Здравствуйте, уважаемые слушатели!
Семен Уралов. Мы продолжаем наш субботник чистоты понимания. Сейчас мы подобрались к части военно-политической философии с Алексеем Чадаевым. Кто слушает наши записи – это один жанр, а здесь мы работаем в прямом эфире с целью обменяться мыслями, взглядами и поделиться чистотой понимания.
Кто слушает в записи, музыка всегда имеет значение. Чаще всего выбирает собеседник. Мне очень интересно всегда, кто и что выбирает, потому что задача – выбрать по теме.
Тема у нас сегодня — предвыборные рейды. Шоу-субъектами выступают террористы и прочие экстремисты. РДК, Русский добровольческий корпус, мы понимаем, что это – Киев. Разбор будет в методе военно-политической философии Алексея Чадаева. Я буду двигаться в своих когнитивных войнах, подсматривать, подглядывать, докидывать своих наблюдений.
Песня сегодня была у нас — Гражданская оборона, «Слово “товарищ”» из альбома «Звездопад». Одна из любимых моих песен, особенно последние строки — настолько поэтичные:
Там девчонки, как ветер,
Там качаются в сёдлах и «Гренаду» поют.
Алексей Викторович, привет, почему выбрал именно эту песню, как она связана с темой сегодняшнего нашего разговора?
Алексей Чадаев. Знаешь, в советской послевоенной культуре в какой-то момент прорезалась очень интересная тема – ностальгия по временам гражданской войны. Причем нельзя сказать, что это был официоз. Это было богемное. Эта нотка очень хорошо чувствуется в трилогии «Неуловимые мстители», где противоположная сторона, белые, тоже показана не как какое-то кошмарное зло, там они выглядят стильно и романтично.
На самом деле, самое первое это было еще в «Чапаеве», психическая атака каппелевцев, еще до войны. Но в послевоенной это было очень сильно. Я помню, как в «ТАСС уполномочен заявить» в качестве положительного…
СУ. «Адъютант его превосходительства» — шикарный образ. Потом – в «Служили два товарища», какой образ Высоцкого — поручика Брусенцова. Согласен, была эстетизация проигравшей стороны, говоря политическим языком.
АЧ. Да, такое было. С одной стороны, романтика победившей стороны, причем тоже до некоторой степени дистанцированная от советского официоза. «Нас водила молодость в сабельный поход». Вот какие мы были лихие и героические тогда, и вот какие унылые и бюрократические — сейчас. Это один месседж.
Второй месседж – это эстетизация той стороны. Вот какие они все были, все такие из себя культурные, образованные их превосходительства, «поле, русское поле». Я, кстати, когда выбирал песню, колебался между «Слово “товарищ”» и «Русское поле», причем из «Неуловимых мстителей» буквально.
И все-таки выбрал «товарища», потому что это песня победителей.
СУ. И она еще идеологическая. Вот если другие про гражданскую войну, они больше про противостояние, на этом акцент. Тяжелые годы, короче, как тяжело, но мы победили. Здесь тоже есть про борьбу, но только воспоминания, но все-таки через слово. А это и есть идеология.
И образы там еще и победы очень романтические, поэтические. Я такого больше нигде не встречал. Это последний куплет. Соглашусь, это не просто победители, а победители, смотрящие в будущее, но опирающиеся на свою победу.
АЧ. Это еще и победители, что называется, кроме всего прочего, на эстетическом фронте. То есть условно они настаивают на том, что они победили не только в смысле физически уничтожив врагов, но и победили, потому что они были более красивыми.
СУ. Потому что у нас «девчонки как ветер», они «качаются в седлах и «Гренаду» поют». Ну, конечно, это же валькирии, женщины-скифы, воительницы.
АЧ. И потому что мы все — товарищи.
СУ. Да, это наша античность. Вот эта песня — стопроцентно советская, русская античность, потому что здесь все образы есть и вокруг понятия. Согласен.
Алексей Викторович, теперь предлагаю двигаться в тему. С одной стороны, не будем мудрствовать лукаво, что ожидались в последнюю неделю перед выборами концентрированные удары с целью внести сумятицу на всех уровнях. Военных, политических, медийных, идеологических. Это понятно. Это было прогнозируемо. У тебя очень много на канале Алексея Чадаева, так и называется, по дронам очень правильные заметки, связанныхе с физической безопасностью.
Но мы взяли больший аспект, связанный с именно показной агрессией, потому что одно дело — терроризм дистанционный, это ужасно, это мрази и, понятно, преступники; удары, особенно по живым объектам в Белгороде. Но совершенно другое дело, когда проводится, пусть даже бессмысленный с военной точки зрения, но показательный, демонстрационный заход, попытка десанта.
Я не хочу перечислять сейчас факты, потому что опираюсь на более-менее достоверные [сведения], и то это сомнительно. Но попытка именно физического проникновения в бессмысленную атаку, которая очень сильно поддерживается со всех медийных стволов на мировом уровне, особенно Восточная Европа, Центральная, тех, кто вписывается за Киев — это подсказывает нам, что все было с одной стороны очевидно срежиссировано, тем не менее, разбирать это надо.
Предлагаю по пластам двигаться: пласт видимый, пласт невидимый. И самое главное, с точки зрения технологии – беспилотие есть техническое, а есть беспилотие человеческое. И этот РДК — это тоже своего рода беспилотники. Такое у меня возникло по прочтении твоих последних постов, но телега и картина маслом — твои, а вопросы откуда у меня будут, я уже тебе обозначил.
АЧ. Ну, Семен, чтобы говорить о биологических беспилотниках, даже не надо РДК брать. Моя любимая за последние дни история про бедолагу среднеазиатского студента, у которого украинские телефонные мошенники сначала выцыганили деньги, заставив взять кредиты на свой паспорт и переправить их на ВСУ, а потом сказали, что они эти деньги ему вернут только в случае, если он что-то там взорвет на избирательном участке. И вот он честно пошел что-то там взрывать, ну и сядет теперь.
