Подкаст Алексея Чадаева, Семёна Уралова
Иван Князев. Друзья, привет! Сегодня вторник, и как всегда в это время стрим подкаста «Чистота понимания». Я напомню, что это площадка, где мы глубоко и подробно разбираем самые актуальные темы, мы добиваемся частоты понимания самых разных событий.
Это площадка для умных и образованных людей. Кто еще не смотрел наши предыдущие стримы и выпуски, обязательно это сделайте. Спасибо всем, кто подписался на все наши паблики. Кто еще это не сделал, обязательно подпишитесь. Ну и, конечно же, спасибо всем зрителям, кто поставил лайки, оставил комментарии.
Меня зовут Иван Князев.
И позвольте поприветствовать наших ведущих. Алексей Чадаев, политолог, журналист. Алексей, приветствую.
Алексей Чадаев. Добрый вечер.
ИК. И Семен Уралов, политолог, журналист и писатель.
Друзья, кстати, подписывайтесь на телеграм-каналы наших ведущих. Их найти совсем просто. Там тоже можно обмениваться мнениями, читать посты, видеть анонсы всех наших выпусков.
И прямо сейчас можно задавать свои вопросы к нашему сегодняшнему стриму, к нашей сегодняшней теме. Ну, а тема вполне очевидная. Внимание всего мира сейчас приковано к событиям, которые разворачиваются на Ближнем Востоке, война между Израилем и Ираном. Я думаю, даже не имеет смысла пересказывать сейчас все новости, которые приходили последние несколько дней. Стороны обмениваются ракетными ударами. Началось все с успешной операции израильской разведки на территории Ирана, когда спецслужбы атаковали и стратегические объекты, и ПВО, убили высокопоставленных военных чиновников, в том числе.
Иран ответил ракетами, под ударом уже несколько израильских городов. Все кадры, я уверен, вы в сети видели, жертв уже достаточно и с той, и с другой стороны. Но мы хотим взглянуть на эти события, как всегда, немножечко с интеллектуальной стороны, исторической, культурологической, религиозной, политической. И поэтому тема у нас сегодня звучит так: «Махди, Машиах и Россия. Что происходит на Ближнем Востоке?»
Событий на Ближнем Востоке мы уже касались в наших записных выпусках подкаста «Чистота понимания». Обязательно посмотрите наш разговор с философом Александром Дугиным, «Ближневосточная воронка» он называется, который состоялся еще в ноябре, во время прошлого витка эскалации, ссылка в описании будет. Там тоже очень много важного для чистоты понимания всех событий, которые сейчас происходят.
Ну а сегодня попробуем осмыслить, что нового в этот раз. Алексей, Семен, что вы отметили со времен прошлого нашего разговора на эту тему?
Алексей.
АЧ. Ну, я должен сейчас покаяться перед зрителями и слушателями. Вот я сегодня буду немножко не в себе и не от мира сего, потому что, когда эта вся бодья началась, я погружался в книжки. И несколько ночей подряд буквально читал — типа завещание аятоллы Хомейни, письмо Хомейни Горбачеву, священные тексты религии Бахаи, Герцля и Жаботинского эпохи начала сионизма, всяких-разных наших иранистов по поводу шиитов-двенадцатиричников.
В общем, нафаршировал голову диким количеством политико-религиозного контента и прихлопнул сверху еще вторым томом политической теологии Карла Шмитта. Ну так, чтобы совсем уже.
Знаешь, мягкое наше слово «профдеформация» тут явно недостаточно для того, чтобы описать глубину погружения в произошедшее. Но весь этот заныр я предпринял, исходя из некоторой гипотезы, которую хотел не то чтобы проверить, сколько как-то потестировать, разобрать, расширить, углубить, сформулировать поточнее.
Гипотеза была такая: что меняется в политике, когда в нее привносится религиозный факт. И вот здесь самое точное из всего, что я прочитал за это время, как раз-таки было завещание Хомейни. Где он, критически окидывая происходящее в его стране и в соседних странах, делает такой вывод, что с исламом происходит что-то не то.
Ислам вырождается, ислам превращается в этнографическую, археологическую подробность, никому не интересную.
Прочтение Корана на кладбище, когда ты помер — это единственное вообще, когда ислам хоть как-то присутствует в жизни. И поэтому надо с этим что-то делать. И да, ислам может и должен быть основанием, быть не просто частью политики, а быть фундаментом и основанием политики. Это его первая мысль.
И вторая мысль, что, вообще говоря, ислам – это религия угнетенных. Еще когда-то можно было сказать, что христианство – это, наоборот, религия угнетателей, но это еще в эпоху крестовых походов было актуально, но даже современный Хомейни Запад отказался и от христианства тоже. В этом смысле нельзя сейчас сказать, что речь идет о противостоянии христианского мира с исламским миром. Скорее речь идет о противостоянии постхристианского мира — атеистического, потребительского, капиталистического — с исламским миром, который еще сохранил что-то подлинное, чистое, настоящее и так далее. И это в первую очередь вера.
В этом смысле теология Хомейни — это такая исламская теология освобождения. Все знают про католическую теологию освобождения. А это исламская теология освобождения.
Поэтому говорят, что как только исламский мир преодолеет эти свои внутренние разногласия, шииты, сунниты, хариджиты, такие-сякие, всякие-разные, и осознает себя, вот тут-то и наступит мировая революция.
ИК. А что сейчас из себя представляет исламский мир, Алексей, как ты думаешь? Он же сейчас очень разношерстный. Эмираты, саудиты.
АЧ. Давать развернутую характеристику исламскому миру в прямом эфире я не буду. Это было бы долго и нудно. Я опять-таки сошлюсь на товарища рахбара. Товарищ рахбар говорит, что есть много стран, которые как бы считаются исламскими, но на самом деле ими правят правители, которые тоже все на словах говорят, что они все за ислам. Но на самом деле они проводники воли белых колонизаторов. И ничем не отличаются, по сути, от своих хозяев из западных столиц. Вот так это выглядит глазами Хомейни. То есть, подлинная исламская революция – это в том числе и снос всех правителей.
Собственно, почему Хусейн с ним воевал, даже не с ним, а с Ираном вообще. Потому что если правильно читать то, что говорил и писал Хомейни, то, конечно, Хусейну не жить. И поэтому он своих шиитских аятолл, имамов топил в серной кислоте заживо, Хусейн покойный. И поэтому же почти сразу, пару лет не прошло, как победила исламская революция, как Хусейн пошел войной на Иран. В этом смысле это сейчас неочевидная параллель. Бедолагу Саддама сейчас все забыли, никто не вспоминает. А ведь он сделал ровно то же самое, что сделал Нетаньяху и примерно по похожим основаниям. Просто это было, извините меня, 45 лет назад. Но в общем точно так же. Он напал на Иран, но при этом его поддерживал, кстати, Запад в тот момент активно и много. Несмотря на то, что он был вполне себе людоед и авторитарный диктатор, но он, тем не менее, воспринимался как гораздо меньшее зло по сравнению с Ираном, каким он стал после победы аятолл.
И да, Хусейн напал первым, у него не было таких средств, как у Израиля, чтобы уничтожить ПВО, разбомбить Тегеран, убить половину военного и политического руководства. Но он как мог пошел воевать и воевал 8 лет, между прочим.
Война ничем не закончилась, границы остались примерно такими же, какими и были, а в 1988 году наступил такой мутный мир. Ну а дальше вы помните. Дальше — Кувейт, война в заливе. И мир уже так сильно изменился, что этого никто не помнит.
