Словарь когнитивных войн | Диалог о Путине и ПМЭФ-2023 с Алексеем Чадаевым

Выступление Путина на ПМЭФ. Как правильно понимать и на что обращать внимание.

Стрим в Телеграм-канале Семена Уралова от 16.06.2023

Семен Уралов. И это чистая правда, мы начинаем. Это – специальные диалоги о военно-политической философии с Алексеем Чадаевым.

С вами Семен Уралов. Мы всегда настраиваемся на волну, потому что музыка имеет значение. И сегодня мы слушали нашего любимого писателя-поэта Михаила Елизарова, «Лётчик-потребитель».

Алексей Викторович, привет! Рад приветствовать в Петербурге. Мы обычно – из Москвы. А тут, так сказать, мы знаем, что ПМЭФ – это такой форум, когда москвичи съезжаются к нам, чтобы пообщаться друг с другом.

Мы всегда рады. Почему была эта песня? И самое главное, ты тот человек, который Путина видел. Ничего себе! Рассказывай, как это связано?

Алексей Чадаев. Так, а что, форум-то экономический? Экономический. Обсуждали чего? Обсуждали экономику. Смысл какой? Нас жмут, нас давят, а мы – потребляем. Как потребляли, так и будем потреблять. И даже еще лучше будем потреблять, чем потребляли раньше.

Главное отличие ПМЭФа нынешнего от ПМЭФов до-СВОшных – это то, что там гораздо меньше кормят, но гораздо больше наливают.

СУ. Ну, это же по-русски! Закуска градус крадет.

АЧ. Да, причем главная наливайка форума называется «Виноград». Она стоит прямо напротив выхода, где павильон Объединенных Арабских Эмиратов. Там сидят такие эмиры, арабы, все в чем-то таком белом, своем арабском, и периодически выходят в наливайку, потому что жарко.

СУ. Ничего себе! Им можно, да?

АЧ. Когда темно, Аллах не видит.

СУ. Россия объединяет людей и в этом смысле.

АЧ. Да, и в этом смысле тоже.

СУ. Ну, слушай, много говорили, давай сразу закроем вопрос про твое личное. То есть, одно дело просто присутствовать на форуме и наблюдать за всем, и даже там постить какие-то картинки, еще что-то, рефлексию.

А совсем другое дело – выступать, быть участником. Скажу честно, я небольшой знаток всех этих межбашенных раскладов, но я тебя видел рядом с вице-премьером одновременно. И одновременно с нашим философом Дугиным. И для меня это, – я же на все смотрю через свою профдеформацию…

АЧ. Так.

СУ. Вот. Ну, она ж ты знаешь, моя политтехнологическая, еще и Хохляндией, Молдавией и всем остальным приплюснутая. Вы думаете: ничего себе, акции вверх, бла-бла-бла, то есть, серьезно – бац, а тут Дугин на ПМЭФе! То есть, ПМЭФ стилистически отличается от того, что было раньше?

АЧ. Слушай, ко мне куча серьезных коммерческих пацанов в ролексах и в дорогих костюмах подходили и спрашивали: а ты зачем бородатого-то привез?

СУ. А, то есть, не-лохи, короче, возбудились?

АЧ. Ну, конечно, не-лохи, прям, чево-чево-чево.

СУ. Прекрасно. То есть, в яблочко не-лохам попало?

АЧ. Да, да, им это было прям такое, прямо даже под хвост.

СУ. Еще размазать, так размазать, ай, хорошо, хорошо.

АЧ. Ну, конечно, а потому что: «а че, а зачем?»

СУ. Отлично. Так, давай, то, что вы излагали, я видел тезисы, – я скрывать не буду, мы общаемся, многие вещи обсуждали, – что вы опубличили? Потому что очень интересная обойма для меня лично: первый вице-премьер, наш разведчик, товарищ Безруков, наш философ Дугин, культурософ, – я тебя определяю, как культурософа, это другой аспект, – Чадаев. Каждый, все о суверенитете.

АЧ. Еще забыл нашего главного официального технократа Диму Пескова.

СУ. Конечно, потому что Дмитрий Песков, — это всегда так происходит, – потому что все сразу, Дмитрий Песков. Давай, изложи, какие были цели, что хотели донести, и как так оказалось, что вы все – в одном месте, такие разные люди и непохожие?

АЧ. Ну, этой истории уже почти год, она тянется с прошлой осени. Этот проект называется «Горизонт-2040». Это такая небольшая команда, – она чуть шире, естественно, чем тот состав участников, которых видели на панели, – которая занимается первыми прикидками или наметками к долгосрочной стратегии.

Причем, надо сказать, что само занятие долгосрочной стратегией в нынешней ситуации — это уже некоторый вызов. Даже не побоюсь этого слова, – жест.

СУ. Это да. С учетом – сколько стратегий у нас разных принималось.

АЧ. Ну, про это я тебе все расскажу.

СУ. Сейчас за скобками оставляем.

АЧ. Дело в том, что я-то ветеран этого фронта. Еще много лет назад, уже почти 20 лет назад, я был одним из первых авторов текста, который потом стал называться «Стратегия-2020».

Разумеется, от меня там почти ничего не осталось, по той простой причине, что там в конце те же «экономические экономисты» начали заворачивать это все в экономику. Но на самом старте, когда мы только начинали вообще этот процесс, сама идея писать долгосрочные стратегии встретила ожесточенное сопротивление либерального бомонда. Почему?

СУ. Все рынок порешает, или что?

АЧ. Конечно, потому что считалось, что мы таким образом – контрабандой – протаскиваем идею плановой экономики. А у нас же как бы: мы же от этого ушли, мы «растоптали прах и закопали стюардессу».

Потому что теперь – только «невидимая рука». Все планирование — это зло, а уж стратегирование, и подавно.

СУ. Сука, «Принц Госплана» выжил и пытается взять реванш. Empire strikes back (Империя наносит ответный удар).

АЧ. Strikes back, и поэтому я получил миллион шишек на свою тогдашнюю еще совсем юную голову с этой безумной идеей. Но потом случился качественный переворот. Люди вкурили, что на этом можно заработать.

Что ты, оказывается, ценен в качестве «экономического экономиста» и «экспертного эксперта». Набежали, наоборот, туда толпой, и после этого начался настоящий бум. В 2008 году я только федеральных стратегий насчитал 273 штуки. Стратегия развития рыбной отрасли, стратегия развития судостроительной отрасли. Это только федеральные, а еще появились региональные стратегии. Появился форум стратегов у нас, куда ни плюнь.

