[Играет MAMA RUSSIA – Советский шагоход]
Семен Уралов. Вечер добрый! Под музыку «MAMA RUSSIA», отечественных стимпанков, как они себя называют, из свежего альбома «Любовь, комсомол и роботы», мы начинаем нашу рубрику «Социология здорового общества». Композиция «Советский шагоход». Темыр Айтечевич обязательно объяснит, почему он выбрал эту композицию. Музыка у нас всегда имеет значение. Во-первых, мы собираемся, кто-то может опаздывать на эфир. Во-вторых, мы ждем, когда запустится трансляция. Сейчас она идет в Ютубе, скоро, я надеюсь, будет и в Рутубе.
И тем сегодня по традиции две. Сначала будет рефлексия текущих событий с позиции девиантологии. А во-вторых, мы сегодня подобрали разбор целых двух северокорейских фильмов из разных эпох. 1986-й и 2007-й год – 20 лет, две эпохи. Темыр Айтечевич Хагуров со мной на связи – социолог-девиантолог, проректор Кубанского государственного университета. Темыр Айтечевич, вечер добрый. Расскажите, почему выбрали эту композицию, как она связана с сегодняшней темой.
Темыр Хагуров. Добрый вечер, Семен Сергеевич, добрый вечер, уважаемые слушатели.
Композиция относится ко второй части нашего разбора, к северокорейскому фильму «Дневник школьницы» 2007-го года. Если в двух словах (я потом попробую развернуть в деталях), то в этом фильме можно увидеть неосоветский вариант в исполнении современной Кореи. Советского Союза уже нет, мы разбираем советскую античность. А сейчас появился очень интересный, тонкий, но интересный пласт в российской молодежной культуре – это ностальгия по Советскому Союзу. Группа «MAMA RUSSIA» своим альбомом эту ностальгию немножко удовлетворяет. Эта песня отчасти шуточная, именно отчасти, за ней можно увидеть смыслы. Само неосоветское настроение, как бы выглядела советская классика в современной ситуации, позволяет провести параллели с фильмом. В процессе разбора фильма, наверное, мы что-то уточним.
СУ. Отлично. Я напоминаю, что мы с подобным приемом встречались, когда мы разбирали сериал «Кибердеревня». Там одна из планет тоже была исполнена в таком стиле – как было бы, если бы Советский Союз прожил. Это отражается и в компьютерных играх. Недавно был хит, который много лет строили, и он таки получился. Это достаточно распространенный прием, но он далеко не у всех получается. Пока готовился к беседе, я ещё послушал из этого альбома «Анка-пулеметчица» и «Вставай, товарищ», очень достойные композиции, прям молодцы. Кто ещё не заценил этот альбом «MAMA RUSSIA», зацените, там есть что послушать. Это, что называется, очень тонкая ирония, но при этом без насмехательства, самоиронично, как мы любим.
Напоминаю всем слушателям: мы двигаемся в научном методе, который разрабатывает Темыр Айтечевич Хагуров – девиантология. Кто к нам только присоединился: в первых 7–8 беседах вся база разобрана. В первой части мы всегда рефлексируем важные события.
Теракты в Дагестане, удар по Крыму
Что произошло вчера? С одной стороны, это удары сначала по Севастополю, по пляжу, потом (это фактически одновременно развивалось, но в информационном восприятии это было эстафетой) происходившее в Дербенте и Махачкале – террористическая атака, и еще странные, непонятные события на границе с Россией и Абхазией – один человек погиб, тоже была перестрелка. Судя по всему, это была спланированная деятельность. Насколько эти случаи синхронизированы – [ответ] дадут правоохранительные органы, мы же разберем с точки зрения девиантологии.
Темыр Айтечевич, прежде чем начнем разбирать: сегодня понедельник, все встречаются после выходных, с одной стороны, трагичные, а с другой стороны, очень эмоциональные события. При этом, если смотреть диалектически, страна ушла в режим лета, но в понедельник в вузе были ученые-социологи. Мне интересно, как эти события были [представлены] в преподавательской среде в начале рабочей недели.