Но мотивация Хусейна тогда, в 1981, и мотивация Нетаньяху сейчас, даже аргументация в общем такая же. Мы должны напасть на Иран и уничтожить его, потому что у них вера неправильная. Потому что то, что они говорят в своих проповедях в мечетях, то, что они пишут в своей конституции, то, что висит у них на знаменах — это прямая угроза нашему существованию. И поэтому, если мы хотим выжить и самосохраниться…
Один из сильно поразивших меня эпизодов на прошлой неделе, это когда один наш беглый одесский блогер тоже примерно так объяснил, причем что он типа с этим согласен. Почему Пакистан — тоже исламская страна, но ей можно иметь атомную бомбу, а Ирану ни в коем случае нельзя иметь атомную бомбу? Да вера у них неправильная. Вера неправильная, они ждут Махди. Пришествие Махди подразумевает разрушение Израиля, поэтому любая попытка Ирана создать ядерное оружие должна пресекаться на корню всем миром.
Семен Уралов. Тут надо, наверное, про Махди объяснить, Алексей Викторович.
АЧ. Да, про Махди.
СУ. Так, на уровне схемы.
АЧ. Вот давай ты объясни, а я тут дверь закрою.
СУ. Ну, хорошо, тогда я подготовлю объяснение. Это то, с чем мы столкнулись в восприятии. С одной стороны, столкнулись два теократических государства. В Израиле тоже все на тему, что — богоизбранный народ. Мы плотно разбирали как раз в этом эфире с Дугиным, о котором Иван напомнил.
Но при этом — прежде чем мы перейдем к объяснению про Махди — у нас удивительное восприятие. И то, и другое фактически теократическое государство. Но Израиль у нас воспринимается частью Запада, несмотря ни на что. Это такое чистилище на пути к США, такой тамбур, такая возможность попасть на Запад максимально лояльным способом. Это почти Запад.
АЧ. Правильно, Семен, давай я ключевые слова скажу. Цивилизованная страна, где живут цивилизованные люди.
СУ. И это может быть транзитным путем для наших. Это целая культура, которая образовалась. И это позволяло долгие годы не до конца уехать из России. Особенно для владеющей прослойки. То есть как бы уехать, но при этом сохранять бизнес. В общем, особые были у нас всегда отношения.
А вот с Ираном парадокс. Это страна, выступающая, особенно с началом СВО, по многим – словечко — «трекам» союзниками, партнерами, у нас особые отношения, но при этом в культуре у нас никакого понимания, что такое Иран, куда Иран, зачем, какого-то образа с этим связанного. Может быть, персидские сказки, какой-то такой набор из [образов]. А вот из современного Ирана у нас — мозаика непонятной силы.
Хотя и то, и другое — теократическое государство. Одни ждут – строить Третий Храм, а вторые — Махди ждут.
АЧ. Ну, во-первых, я не согласен, что мы совсем уж ничего не понимаем про Иран. Нас отчасти подводит то, что страну переименовали. Мы-то привыкли за многие века к Персии. А с Персией мы общаемся и взаимодействуем столько, сколько существуем. Она-то нас подревнее будет, но откроешь шахматы, там обнаружишь «шах» м «мат», персидские вполне понятия. Ты возьмешь письмо Бориса Годунова тогдашнему персидскому шаху про птицу Гамаюн, которая оттуда же из Персии к нам приехала, в наш фольклор, и тоже обнаружишь там это все.
Но можно и не так далеко копать:
сказал Есенин.
Ну, если еще ближе к нам, то, Семен, уж извини:
Жаль, на меня не вовремя накинули аркан,
А я бы взял Коран и в Тегеран.
Шах расписался в полном неумении,
Вот тут его возьми и замени!
СУ. И тогда уже:
АЧ. Ну, конечно.
ИК. Давайте и Стеньку Разина, которую персидскую княжну швырнул за борт.
АЧ. Конечно, а как же без этого тоже? То есть это наш старинный сосед, с которым у нас прям тысячелетняя история взаимоотношений, про которого у нас куча всего в нашей культуре, фольклоре, всем остальном. Персидские коты у наших женщин дома.
ИК. И ковры.
АЧ. И ковры.
То есть, это близкая достаточно, не чужая нам сфера.
ИК. Ну да, в истории мы много раз пересекались.
АЧ. Кстати, был такой эпизод, когда в 1946 году были волнения азербайджанцев в тогдашнем Иране. И Мирджафар Багиров рыдал в трубку Сталину, что — там же все азербайджанцы, там наши братья! На что Сталин ему ответил, что, если республика Азербайджан готова начать войну с Соединенными Штатами – внимание! — то мы не можем возражать против этого решения, но и помогать не будем. Багиров все понял и заткнулся.
ИК. Давайте про Махди.
АЧ. Ну, нет. Подождите, я все-таки перед тем, как перейти к Махди, еще одну таблетку для памяти.
Как раз-таки в начале 50-х годов там был такой премьер Мосаддык в Иране. Он, между прочим, выгнал шаха за границу прямо. И он, как считалось, вообще совсем просоветский. И он в своей просоветскости дошел до того, что национализировал всю нефтяную промышленность Ирана.
И была огромная специальная спецоперация с затраченными миллионами долларов, очень похожая на нынешнюю, на одновременно и подкуп тамошних силовиков, и диверсионную деятельность спецслужб, и как раз организацию беспорядков на улицах — именно для того, чтобы свергнуть Мосаддык. Как раз шаха вернули весной 1953 года, свергли Мосаддыка и вернули шаха как раз американцы с англичанами. Именно для того, чтобы вернуть активы нефтяных компаний. И шах с тех пор фактически сидел на английских и американских штыках, Реза-шах Пехлеви. То есть он был буквальным прокси и марионеткой. Это, кстати, выразилось в том, что он первым из всего исламского мира признал государство Израиль и установил с ним дипломатические отношения.
Это была самая прозападная страна во всем тогдашнем исламском мире, вплоть до известных событий 1978-1979 годов, когда случилась исламская революция, которая была одновременно и антивластной, против тамошней коррупции, бюрократии и всего остального, и антизападной.
СУ. И не была социалистической, как по соседству.
АЧ. И категорически не была социалистической, потому что как раз в концепции Хомейни СССР — это, во-первых, такой же шайтан, такое же зло, такие же слуги сатаны, как и Америка. А главное, почему? А потому что они в Бога, во-первых, не верят, а руководствуются западной концепцией, западным учением под названием «марксизм».
И он уже тогда предрекал, что СССР скоро падет, потому что они уже ослеплены западным потребительством, западным культом денег, западным образом жизни, вот этим западным всем. И как мы знаем, в этих своих пророчествах оказался полностью прав, и довольно скоро.
Вспомнили это все? Восстановили контекст.
И совсем последнее. Я читал заявление ЦК КПСС образца 1979 года, где эти все — Суслов, Андропов, Громыко, Брежнев, Яковлев, кто еще там бывает, пытались хоть как-то сформулировать свое отношение к произошедшему в Иране. Было просто очевидно, что они ничего внятного сказать не способны. Они противоречат себе в каждой фразе.
В их рамку, в их картину мира не вписывалось то, что можно быть одновременно и антизападным, и антисоветским. И поэтому все, на что их хватило, это клеймить Хомейни за то, что он мракобес религиозный, радикал и враг прогресса. И вот поэтому все прогрессивное человечество, конечно же, его осуждает. Вот так.
Ну и уже переходя к Махди, напомню вам, что Хомейни написал огромное развернутое письмо Горбачеву в 1989 году, в котором он это же излагал. Он говорил: я очень радуюсь тому, что в результате перестройки снова открываются храмы, мечети в Советском Союзе, что страна снова возвращается к Богу. Но я предупреждаю вас от дружбы с Западом, что Запад вас, говоря по-русски, будет обманывать, обкрадывать, оглуплять и отвращать от всего лучшего, чистого и светлого.