СУ. Это низший уровень жертвы когнитивной войны.
АЧ. Ну да, то есть он человек совсем простой и не книжный, он вообще ни с каким режимом не боролся и даже не знал, что он существует.
СУ. А мои случаи для наблюдения — у меня есть отдельно книжечки, в смысле ссылки, где я собираю [примеры]. Эти три мудака, которые в Питере собирались отравить пищу в ДНР, переправить, наши, русские — это тоже беспилотники. Буду следить вслед за Дарьей Треповой, мне интересно, как в Питере нашу интеллигенцию вербуют.
АЧ. Интереснее сама разница, потому что в случае с таджиком — там совсем простое разводилово, вокзальное, цыганское, а этих же цепляют на идеологию: вот там — свобода, вот там — режим, вот там — коррупция, вот там — война несправедливая, вот вы как честный человек, ну дальше это все хуе-мое с бандурой. То есть у них есть нарративы на разный уровень развития этого самого зомби или зомбируемого, и на разных этажах его IQ они работают.
СУ. Это если сравнивать в данном случае с подавлением беспилотников, когда учат на курсах, тебе выдают ружье, у тебя там 5 или 4 кнопочки — на разные частоты. И получается, они тоже на разных частотах воздействуют: на тех, кто попроще — просто через мошенничество, на тех, кто поинтеллигентнее — через какие-то убеждения. Дарьей Треповой, убийцей Татарского — напомню, через заигрывание, через женское, через вещи эмоциональные отманипулировали, и через ощущение игры. Я в очередной раз убеждаюсь, что эта сопричастность к игре, это показушничество…
А теперь переходим более предметно. Что это, этот вылезший демон запрещенного РДК на этом фоне?
АЧ. А там свой нарратив, это ребята из правой тусовки околофутбольной, такие стихийные расисты — присоединиться к силе, белые против черных, вот это все. Они такие же точно в любой европейской стране, здесь особой разницы нет. И дальше им залечили довольно несложную заплачку, что: вот смотрите, ваша РФ — это многонационалия, где сидят всякие чурки и рулят, и решают вопросы, и угнетают белых людей русских, а на низовом уровне бесчинствуют эти мигранты, которым власти это позволяют, потому что они с ними в доле.
А что есть Украина? А Украина есть правильная Русь — белая, без чурбанов, где есть демократия. Это важно для них тоже, как ни странно, потому что позволяет, большинству, в данном случае национальному большинству, не давать меньшинствам сильно много воли, там есть национализм, который у нас запрещен и преследуется. Там есть типа Европа, то есть север, белая раса, но дальше еще и подгружаются Зигфрид, Нибелунги, «zip-файл», 1488 и прочая лабуда, еще в пакете с русским язычеством — вот тебе, пожалуйста, этот правый околофутбольный пацан через такой расизм и национализм превратился в боевика ВСУ.
СУ. То есть, свои представления, достаточно ОПГшные, потому что все эти околофутбольные правые так или иначе уходят в философию рабовладельцев, что есть низшие, которых я могу угнетать только потому, что я такой высший. Но они же внутри Украины реализовывались как вольница, потому что туда ломанулись ультраправые, в межмайданье много либералов, бизнеса – а я напоминаю, беглый и убитый потом в Киеве депутат формально от КПРФ, а на самом деле просто «решала», муж певицы, Максаковой, Вороненков. Ну, решала же был? Решала. Тиканул.
Пономарев изначально тоже, но он и сейчас в Киеве находится. Началось с того, что потом Киселев Евгений туда же, Шустер — я очень хорошо помню последний эфир, который провел Шустер в 2003 году — и тиканул в Киев. Получается, это был массовый отток людей на территорию безгосударственную, но если все этим воспользовались, то тех из правых, которые много кричали, а их — добро пожаловать в биореактор, потому что это преступники и мерзавцы капустины пиарятся, фотографируются и прекрасно себя чувствуют, а тем, кого они навербовали — это прямо путь в одну сторону.
То есть как эта модель будет работать? Я еще после первого рейда в Белгород не понимал, а сейчас как? Ну это же очевидно, что — продажи людей за деньги и обналичивания человеческих жизней ради.
АЧ. С точки зрения рядового бойца, как ни странно, в этом нет никакой проблемы. Я все время смеялся, что после очередного взрыва какого-то там шахида у нас еще во времена второй чеченской предложили ввести смертную казнь за терроризм. Но кого? Кто уже себя взорвал с поясом? Эти люди вполне себе отдают отчет, что самое лучшее, что они могут сделать в своей не бог весть какой счастливой жизни — это положить голову за подлинные, чистые, настоящие, светлые, правые ценности. И они идут в биореактор с криками: ура, «zip-файл», и что там они еще орут. У них не возникает никакой идеи, что они — топливо, то есть что это почему-нибудь неправильно.
СУ. Так, проверяй, правильно ли я тебя понял. То есть ты считаешь, вернее, получается из твоих доводов, что пока эти люди не сгорят в биореакторе, они будут играть в эту игру, да?
АЧ. Нет, смотри, я же, особенно с начала СВО, очень много читал украинской фантастики последних лет, Дяченок, Валентинова, Олди, всех, кто на «Звездном мосту» собирался, особенно Дяченок. И какое я сделал обобщенное наблюдение по ним по всем — что у них сквозная центральная тема как раз тема манипуляции, то есть тема, когда один, хочешь маг, хочешь колдун, хочешь технолог, социальный инженер, приобретает сверхспособность внушать другим людям все, что угодно, приобретая над ними власть, приобретая сверхспособность заставлять их делать то, что он хочет.
Под самыми разными соусами, в самых разных видах эта тема многократно обыгрывается. Все время идет поиск некоего Грааля, некоего философского камня, некоего чудо-оружия, которое дает его обладателю такую власть над другими людьми.