ТХ. Семен Сергеевич, вы сейчас вопрос задали очень глубокий, социологический. С одной стороны, вузы сейчас живут в режиме государственных экзаменов, итоговой государственной аттестации, вручения дипломов. Параллельно началась приемная кампания, часть преподавателей ушла в отпуск, народа заметно меньше в вузах, большинство студентов сдали сессию. Активного обсуждения заметно не было. Представители политизированного меньшинства обменивались впечатлениями, вспоминали пятничный случай, когда был прилет по Краснодару, по автовокзалу «Южный» (это район Яблоновского моста, рядом нефтебаза), гадали, что было целью – мост или нефтебаза. Вспоминали события в Севастополе, в Дагестане, но
в целом, это реакция – «уйти с головой в повседневные дела».
Это очень тесно связано с концепцией проведения специальной военной операции и философией, реализуемой сегодня российским руководством: «Мы живём обычной жизнью, идёт специальная военная операция, если происходит экстраординарное, например, в Белгороде или в других регионах – это плохо, делаем заявление, но в целом живем нормальной жизнью». На уровне большой части общества присутствует невротическое стремление жить нормальной жизнью и не обсуждать страшное. Такой феномен очень интересный, спорный для социологов, для учёных, для практиков. Насколько и как надолго такая концепция жизнеспособна?
СУ. Да, интересно. Это называется «рутинизация конфликта», она неизбежна. Главный вопрос в ходе этой рутинизации, чтобы политизированное меньшинство, которое всё равно сохранится, не переругалось внутри себя на фоне общего отчуждения.
Хорошо, Темыр Айтечевич, давайте с точки зрения девиантологии. Это было то, что называется дуплет. Явно задумано, явно в воскресенье. Я сейчас нахожусь в Евпатории, я вычислил, как проходил вброс, как в этом участвовали одесские паблики, и я [это] увидел среди своих знакомых (кто знает, что я нахожусь здесь, и кто подписан на откровенно ЦИПСОшные [каналы], где и гонят эту пропаганду). Людей в очередной раз поймали в ловушку, хотя я уже много раз объяснял. Понятно, события трагические, виновные должны быть наказаны, но при этом невротизация общества явно понизилась. Происходит рутинизация. Но это целенаправленные террористические действия, именно в выходные дни, именно в регионах Юга.
Это связано с тем, что Россия – в целом северная страна, и после последних звонков начинается массовое движение на юг. Юг у нас маленький, и действия одновременные и синхронные. Если мы посмотрим на наш юг, то пока что это западное побережье Крыма и Дагестан на Каспийском побережье. Я надеюсь, в следующем году будет дальше наш юг начинаться.
Это сделано для того, чтобы посеять панику.
То, как они отработали – тоже было очевидно, что паника является главной целью. Нет, конечно же, если б у них была возможность убить побольше людей, они бы это сделали, но при любом исходе событий целью была паника в ходе того, что Россия начала традиционное движение на юг.
Темыр Айтечевич, что вы увидели, что нам хотели продемонстрировать, и что это значит с точки зрения девиантологии? Меня больше интересует в вашем рассмотрении дагестанский случай – это явная попытка поднять межрелигиозную вражду.
ТХ. Да. В Дагестане, как мне кажется, для целей дестабилизации сейчас активизируют ваххабитское подполье, существующее много лет. Сами дагестанцы эту проблему отчасти видят, отчасти стараются не афишировать. Эта угроза представлена в разных республиках Северного Кавказа, но Дагестан, наверное, один из самых [основных] носителей. В свое время было очень много проповедников, образовательных программ, сохранились люди, участвующие в чеченских войнах.
И характер праздника. Мария Захарова озвучила «ритуальное убийство» по отношению к событиям в Севастополе, но по сути в Дагестане был расстрел, теракт в синагоге и православной церкви, убийство предстоятеля храма – это совершенно явно носит ритуальный характер. По-моему, мы в одной из передач касались феномена радикального исламизма. Радикальный исламизм не надо путать с исламом, великой мировой гуманистической религией. Это исламский вариант фашизма. Запрещенный в России ИГИЛ, как главный аккумулятор всего этого в последних десятилетиях – это оккультный нацизм в исламской оболочке. То же самое касается радикальных движений и активизированных законспирированных ячеек. Практики публичной казни, перерезания горла ножом… вспомним замечательного мальчишку Нурбагандова («Работайте, братья»), убитого в районе, откуда часть боевиков – выходцы. Атака на православный храм и на синагогу – это вполне объяснимо.