И везде процесс носил один и тот же характер. Собирается куча экспертных экспертов. Они до посинения ругаются над отдельными пунктами, как нам стратегически развиваться, в какую сторону. Спорят над показателями, над цифрами. Обсуждают то, другое. Потом торжественно эта стратегия в итоге принимается. На следующий же день кладется под сукно и забывается наглухо. Потому что система как жила, так и живет – от бюджета до бюджета.

СУ. То есть, стратегия стала игрой?

АЧ. Да, игрой ума, спекуляцией, продуктом чистого разума по Канту. Но тем не менее я все равно считаю, что это полезно. Потому что это постепенно прививало аппарату вкус думать [в рамках] этого бюджетного цикла. Потому что по состоянию начала нулевых он на это в принципе был не способен. То есть, строить хоть какое-то целеполагание на 5, на 10, – я уже не говорю, на 20 лет вперед, — это для них было нереально. То есть – «украл, выпил, в тюрьму» или «украл, вывез, уехал», — это были максимальные горизонты стратегии, которые в принципе тогда работали.

СУ. Да, ты знаешь, мне чем ценны наши беседы. Потому что мы одного поколения, но формировались в двух разных реальностях. То есть я – в безгосударственной, и в России был в этом смысле наездами, наблюдателем.

Сейчас Алексей Чадаев закуривает трубку, которая сделана специалистами «Тупичка» Дмитрия Юрьевича Пучкова, именно Алексеем. Это секунда рекламы. Это лучшая трубка ручной работы, а табак погарский, брянский. Ленинградско-брянский производитель.

Итак, действительно, это наблюдалось.

Наблюдалось, потому что, например, как я наблюдал, я же входил в региональные выборы. И, так сказать, при раннем Путине, то есть начала нулевых, когда начальники даже средней руки находились даже не в тактической реальности, а вот – в традиционной украинской реальности «нацяруваты 100 рублив и втэкты». Вот оно, я помню.

АЧ. Так и у нас так же было.

СУ. Я просто это помню. И я помню трансформацию где-то к середине нулевых, я как раз работал, – я это не хочу называть фамилий и области, – я это называю «древнерусские губернии». Это вокруг Москвы, я называю древнерусская губерния, я работал в разных «древнерусских»… И это был период, когда еще олигархия пыталась искупить и уходила в губернаторы, в том числе в эти древнерусские губернии. Как проходила трансформация, — и вот это стратегирование, оно становилось фишкой.

То есть часть людей к этому действительно относилась, – в чем была диалектика, – как к возможности какого-то действительно планового развития, что это нормально и хорошо.

И это на городах наших отразилось. Ну давайте, посмотрим за 10 лет любой город: Ярославль, – без разницы, даже Москву не берем, – любой. Вот мы сейчас по Петербургу гуляем, второй, третий, и даже не Питер, любой, даже Евпаторию только, суки, разбомбили, набережную Терешковой, – не прощу, всегда об этом буду повторять.

А другие начали играть в эти игры под названием «найми суперменеджера», суперкомпанию консалтинговую, они нарисуют стратегию, я это буду продавать и на этом пиариться.

Вот две крайности, то есть кто-то это воспринял как нормальную историю под названием «давайте планово развиваться», а кто-то начал из этого понты колотить, в рамках нашего «я – не лох», показывать.

СУ. Вот скажи, где сейчас мы на этой развилке находимся?

АЧ. И так, и так. В такое я тоже играл, это уже 2010-е годы, знакомый губернатор заказал одной очень модной западной консалтинговой компании стратегию регионального развития за – очень много денег, гораздо выше рынка.

Выглядело это так: от компании приехал в регион «англичанский англичанин», по-русски не говорящий, но с переводчиком из Киева. Походил на пару правительственных совещаний, подюбал мизинцем документы разнообразные, сказал: «yes, it’s shit, a piece of shit, yes».

СУ. «Это дерьмо, это просто кусок дерьма», – перевожу для франкофонов.

АЧ. А в это время московский представитель этой же компании с галстуком на плече бегал по Москве и искал каких-нибудь студентов, которые то же самое напишут за 150 тысяч рублей и нашел там одного аспиранта и двух студентов из Вышки, которые из Кировской области.

СУ. Копипейст?

АЧ. Копипейст, местами забыв поменять название региона, потому что очень торопились и пива хотелось.

СУ. Святые люди. Московские студенты? А, ну, хоть нормально.

АЧ. Но когда я задал губернатору уточняющий вопрос, он сделал губки куриной попкой и сказал: слушай, кому нужна эта стратегия? Мне – единственное зачем это нужно, — это рассказать в Москве, что мне эта западная компания сделала стратегию за кучу миллионов денег, чтобы я был круче, чем все остальные, кому наши утырки местные писали.

А то, что там на самом деле написано, – да кто это когда будет читать, включая меня самого?

СУ. Ой, чистая правда. Мы сейчас перейдем к блоку, – я хотел выяснить, что именно вы хотели донести? Ну, так как сегодня же ты у меня в гостях, поэтому я буду вести не свою гонзо-аналитику, а когда у меня будут режиссеры и все остальное, будут ставки.

Сегодня у нас «Интервенция», по поводу подобных людей. Я сразу вспомнил, товарища… про наполеонов.

– Гордец! Наполеон! Все лезут в наполеоны! Нельзя по улице пройти из-за наполеонов!

– Скажу тебе по секрету, я сам не прочь стать Наполеоном.

– Между нами, у меня на это шансов больше, чем у вас у всех. Тебе предлагали стать моим Муратом. Что тоже неплохо.

Из фильма «Интервенция»

СУ. У меня в связи с этим вопрос. Говорили о стратегических вещах. Ну, действительно, Дугин задвигал цивилизационные вещи. Безруков на самом деле тоже на этом сконцентрировался.

АЧ. Безруков был про геополитику.

СУ. Да, про геополитику.

АЧ. Как раз любимую народом-богоносцем, в особенности его мужской частью, в особенности после двухсот [граммов] вечером: а что Европа, а что Азия, а что Африка, а что там Латинская Америка, а что Гишпания, а что, и как они все друг с другом там будут. Ну, такой, очень серьезный [разговор].

СУ. Почувствовать себя сопричастным, можно сказать.

АЧ. Глобальным процессам.

СУ. Глобальным процессам, да. При этом мы знаем бэкграунд и биографию товарища Безрукова.

