В ходе мутации советской государственности, создания институтов западного типа и прорастания национальных форм самоорганизации образовалась гибридная иерархия. Каждое постсоветское государство — уникальное явление и завершит превращение в национальное государство к 2050 году, когда уйдет последнее советское поколение, имевшее практический опыт жизни в единой стране.
Западнизация постсоветских государств зафиксировала неравенство и на глобальном уровне. Правящие элиты там очень быстро получили доступ к привилегированному потреблению на Западе. А практика их социального поведения сформировала отношение к постсоветской государственности как к колониальной. Чем глубже экономика и элита интегрировались на Запад, тем сильнее менялись государства.
В системе образования незаметно проросла «болонская система», которая почему-то вытягивала из страны лучшие умы. Наша финансовая система устроена так, что отток капитала есть всегда, курс доллара тоже почему-то лишь растет. В политической же системе западнизация привела к тому, что теперь даже в России партия власти проводит «праймериз», а дебаты кандидатов — повсеместное явление.
Наиболее ярко западнизация проявилась в сфере экономического права. Приоритет частной собственности над общественными интересами привел к тотальному отчуждению общества и государства. Это связано с тем, что предприятие и его социально-экономическая инфраструктура рассматривались неразрывно.
Идеологи западнизации называли отмирание отраслей государства «естественным отбором». Однако сейчас, в условиях войны, мы видим, что далеко не все отрасли измеряются критериями прибыли, не все технологии можно купить, а подлинное экономическое развитие определяется не столько количеством денег, сколько ассортиментом товаров, которые можно купить на эти деньги, и скоростью инфляции, которая эти деньги съедает. А главное — сможет ли государство обеспечить приемлемый миропорядок. Потому что если за окном вечные 1990-е и никаких гарантий безопасности, то государства на этой территории не будет. В лучшем случае самоорганизованные общины и очень условное федеральное правительство, вечно воюющее с бунтовщиками.
Отсутствие собственной государственности всегда ведет к такому сценарию.
Каждое постсоветское государство столкнулось со своими вызовами западнизации. В республиках Прибалтики форсировали демонтаж советского государства, для чего пришлось ввести институт негражданства — по сути, форму современного рабства. В Киргизии, например, западнизация была на уровне риторики, когда республику провозгласили «азиатской Швейцарией». Однако в итоге под демократической вывеской возродились кланово-семейные отношения, которые политологи политкорректно называют непотизмом. Где-то, как в Грузии, парламентаризм моментально вылился во власть вооруженных банд, более известных под брендом «Мхедриони», которые даже на уровне метафор отсылались к средневековому рыцарству. В Азербайджане активно интегрируются с западными нефтяными корпорациями, но фонды Сороса выгнали из страны. В Казахстане внутри экономического тела республики действует автономный международный финансовый центр «Астана», который живет по британскому праву и фактически неподконтролен национальному правительству.
Государство — слишком сложная система, чтобы ее можно было западнизировать за считаные годы. Гражданская война ускоряет эти процессы, потому что ломает целые отрасли хозяйства и нарушает естественные связи в обществе. С точки зрения здравого смысла, экономики и географии граница между Цхинвалом и Гори так же нелепа, как и граница между Харьковом и Белгородом.
Одновременно с западнизацией постсоветского государства развивался переход под контроль внешних игроков отдельных сфер государственной деятельности. Так, в украинском случае государство постепенно утрачивало контроль за пропагандистскими излучателями и выборами. Происходило это постепенно, и обывателю казалось, что идет острая политическая борьба, в которой наблюдается невиданная свобода слова. Хотя в действительности шла борьба за металлургические заводы и банки, которые на втором шаге переходили под внешнее управление.
Дробление советского государства на мелкие хозяйственные сектора с последующим обособлением и перепродажей сформировало главную идею постсоветской конкуренции. Если свести все политические дебаты к чистой идее, то она будет представлять собой вопрос: «Продавать госсобственность или национализировать проданное?»
В украинском случае хозяйственная конкуренция элит, выдаваемая за политическую конкуренцию, пагубно сказалась на самой идее государственности. В глазах общества все, что было связано с государством, вызывало острое недоверие (эволюция отношения общества к государству подробно рассмотрена в книге «Украинская трагедия. Технологии сведения с ума»). Государство же относится к обществу не социологически, а деятельностно — начинает его менять, формируя социальные группы, на которые может опереться. Так снова появляется политизированное меньшинство на службе у государства и возникают инструменты пропаганды. В результате западнизированное государство вынуждено настраивать пропаганду таким образом, чтобы оправдывать собственные изменения. Западнизированное политизированное меньшинство, несмотря на то что его не поддерживает большинство в обществе, занимает культурные и пропагандистские высоты, начиная влиять на все общество, — возникают феномены типа «Эха Москвы» с А. Венедиктовым [иноагент] и Ю. Латыниной [иноагент] на деньги «Газпрома».
Все без исключения элиты постсоветских государств соревновались в том, кто построит более высокие особняки в Лондоне и сколько колонизируемые вложат собственных денег в экономику колонизатора. Даже в Республике Беларусь, где государственный капитал сохраняет доминирующую роль, умудрялись десятилетиями инвестировать в литовский порт Клайпеда, вместо того чтобы осваивать порты Ленинградской области. Российские, казахские и украинские олигархи давно стали притчей во языцех на глобальных ярмарках тщеславия.
Поэтому, изучая любое постсоветское государство, необходимо учитывать сразу три фактора: формирование национальных элит при распределении госсобственности, степень и глубину западнизации и остаточные институты советской государственности.
Уралов Семён «ПостУкраина. Страна без государства»
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
1 / 0