И сказать, что это все на пустом месте — таки нет. Напоминаю, ведь в советское время весь этот гипноз любили на Украине, Кашпировский, напоминаю, из Винницы. Тема-то давняя очень, эта повышенная склонность к технологиям манипулирования. А уж каким пышным цветом там расцвели, с одной стороны, всякие коучи личностного роста, а с другой стороны, сектанты любые и разные, всех видов, цветов и мастей.
СУ. Можно признать и финансовые пирамиды — туда же.
АЧ. Да, а то.
СУ. Кредитные пирамиды тоже, там много проявлений доверчивости общества.
АЧ. Ну, это же не просто доверчивость. Мы-то на все это смотрим со стороны жертвы — типа доверчивость, а здесь интересно посмотреть на огромный кадровый слой профессиональных разводил. То есть, сюда и всех тех, кто – «служба безопасности Сбербанка» сейчас, в ежедневном режиме терзает нам мобильные телефоны всем. Это целая армия профессиональных мошенников и профессиональных манипуляторов, причём владеющих целым арсеналом разного рода технологий работы с сознанием, от простых до сложных. Причём тут тоже, как ты выражаешься справедливо, на разных частотах: кто-то просто за деньги…
СУ. А это следствие того, что высокообразованное население, ещё и пролетарское, в условиях смены уклада, когда базарно-рыночная деятельность, именно мелкой торговли по втюхиванию… Крупнейшие научно-производственные города: Харьков стал городом главного восточно-европейского базара, Одесса с его «7-м километром», вместо порта стала просто огромным-огромным рынком. Москва — вспомни период доминирования Черкизона, это же был вечный разводняк, везде и повсюду, когда доминировала базарно-хаотичная торговля. И получается, этот образ жизни людей достал. Днепропетровск — рухнула структура сложного производства, отсюда банковская деятельность, на чем держалась империя Коломойского: с одной стороны — металлургия и ферросплавы, а с другой стороны – банки.
И культура у нас отчасти была подавлена в начале нулевых, когда в эту сферу начало вторгаться государство, в сферу банкинга, вспомни, сколько было рейдерских захватов, то есть она — производная от политэкономического уклада, а не только социально-культурных особенностей.
АЧ. Тут даже не столько государство, если говорить о Черкизоне и Лужниках, то их как раз убили корпораты, которые начали активно внедрять сетевой ритейл. То есть, Черкизон и Лужники убили торговые центры и сетевые супермаркеты, и он ушел на периферию куда-то глубоко. Сейчас рынок «Садовод», это где-то в ближнем Замкадье, вот там сохранился очаг этой старорежимной культуры, а все эти рынки у метро были зачищены, на их месте возникли — из стекла и бетона — торговые центры, где все по-другому.
Я согласен, что этот базар отчасти стимулирует, он — питательная среда, потому что здесь — для человека, для продавца, вопрос того, сколько ты заработал, напрямую зависит от твоих — не когнитивных, заметь, а коммуникативных способностей, от способности читать людей по разным признакам: по одежде, по выражению лица, по настроению, способности торговаться. Базар — он чем характерен? Не висят ценники. Ценник является предметом договоренности, а договоренности тоже зависят от…
СУ. Ну, я, например, хожу на базары только ради коммуникации, причем целенаправленно и особенно в южных курортных городах, это вообще отдельная история. В Донецке Крытый рынок я постоянно посещал, когда жил, каждую неделю, именно чтобы пообщаться, потому что через месяц у тебя уже возникают контакты, в общем, это очень социологично — посещать базары. Но базары — правильно организованные, в этом смысле для меня примером Крытый рынок в Донецке.
Это очень интересно, как было организовано два клана, донецкий и днепропетровский, которые между собой конфликтовали. В Донецке Крытый рынок сразу превратился в точку контроля — все четко организовано, все понятно, кто и что. А Озерка, как назывался в Днепропетровске главный рынок, там всех стреляли, там на Корбана было покушение, потом в результате — людей Макса Курочкина… И вообще говорят, что Курочкин полег из-за конфликта за этот рынок. А днепропетровские все не могли за свой рынок, хотя они уже были миллиардерами, им уже этот рынок был, как собаке — пятая нога. Ну, у тебя уже заводы металлургические, но — нет, все равно, «всрамся, але не здамся». И этот рынок в центре города — кто знает Днепропетровск, он и был рассадником, клоакой, в то время как Крытый рынок в Донецке — это образец организованности, системности и порядка.
Хорошо, эту часть – «продать подороже» я уловил, но давай тогда в этом контексте и разберем рейд этих террористов из РДК — что они тогда продают в виде шоу, что они демонстрируют нам? Это же, получается, демонстрация, верно?
АЧ. Ну вот смотри, прямо на нескольких слоях, начну со своего любимого. Многие не понимали, когда я ввел этот термин – «военно-политические технологии», что это такое, о чем это. А как раз где-то в январе мне было очень легко объяснить, что для нынешних российских руководителей вопрос организации и проведения президентских выборов, в нем вопрос конкуренции программ, состава кандидатов, рейтингов, всего, что мы привыкли видеть на выборах — это вопрос третьей очереди. А вопрос первой очереди — это вопрос о том, где, как и чем уважаемые товарищи небратья будут лупить ближе ко дню выборов, чтобы тоже таким образом в них поучаствовать.
Выясняется, что ключевые люди, которые занимаются организацией и проведением президентских выборов у нас — это люди, которые сидят в Минобороны, в Росгвардии, в ФСБ и тому подобное, и занимаются они вовсе не борьбой с какой-нибудь несистемной оппозицией, а занимаются своим прямым делом, то есть планированием операций.
СУ. По факту получается, что с точки зрения влияния на внутриполитическую ситуацию — эти атаки только повышают явку по факту, то есть наоборот, это в русском человеке злость вызывает.
АЧ. Ну, подожди.
СУ. Или нет?