АЧ. Он это делал на гораздо более высоком идейно-художественном уровне именно потому, что большую часть своей жизни он был Дональдом Хитфилдом.

И в этом качестве стратегически консультировал ведущие американские корпорации, которые к нему приходили, собственно, за прогнозами по поводу будущего. А он, чтобы составить более грамотный прогноз, спрашивал у них, а что у них сейчас происходит. И потом эти данные прямиком утекали, собственно, «товарищу Алексу от Юстаса».

СУ. Прекрасно. То есть он знал, о чем говорит и сейчас просто нам повторяет об этом.

Какая позиция у вас, как у философов? Что хотел донести ты на первой [части]? У тебя еще завтра [день на форуме] будет, но мы еще об этом поговорим. Вот что изначально хотел донести ты?

АЧ. Ну, я-то считаю, что для того, чтобы вообще в принципе начать разговор о хоть какой-то точке Б, куда мы хотим прийти, надо сначала очень качественно описать точку A, в которой мы находимся. В этом смысле нам невозможно даже начать разговор ни о каких образах будущего до тех пор, пока мы не сделаем корректную диагностику образа настоящего.

СУ. Хорошо. Вот – собравшиеся… Мы изначально обозначили, что не все участники поняли, что эти люди донесли.

АЧ. Ага. В этом смысле – кто слушал передачу на одном из «радивов» разговорных, и в разговорном «радиве» ведущая пыталась изложить, как она поняла, что было на нашей сессии, но только слово «субъектность» заменила на слово «субъективность». Потому что нет у нее в языке слова «субъектность».

И вот – «российская субъективность». Ну да, говорю.

СУ. Ну да. Я наблюдаю тоже со сторон. Вопрос поставлен о России как субъекте и как раз то, что даже внутри рабочих групп – первый день, 14-го числа, у нас были как раз рабочие группы, – и понимания этой субъектности нет.

АЧ. Вообще нет.

СУ. Вообще нет. Ну понимаешь, мне проще, у меня базовое филологическое образование. Я знаю, что субъект — это подлежащее, а объект — это дополнение. У меня мозг сформирован, я понимаю, что субъект это тот, кто колышет, а объект — это кого колышут. И все. И дальше я как бы от этого готов отталкиваться.

АЧ. Да, давай для начала еще скажем, что есть еще два слова, содержащие в себе -ект, а именно: проект.

СУ. Да, это теория Ивана «-джекты», который он презентовал, это общая рамка.

Ну и что, давай так, как мы будем относиться к России, как к субъекту?

АЧ. Ну, для начала давай так, мы же говорили не о субъекте, а о субъектности почему-то. И часто эти [понятия] путают. Ну давай, как филолог филологу.

СУ. Давай.

АЧ. Когда ты присобачиваешь постфикс -ность к чему-то в русском языке, ты тем самым манифестируешь то, что у чего-то есть какие-то отдельные признаки, но эти признаки не позволяют сделать однозначный вывод о том, что оно им является.

Ну, например, «хозяйство» и «хозяйственность». Хозяйственность говорит о том, что есть некие признаки наличия хозяйства, но еще не факт, что есть хозяйство. «Честь» и «честность», «государство» и «государственность».

Государственность есть, а государства может и не быть.

СУ. То есть, мы имеем дело с признаками. И там есть еще некая длительность.

АЧ. «Дух» и «духовность». Духовность – это когда вроде какие-то признаки духа есть, но есть ли там дух, дышал он там или нет, – это неизвестно.

СУ. Ну, -ность вообще дает такое ощущение, что все может пройти. То есть оно может состояться, а может и не состояться.

АЧ. Частичность. Оно дает ощущение, что это история шрёдингерская, квантовая. То ли кот жив, то ли мертв.

СУ. Точка равновесия, – оно может уйти, либо состояться, либо… – ну, это вечно не полный сосуд.

АЧ. В этом смысле мы 24 февраля 2022 года продемонстрировали просто охрененную субъектность, такую, что все вздрогнули. Но после этого возникает вопрос, а являемся мы-таки субъектом?

СУ. Я понял, то есть мы выставили первичные признаки субъекта.

АЧ. Да, субъектность показали, вот – расстегнули ширинку, достали «субъектность».

СУ. А, но не факт, что стоит. Понял, да. Да, слушай, такая себе ситуация, особенно на публике, блин. Оно-то, может, и работает, а на публике-то…

АЧ. Ну, особенно когда из широких штанин, да.

СУ. Да, слушай, засада. Интересный образ субъектности. И что? И получается, что мы сейчас в процессе…

АЧ. …превращения субъектности в субъекта. То есть, субъектность предъявили, а теперь вопрос в том, чтобы из этого как-то получился субъект.

СУ. Не буду метафоры… Главное, чтобы этот процесс не стал самоцелью.

АЧ. Главное, чтобы не было как в том анекдоте: «11 раз получилось, а она не пришла».

СУ. Да, да, да. То есть, субъект без объекта…

АЧ. не существует. Конечно, это важная пара, потому что субъект – мало того, что назначает и выбирает себе объект, – этим, кстати, объект отличается от предмета. Предмет — это то, что лежит перед тобой на столе.

СУ. И ты выбираешь, что с ним делать.

АЧ. А объект — это то, что ты думаешь по ее поводу, по поводу этой вещи. Как ты ее собираешься использовать, что ты с ней собираешься делать, как ты ее видишь вообще, как ты ее называешь, каким словом, как ты ее описываешь, какой ее образ у тебя в голове.

И более того, субъект самоопределяется относительно объекта, с чем он работает, что он хочет. Поэтому есть еще одно слово английское objective, то есть цель.

СУ. Ну да, то есть через целеполагание. То есть, мы имеем дело с такой сиамской парой, когда субъект не мыслим без объекта, объект не мыслим без субъекта. В данном случае мы говорим о 24 февраля, то есть постУкраина — это и есть наш объект главный, правильно? Или что? Или шире?

АЧ. Я думаю, что объектом, конечно же, является мир. И, конечно же, то, с чем мы имеем дело и то, что мы обсуждали, это мы, конечно, обсуждали мир. Ну, и себя в мире.

Притом, что субъект часто не один, мы – не единственные звери в этом лесу, субъектов много, надо видеть других субъектов, уметь понимать, что они по поводу нашего с ними общего объекта думают, и стараются, и пытаются сделать.