ИК. Как в воду глядел.
АЧ. Как в воду глядел, во всем был прав, вот что поразительно. Еще немного, и меня обвинят в проиранской пропаганде с таким заходом. Но тем не менее, факт.
У меня на канале, посмотрите, кому интересно, есть даже попытка, моя собственная историческая фантазия. Горбачев, как мы знаем, не в состоянии был ничего ответить. «Му», «хрю», он написал какое-то послание ответное, типа про восстановление отношений, которое доставил в Тегеран лично Шеварднадзе.
Хомейни его прочитал, сказал, что это ни о чем. Он рассчитывал на большую философскую мировоззренческую дискуссию, а ему в духе Горбачева — усилить, углубить, начать, доложить и улучшить отношения экономические. Ну, и он это выкинул в урну, и больше уже не пытался.
Так вот, а моя фантазия, такой фэнтези-текст, состояла в том, что когда готовили это письмо, привлекли иранистов, один из иранистов был духовным чадом митрополита Питирима, привез это письмо Хомейни митрополиту Питириму в Иосифо-Волоцкий монастырь, и Питирим взял и написал свой ответ. Реальный Питирим никакого ответа не писал, но я как бы за него попытался написать этот ответ, благо я его знал. Он, конечно, давно умер. Но он меня учил в свое время, когда-то в издательском отделе Московского патриархата, я был у него там алтарником, он был уже пожилой очень, дедушка Мороз.
И вот я поэтому и рискнул такой от его имени написать ответ Хомейни.
ИК. И что там было вкратце?
АЧ. Ну, если по-простому совсем, если так, двумя тезисами. О том, что вы неправильно понимаете коммунизм, уважаемый рахбар. Вам кажется, что это чистое безбожие и чистый Запад, вам, из вашей оптики. Но русский коммунизм нельзя сводить к западному марксизму и к западному же безбожию. Русский коммунизм – это в том числе и жертвенность людей в Великой Отечественной, которые жизнь клали за други своя.
То есть материалист, атеист, живущий ради самого себя и своего потребления, не в состоянии закрыть грудью амбразуру. Советский человек был на это способен. Что идея коммунизма, идея построения лучшего общества и преображения человека и общества, тоже не имеет ничего общего ни с материализмом, ни на самом деле даже с атеизмом.
Что в русской культуре ее христианские основания сверху восприняли эту марксистскую фразеологию, а внутри остались христианскими. Таковыми были и таковыми и являются по сей день. И большая ошибка — смотреть по фразам, смотреть по тем словам, которые говорятся в официальной риторике. Смотреть надо по ту сторону этих слов.
И закончил я фразой, что Коран – это книга про то, что нет в жизни ничего важнее веры. А Евангелие – это книга про то, что нет в жизни ничего важнее любви. И поэтому давайте говорить о вере, но говорить словами любви. Вот примерно такой был у меня текст.
ИК. Неплохо.
АЧ. Ну, посмотрите, кому интересно. У меня он есть в моем телеграм-канале. Давняя уже история. Причем я его написал тоже, кстати говоря, в Тегеране, где был в 2018 году, как раз на каком-то очередной межпарламентской тусе. Я же все-таки тогда был советником Володина и ездил, соответственно, по подобным местам, общался со всеми этими руководителями, многие из которых сейчас уже, конечно, убиты.
ИК. Махди.
АЧ. Ну и раз уж мы с такого захода зашли. Я сказал, что не просто ислам, а конкретно ислам в версии Хомейни – это религия угнетенных. А что вообще свойственно всем идеологиям, религиям угнетенных? Это, конечно, ожидание чуда, ожидание кого-то или чего-то, что придет и спасет. Это верно и по поводу христианства, в особенности раннего, когда оно и было религией рабов, религией низов и религией разных инородцев в Римской империи. Так? И поэтому, конечно, там была тема ожидания второго пришествия Спасителя, который придет, всех рассудит, восстановит справедливость и рай на земле.
Это верно по поводу евреев, у которых, [когда они были] в рассеянии, утратили свое государство, утратили все остальное, тоже появилась тема Машиаха, то есть Мессии. Если внимательно почитать Евангелие, то там как раз основной же вопрос был к Иисусу — ты ли тот Мессия, ты ли Машиах, которого весь еврейский народ ждет. И в жесте распятия было во многом еще и разочарование, что — нет, это, во-первых, не к нам Мессия, а к всему человечеству, как выяснилось.
ИК. Вообще он ничего строить не собирается, никого на битву вести тоже не собирается. АЧ. На битву не собирается, армии создавать не собирается, римское владычество свергать не собирается, врагов Израиля уничтожать не собирается. И вообще, дети Божьи, избранный народ совсем не так понимается, как они привыкли понимать именно о себе. Обидно.
ИК. Распяли.
АЧ. Да. И вот шиитский ислам — это тоже действительно в большом исламском мире всегда было религией угнетенных. Ну, давайте так.
В исламском мире все-таки арабы всегда были в привилегированном положении. Пророк сам араб, его ближайшее окружение – арабы, язык Корана арабский, военная и вся остальная элита тоже арабская, и возникший халифат – это арабы.
Но на заре своего существования халифат же сокрушил Персидскую империю, сокрушил и подчинил ее себе. И огромный этот персидский космос культурный стал частью тоже этого халифата. И персы, соответственно, оказались в подчиненном, отчасти даже в дискриминированном положении по отношению к арабам.
Да, разумеется, там не было в прямую национальной дискриминации, потому что — умма, потому что все, кто мусульмане — все правильные, а кто пытается — у Мухаммеда есть такой истинный хадис, довольно жесткий, что кто начнет гордиться своим происхождением, пусть для начала отсосет у собственного отца. Он очень жестко боролся с любыми проявлениями национальной гордости в своих рядах.
СУ. На грани фола.
АЧ. Да.
Но тем не менее, все-таки, представьте себе, персидская культура, которой к тому моменту уже несколько тысяч лет, древний народ, огромная литература, древнеперсидский, среднеперсидский, история, все такое, Дарий, Кир Великий. И вдруг оказываются, что называется, на вторых ролях перед этими кочевниками.
И, разумеется, когда случился раскол на суннитов и шиитов — если совсем по-простому, сильно упрощая, и простите меня, те, кто понимает в этом глубже, суть раскола – это друзья пророка и семья пророка. Сунниты – это все, кто, говорят, «друзья пророка» шииты – это все, кто, говорят, «семья пророка».
Почему именно шиитский ислам так укрепился именно в культурном ареале Персии? По одной причине. Потому что в персидской культуре, в отличие от арабской, есть тема наследования благодати по крови. И в этом смысле, если у отца в крови была благодать, то и у сына в крови она тоже может быть. Арабам это непонятно.
Именно поэтому у арабов — кто стал халифом после пророка? Ближайшие друзья – Абу Бакр, Умар, Усман и дальше — <…>. Эти с самого начала настаивали, что должна быть семья, должна быть прямое [наследование]. То есть благодать, которая жила в пророке, наследуется по крови. И вот отсюда возникает тема имамов. То есть первый имам, которого они признают, его признают и сунниты, это Али.
Али – двоюродный брат и зять пророка. И дальше его сыновья, Хасан, Хусейн и их потомки, выстраивают линейку. Почему эти иранские шииты называются двенадцатиричниками? Потому что они признают двенадцать имамов, которые были начиная с Али.
Из них имена одиннадцати известны, а вот двенадцатый – это скрытый имам, который живет среди нас и который в какой-то момент объявится. И это тоже прямой потомок пророка по этой ветке, и он как раз точно так же, как условный Машиах, как условный Спаситель во втором пришествии, придет и восстановит справедливость.