АЧ. Ну, подожди, подожди, подожди, это сейчас легко говорить, потому что атаки прошли неудачно для них, наши отработали хорошо с военной точки зрения, на твёрдую четвёрку. Но я тебе напоминаю, как было год назад, когда были эти самые прорывы того же РДК в Брянской области, в ту же Белгородскую. Ситуация была далеко не такой однозначной, когда пошли видео с этими чуваками, с власовскими флагами из захваченных ими населённых пунктов на старой территории Российской Федерации. Когда Киев начал говорить, что мы к этому не имеем отношения, это внутри России какие-то внутриполитические процессы, перешедшие в горячую стадию, какие-то партизаны. И западная пропаганда это успешно подхватила, а у нас, понятное дело, этим залипухам особо никто не верил, но претензий к начальству по вопросу было — вагон и маленькая тележка, как проспали.
СУ. Погоди, погоди, Алексей Викторович, тут очень важная вещь. Год назад летом, это наш разбор, который не вышел, мы с одним <…> писали. Они сыграли на разогреве большого психоза контрнаступа. Я напоминаю, РДК выступил в авангарде огромного психоза, после этого пошло психическое давление, у Дмитрия Юрьевича есть отдельный ролик про пузырь контрнаступа, там все это по дням разобрано. РДК выполнял вход, их была первая роль, поэтому с точки зрения спектакля, может они уже закрывают занавес? Или это у них снова выход в новой партии, вот я этого пока не могу понять.
АЧ. Нет, моими глазами сейчас — это тупо заявка на финансирование, то есть это в ходе продолжающейся ожесточенной торговли за новый пакет американской помощи, попытка сказать старшим партнерам, что мы все еще что-то можем, в частности можем испортить Путину выборы. То есть люди гибнут за металл — в буквальном смысле этого слова. Почему? Потому что тоже надо понимать — на Западе кризис интеллектуальный, кризис аналитики, потому что у них очевидно сыпется их базовая стратегия, это видно было в первую очередь по кейсу агента Иоланды, как они пытались [организовать] целую серию мероприятий по коронации Иоланды в качестве официальной преемницы своего мужа.
В чем была их стратегия всю дорогу, с самого начала — что Россия на Украине столкнется с потерями, что неэффективность армии станет очевидна многим, что на этом фоне обострится, во-первых, антикоррупционная критика власти и верхних, критика неэффективности того-сего, с другой стороны, типа «мы не хотим умирать», пацифистская тема, и это приведет к внутриполитическим последствиям.
В этом смысле никто не планировал, что ВСУ дойдут, доедут на «Абрамсах» до Москвы. Все планировали только одно, что потерпев ряд чувствительных поражений Россия начнет ломаться изнутри, либо вследствие внутриэлитных разборок, либо вследствие каких-то майданных дел. И, если судить по предыдущим годам, потенциал-то для этого был, и толпы неплохие собирались, под Навального того же, а в Минске какая веселуха была всего в 2020-м году, не так давно совсем.
То есть всю дорогу ставка-то была на это, причем я напоминаю, что все такого рода сценарии американцами во всех странах всегда делались именно под большие выборы, парламентские, президентские. Хоть где, хоть в Ливии, хоть в Сирии, хоть в Сербии, хоть в Киргизии, где хочешь, хоть в Армении. То есть, стандартная история: у нас украли выборы, коррумпированная власть, народный протест, политическая улица, вот это все.
И идея-то была именно в этом. Вся формула коалиции состояла в расчете на то, что внутри России есть значимая прослойка, во-первых, оппозиционно настроенная, неважно, что она не большинство, хотя бы 10%, но более-менее готовых на улицу. Что есть недовольство в элитах, в первую очередь те, кого обидели, ограбили и выкинули из их яхт, из их особняков. Что есть какое-то количество популярных, раскрученных персонажей, неважно, с какой идеологией. Националисты? – националисты. Либералы? – либералы. Антикоррупционеры? – антикоррупционеры. Без разницы вообще. И из всего этого склеится какой-то компот, который может в итоге свернуть Путину шею. Никакого другого плана Б не было, вот в чем юмор.
И сейчас они внезапно оказались в ситуации, когда позволить себе проиграть они не могут, а единственный путь, который у них остался — это военный, на который с самого начала никто не закладывался, вот где они находятся сейчас.
СУ. Ну, вот давай разберемся с этой ситуацией. На чем был основан их расчет о том, что в России можно использовать выборы в качестве спускового крючка? Он был основан на самом образе, который следует из модели, — я очень поддерживаю твою формулировку и ее продвигаю, что обсуждать образ без модели невозможно. И в чем была модель выборов? Модель, которую нам предложили — это типа модель смены власти, но на протяжении 20-25 лет на постсоветском пространстве эта модель эволюционировала в большом количестве стран, не только в России, в модель референдумного типа. Нас начальство устраивает, в общем-то мы с этим согласны, поэтому выборы, большие выборы… Они всегда играют в большие выборы, они пытаются проникать, конечно, и на местных, и на прочих, но, конечно, их интересуют либо парламентские, либо президентские.
Эта модель у нас утвердилась в России, в Белоруссии, в Казахстане, в Приднестровье, кстати, причем там была попытка качнуть, но все-таки вернулось на круги своя, институт президентства не пострадал, хотя есть вопросы к влиянию ФПГ, но не суть. В Таджикистане модель, которую стабилизировал сейчас в Киргизии Садыр Жапаров, и там сейчас проходят интересные процессы вокруг НКО и русификации — в хорошем смысле этого слова.
А есть модель власти, что выборы – это реальная борьба за власть. И в ходе этой борьбы тоже, как мы установили, легитимность выдается вовне, то есть здесь мы боремся, но их демократичность должны признать вовне.
Но у нас в обществе не было критической массы людей, граждан, которые согласны с тем, что [действует] такая модель. Это же стал у нас выбор референдумного типа, это же стало у нас точкой консенсуса, в данном случае между государством [и гражданами]. Разве нет?