И в этом смысле первая вещь, которую я там сказал, еще на рабочей группе, — это что есть такая штука, называется дилемма конспиролога. Была такая шутка времен 90-х годов: «не сами деревья стоят и кусты, за ними стоит Березовский».

То есть, дилемма конспиролога — это когда ты пытаешься понять, имеешь ты дело с каким-то объективным процессом, внимание на корень «объект».

СУ. Или тебе пудрят мозги.

АЧ. Или это чья-то осознанная игра.

СУ. Та самая стратегия.

АЧ. Чья-то стратегия, но не твоя, которая пытается выдать себя в тумане войны за объективный процесс.

СУ. Слушай, ну и какой метод – отличать одно от другого? Это реально серьезная проблема.

АЧ. Ну, как ты понимаешь, в большинстве случаев имеет место сочетание того и другого. То есть, есть некие объективные процессы, а есть некие силы, которые пытаются на них серфить, на них зарабатывать, в этой мутной воде что-то ловить, как-то ими управлять, как-то на них влиять и вообще как-то их понимать.

Есть и то, и другое. Но очень важно уметь отделять одно от другого. То есть, сталкиваясь с каким-то событием, явлением, процессом, в первую очередь – понять, что происходит. Происходит некое никем не управляемое броуновское движение или же есть какой-то хитрый план, есть какой-то жидомасонский заговор, который этот план придумал и последовательно воплощает его в жизнь.

СУ. То есть, либо это дьявольский план, либо провидение господне. Если провидение, мы на него полагаемся.

АЧ. Кстати, на полях замечу, что дилемма конспиролога по полной программе работает даже применительно к такому, не побоюсь этого слова, объекту, как Россия.

Фраза о том, что Россией управляет напрямую господь Бог, известная фраза Миниха, – она же тоже о том, что на самом деле там никакого субъекта нет. И любые попытки «товарищей начальников» себя за него выдать являются просто самозванством.

СУ. Мне вообще в этом смысле является оскорбительной история эта общая наша идеологическая, о том, что «земля наша обильна, да только порядка в ней нет». И с чего мне это навязывают. У меня – порядок есть.

АЧ. Удивительным образом наша рабочая группа «Экономика» в рамках «Горизонта» слово в слово повторила товарища Гостомысла. То есть, 1200 лет прошло…

СУ. Давай цитату.

АЧ. Ну, «земля наша богата и обильна, а порядка в ней нет».

Вот группа «Экономика» поступила просто, — она сделала своего рода SWOT-анализ, сильные и слабые стороны российской экономики. Оказалось, что все сильные стороны у нас находятся в физической реальности: у нас много полезных ископаемых, у нас плодородные земли, у нас развитая инфраструктура.

СУ. То,что от нас особо не зависит.

АЧ. Да, а все наши слабости находятся исключительно в наших головах. У нас расколотое общество, у нас социальное расслоение, у нас нет привычки к систематическому труду.

СУ. То есть достоинства наши объективны, а недостатки наши субъективны.

АЧ. Слабости.

СУ. Слабости субъективны. Соответственно, преодолением слабости является иное отношение к объектам нашим. В том числе к нашим запасам.

АЧ. К самим себе. Начать с себя.

СУ. Вот. Вот в этом контексте мне разъясни. Я же через профдеформацию фиксирую, видел все эти фоточки, видосики. Как ты объяснишь заявление товарища Белоусова, нашего вице-премьера? Я за ним же наблюдаю через политэкономическую призму, еще когда я заинтересовался, когда он в 2018-м или каком году попытался обилетить нашу олигархию сверхналогом.

Мне было интересно: «ни фига себе, дерзкий». Ну, я с тех пор особо наблюдаю за этим сюжетом. Немножко понимаю, как устроен «трансформатор». Что это про традиционные ценности Запада, что Россия может стать их носителем, хранителем. Что это?

АЧ. Ну, давай для начала так. Как филолог филологу.

СУ. Давай.

АЧ. Вот слово «Запад» и слово «Европа», и сравним их с аналогичными словами «Юг», «Север», «Восток». Ну и соответственно «Азия», «Африка», «Латинская Америка», «Австралия».

Вот представь себе: «латиноамериканские ценности». «Австралийская демократия». «Африканский уровень жизни». Очень понятно. «Азиатские традиции».

СУ. Я понимаю, к чему ты клонишь.

АЧ. Почему-то у нас из всех этих географических терминов только Запад и Европа очень ценностно и позитивно нагружены в языке.

СУ. Потому что – «евроремонт». Потому что «европротокол». Я это никогда не понимал. Два чувака расходятся по доброй воле. Это не добровольный протокол, а «европротокол». С чего бы? Мы в Рязани ударились между собой, порешали, что все нормально, страховые оплатят. А это – «европротокол». То есть, это – не русский уговор.

АЧ. Да. Именно это товарищ Дугин называет ментальной колонизацией.

СУ. Меня это знаешь, я скажу, с чего [началось]. Были ранние периоды разные, в том числе и в городах Украины. И вот было же, конечно, во Львове. Я, помню, ходил по улице. Сiчових Стрiльцiв она называлась. Там был бар, и у него это выставлено. «Евро-окрошка». Во Львове. Русская окрошка – «евро-окрошка». Что к чему вообще?

Это для меня был полный шок. А – евроремонт? Особенно когда молдаване или таджики делают. Евро-окна. Приехали чуваки с памирских гор и делают евроремонт.

АЧ. Но тем не менее более понятно, о чем идет речь даже в этом случае. Потому что речь идет о некотором стандарте. Причем стандарте заведомо более высоком, чем аналогичный без приставки евро- объект, известный тебе в реальности.

То есть просто окна — это что-то такое кривое, косое. Обычное. Обычное, со щелями. А вот евро-окна – это, значит, соответствует некоторому высшему стандарту. Высшему по отношению к твоей обыденности.

СУ. Я помню, когда это появилось! Это «Европа плюс», вот! Вспомни.

АЧ. Она называлась, кстати, «Европа плюс Москва».

СУ. Вот. И все – «плюс». Точно. Тридцать лет.

АЧ. Все так.

СУ. Но мы – находимся в городе, который – «Европа плюс». Нет?

АЧ. Нет. Нет, конечно.

СУ. Но вот ПМЭФ, – он же создан для коммуникации с Западом.

АЧ. Нет. Петровская концепция вообще была, я бы сказал, прямо противоположной. Петровская концепция состояла в том, чтобы все у них украсть.

СУ. Я за такое.