То есть очень понятно — я обобщаю, наверное — очень понятно, почему Хомейни говорит, что ислам – это религия угнетенных. Это не совсем так. Потому что ислам как раз — вы же, снаружи глядя [видите], это религия торжествующих султанов, халифов, шахов. Турецкий султан — что это за религия угнетённая? Или какие-нибудь Великие Моголы в Индии. Но именно шиитский ислам — это точно всегда было религией угнетённых, низов, обделенных, бедных. И поэтому именно в ней тоже есть эта тема, совершенно такая же, как и у евреев. Ожидание того, кто придет и вернет на Землю справедливость, попутно покарав всех тех, кто творит несправедливость. И, кстати, отменив тем самым все правила, включая Коран.
То есть здесь очень похожа еврейская вера в то, что когда Мессия придет, Тору можно будет не выполнять. Мы исполняем Тору до тех пор, пока не пришел Мессия, Машиах. Мы ее исполняем по буквам, дословно для того, чтобы ускорить пришествие Машиаха. Так у евреев.
И точно так же у персов. Мы исполняем шариат и живем по шариату для того, чтобы как можно скорее в мир вернулся Махди. И тем самым отменил кучу этих всех правил и восстановил настоящую подлинную справедливость.
ИК. Алексей, там есть отличие небольшое. Восстановление справедливости – это да, это и у Израиля в эсхатологии, и у ислама, но все-таки время прихода Махди приходит перед концом света, а Машиах — перед эпохой всеобщего мира и совершенства.
АЧ. Как сказать. Здесь, извините, я бы хотел поспорить. Для того, чтобы иметь конец света вообще в анамнезе, нужно иметь линейное время. Начавшееся где-то и закончившееся. Где-то когда-то Бог сотворил мир, и где-то когда-то он должен закончиться. Ну так, в принципе, у всех. Ну как — у всех, у всех как минимум авраамических религий.
Но иудаизм — самая древняя из всех авраамических религий. По сути, в ней еще очень много от язычества. В ней еще очень много от циклического времени, которого как бы не было. Я хочу сказать, что эпоха всеобщего совершенства, которая наступит с приходом Машиаха, на самом деле очень похожа на конец света. Просто впрямую так не называется.
ИК. Понятно. Такой вопрос. Все-таки сейчас у Израиля какие цели-то, как ты думаешь? АЧ. Мы переходим от теологии опять к политике.
ИК. А я не хотел бы, чтобы мы так резко переходили именно к политике.
СУ. Ну, тогда давайте я сделаю свою фиксацию по поводу того, в чем я вижу обманку в этих двух теократических режимах. С одной стороны, на уровне оправдания своих целей оба режима теократических отсылаются к традиции, которая — персидский народ все-таки древнее, чем ислам, но тем не менее — опирается одновременно на культуру, уходящую в века, и на религиозную традицию, тоже уходящую в века.
Но в чем принципиальное отличие? Я считаю, что
Израиль — это большая обманка. Он маскируется под древнее государство. Если искать аналогии исторические, Израиль является преемником государства крестоносцев.
И сейчас я объясню.
Это первое государство колониального типа. Когда Европа свои щупальца только выпустила, помните, было такое понятие «фактории»? До колоний фактории появлялись. И вот Израиль, если мы посмотрим на него, подчеркиваю, как на государство, на систему систем — потому что войну ведет не общество, и не раввины их ведут войну, войну ведет конкретное государство, как система систем, войну высокотехнологичную — мы видим, что Израиль по своей внутренней сути, является как бы вынесенным офисом глобального Запада, воюет он не на свои. Несмотря на все высокотехнологические разработки, у него там сборочный цех. Космос прикрытый.
Это большая фальш-панель Запада.
И по большому счету его нужно сравнивать с государством крестоносцев, потому что в свое время оно появилось тоже как инвестиционный проект.
АЧ. Семен, я тут тебя, не знаю, может, обрадую, может, разочарую, но то, что ты говоришь про наследование государства крестоносцев, это довольно-таки частый мотив в арабской, в особенности египетской, и в иранской антиизраильской пропаганде. Что никакой Израиль не наследник того древнего Израиля. Это наследник действительно тех самых крестоносцев, просто они тогда шли с крестом, а сейчас идут с долларом наперевес.
СУ. А я политэкономически это хочу развернуть. Почему это так? Страна, которая живет на свои и воюет на свои, соответственно, выстраивает отношения с соседями на свои. Потому что в анамнезе есть длинная история взаимоотношений и длинных войн. И вот у Израиля нет в анамнезе никакой истории долгой, которая именно у государства, подчеркиваю.
В этом смысле почему есть схожесть с государством крестоносцев? Потому что это государство — корпоративная инвестиция. Одни, в данном случае Рим, выдали рамку правовую, почему это будет организовано, а дальше уже каждый вкладывался, на уровне каждого феодала. И Израиль — в этом смысле мы видим, там есть инвестиции штатовские, британские, отдельно контрабандисты алмазные. Алмазный бизнес чьим можно считать? Бельгийским? Мировым? Еврейским? Швейцарским? Антверпенским — отдельно, голландским? Сложно сказать.
Израиль в этом смысле — это вынесенный форпост, государство-корпорация, которое весь XX век они строили, глобальный Запад. Корпоративный фашизм Муссолини — это была попытка всех поженить, одновременно крупный капитал, и Рим, и старые элиты, и новые элиты, и еще обозначить, что — эфиопов мы будем уничтожать, новая экспансия. Вот в Израиле это получилось.
И поэтому это теологическая обманка, фальш-панель, а вот у Ирана другая история. Это действительно можно считать государством подлинно теократическим. Почему? Ты уже это описывал, но это очень важно. Возникновение в конце XX века, когда большинство выбирало между двумя моделями, между двумя франшизами. Либеральная франшиза, штатовская, или советская франшиза, социалистическая.
АЧ. Да, мы про это со Щелиным говорили.
СУ. Да, у нас было об этом. А тут пошли по вообще другому пути, антифраншизному. И это на самом деле путь суверенитета, при всем моем советизме и уважении.
Но суверенитет вырабатывается только тогда, когда ты сам что-то делаешь. И вот тут самый главный вопрос — а почему у них получилось пойти по этому пути? Идут-то уже сколько лет, уже второе поколение. И тут вопрос о мировой культуре, которая на этом празднике жизни, на котором рванули западные мировые культуры – то, что у нас называется развитие капитализма, колониализма, то, что 500 лет назад прошло; то, что ты описывал, до этого персидская культура была в мировых культурах одна из «пусть цветут все цветы». А именно развитие колониальное, в моей картине мире — мира развития капитализма, они проиграли изначально войну за западнизацию. Турция первая прошла свою западнизацию и выступила локальным империалистом западного типа. В этом смысле они играют на свои.
Тут что очень важно. Израиль, будучи этой факторией, колонией, государством крестоносцев, называйте как хотите, вынесенным форпостом Запада, причем вынесенным именно, как они геополитически определяют — морские державы, континентальные — это вынесенный порт. И не более того, обращаем внимание.
А в случае с Ираном мы имеем континентальную державу, которая играет на свои, причем играет на свои последние 50 лет. Причем играла на свои — еще был Советский Союз, не стала Советского Союза, вступала в такие альянсы, в сякие альянсы, в том числе поезд запустили между Хафом и Гератом буквально за несколько дней до начала этой всей истории, впервые с Афганистаном было железнодорожное сообщение именно у Ирана. Несмотря ни на что, они играют исключительно на свои.
Тут, мне кажется, работают эти две модели. Мы еще про финансы поговорим, потому что я считаю, что Запад хочет уничтожить Иран в первую очередь из-за иного отношения к капиталу, но это другая тема. Разберем про исламский банкинг и отношение к капиталу.