АЧ. Тут у тебя, мне кажется, когнитивное искажение. Конечно, нет. Вообще неважно, как к этому относится большинство населения. Значимы только те, которые, во-первых, живут в ключевых городах, а во-вторых, способны в случае чего выйти на улицу. То есть составляющие очень маленькую часть этого самого населения.
Вообще без разницы, как проголосует большинство. Достаточно сделать несколько вирусных видео и рассказать, что были вбросы, выборы нечестны, подтасованы, украдены. И привести какую-нибудь аналитику про это. Дальше, никакая улица сама по себе власть не берет. Власть всегда берут недовольные элиты, как это происходит на всех цветных революциях, прикрываясь улицей как кулисой. Причем они не просто берут власть, они перераспределяют ключевые точки контроля.
То есть успешная цветная революция – это когда какая-то недовольная, отодвинутая, оскорбленная группа элит, воспользовавшись выборами, не собираясь совершенно их выигрывать, но собираясь с самого начала их опротестовать… Кстати, именно потому, что базовый сценарий, от которого всегда отталкивается правящая группа – это референдумный сценарий. Вот они исходят из того, что те идут по референдумному сценарию, а мы с самого начала идем по сценарию «у нас украли выборы, они нечестные».
И все участие в этих выборах, и вся движуха по их поводу нужны исключительно для того, чтобы заявить на весь мир, что они нечестные, а дальше — западная медийка это все еще и раструбит. Ну, Венесуэла, Гуайдо — сюда.
СУ. Но для этого нужно вставить какого-то своего управляемого кандидата. Для меня самый показательный казус – это белорусский. Напомню, как было. Долго качали ненависть, качал Сергей Тихановский, он был в центре, была целая сеть блогеров. А потом наступил момент, куда будет канализирована эта ненависть. Вопрос кандидата. И вылез, он уже забыт, такой банкир Виктор Бабарико. Кстати, он был главой «Газпромбанка».
Он начал как меценат ВКЛовских, БЧБшных движух, всякие пространства строил, то есть, представитель той самой элиты. И внезапно, раз-раз-раз, и начал вырисовываться кандидат. Я сейчас не даю оценок рейтингов его, бессмысленно, потому что его сбили на этапе, когда он еще не стал кандидатом. Никаких рейтингов не было, но брожение в элитах и легкое схождение с ума интеллигенции на теме Бабарико произошло.
Поэтому, когда организаторы референдумного типа выборов, особенно президентских, теряют управление обоймой кандидатов, происходит сбой. Ну, это я так вижу.
АЧ. Подожди, а при чем тут наличие или отсутствие какого-то своего кандидата?
СУ. А иначе на выборах система — как консервная банка, не получается вскрывать. Нужен кто-то, с помощью кого они реализуют сценарий «абсолютное добро — абсолютное зло». Им же нужно — так как система автократична, то она персонализирована — им нужно накачать образ абсолютного зла, кто систему характеризует. А для этого им нужен свой белый эльф. Ну, какой-то, да?
АЧ. Ну, да. В этом качестве всю дорогу у нас подвизался Навальный, много лет. Но поскольку не было никакого способа его завести в качестве кандидата сейчас, то его занесли торжественно в гробу, в качестве жертвы. Там конструкция была такая, что вот — злодейское преступление, очень важное, символическое, кровавого режима, убили главного критика и главного борца. И — типа все всколыхнутся в ярости и возмущении.
Почему-то тоже не взлетело, хотя ведь очень старались. Ведь тут же Иоланду танцевали недели три, просто протащили по всем площадкам, от Мюнхена до Вашингтона. Это была их форма участия в наших президентских, вот такая. То есть, там был кандидат, но просто он лежал в гробу в белых тапках.
СУ. Да, соглашусь, с Иоландой прямо видно было, как отдали профессиональным пиарщикам, и пошли события, отработали, вот — медиаслед, причем аудитория была — непонятно, наша ли. Ну, чистый Netflix.
Но это другой вопрос, мы с Василием Боковым сейчас разбирали, в первой части, внутриполитическую часть. И, конечно же, тоже просматриваются, как и с РДК, как ты определил, показательные выступления перед спонсорами накануне переконтрактации, внутренняя оппозиция проводит свою демонстрацию сил, потому что у них по документам куча организаций, за которые они получают финансирование, поддержку.
АЧ. Здесь я должен сказать одну важную вещь: в свое время я написал в администрацию записку, с таким тезисом, что вообще борьба с путинским режимом является одной из высокотехнологичных несырьевых инновационных отраслей российской экономики.
Потому что — вот же режим, с ним надо бороться, есть борцы, дальше на это нужны деньги, а дальше большая часть того, что выделяется, каким-то волшебным образом исчезает. А потом наступает отчетный момент, надо чем-то отчитаться, а они — как-то… Ну, и дальше все идет по второму кругу. То есть режиму от этого ни тепло, ни холодно особо, а какое-то количество наших сограждан имеют вполне себе стабильный источник средств существования.
СУ. Я соглашусь. Действительно, можно было бы — лайтовая версия для не совсем проштрафившихся иноагентов — их заставить стать ИП-шниками или самозанятыми и взять ОКВЭД «антироссийская деятельность».
АЧ. Да-да-да, то есть…
СУ. Двойной налог.
АЧ. Зачем двойной? Хотя, да. Непонятно, почему им нужны какие-то преференции, пожалуйста — да.
СУ. Да, двойной налог. И, пожалуйста, которые совсем не спалились.
Но, погоди, вот смотри, есть одна очень важная отрицательная вещь. Так как они вербуют интеллигенцию, то интеллигенция начинает влиять на другую интеллигенцию, потому что специфика интеллигенции — она не верит никому, она верит только тому, что обсуждает в своей среде, она же самая умная, горе от ума — профессиональная болезнь и все такое.