АЧ. То есть, в дугинских координатах это – апофеоз суверенизма. Кто читал книгу товарища Пушкина, «Сказка о царе Салтане». Там повторяющийся сюжет – в чем? Сначала эти тетки рассказывают Салтану, что есть в мире такое чудо.

СУ. И он хочет.

АЧ. И царь Салтан этого хочет. После чего Гвидон стучит об этом царевне. И царевна рассказывает Гвидону, как это чудо перетащить к себе на остров. Чтобы куда бы царь Салтан ни поехал, – единственно, куда он мог приехать, это все равно к нему.

СУ. Макдональдс на Тверской – пожалуйста. Все что угодно. Бентли? Мы любые образцы заимствуем. Правильно?

АЧ. Мы их просто воруем. И воспроизводим у себя. Но уже как свои. Как присвоенные. И в этом была логика петровского догоняющего процесса.

СУ. Хорошо. Отлично. Я тебя ловлю на этой мысли. Давай перекинем мостик к тезису Путина. Мы ту часть разобрали. Ты – тот человек, как в антисоветском анекдоте, в детстве он был смешным, – про «жена, я Ленина видел».

То есть, ты как человек, который Ленина видел. В логике – было все про месседж: «создать новое предложение». Это же было главное. Что было главное у Путина? Мы сейчас отбрасываем историю про отчет о том, «как мы удержались». Это понятно. Это для инвесторов. Это как бы – что в России все стабильно, все нормально. А в чем был главный экономический посыл?

АЧ. Путин сказал, – между строк, как всегда, – одну мысль, которая раньше вообще не звучала. Мысль, на мой взгляд, очень важную именно в нашем административном языке. Она там только-только появляется. Это новая.

Мысль такая, что в современном мире, где спрос не является явлением природы, а является продуктом, формируемым, – то есть, когда у тебя в головах формируют, что ты будешь хотеть завтра, послезавтра, через пять лет и через десять, – в этой ситуации суверенитетом настоящим обладают те и только те, которые могут сами влиять на спрос. Создавать экономику, которая сама формирует спрос.

То есть, когда ты в состоянии понимать, не просто понимать, но и управлять тем, чего люди будут хотеть, чего они будут хотеть сейчас, через год, через пять, через десять, через двадцать и так далее.

СУ. То есть, это у нас прямо пересекается с субъектностью и одновременно с моей как раз профдеформацией когнитивных войн о том, что потребителю навязывают, что ему хотеть. То есть, получается, России для обретения субъектности нужно научиться формировать спрос?

АЧ. Да, нужно присутствовать в этом пространстве, потому что сейчас как раз именно доля нашего присутствия на этом поле стремится к нулю. Её нет. Единственный, кстати, случай в нашей истории, когда мы научили человечество хотеть чего-то, о существовании чего оно раньше и не подозревало, и не задумывалось, – это история с космосом. Не было такой идеи, что вообще нам зачем-то человеческое…

СУ. И социальные революции. Всё-таки, Герберт Уэллс к нам приезжал.

АЧ. Это не мы. Это мы тоже украли. У немецких мыслителей в основном.

СУ. Мы адаптировали у себя. Превратили это не в геноцид, как это чаще всего. В чем же получалось? Европейцы же многие пробовали, а у них получался геноцидик.

АЧ. Ты почитай просто на немецком инструкцию к стиральной машинке. Русским ухом даже она слышится, как распорядок дня в Освенциме.

СУ. Ты считаешь, что космос — это был наш экспортный продукт? Успешный?

АЧ. Причем экспортный продукт не в сфере товаров и услуг. Здесь мы как раз ничего на этом не заработали. А экспортный продукт в сфере формирования спроса. Мы приучили человечество хотеть выйти в космос, хотеть его освоить, хотеть получить к нему доступ.

Оно об этом даже не думало, пока не случился сначала русский космизм с Николаем Федоровым, потом безумные инженерные идеи Циолковского, а потом соответственно и практический проект Королева, закончившийся полетом Гагарина.

СУ. То есть, ты хочешь сказать, что наш начальник главный призвал формировать спрос на Россию?

АЧ. Не обязательно на Россию, на то, что мы можем делать.

СУ. На продукты России.

АЧ. Да. Учить других нас любить. Есть такой термин в бытовом [языке]. «Научить родину любить».

СУ. А в каких сферах? Меня еще что на мысль натолкнуло? Я следил за новостями. Евгений Примаков сообщил о том, что 45 тысяч семей из США хотят переселиться в Россию. Это интересно. На фоне возвращающихся, в том числе и релокантов. На фоне любви к консерватизму нашему.

Как ты считаешь, где будут наши начальники? Где начальники будут щупать эти места? А потом, где ты считаешь, нужно? Чтобы мы разделили. Где, ты считаешь, будут щупать начальники эти преимущества?

АЧ. Начальники наши – люди возрастные. И это, хочешь не хочешь, наполняет их повседневную стратегию известным консерватизмом. Они будут щупать в области традиции. И, кстати, даже в речи Белоусова это тоже было. Мы – ковчег традиционных ценностей. Мы – то место, где мужчина все еще мужчина, а женщина все еще женщина. Где нет пресловутых 150 гендеров.

Все еще можно жить так, как когда-то можно было жить в Европе. Но они умудрились это прос…ать.

СУ. Обменять.

АЧ. На какую-то фигню неведомую и никому которая не нравится.

СУ. Им же спрос создали.

АЧ. Ну, их приучили вот это любить, вот этого хотеть. И они как послушные лемминги стадом побежали к этому обрыву. А мы-то – не такие, мы «трамвая ждем».

И поэтому – да, они будут искать примерно там же, где искала Россия в первой половине XIX века. Это очень похоже по структуре, по рисунку на контекст времен Священного Союза после победы над Наполеоном. Что есть всякое брожение умов в Европе и всякие новомодные пакости, разные. А вот Россия – хранительница традиции. А в противоположном дискурсе – пожалуйста, жандарм Европы.

СУ. Об одном и том же.

АЧ. Да, это одно и то же, только с разных позиций. «Седлайте коней, господа, в Париже – революция». «Седлайте танки, господа, в Киеве – майдан».

СУ. В Казахстане мы увидели, как это произошло.

АЧ. Да. «Седлайте самолеты, в Алма-Ате – майдан».

СУ. Причем действительно может быть даже большинству европейских и ближневосточных стран было бы полезно быть связанным с Россией. Такого рода союзными обязательствами: Россия помогает госпереворотом.

АЧ. Ну, конечно.