Но тут работают две модели. То есть модель «заемная» война, в надежде, что это отыграется, то есть война биржевого типа — это то, что ведет Израиль в расчете и на инвестиции, в общем, все как Зеленский делал. А Иран ведет войну иного типа, войну, которую ведут континентальные державы, которую ведет вся экономика.
У них новый тип конфликта я вижу, на этом фоне.
АЧ. Ну, поскольку очень много было уже проиранской, антиизраильской пропаганды в нашем стриме, я здесь, пожалуй, вылью немножко холодного душа. Сказать, что у аятолл прям получилось, это было бы большим преувеличением. Режим внутренний, конечно, слабоват. Слабоват по многим причинам. И главная из них — это, конечно, глубоко расколотое общество. Только не ленивый сейчас не писал про <…>.
<Сбой в эфире>
АЧ. Я рассказывал про Иран изнутри, и масса наблюдений на эту тему. Что это такое общество, в котором есть очень вестернизованная прослойка городская, которая вообще ненавидит эти все религиозные дурацкие запреты, женщины, которые не хотят ходить в хиджабах, мужчины, которые хотят пить алкоголь, чтобы им за это ничего не было. Очень много аллюзий на поздний СССР. Есть много висящих на стенах лозунгов, в которые на самом деле очень мало кто верит, а люди живут своей жизнью и мутят свои мутки. И все нельзя, но если очень хочется, то можно, и знаешь, где достать.
И все очень жестко, то есть расстрел через повешение, но — заходишь за угол, и там совсем все по-другому. То есть это реалии современного Ирана.
СУ. Страна победившего двоемыслия.
АЧ. Конечно, конечно.
И более того, у этих образованных горожан есть еще это раздражение, что — жили же нормально, а тут пришли эти бородатые из деревни и устроили у нас тут монастырь. Заставили всех строем ходить. Это то, чем активно пользуются израильские спецслужбы сейчас, вербуя [своих агентов].
Мы сейчас в очень лайтовом виде это видим на себе. Чем больше у нас начальство говорит про традиционные ценности, тем больше элита, образованный класс и просто люди, которым в жизни повезло больше, чем другим, бухтят на тему «не учите меня жить». А вот представьте себе то же самое, но даже не в квадрате или кубе, а в десятой степени. Если бы у нас [было так]. Просто у нас само начальство тоже про эти традиционные ценности – «на подмигиваниях», очень по лайту. А представьте себе, если бы у нас действительно на месте начальства сидели упертые бородатые православные схимники и побивали бы камнями женщин за измены мужу и сажали бы в тюрьму за нарушение дресс-кода. Как бы на это все реагировало даже сообщество, которое любит ходить не в ту дверь. А оно есть, оно никуда не делось.
СУ. Но тут самый главный вопрос, насколько закрыто это государство от общества. Если двоемыслие, которое ты описываешь, если государство еще и закрыто, и спрятано, то тогда может возникнуть [ситуация], что его просто никто не будет поддерживать.
АЧ. Оно довольно хитро устроено. Опять-таки Хомейни придумал модель, кстати, слизав ее с «Государства и революции» ленинского. То, как построил государство Хомейни, очень похоже на Ленина, он здесь буквально пошел по стопам. Там нормальное государство с президентом, правительством, парламентом, вооруженными силами и всем остальным. Но сверху над ним, как у Ленина была партия и ЦК, которая осуществляла над этим государством диктатуру пролетариата, точно так же у иранцев над государством стоит Совет стражей исламской революции.
СУ. То есть, это сверхгосударство, сверхвласть.
АЧ. Да, сверхвласть. И оно обладает правом вето на любое решение этого государства. Оно определяет основные направления развития, оно контролирует идеологию, оно осуществляет цензуру, оно репрессирует. То есть ЦК КПСС советский. Но только — не про мировую революцию, а про пришествие Махди.
СУ. Вот это и интересно. Есть народ, который под перекрёстным влиянием. Постсоветский народ, ты его вспоминал сегодня уже, Азербайджан. С одной стороны, тюркская — а именно турецкая, потому что тюркская слишком обобщенно — языково-культурное, в первую очередь языковое, но при этом религиозное единство с Ираном.
АЧ. С Ираном.
СУ. Там самих азербайджанцев много. Но при этом, насколько для Азербайджана была понятна, приемлема модель турецкая, и в этом смысле иранский фактор сильнее даже в Армении, чем в Азербайджане. Удивительно. Получается, нет экспорта этой модели как таковой?
АЧ. Как сказать. Не то чтобы нет экспорта. То же самое можно было и про Советский Союз сказать. У него тоже в некотором смысле не было экспорта. Сейчас объясню. Странно звучит, но сейчас объясню.
Дело в том, что эта модель категорически неприемлема для элит. Представь себе, ты действительно начальник, ты — Алиев. А к тебе приходит какой-то бородатый мула и говорит, что если ты неправильно молишься, то завтра ты — никто. И деньги твои все уйдут на строительство новой мечети. Твою жену побьют камнями, а тебя повесят публично за измену, заметьте, идеалам мирового ислама.
То есть, 1937 год и последовавшая за ним борьба советской элиты за свою неприкосновенность, шедшая много десятилетий и закончившаяся развалом СССР. Так? Вот именно та конструкция государственная, которую предложил Хомейни, она, конечно, категорически… Скажем так, в низах азербайджанского общества есть много тех, кто бы ее одобрил. Контроль над элитами, которые все, понятно, воры и жулики, со стороны людей духовных, которые не от мира сего, которые за идею, которые сами бессребреники, и которые следят за курсом, курс держат.
Но для элит, конечно, Иран — смертельный враг именно поэтому. Потому что он самим своим существованием является немым укором им и их образу жизни и деятельности.
СУ. Но тут подошло время разобрать. Первое – это идея сверхвласти по Зиновьеву, которую Запад всегда прячет. Почему им и легко было разрушить Советский Союз? Потому что наша сверхвласть была видна.
АЧ. Да, она была на поверхности.
СУ. Мало того, что на поверхности, было сделано все, чтобы в эту сверхвласть люди могли попасть, те самые пресловутые лифты социальные. А если ты следишь за каким-нибудь Горбачевым, когда он еще был трактористом в Ставрополе — понятно, его можно наблюдать. И в этом смысле, наверное, это и проблема сверхвласти иранской, потому что она тоже, именно корпус стражей, политбюро, ее не спрячешь.
АЧ. Совет стражей, не путай. Корпус стражей – это силовая структура.
СУ. Да, силовая структура, совет стражей. Надстройка. Ее тоже не спрячешь. Поэтому Западу просто в этом смысле охотиться на политбюро.
АЧ. Да, совершенно верно. Что он и делает.
СУ. Такая модель власти обеспечивает поддержку народных масс. А как только ты начинаешь ее прятать, она становится элитарной. И перестает быть сверхвластью народной. Это такой парадокс.
И фактор денег очень важный. Я считаю, что вера сионистская — это вера в деньги. Именно это объединяет и американский империализм, и поэтому туда так хорошо встроились сионисты, и поэтому британцы там хорошо [себя чувствуют]. Это все еще идея биржи. Идея денег как чего-то особого. Колониализм штатовский в XX веке, западный, ходит всегда с двух рук, по-македонски. С одной стороны он говорит о том, что — свобода, конкуренция и откройтесь, потому что более привлекательные мы.
И в Иране, как мы видим, часть общества хочет открыться. А с другой стороны, Запад всем предлагает историю под названием «бесконечные деньги». Присосаться к…
АЧ. Сосать священный гной из бородавок мировой жабы.