Цель – усилить в регионе религиозный конфликт.
Но в целом, понятно, что есть и цели политические – испугать народ и активизировать протестно-пацифистские настроения, «мир любой ценой, что это за власть, если она не может защитить мирный народ, спокойствие любой ценой», и так далее. У большой части общества, как минимум 50%, есть запрос на мир во что бы то ни стало. «А там политики пусть разбираются, нас это не касается». Самое тревожное большинство, хатаскрайники. Понятно, что помимо политических и оперативно-тактических целей у этого еще есть рамка феномена нацизма или фашизма. В данном случае использую [термин] «феномен» – до сих пор многие ошибочно связывают это с немецким национал-социализмом или с итальянской версией фашизма. Дело в том, что и итальянцы, и испанцы, фалангисты, с их «Viva la muerte», и немецкий национал-социализм, и британская политика в конце XIX века, в начале XX века – это органичное отражение свойственного Западу нацистского мировоззрения, идеи превосходства одних человеческих групп над другими, причем превосходства качественного, воспринимающего убийство мирных жителей в лучшем случае как досадные издержки. «Это необходимо для реализации цели, ничего личного».
У хозяев нацистской игры нацизм холодный, свысока, воспитанный поколениями, имеющий глубокие оккультные корни. Это тоже тема большого разговора. А в своих сателлитах они выращивают нацизм другого типа, агрессивный, горячий: это бандеровщина, это хорватские усташи, это всё то, что выращивается на периферии. Бешеные псы, питающиеся идеологией энергии. Если власть имущие холодно презирают и реализуют свои цели, то эти яростно ненавидят. Изверги с одной стороны, и бездушные носители западного элитного мировоззрения с другой. Мне кажется, это задает рамку происходящих решений на политическом уровне, оперативно-тактического воздействия и так далее.
СУ. Принято. Хорошо, будем считать, что по первой части вопрос отрефлексирован. Много раз подходили к этой теме, и с этой стороны, и с этой. С Темыром Айтечевичем мы разбирали многократно и в рамках когнитивных войн. Это направлено в первую очередь на то, чтобы вызвать у нас очень сильные эмоции. Кроме физического [урона] – земля пухом всем, кто погиб. Конечно же, это направлено на потерю работоспособности, сна, ещё чего-то. Медиатерроризм, шоу-терроризм. Я когда-то делал доклад по шоу-терроризму, было очень четко видно, когда обострения проходили каждую неделю, на выходных, чтобы потом разгоняться в мировых медиа. Мы помним, что есть ряд аудиторий, которым наш политический сериал в виде СВО [разворачивают]. Мы считаем это СВО, а вовне – и в медиа, и в когнитивной войне его продают как кровавый сериал, где маленький народ борется с большой и ужасной Россией. Обыватель это с интересом наблюдает. Ему по большому счёту плевать на происходящее, просто чем кровавее картинка, тем больше к этому внимания, а чем больше к этому внимания, тем проще пролоббировать законопроект через Сенат и Конгресс. Так и устроено.
Я предлагаю перенестись на другой полюс, совершенно иной, как и было запланировано. Сегодня вся беседа была про КНДР, мы с Тимофеем Сергейцевым отрефлексировали в субботу. Кто не слушал, переслушайте на «Философском субботнике» – особенно глубокий союз, заключенный между Москвой и Пхеньяном. А с Темыром Айтечевичем мы подойдем через социокультурный пласт, через два фильма.
«Хон Гиль Дон»
Один фильм – «Хон Гиль Дон» 1986-го года, мы больше о нём поговорим. Я его посмотрел, когда он вышел на наши экраны, это была пропагандистская альтернатива. Я напомню, что в 80-е годы весь мир смотрел фильмы с Брюсом Ли, это и молодой ван Дамм, и кого там только нет. Начиная с 70-х весь мир охватила любовь к восточным единоборствам. Это то, что я и хотел обсудить с Темыром Айтечевичем, как с практикующим много лет восточные единоборства. Это пришло из советской юности, где-то в те же годы вышел фильм с Серебряковым «Фанат», я рекомендую посмотреть. Это массовое увлечение, догнавшее Советский Союз чуть позднее. Было целое созвездие, которым реально увлекался весь мир. Конечно, карате – самое раскрученное, но было и что-то менее известное, в частности, корейские единоборства.