СУ. Это очень хорошее экспертное предложение. Мы переходим ко второй части.

АЧ. Да, да. Причем, надо понимать про эти госперевороты. У них очень хороший пиар, как и у всего, что делает глобальный запад. А при этом Юрий Шевцов нам объяснил в деталях, что ждет любую страну, которая его получает.

Эту страну ждет деиндустриализация, депопуляция с масштабным исходом населения, резкая примитивизация, потеря науки, образования, культуры и всего остального, деградация и падение в периферию, в колонию мировую с обществом неуехавших.

СУ. На уровне схемы они откатывают все в 19 век, потому что им нужно просто сто лет назад вычеркнуть, и снова…

АЧ. То есть, внешне это выглядит как победа прогрессивной городской буржуазии над коррупцией.

СУ. Столичной…

АЧ. Да, над коррупцией. Неважно, хоть в Дамаске, хоть в Белграде, хоть в Тбилиси, хоть где. А на практике это выглядит всегда одинаково. Экономика падает, население уходит, остатки самые вкусные захватывают транснациональные компании.

СУ. И консервативные ценности у нас опредмечиваются в виде такого сурового хлопчика, который помогает подавить в том числе и хипстеров, выкормленных госдепартаментом.

АЧ. Ну да, но тогда надо было бы, конечно, другую песню ставить, про «кровавый режим».

СУ. Ну как-то, наверное, как мизера парами ходят. Мы же видим, что, например тот же Иран, который у нас постепенно становится одним из союзников, одним из лепших друзей. Это как раз примерно сколько денег на пиар потратили, чтобы уничтожить Иран.

АЧ. Если бы только на пиар, а санкции? Они же тоже были под адскими санкциями. И ничего, за это время умудрились сделать несколько весьма продвинутых, очень даже, отраслей высокотехнологичных на зависть всем.

Американцы не умеют делать такие беспилотники, которые умеют делать сейчас иранцы. Но у нас же есть и пример Китая. Он был под санкциями начиная с 1989 года, начиная с Тяньаньмэнь. И не вылезая из-под санкций он стал самой крупной экономикой мира.

Ну то есть, если на это посмотреть, ребята, у нас все неплохо.

СУ. Одно другому вообще никак не мешает. Ты знаешь, мне кажется, что наше действительное преимущество заключается в двух вещах. Первое. В том, что в России действительно можно обрести подлинную свободу.

То есть, здесь есть уклады на любой образ жизни. От сверхконсервативного специфического общества, как например в Чечне. И, например соседний Дагестан, где тоже общество сверхконсервативное, но, например, не такие чисто полицейские меры безопасности.

АЧ. То есть там на самом деле полная свобода, но только места надо знать.

СУ. Ну, о чем речь. До, например, абсолютно «лунных поселений» в нашей Арктике. То есть это действительно как лунные поселения, где люди живут фактически.

АЧ. Да, я вот недавно в Магадане был.

СУ. Конечно, Дальний Восток — это близко. «Мой друг уехал в Магадан», – ты когда улетал, эту песенку послушал. Поэтому у меня вот такой вопрос. В сфере нашей, – опять же, я убежден, что Россия очень свободная страна.

Она не свободна, как и последние 300 лет, для занятий политической философией и публичной политикой. Вот поэтому это нужно в России маскировать.

АЧ. И то люди умудряются.

СУ. Маскировать – под литературную, политтехнологическую, коммуникационную и прочую деятельность. Ну, это наша особенность такая. Ну, а во всем остальном, что касается бизнеса, творчества, бла-бла-бла, — очень свободная страна. Вот скажи мне, ну нам навязывают же абсолютный мордор, то есть стереотип-то нам навязывают – абсолютного подавления воли, но я-то считаю, что мы суперсвободны. Вот скажи, как можно этот стереотип перевернуть, через что?

АЧ. Ну, смотри, что я, в частности, говорил на нашей секции. Как надо понимать адские санкции? Ну, некая планета Х в отдаленном космосе, где некая власть вводит правила, – регулятор, – которые ущемляют интересы большинства участников рынка, с которыми большинство, в общем, внутренне не согласны.

И у этой власти заведомо нет тонтон-макутов, нет суровых полицейских, которые могут – силой, палкой, как угодно – принудить всех к исполнению этих правил. Что происходит? Происходит в таких случаях всегда одно и то же. Происходит массовый уход в тень. То есть, не происходит прямого бунта, редко происходит прямой бунт, чаще всего происходит саботаж путем ухода в тень.

СУ. Отчуждение.

АЧ. Возникает стопятьсот разных форм, как эти правила обойти, объехать козьими тропами, как обмануть систему, что с ней сделать. И вот, если мы от абстрактной планеты перейдем к нашей «здесь и сейчас», то мы увидим, что адские санкции набросили на мир тень.

В тень ушла экономика, в тень ушли финансы, в тень ушла логистика, в тень ушел арбитраж, в тень ушло производство, в тень ушла наука, — возникают целые сектора теневой науки. И этот уход в тень стремительно продолжается.

И это, кстати, даже в сферах, не имеющих никакого отношения к России. То есть, все напряглись по поводу того, что их могут отцепить от глобальной инфраструктуры за какую-то провинность. Началась дедолларизация международных расчетов, началось построение суверенных систем цифровой безопасности.

СУ. На всякий случай.

АЧ. На всякий случай. На всякий пожарный. Все начали, кто как может, начали выводить в тень все, что раньше лежало на поверхности. То есть эти ребята, пытаясь напряженно в порядке пиара изображать из себя эльфов, поступили как заправский Саурон, набросив на мир тень. Но Мордору это не очень помогло. Он плохо кончил.

СУ. То есть в этом смысле мы выступаем конницей Рохана, которая – наперерез через равнины.

АЧ. Главное теми, кто не боится действовать в тени, не боится сумрака. Это же история про то, как советскому человеку создали ситуацию, в которой все, что он раньше мог свободно купить, он теперь должен где-то доставать.

СУ. Я вас умоляю. Достать — это, наоборот, это особая удаль. Это не просто пошел, это купил. Каждый дурак может пойти и купить.

АЧ. Достал.

СУ. Промутиться.

АЧ. Кроме шуток. Я расскажу историю про человека, который умудрился из одной страны вывезти целый товарный состав дефицитных авиазапчастей под видом автомобильных. И пришел на полном серьезе в Кремль за орденом.

СУ. Правильно. Метод Ермака Тимофеевича. Сам все сделал. Царь, давай, давай этот, панцирь, кольчугу царскую.