СУ. Да, да, да. И это огромный соблазн. И вечно это продается как — японская модель, прочее. То есть план послевоенного восстановления ФРГ и прочего.
АЧ. План Маршалла.
СУ. В этой игре Советский Союз и надорвался. Я считаю, что он надорвался именно потому, что мы проиграли глобальную биржевую игру. Невозможно выиграть в глобализации, когда ты не печатаешь деньги. Когда они у тебя обеспечены ресурсами. А деньги твоего оппонента являются предметом веры. В этом смысле Израиль нам показывает войну за веру, войну за биореактор.
На Западе, если ты будешь крестоносцем, передовым отрядом Запада — обращаем внимание, что продает сейчас Нетаньяху на внешний контур…
АЧ.
Давай введем термин «пейсоносец».
СУ. Да. В этом смысле Иран бросил еще важнейший вызов — про деньги. Почему? Потому что это модель исламской экономики. У меня есть отличная книга «Деньги в исламской экономике». Я на всех книжных выставках стараюсь подойти к иранскому стенду и посмотреть, что там. В основном все по культуре. А вот это интересно, как они сами описывают, и до этого я изучал. Банк перестает быть тем, кто загоняет в долги, а становится партнером, потому что главный принцип, много там всего написано, но главный принцип в том, что тот, кто дает капитал, начинает нести риски одновременно. И в этом принципиальное отличие.
Западный капитал — безотносительно того, что ты сделаешь, ты уже должен.
Ростовщичество, одним словом. Я считаю, что глубинная идея войны, основа иудейской новой веры, сионистской — это вера в деньги. Можно построить любой биореактор, на это закроют глаза.
Именно поэтому Нетаньяху приехал дарить пейджеры. Это что такое? Это жертвоприношение. Подарить белому господину, императору, пейджер — орудие убийства. С таким же успехом можно было топор привезти. Когда-то привозили головы врагов, это то же самое.
Мне кажется, это еще модель за деньги. Абсолютная ли вера в деньги, или нет?
АЧ. Ну, твоя концепция понятна, но я к этому… Мы очень много говорили об Иране сегодня и очень мало говорили об Израиле. Давай для чистоты понимания пару штрихов важных.
Первое. Действительно, как ты справедливо заметил,
государство новое, а народ-то древний. Но это не значит, что весь еврейский народ сегодня участвует вместе с государством Израиль в этой войне.
Чтобы ты знал, у аятолл в Тегеране стоит прямо в центре города шикарная большая красивая синагога, там сидит главный раввин Ирана, и в каждом случае его вытаскивают в телевизор. И он с Торой в руках объясняет, что сионисты вообще все неправильно понимают, и они вообще враги еврейского народа. Они ведут к его уничтожению. Что — мы, настоящие подлинные талмудические евреи, никогда с ними не пойдем и всецело их осуждаем и поддерживаем. Что нужно срочно уничтожить государство Израиль, иначе евреев просто вырежут всех, везде и повсеместно. И делает это достаточно аргументированно и убедительно.
Ладно бы это была пропагандистская штука, придуманная специально. Нет. Во-первых, и синагоге этой тоже тысячи лет. Но самое главное, таких же точно раввинов очень много по миру, и, кстати, больше всего их в Штатах. В Штатах огромное количество талмудических антисионистских раввинов, которые несут примерно это же. И более того, активно участвуют в движухах типа Free Palestine, в том числе и деньгами. Во-вторых, у сионистов как раз очень плохие отношения именно с религиозными евреями. С теми, кто как раз верит в бога Моисея, в это все.
Напоминаю,
сионизм – это светское националистическое движение, возникшее примерно тогда же, когда и национал-социализм, когда и итальянский фашизм, когда и наши отечественные различные.
Это продукт буквально с самого начала…
СУ. И долгие годы признававшийся одной из форм фашизма.
АЧ. Ну, конечно. И он — светский. Он, конечно, со временем смягчил свою антирелигиозную пропаганду. Но изначально он ее очень даже имел.
Это, например, то, почему, кстати, у сионистского государства никогда не было, заметьте, именно религиозной темы иудаизма в повестке. И она стала появляться… Сложности внутриизраильского диалога: зачем нужно захватывать Иерусалим? Ну, затем, чтобы снести мечеть Омара и восстановить Третий Храм. Если мы так скажем, говорят сионисты, то религиозные евреи тоже будут за нас, потому что они веками спят и видят, чтобы это случилось.
Понятна механика? И сказать, что сионизм прям про деньги, тот сионизм — Герцля, Жаботинского, Голды Меир, всех остальных, я бы так не сказал. С тем же успехом можно было бы сказать, что Гитлер и Муссолини — про деньги. Не совсем так. Они про силовое доминирование. Другое дело, что деньги для них — это очень важный его инструмент, этого самого силового доминирования. Просто у них на этом куда больший акцент, чем, например, у Гитлера. У Гитлера все просто: капиталисты владеют заводами, а мы владеем капиталистами. А так Гитлер, как и положено немцу, был больше про то, что доминирование – это в первую очередь про войну и про оружие.
Сионисты, конечно… Посмотрите на то, что сегодня говорит Нетаньяху. «Всех убью, один останусь». Не «всех куплю», не «всех обману». Всех убью, один останусь. Они очень воинственные. Они действительно, ты правильно говоришь, наследники крестоносцев в гораздо большей степени, чем наследники того Израиля, чем наследники того мирового еврейства, которое мы помним, знаем по европейской культуре.
СУ. Если мы перешли к этому, риторика позиционирования двух сторон. Нетаньяху позиционируется как? Если есть банда, он внутри как киллер. Мокрушник, помните, было такое?
АЧ. О, началось любимое блюдо, начался у Семена пацанский разбор по понятиям. Давай разберем
рамсы любителей Махди с любителями Машиаха по понятиям.
СУ. Как раз подошли к этому. Да, давайте.
Внутри уголовного мира, мы помним, есть разные люди. Мокрушники — это у Высоцкого очень много — домушники, мокрушники. Но, конечно, люди-убийцы даже в уголовном мире – это особый тип людей. К ним особое отношение. И среди убийц отдельное место занимают убийцы-беспредельщики. Когда – раз! — и сразу человека валят. Непонятно почему и непонятно зачем.
АЧ. <…> как здрасте. Помнишь, я цитировал.
СУ. Да, сначала стреляет, потом говорит. Ну что это за люди? Абсолютный беспредел.
Беспредельщиков не любят ни системные бандиты, ни МВД. В этом смысле объединяются даже [разные] силы. Когда какие-то гастролеры приезжают, беспредельщика быстро глушат и свои, и местные. И в данном случае мы имеем дело с чем?
Это ситуация на районе — мы имеем компактное место, но район поделен.
Очень важно, что стороны не имеют прямого контакта. У них нет, казалось бы, прямых историй. Стрелку нормально не забьешь. И тут на районе начинается откровенный беспредел со стороны Израиля, который что предъявляет?
Та сторона наняла киллера.
Это очень важная тема. Бандитская жизнь очень сильно меняется, когда проходят слухи. Очень часто начальник службы безопасности манипулирует так, что — там на тебя охотятся. И все, он переходит в режим: шесть машин охраны, только в паркинг заезжаю, никуда не выхожу, каждые три дня меняю. Почему? Во-первых, потому что всегда знают, что им за что есть киллера нанять. Но это просто киллер, это элемент перехода в полный беспредел, чтобы — а ручки-то, вот они!
