от себя, ожесточит его, изолирует, захлебнётся в сетях формальной и продажной бюрократии.
Вот так и произошло с институтом имени Ильина. Когда кто-то сверху решил, вот, не то они читали, в том числе, что они организовывали. То есть они даже Ильина читать не умеют, как мы увидели, люди, которые с ним борются.
ДЮ. Подводя черту, некоторым образом: вообще на время ведения боевых действий, моё такое мнение, нужно вообще запретить, законодательно запретить тащить в общественное поле подобное, неважно какое – националистическое, коммунистическое, в том смысле, что рассказываем: «Мы лучше вас, посмотрите сюда, бегите за нами». Нет, идите на хер, пока война идёт, не смейте вносить раскол в общество! «Всё для фронта, всё для победы».
СУ. И разбор нужен внутренний, потому что такая штука как Высшая политическая школа в государстве не может появляться просто так. Это точно так же, как мы запретили всё подряд называть университетами и академиями, и это правильно.
ДЮ. Конечно.
СУ. Вот точно так же такие вещи, как Высшая политическая школа, во-первых, она не может появиться без лицензии.
ДЮ. Да-да-да.
СУ. И второе, в университетах любые попытки сделать всё сверху приведут [к определённым последствиям]. Ну, учите историю, желательно XIX века и вообще…
ДЮ. Узнаете очень много нового.
СУ. Эта территория свободы, нужно помнить об этом. И в таких учреждениях как университет особенно, ничего вообще нельзя делать без системы обратной связи. А я как политтехнолог не понимаю, в чём проблема. Провели анкетирование, проработали с преподавателями, посмотрели, какой может быть выхлоп.
ДЮ. Узнав, что выхлоп отрицательный, не будем ничего делать, не надо, выхлоп положительный – давайте развивать.
СУ. А в результате, знаешь, что ещё и Дугина в результате подставят, потому что обязы выданы, «Высшая политическая школа». А это не будет политическая школа, это будет, в лучшем случае, исследовательский институт.
ДЮ. Ну, ничего, пусть повоет волком, он регулярно это делал вместе с Жириновским и им подобными, не просто так друг другу из телевизора сигналы посылали…
СУ. Среднесрочный и долгосрочный результат будет крайне негативный. И если те, кто это сверху сейчас всё заквасил, не начнут работать с низом и пытаться это всё хоть как-то разрулить, то это будет только углублять [нервозность] в нашем и без того взвинченном обществе.
Ну, а мы будем разъяснять! А что делать? Других выходов нет, я их не вижу.
ДЮ. И повторюсь, тот, кто это затеял, тот и виноват.
СУ. Однозначно.
ДЮ. Не надо никаких сказок там про ЦИПСО. Со своим ЦИПСО разбирайтесь сами, если вы на него работаете. А студенты там вообще ни при чём, вы их не спрашивали — и вот, собственно говоря, результат.
СУ. Так точно.
ДЮ. Спасибо, Семён.
СУ. Спасибо.
ДЮ. На сегодня всё.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
5 / 1