АЧ. И, соответственно, с той стороны – они не очень понимают, что происходит. Они сделали этот «пакет с пакетами» и все время увеличивают количество пакетов. У них уже не железный занавес, а стальной. Но это не занавес, а дуршлаг. То есть он стальной, но дуршлаг с кучей дырок.

И для того, чтобы администрировать весь этот набор санкций, нужно иметь структуру, во-первых, размером с правительство неслабой страны. Просто для того, чтобы администрировать все санкции.

А главное еще иметь приводной ремень в виде полицейского аппарата. И у них задача теперь – развилка: либо строить полицейский аппарат, который все эти санкции будет администрировать, либо просто смириться с тем, что на них все будут класть с прибором и объезжать их слева направо и справа налево.

СУ. Ну да. С учетом, что образовался в Юго-Восточной Азии рынок технологий, в первую очередь гражданских.

АЧ. У каждой гражданской технологии есть военная тень.

СУ. То, чего нам не хватало и на что они делали ставку, ставка же была: жители столиц, которые должны после утраты привычного за 30 лет образа жизни побежать свергать режим. Да, базовая мотивация была эта. И крупная буржуазия, которая увидела, что олигархи, генералы, обитатели трансформатора не могут уже ничего гарантировать, и вылезла на этой теме.

Понятно. Это не сработало самооблучение чичваркиными. Я считаю, что главная ошибка британских спецслужб, – что они переобщались с чичваркиными и начали думать, что все как чичваркины. Я отвечаю, что они лоханулись на 300%. Это часто происходит. Например, на Украине многие делали выводы о россиянах…

АЧ. …по тому жулью, который приезжал туда мутки мутить.

СУ. Ну да, или по Пономареву. Ну, имеете право. Это – как судить об украинцах…

АЧ. Да, как мы сами о той же Чечне судим по тем бородатым чувакам, которые у нас тут выделываются.

СУ. Конечно, конечно. Так оно и есть. Поэтому давай мы немножко закольцуемся.

Вот, выступление ВВП. Первая часть, то, что называется доклад. Я внимательно прочитал наших комментаторов. И товарища Баширова, и Евгения Минченко. И многих. Все зафиксировали, что по жанру — это федеральное послание…

АЧ. …экономическая часть.

СУ. Давай разъясним. Наша задача – толкование. В чем был смысл выбора этого жанра? Почему он был такой? И про длительность. Но это мы отдельно сейчас поговорим. Давай толкование смысла жанра.

АЧ. Ну, во-первых, уже не в первый раз, когда Путин выходит на какую-то имеющую международный статус площадку, и от него ждут, что он сейчас будет в очередной раз рассказывать, как он будет погружать весь мир в радиоактивный пепел, а он вместо этого рассказывает о том, как он будет у нас поднимать пособия, снижать налоги и увеличивать свободу бизнеса.

СУ. Да, дядя Степа – милиционер. Разруливать будет.

АЧ. То есть, ничего не делаю, починяю примус. У нас тут какие-то проблемы, мы с ними как-то возимся, занимаемся. А еще эти нам тут гадят по мелочи. А еще у нас на границах всякая фигня творится. Но этих мы рано или поздно упромыслим. Эти, которые гадят, они все облажаются.

А мы будем планомерно, устойчиво развиваться и разовьемся. Так что – вообще просто.

СУ. Да, соглашусь. Что цель была психотерапевтическая. Что рулевой все понимает, все приборы [исправны]. Я часто, когда слушаю Путина, [понимаю, что] все-таки это человек, который сросся с Россией.

АЧ. Как это – есть Путин, есть Россия.

СУ. Это реально. Это уже – тело, по Гоббсу. Это уже все. Он и с аппаратом сросся и с лучшими людьми нашей экономики, и не только.

АЧ. Давай пофантазируем. На форуме представили нейро-Жириновского.

СУ. Да, я поглядел.

АЧ. А я сразу подумал про нейро-Путина. Представьте.

СУ. Я удивляюсь, что еще нету цитатника такого полноценного. Потому что материала много. Пытался же Колесников… Так, мы сейчас уйдем в сторону.

Итак. Вот. Эта – функция успокоительная. Ничто так не успокаивает, как цифры, планы и уверенность в себе. Это правда. Моя личная стилистическая заметка, что немного перезатянуто по времени. Потому что было видно, что аудитория начала немного засыпать.

АЧ. Аудитория же тоже возрастная. Ее можно понять. А главное – все приехали сюда побухать. Три года не было праздника. Сперва ковид, потом СВО.

СУ. А потом решили совместить.

Кстати, да. Врали, что доп. проверка ПЦР – 10 тысяч рублей.

АЧ. Вранье.

СУ. Я так и понял. Кто смотрел, это полная чушь и фуфло. Как и обычно. Завтра – я тоже проходил, 1200 рублей, как и везде. Поэтому – хрень.

Ну, хорошо. Этот месседж понятен. Но потом перешли к диалоговой части. И все оживилось.

АЧ. А дальше там ведущим был Саймс. Саймс сразу же начал спрашивать, конечно, про Украину. Про наступление, контрнаступление. Про Зеленского.

СУ. Давай поговорим про акцентуацию на еврействе Зеленского. В этом был особый смысл? Это месседж каким-то особым кругам?

АЧ. Что Зеленский – позор еврейского народа? Мне кажется, не было там никакого смысла. Просто накипело. Эти хамят все время. Надо же было хоть что-то обидное в ответ сказать.

СУ. Потому что я пытался просчитать политический смысл. С одной стороны, мы не коммуницируем, оценок не даем Зеленскому.

АЧ. Но все-таки не утерпел государь. Надо было хоть какую-нибудь бяку ему в ответ.

СУ. Скажи мне, пожалуйста, про принцип выбора модераторов. У нас же получилось как: «Владимир Владимирович, президент Алжира». Что мы знаем про Алжир? Мало мы знаем.

АЧ. Не так уж и мало. Свободный Алжир, Де Голль.

СУ. Мы знаем, что писатели оттуда, футболисты оттуда. Колония Франции ближайшая. И выбор очень…

АЧ. То, что Алжир попросился в БРИКС, мы тоже знаем.

СУ. То есть, колониальная страна освободившаяся. И модератор, — у меня картинка не склеилась, реально не склеилась, почему так? – и модератор – американец, который вернулся, который из наших, который переехал. Тройной агент, или четверной агент.