И вот эти ЛОМы воздействуют, как мы уже много раз определили, но этим-то пусть они и занимаются, но за 20 лет они, сволочи, выпылесосили нашу общественно активную молодежь из этой среды. Куда ни кинь, когда побежали — бог с ними, сбежали агенты Иоланды — но под их призывом побежало огромное количество адекватных людей. Эти сидения на грузинской границе, на казахской границе — это ж чистые воды жертвы облучения.
И вот мне интересно в этом смысле РДК. А если мы рассматриваем РДК как инструмент шоу-терроризма, инструмент повышения инвестиций в украинскую трагедию, то есть борьба за внимание инвесторов и демонстрация сил, то тогда интересно разобрать, какие в дальнейшем могут быть шаги по использованию этого инструмента в сценарии украинской трагедии — как они могут играть с РДК. Понятно, рейды устраивать — мы это уже уловили, как-то это может они интегрировать будут с оппозицией, он обретет больше какую-то политическую функциональность, соберут, может, какое-то правительство в изгнании.
Вот — как ты видишь, учитывая, что они стратегию пересматривают, очевидно, что Нуланд убрали, масса показателей того, что они признали, что стратегия — ты тоже это фиксируешь — в тупике, пересмотр стратегии, мне интересно, как ты видишь сценарий и в данном контексте использование РДК как инструмента.
АЧ. Ну смотри, им сейчас был ключевой вопрос — если за их сторону думать — это разобраться в идеологии. Потому что в чем проблема? Они насобирали толпу пиарщиков и манипуляторов, которые… По сути, в чем принципиальное ограничение, этот самый стеклянный потолок у пиарщика-манипулятора? Ему все равно нужен сверху философ, который положит картину мира.
Но у них все очень плохо с картиной мира, то есть она — частично протухла, имеется в виду набор ценностей: демократия, капитализм, свободный рынок, свобода слова; частично не принимается, имеется в виду ЛГБТ, климат, мультирасовость, западный этот самый [набор].
А есть еще специфическая проблема с Россией, я ее называю проблемой хороших русских. Идут два противоречащих друг другу сигнала. Один — от уходящей Нуланд, что проблема с Россией — она не прозападная. Была бы она прозападная и ориентированная на демократические реформы, мы бы с ней дружили. Она бы отдала Украине все ее земли, ввела бы у себя эту самую свободу, демократию, конкуренцию, и мы бы ее тоже приняли в семью, как всех прочих. Это одна линия — условно.
СУ. Долгого поглощения, колонизации.
АЧ. Да, да, да.
А есть линия, я ее называю — польско-прибалтийская. Это что вообще хороших русских не бывает. Русский — это орк по определению, имперец, ордынец и нелюдь. Что Россию надо сначала победить, потом унизить, потом заставить заплатить, а потом разделить на 20 кусочков и тогда какие-нибудь особо приличные кусочки можно рассматривать как участников общей семьи.
Но Россия как таковая остаться не должна ни в каком виде. И в этом смысле, их глазами, условные навальнисты — это еще хуже, чем Путин. Потому что Путин — это враг, на борьбу с которым дают ресурсы. А Иоланда с прекрасной Россией будущего — это конкурент. Причем не дай бог они победят, потому что в этой ситуации России опять понадобятся ресурсы на демократические преобразования. Плюс она может поторговать сдерживанием Китая каким-нибудь, еще чем-нибудь таким, чего у них нету на прилавке. И тогда они вообще не при делах.
Поэтому эти два посыла друг друга аннигилируют.
СУ. То есть, давай проверим, Алексей Викторович, правильно ли я тебя понял. Первый посыл — это, назовем так, «самоколонизация», то есть приход к власти полуместных, которые сами все сделают.
А второй сценарий — это колонизация руками бывших униженных Москвой, да?
АЧ. Да.
СУ. Все, понял.
АЧ. Да, и они конфликтуют и аннигилируют.
И даже наш благонамеренный протестный либеральный интеллигент от тех, в ком он хотел видеть соратников по борьбе, как народные фронты в перестройку: «за нашу и вашу свободу», он слышит только одно: «убейся апстену, руснявое чмо».
В апофеозе эта самая Олена Зеленская, которая отказалась с Иоландой сидеть на речи Байдена, — вот, убейся об стену. «Я не хочу убиться об стену», —говорит несчастный наш либерал и уходит тихо плакать и страдать в уголок вместо того, чтобы свергать кровавый режим.
СУ. Потому что, как это ни удивительно для нашего либерала, зачастую Россия как страна — он может на государство ругаться, но факт, что Россия как одна единая страна – это ценность.
АЧ. И именно это даже из головы самого завзятого нашего либерала выбить прогрессорам и манипуляторам никак не удается.
Были заходы, были попытки, была штеповщина, как раз с РДКшниками в этом смысле проще. У нас что-то слишком много чурбанов, пусть мы отпилим половину этих всяких разных нерусских территорий, но зато на оставшемся сделаем мир белой расы. Все просто и понятно. Нет никакой проблемы с идеей расчленения России. У этих — у наци. А вот у интеллигентов есть, и это все время ставит в тупик кураторов и манипуляторов, зомбаторов с той стороны.
СУ. Но при этом, если говорить про реальность, которая в таких случаях реализуется, то эти, которые внешне выступают за сохранение государства и страны, при переходе в другой лагерь по факту превращаются в могильщиков страны, потому что каждый последующий ход им приходится идти на большие и большие уступки. В данном случае это модель Горбачева. Когда ты создаешь внутри себя новые политические институты, на которые ты вроде опираешься, как ты абсолютно правильно привел – на все эти народные фронты, которые, с одной стороны, были национальными движениями типа Народного руха на Украине или Саюдис в Литве, которые они одной рукой создавали.
Тут всегда есть вопрос желания высшей власти поиграть на внутриполитическом пространстве. У нас, слава богу, это в последнее время все меньше и меньше наблюдаюеится, потому что, как ты говоришь, это не форсить темные силы, и внутренняя политика становится все более и более, с одной стороны, предсказуемой, но из нее совершенно вымывается элемент зрительности.