И вот Израиль предъявляет Ирану. Та сторона наняла киллера. Что такое ядерное оружие? Объясняется, что это будет один выстрел — Израиль же маленький — это будет один выстрел, после которого все закончится. И, соответственно, беспредельщик, который вышел на районе беспределить, стрельбу открыл. На районе беспредельно открыл стрельбу, предъявляя, что с той стороны наняли киллера. И теперь его задача в чем? Так как это была война не на свои, он начал стрельбу с двумя обоймами в кармане. А тот, кого он обвиняет, он-то может быть и с берданками, но у него целый подвал от дедушки, еще гильз, патронов и всего осталось. И еще таких берданок у него десяток есть.
И теперь задача беспредельщика втянуть в эти разборки на районе уже чужаков. Показать, что не просто киллера наняли, а что следующие — вы.
Вот он сейчас меня завалит, а следующих завалит — вас. Собственно, мы находимся сейчас, мне кажется, в такой ситуации.
ИК. Очень грамотно все объяснил Семен.
АЧ. Подожди, но один вопрос. У меня, у читателя и комментатора нашего стрима Алексея Чадаева есть к Семену вопрос. Дональд Фредович, обрати внимание, как себя повел. Поначалу несколько дней работал миротворцем, в какой-то момент поднял флаг и сказал: да, правильно, сейчас я, уже не Нетаньяху, а я, MAGA, my America сейчас порвет нахрен этот Иран.
ИК. Да, сегодня куча угрожающих постов была фактически.
АЧ. И куча комментаторов. Он даже по этому поводу отпинал Такера Карлсона, еще одного своего союзника после Маска. Типа, Карлсон не понимает, идиот, что у Ирана не должно быть ядерного оружия, что его надо гасить. Большинство комментаторов сказали про это следующее, что Трампу сейчас отчаянно нужны победы, потому что он не достиг ни одной из целей, которые декларировал. И Нетаньяху не просто пейджер ему привез, а он привез ему вариант по-быстрому занести в свой актив крупную победу, причем такую, которая не снилась ни Рейгану, ни Бушу, ни Клинтону, ни второму Бушу, ни Обаме.
Они все мечтали снести режим аятолл, а тут, особенно после этого унизительного скандала «Иран-контрас», картеровского еще…
ИК. И после выхода из Афганистана теперь очень хороший шанс.
АЧ. Конечно, конечно.
Нетаньяху принес на блюдечке возможность осуществить победу.
Заметьте, примерно этим же торговал три года Владимир Александрович Зеленский во всех столицах, в которые он приезжал. Дайте мне, и мы сейчас нанесем такой мощнейший удар вековечному врагу, и вы запишете свое имя в анналы победителей главной угрозы Запада. Под это ему давали денег и все такое прочее.
И тут Биби его прямо обошел на повороте. Он сказал: Зеля тебя надувает — это я уже косплею Семена немножко — Зеля тебе фуфел гонит.
ИК. Порожняк.
АЧ. А вот у меня тут — верная тема. Если ты ща в нее впишешься, то у тебя точно будет результат. То есть он перебил рынок.
СУ. Добавляю, это логика ОПГ, очень прагматично-материалистическая логика. Все темы всегда подтверждаются. Это у американцев хорошо ложится на их прецедентную протестантскую логику. Смотри, что показывает Биби. Тему с Газой я тебе загнал? Сработало. Тема с Сирией сработала? Сработала. Так все, следующую тему надо брать. И началась биржа хуцпы.
Они с Зеленским сейчас будут соревноваться, биржа хуцпы.
Я прямо жду этого сериальчика с интересом.
ИК. Братцы, немаловажный вопрос, потому что времени все меньше и меньше остается у нас. Нам-то во всем этом каково сейчас? Не буду говорить — за кого болеть, потому что мы-то за свою эсхатологию болеем. Но Россия во всем этом сейчас как себя должна видеть, чувствовать и так далее? Все-таки Иран как-никак шахеды нам поставлял, если уж нам один такой аспект затронуть.
АЧ. Шахеды шахедами, давайте более важную вещь сейчас затронем.
ИК. Да, да, да.
АЧ.
Главный проигравший от всей этой истории — опять-таки Владимир Александрович Зеленский.
ИК. Украина.
АЧ. Да. Просто потому, что
сама механика его существования была основана на перманентном пребывании на первых полосах и на экранах, в качестве главной темы повестки.
И как только он уходит из главной темы повестки, у него тут же начинает падать сбор. Он как бы всемирный военблогер. И у него все плохо.
И правильно, если биржа хуцпы, то, думая за ту сторону, я думаю, что тут нужно что-то экстраординарное, чтобы перехватить всеобщее внимание и перебить. И поэтому сейчас прям надо сидеть… Раз даже атака по ядерной триаде не сработала все равно.
ИК. Уже забыли.
АЧ. Значит, надо придумать еще что-то похлеще. И вот сидеть и придумывать что-то похлеще. Это то состояние, в котором они сейчас находятся.
СУ. Бандеровщины будет больше и больше. «Творческое насилие» — это же доктринальное их.
АЧ. Это первое. Второе. Конечно, Иран нам друг. С оговорками, но друг. Израиль нам не друг. Тоже с оговорками, но не друг. А этих оговорок много. А здесь особенно интересно высказывание посла Израиля на Украине Бродского про Patriot, переданный Израилем. Опровергнутое, заметьте, своего собственного посла опровергает МИД Израиля. Уникальный случай.
Но при этом то, что сделал Нетаньяху, в гораздо большей степени действительно льет воду на мельницу Путину — я сейчас специально использовал штамп либеральной пропаганды — чем все, что делал Иран в последнее время, особенно после гибели президента Раиси.
Потому что Иран, как и Китай, стоял все время в позиции «наше дело – сторона», разбираясь больше со своими вопросами. Европейцы друг с другом разбираются, это не наше дело. Вот такая была позиция, плюс-минус. Напоминаю, что вся история с дронами была еще до всего. И слава богу, что мы здесь успели развернуть их собственное производство. Сейчас бы никакой Иран никаких шахедов нам не поставлял уже, конечно.
И это, конечно, была для нас невыгодная ситуация, позиция. Мы это, понятно, терпели, потому что Иран нам все-таки — с оговорками, но друг. А вот то, что сделал Нетаньяху — это, конечно, нам выгодно.
Жестко говоря, благо уже время позднее, можно вспомнить анекдот про воробушка, который упал зимой на улице и замерз. Лошадь навалила на него кучу навоза, он в этом теплом навозе отогрелся и зачирикал. Мимо шла кошка, услышала чириканье, воробушка нашла и съела. И отсюда мораль:
не тот друг, кто тебя в говно посадил, не тот враг, кто тебя из говна вытащил. Сидишь в говне — так и не чирикай.
Я бы не сказал, что у нас все настолько плохо, как у того воробья. У нас есть трудности, но не настолько уж, чтобы эта метафора. Но вот насчет «не чирикай» — моя рекомендация всем нашим верхним, поменьше сейчас чирикать. У вас есть [дело] — лупать сю скалу. Поменьше чирикать по тому, что там происходит. Это мое финальное слово.
ИК. Друзья, давайте пару вопросов.
СУ. А я добавлю еще. О Биробиджане. Если сионисты доведут до чего доведут, то часть общества нужно будет принимать. Эта часть – «на четверть бывший наш народ». Но принимать, я считаю, надо в Биробиджане. Не зря есть второе еврейское государство в мире.
АЧ. И там еще до кучи флаг радужный.
СУ. В масть.
ИК. Давайте несколько вопросов озвучим от наших зрителей.
Как уважаемые ведущие считают, теократия не является негативным явлением в условиях наличия различных религий? И догматизм — разве не модель стагнации?
ИК. Сложный вопрос.