АЧ. Ну да, но еще и еврей, конечно.

СУ. Наши люди нигде не пропадут. Я вас умоляю.

В чем был месседж этого выбора модератора?

АЧ. Обратил внимание, какая была критика на питерский форум? Он же как-то больше уже не международный и не особо-то экономический.

Он как-то все больше внутренний и все больше про наше начальство.

СУ. Пиарщики пособирались, обслуга, чиновники.

АЧ. А, эскортницы.

СУ. А, да, всегда, да.

АЧ. Ну и вот это все.

Да, действительно, я согласен. Стенды, пафосно оформленные, Генпрокуратуры и Роспотребнадзора на форуме смотрелись странно.

СУ. Но, с другой стороны, погоди. Это тоже институт.

АЧ. Институт.

СУ. Институт.

АЧ. Без сомнения. Наши университеты.

СУ. И, например, непонятно, что для страны полезнее: какой-нибудь Альфа-банк Фридмана или Генпрокуратура.

АЧ. Да, там была.

СУ. Поэтому – сложный вопрос.

Ну что, и что мы ответим на эту критику? Завтра же тоже будешь выступать?

АЧ. Да.

СУ. Что за телега? Давай маленький анонс дадим.

АЧ. Да, не, ну, слушай. Завтра у нас будет очень конкретное целевое собрание. Оно, собственно, про то, как фронту помогать. Потому что, хочешь не хочешь, а есть тема, что пока там ребята гибнут, эти тут в Питере вон, пьют, гуляют и сидят в красивых креслах. И с важным видом рассуждают за геополитику.

Это есть. И от этого никуда не денешься. Это такая больная тема. И поэтому понятно, что я и приехал с полигона и поеду на полигон. Для меня этот питерский форум — это пауза между рутинной работой по подготовке наших беспилотчиков, трофейному ремонту и снабжению нашей армии современными средствами беспилотной авиации. То, чем я занимаюсь в рутинном режиме.

СУ. Ты хочешь бизнес подвигнуть на эту деятельность?

АЧ. Ну, конечно. Я искренне не понимаю, какого хрена простые люди по 500 рублей мне перечисляют на карту, чтобы я купил еще один Мавик, собрав. А в это время эти «не-простые» люди думают, где бы им заработать еще один миллиард, непонятно даже, – чтобы что.

Потому что яхту сейчас не купишь, а если купишь, то не особо куда на ней поплывешь.

СУ. Ну, по Питеру можно накручивать.

АЧ. Да, да, да.

СУ. Ага. То есть, завтра будет, так сказать, критика из позиции чистоты понимания.

АЧ. Нет, из позиции того, что ведь вопрос же в том, сможем мы победить или не сможем, – он же не только про то, насколько крепка броня и насколько быстры танки, но и то, насколько мы едины внутренне.

Насколько у нас «верхние» и «нижние», так сказать, «глубинные» и «верховные» движутся в одном направлении. И в этом смысле вопрос-то не глубинный. У нас как раз люди простые, СВО приняли. Как это: «пришли 60 мужиков с поселка, все за многополярный мир», — помнишь, я тебе рассказывал.

СУ. У нас СВО не замечают столицы, в первую очередь. И им для этого все делают, в том числе и выступлениями на форумах, что все, все, вообще ничего не меняется.

АЧ. Лежи, страна огромная.

СУ. Лежи, лежи, лежи. Теперь у нас – лежите, столицы. Столицы, не напрягайтесь. Вот здесь у нас – немножко «встань, страна огромная».

АЧ. Привстань.

СУ. Привстань, страна огромная. А здесь – потребляй, продолжай потреблять, страна огромная. Ну, что, у меня для тебя тогда есть на завтра, я уже нашел Есенина. Это мое любимое, называется «Мой путь», выдержка:

Не нравится?
Да, вы правы –
Привычка к Лориган
И к розам…
Но этот хлеб,
Что жрете вы, –
Ведь мы его того-с,
Навозом…

Ну, в общем-то, сто лет назад были похожие дискуссии.

К сожалению, конечно, когда перечитаешь Гиляровского, моего любимого, «Москву и москвичи», где он описывает события Первой мировой войны, вот, последние главы, это, конечно, наводит на размышления.

АЧ. Давай, я напоследок жесткое скажу. В войне сейчас, – как в войне, – позиционный тупик, очевидный, ни одна сторона не может корректно наступать. Наши пробовали, не получалось. Теперь вот не-наши попробовали, примерно с тем же эффектом. То есть, чисто военная победа ни одной из сторон невозможна.

В этой ситуации какая стратегия, что у тех, что у других? Это – ждать, пока что-нибудь гавкнется внутри, на уровне именно политической системы. Мы ждем, что что-нибудь гавкнется у них: или Трампа выберут, или Зеленского кто-нибудь грохнет из своих же. Или еще что-нибудь такое случится, Европа наконец переругается.

Они точно так же сидят и ждут, пока у нас офонаревшие от резкого изменения уклада жизни элиты замутят что-нибудь тут и начнут сносить верховную власть, которая их, если их глазами смотреть, в блудняк ввела.

И надо сказать, что поскольку за последние сто лет дважды в 1917-ом и в 1991-ом это получилось, то у них много причин думать: а с чего не получится в третий раз, если все то же самое.

СУ. Тем более, к этому подталкивает протестантское прецедентное мышление.

АЧ. Конечно.

СУ. Да, соглашусь, тем более у нас хватает…

АЧ. …внутренних слабостей.

СУ. Внутренних слабостей, а главное – желающих отмотать и вернуть все в состояние 21 февраля.

АЧ. Да, по принципу: ну хорошо же сидели.

СУ. И с Крымом тоже. Ну да, согласен, согласен, ситуация такая.

Ну я завтра тоже планирую выступать, но моя тема: новые медиа, буду рассказывать о том же, о чем и ты, только в своем контексте, со своей колокольни.

Ну что, Алексей Викторович, спасибо тебе, боремся за чистоту понимания, обновили, так сказать, наш диалог в Петербурге.

АЧ. Да, за что искренне тебе благодарен. В общем, наше дело правое, победа будет за нами.

СУ. Так точно, двух мнений быть не может. «А мы их еще продадим, купим и продадим еще раз, но немножко дороже».

До новых встреч, уважаемые друзья.

На этой ноте, – до встречи, – это же экономический форум.

До встречи завтра.

Пока.

Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка

Was this helpful?

29 / 0

Добавить комментарий 0

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Обязательные поля помечены *