Мы говорим «шоу» в негативном смысле этого слова, но при этом есть такая штука, как привлечение внимания. Если политические процессы станут совершенно сухими, бессмысленными, не привлекающими внимания, то вообще утратится интерес к политизации.
Поэтому для меня это диалектическая загадка — как, с одной стороны, не скатиться в шоу-политику и в этом смысле не украинизироваться и сохранить серьезность, но, с другой стороны, как противостоять этим упырям, которые нам крутят бесконечное шоу. Значит, какое-то альтернативное шоу должно быть.
Вот как ты считаешь, как выходить из этой ситуации?
АЧ. Слушай, сейчас таким альтернативным шоу выступает, не побоюсь этого слова, СВО. То есть про войну сейчас интереснее — что там на ЛБС, чем вопрос о том, как там ЛДПР с КПРФ друг с другом подебатировали. Тоже так себе выход, согласись, из этой дилеммы. Но, тем не менее, по факту это так. То есть это тоже оказалась военно-политическая технология, правда, уже с нашей стороны.
Вопрос о том, есть ли другой способ, без войны. Вообще есть. Он предлагает все равно кампанейщину внутри, а это требует несколько более высокого уровня штабного менеджмента, на который — сейчас по крайней мере — администраторы не очень способны.
СУ. Ну, а давай сейчас вот уже под финал — предметно. У нас есть набор некоторых наших казусов. Я в своей профдеформации когнитивной войны, но я специально настраиваюсь на наши разборы. Вот они борются за привлечение внимания. С одной стороны, всякие иоланды, волковы с молотками, прочая херь, не хочу даже вспоминать их. Вот они борются за привлечение внимания. С другой стороны, борются за привлечение внимания эти вражины из РДК, террористы. Вопрос, как на это реагировать.
У меня нет правильного ответа. Первый — это полное молчание, игнорирование и не замечать, максимально замалчивать. Второе – это вскрывать сами технологии, разбираться и тем самым вроде бы привлекать к ним внимание. Опа, вот у меня первый затык. Либо третий вариант реакции — крутить некое альтернативное шоу, может быть, с участием тоже этой темы, но воздействовать на эмоциональное, нравственное направление через шоу.
Не знаю, я вижу три сценария реакции, я не понимаю, в какой пропорции их применять, как и что с этим делать.
АЧ. Ну, первое, я не вижу ничего плохого в том, чтобы на них все-таки обращать внимание и разбирать, препарировать, прямо как вивисекция, как лягушку на лабораторном столе. Это надо делать регулярно, это вопрос гигиены. Потому что когда игнор и замалчивание, они заводятся, как клопы, как вши, как тараканы. Они начинают заводиться. Ты делаешь вид, что их нет, а они заводятся, а потом еще и разводятся.
СУ. Понимаешь, в чем засада, Алексей, а когда ты начинаешь их разбирать, то они, сука, в тебе заводятся.
АЧ. А вот этого я не боюсь. То есть, понимаешь, я почему такой специальный блок посвятил сегодня. У них настолько сейчас слабое идейное ядро, им до такой степени нечего предложить, в том числе мне нечего предложить.
СУ. Ну, я ж не про себя. Ну это я согласен, они пустые, но они же детей ловят.
АЧ. Так они потому и ловят только детей, что детям – обертка, им вопрос идейного ядра не принципиален, упаковки достаточно. И я знаю огромное количество выросших бывших навальнистов, которые в 2011-2012 году были на Болотной, а сейчас они воюют. Кто-то работает, в том числе во власти, кто-то сделал карьеру, стал приличным человеком, перерос просто это все. Ну, и это не разовые примеры, это именно тенденция.
В том-то и дело, обрати внимание по истории Навального, он все время спускался по возрасту вербовки все ниже, пока не упал совсем в школоту. Именно потому, что люди, хоть сколько-либо с критическим мышлением на втором шаге от него начинали отваливаться.
СУ. Там уже проходила дисперсия естественная, как ты уже разобрал, уходили волковы условные, иноагенты.
АЧ. Ну, да. Но это уже работа.
СУ. Да, это уже работа. А остальные взрослели и отчаливали, но мне кажется, что это свойственно многим движениям. Те же прокремлевские, назовем их так. Они не могли им ничего предложить, так как не брали власть и не шли никуда на выборы.
В чем мое продолжение, не контртезис, а развитие тезиса. В реальности — украины, армении, грузии, их следующий шаг — они тоже все опускались до школоты и школоту подращивали, как Пашинян. Мы сейчас с Василием Армению разбирали, он напоминал. А потом внедряли в местные органы власти.
То есть, система советов, особенно районных, была вообще никому не интересна особо. Туда шли либо начальники средней руки, либо бюджетники. Ну, вспомни, особенно в нищих областях райсоветы. А у нас они, вспомни, пытались через Навального залезть, в Питере у них получилось. Помнишь муниципальные советы?
АЧ. Ну, где-то в Новосибирске, в Томске, я помню, да.
СУ. Да, да, да, да. То есть они не прошли в России этот второй шаг. Во-первых, из-за огромных размеров России у них не получилось это сделать. А во-вторых, тут, наверное, ответил наш глубинный народ, и он их…
АЧ. Не, не, знаешь, я поскольку в поле был, на всех этих, там конкретно Леша Навальный был руководителем компании Чириковой в Химках, и я напрямую работал против него, на компании Шахова. И мы их там, кстати, раскатали в одни ворота. Что стало фактором? Совершенно неожиданная вещь.
Дело в том, что у нас, как ни странно, во все эти местные сельсоветы есть кому идти. И это не только начальники-бюджетники, это еще и местные коммерсы, девелоперы в первую очередь, потому что они землеотводами решают, со всякой инфраструктурой. И их бизнес – это способность договариваться. Ритейлеры — по той же причине.