АЧ. Да нет, понятно. Это, кстати, очень советский способ мышления. Попы… Клуб воинствующих безбожников. Религия — опиум для народа, род духовной сивухи. Попы плохому учат, а еще все друг друга не любят и друг с другом стравливают, а на самом деле просто угнетают трудящихся. В позднесоветском уже тема угнетения трудящихся ушла на второй план, в позднем изводе, что — есть прогресс, это наука, образование, свет разума. А есть мракобесие. Это — вот эти всякие, плоская земля, гипотеза о существовании Господа Бога, вся эта ветхая древнятина, к которой мы, просвещенные, современные, образованные люди относимся в лучшем случае как к пережитку старины, а в худшем как к тому, что стоит на пути у настоящего прогресса и просвещения.
На это все есть простой ответ.
Вера связана с одним простым фактом, что человек, вообще говоря, смертен.
Она и появляется в тот момент, когда он о себе узнает, что он смертен.
И единственный способ как-то справиться с этим знанием, что ты вообще конечен — посвятить свою жизнь единственную чему-то большему, чем ты сам.
Если у человека отнять эту возможность, то он через [какое-то время], не так быстро, потому что долго это происходит, довольно быстро расчеловечивается. Он превращается в животное. Он начинает сначала жить ради себя, потому что если жизнь одна и все для меня, то зачем? Дальше у него начинает разваливаться этика. Зачем я должен что-то делать для других, если я лучше буду делать для себя? Она просто начинает плыть, растекаться. А в конце концов он просто теряет эту тонкую пленку цивилизации и превращается в животное.
В этом смысле я хочу сказать, что вера, причем, заметьте, не религия, а вера – это то, что вообще делает нас людьми.
Пока есть что-то, во что ты веришь, есть что-то, что для тебя важнее и ценнее, чем твоя собственная жизнь, до этих пор ты человек.
А какими словами или какими образами, какими понятиями наполнен твой символ веры. Есть ли там божество, есть ли там пресловутый прогресс и светлое будущее человечества, или есть там еще что-то — это слова. Слова, образы, понятия и так далее. И в этом смысле я считаю, что теократии вдолгую — не вкороткую, вдолгую — на самом деле гораздо жизнеспособнее секуляризованных обществ, которые, как мы видим сейчас, имеют огромные проблемы даже с простым воспроизводством на уровне демографии.
ИК. Так, еще один вопрос.
Посмотрите на карту. Проигрыш Ирана – это разве не геополитическая катастрофа для России? Корабли НАТО не в Черном море, а уже на Каспии, на рейде Махачкалы и Астрахани.
СУ. А как они туда зайдут? В смысле, верфи построят?
ИК. Построят, конечно. Зайти-то никак, только по Волге можно.
СУ. Этот вопрос написан в жанре человека, сильно ударенного когнитивной войной. «Разве поражение Ирана — это не катастрофа»? Смотрите, сколько фундаментальных…
ИК. Ну, подожди, Семен, просто человек переживает за Иран.
СУ. Его надо тогда реже чесать и чаще мыть, как Гондурас. Я не для того, чтобы обидеть человека. Такое излишне эмоциональное отношение к политическим процессам, в которых ты до конца не очень понимаешь, никак не влияешь, а самое главное, которые проходят сейчас в онлайне, и акторы специально делают, чтобы тебя эмоционально поддеть — ты сам себе нарушаешь мышление и эмоциональный фон. Тут делает выбор каждый для себя.
АЧ. Ну, иметь страну НАТО в нескольких десятках километров от Питера и переживать, что корабли появятся в Каспийском море в наше время — я не знаю.
ИК. Да, справедливо. Справедливое замечание.
Ну что, какой-то краткий итог подведем мы всему этому? Мы даже в анонсах заявляли — за кого мы, не за кого. Я не знаю, мне в этом плане этика мусульман ближе, чем иудеев, и даже в их эсхатологии все-таки Махди с Даджалем будет бороться вместе с пророком Исой, Иисусом нашим. Как вы считаете? Алексей.
АЧ. Если ко мне, то у нас же сейчас тоже бьют активно как раз-таки в отношения православных и мусульман. Обратите внимание, конфликт между Апти и схимонахом из Сочи. Я сейчас вижу, как мучаются разные наши пропагандисты, которые здесь все время воюют с исламом и мигрантами, у них это плюс-минус одно и то же. А на тех фронтах они, конечно же, проиранские и антиизраильские. И вот как им приходится объяснять, что там-то правильные муллы, а здесь — неправильные муллы. И чурки тоже там правильные, а тут — неправильные и плохие. Это прям мучение такое. Вижу чудеса эквилибристики вербальной.
СУ. А я считаю, что нам надо болеть, переживать за ту часть еврейского общества в Израиле, которая становится заложниками сионистов. Сейчас не разбираем, почему они переехали туда. У многих людей были бытовые мотивы. Я не оправдываю это, я видел у своих одноклассников, без разницы.
Я бы очень хотел, чтобы те, кто заблуждался этой картинкой потребительской о великом Западе, которые переезжали в Израиль, вернулись назад, сделали выводы о своих ошибках, что это было неправильно, и — домой. У меня главная претензия к сионистскому проекту Израиль — то, что уничтожена часть великой еврейской культуры, в том числе русскоязычной, это в том числе язык идиш. Я считаю, что это часть еврейской культуры, которая легла в основу в том числе мировой русской культуры. Послушайте «Тум-балалайку», прекрасную забытую песню. Это об этой забытой, не сионистской восточной европейской культуре, в основе которой лежал язык идиш, и которая была широко представлена у нас, конечно же, Шолом-Алейхемом. Вот за эту культуру еврейскую, с которой мы переплетены тоже столетиями, я считаю, и нужно бороться. И это никакого отношения к сионизму не имеет.
А персидскую надо изучать, я в этом смысле человек очень тёмный.
АЧ. Короче, дорогие товарищи евреи, айда к нам назад. У нас тут хорошо.
СУ. Так точно.
АЧ. То есть, дорогая Алла Борисовна, дорогой Галкин.
СУ. Нет, это не те, это сионисты.
АЧ. А, это сионисты. А как мы их будем фильтровать, в каком Шереметьево?
СУ. Они все о себе сказали. Сейчас соцсети все показывают. Там очень все четко видно.
АЧ. Слушай, я тебе так скажу. Не могу солидаризироваться с твоим призывом, потому что — ты научил меня плохому слову «хуцпа» — представь, какая хуцпа приедет оттуда, если твоя мечта [сбудется]. Нам эти беглые хохлы покажутся просто тишайшими, милейшими людьми на фоне тех, кто может оттуда приехать.
СУ. Это чаще всего одно и то же, это харьковчане, одесситы и киевляне.
АЧ. Господи!
СУ. Такова реальность.
АЧ. Короче, эта война ведется с нашими. Опять-таки мы поняли в итоге, что персы и евреи похожи.
Давайте совсем под конец смешную новость, что причина эффективности Моссада в Тегеране связана с тем, что чисто антропологически перса от еврея отличить невозможно. Все люди -братья.
ИК. Хорошее замечание.
АЧ. Даже когда никогда ими не будут.
ИК. Все, друзья, спасибо вам большое за сегодняшний стрим. Спасибо нашим зрителям, что смотрели. Сегодня много зрителей присоединилось к нам.
Смотрите, друзья, наши подкасты, подписывайтесь на «Чистоту понимания». У нас много содержательного, много интересных разборов, уникальных оценок происходящего. Ставьте лайки, комментируйте.
Благодарю наших ведущих. Семёна Уралова, политолога, журналиста, писателя, Алексея Чадаева, политолога, журналиста.
Подписывайтесь на телеграм-каналы наших ведущих. Там есть и анонсы всех наших выпусков. Следующий, как обычно, в ближайший четверг.
Так что до встречи. Спасибо.
СУ. Пока.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Было ли это полезно?
7 / 0