СУ. Но это для крупных муниципалитетов, я соглашусь.
АЧ. Не-не-не. Смотри, тут какая развилка. У них активная среда, у навальнистов, и была в городах. И где по идее, собственно, только и были шансы пролезть в эти самые муниципальные и прочие органы. Но именно там место даже районного депутата уже имело капитализацию. Извини меня, в каком-то Ростове в Гордуму по три мульта собирали, просто за место в списке, с народа. Вот откуда.
То есть, в общем, как ни странно, прагматический коммерческий интерес просто не пустил этих горлопанов, потому что люди деньги зарабатывали.
СУ. Мне бы интереснее было бы это поисследовать, потому что то, о чем ты говоришь, как раз середина нулевых, это же выборы Чириковой, когда…
АЧ. Нет, это уже какой-нибудь 2012-й год.
СУ. А, 2012-й, позже. Но я чуть-чуть раньше это наблюдал внутри Украины. Там местный капитал тоже не особо пускал, то есть там пролезал один-два человека максимум. В тот же Харьковский горсовет, допустим, оранжевые силы так называемые, прозападные, они на 80% тоже представляли коммерсантов. Но одного-двух условных соросят им вставляли.
АЧ. Ну вот, а у нас как раз бдительно следили и администраторы гражданские, и службы, чтобы никакой коммерс ни в коем случае не якшался с этой кодлой. Как только у этих чуваков появляется какой-то местный спонсор, так тут же этому местному спонсору приходит звездец, жесткий и неминучий. К нему приходит сразу пожарная, санэпиднадзор, все по кругу, налоговая, тут же, немедленно, и все, и он тут же немедленно становится зайкой.
СУ. Административное партстроительство, это правда. Я согласен с тобой.
Что я говорю, в тех русских регионах Украины, с которыми я много работал — я люблю местную политику — там местные коммерсы относились к ним еще и с презрением. То есть — я-то решающий человек, уважаемый, у меня автосалон или стройка, а это какой-то обсос, ну что это такое, это несерьезно. Действительно, в России еще не начали активно применять метод националистов… Мы обсуждали, что когда Навальный ушел в полный кризис и перешел уже к национализму, стало понятно, что ему все равно, кого вербовать. И вторым шагом, конечно, было бы и вовлечение националистов, а это уже пошла бы провинция далеко не столичная, потому что это тоже привлекательная идея.
Под конец, Алексей Викторович, давай твой прогноз. Бренд этот, РДК — как ты считаешь, будут они его тянуть, реализовал ли он себя, проявил себя, или его потихоньку спрячут в нафталин и он уйдет из украинской трагедии, и мы будем видеть какие-то новые бренды, как ты считаешь?
АЧ. Думая за них — не хочется им подсказывать совсем — но думая за них, поневоле, видно где есть угроза. Угроза есть в воевавших, причем в наших, воевавших с нашей стороны. Типа: «за что я воевал?» Этот посттравматический синдром, это все. Какая-то часть наших воевавших со временем сможет стать их питательной средой.
СУ. С психологией «солдат удачи», разочарованные во всем, да?
АЧ. Да, да, никакого другого пути для них я не вижу, все забетонировано. Но наша культура, опять же, в отличие от украинской, наша русская культура отличается тем, что в ней катастрофически неприемлемо предательство, а этих воспринимают как предателей, конечно, и поэтому мой прогноз по ним — без шансов.
СУ. Я тоже с тобой солидарен. Я считаю, что это неовласовцы, их именно так и нужно позиционировать, напоминаю судьбу армии [РОА] и отношение к Власову, это наше русское явление. А тем, кто помоложе — мы теперь понимаем, что ветеранами СВО могут быть ребята, которым по 20 лет, то есть, они-то уже ветераны, а по факту жертвы всей постсоветской системы образования, идеологии, пропаганды — надо объяснять, что такое власовщина, может быть, надо внедрять и термин неовласовщина. Это предположение, но нужно объяснять, что это действительно особое явление прямого перевооружения, что это предательство.
Эти все иоланды, я думаю, я делюсь своим прогнозом, рано или поздно скатятся — как Дмитрий Юрьевич говорит: «антисоветчик всегда русофоб» — они рано или поздно скатятся в то, что придут призывать к прямой войне с Россией, сколько бы они ни строили из себя, и станут агитаторами в биореактор по типу этого запрещенного РДК, потому что сколько веревочка ни вейся, все равно она приведет в…
АЧ. …а все равно гранты надо отрабатывать.
СУ. Да, так точно. Так что никуда они не денутся, а мы будем их вскрывать.
Ну что, вроде продуктивно, Алексей Викторович?
АЧ. Да, да, интересно.
СУ. Ты проголосовал уже, скажи мне, а то я прочитал в телеге, что-то не получается.
АЧ. Вот уже думаю, не мотнуться ли одним днем в Москву все-таки, отдать голос.
СУ. А я приберег на завтра, чтобы консервативно в воскресенье прийти на участок и…
АЧ. Ну вот я тоже про завтра думаю, не мотаться.
СУ. Ну да, имеется в виду не сегодня.
АЧ. Ну да, да.
СУ. Ну тогда сходим завтра и сделаем это…
АЧ. Слушай, мне 6 часов добираться, я же в Новгороде.
СУ. А-а-а, точно же, и открепительное заранее надо делать, это же не так просто.
АЧ. Да.
СУ. Ну, тогда пожелаю ускорить время, машину перемещения в пространстве или еще что-то.
Спасибо, Алексей Викторович.
АЧ. Да, да, спасибо тебе.
СУ. До новых встреч. И да пребудет с вами чистота понимания. Это беседы с Алексеем Викторовичем Чадаевым, русским философом.
Кому интересно больше, еще слушайте наши подкасты. Вот недавно вышел у нас на Ютубе об украинском уме, отличный получился.
До новых встреч, пока.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
4 / 0