Фильм «Хон Гиль Дон» – это была достаточно успешная попытка выпустить фильм, альтернативный западным. Тут парадокс был в чём? Что единоборства были восточные, а пропагандистские фильмы были либо западные, либо гонконгские (часть Китая, [находящаяся] на тот момент под Западом, как сейчас Тайвань), либо японские. Опять же – фигура Брюса Ли. А «Хон Гиль Дон» – это фильм, выпущенный в пику. Он тоже про единоборства, о воспитании себя, о том, как стать мастером, о философии единоборств, но с другой стороны. В финале фильма появляются отдельные герои, знакомые всем советским [людям], так называемые ниндзя, выступающие обычно героями. А в случае с Кореей они ни разу не герои, для Кореи они захватчики. Это же японские ниндзя. А герои на стороне добра. Фильм «Хон Гиль Дон» – это ответ всему западному Голливуду, который приватизировал восточные единоборства и отчасти их извратил, потеряв философию. То что было у Брюса Ли, потом было утрачено, а Джеки Чан превратил это в шоу. В классное шоу, в гимнастику, но тем не менее.
Темыр Айтечевич, переходим ко второй теме. Мне интересно ваше знакомство с «Хон Гиль Доном» и ваша рефлексия всего, что связано с восточными единоборствами в нашей поздней советской античности. Еще меня интересует ваш личный опыт, тем более, что вы активно практикуете и увлекаетесь до сих пор.
ТХ. «Хон Гиль Дона» мы смотрели несколько раз в кинотеатрах. Он, по-моему, в году в 1987-м или 1988-м докатился до Мурома. По-моему, его показывали потом по телевизору. Это было массовое увлечение. Советский фильм, который мы разбирали – «Не бойся, я с тобой» – это советская ласточка увлечения карате, тоже с определенной философией. Фильм знаменитый, там снимались воспитанники Центральной школы карате Штурмина и Касьянова. Для всех, кто знаком с советской историей, это очень знаковые имена. Играли Лев Дуров и Мухтарбек Кантемиров, но это фильм, пожалуй, единственный вплоть до «Фаната». Потом, во второй половине 80-х, появляется «Фанат» с Серебряковым. Вал увлечений.
Вы верно подметили: там было несколько волн. Была американская и гонконгская классика, где боевые искусства представлены в современном мире – это Брюс Ли, это Чак Норрис, потом уже появился ван Дамм, Стивен Сигал и иже с ними. Была интересная линия гонконгского кино, апеллировавшая к древнекитайским сюжетам: молодой Джеки Чан, «Змея в тени орла», «Пьяный мастер». Позже появился мифологизированный «Дом летающих кинжалов» – линия мифологизация старины продолжает сохраняться. И было два фильма, стоящих особняком.
Один из них – это «Хон Гиль Дон», корейская версия. Это идея национально-освободительной борьбы в оболочке трюкового кино про восточные единоборства, традиционная философия превращения юноши в мастера боевых искусств, суровые тренировки, загадочный, суровый, мудрый восточный учитель, ниндзя-агрессоры, наделенные сверхспособностями. Это действительно попытка ответить на эту линию.
А был ещё один интересный фильм. Его демонстрировали, по-моему, в рамках приложения к передаче «Клуб кинопутешественников», раз в две недели выходила кинорубрика. Фильм назывался «Боевые искусства Шаолиня», это фильм Китайской Народной Республики с историей Шаолиня, тренировками монахов и так далее. Это была китайская версия опереться на национальные, не вестернизированные традиции. Брюс Ли после своих ранних фильмов («Кулак ярости», «Большой босс»), начиная с «Пути дракона» и «Игры смерти» – это сугубо вестернизация восточных единоборств. Ту же линию продолжили Джеки Чан и Чак Норрис. Для нас, позднесоветских подростков или старших детей, это увлечение пошло лет с 13-ти. И потом старшие классы школы мы были фанатами, у нас были большие плакаты и постеры с этими киногероями. Сразу скажу, «Хон Гиль Дона» не было, он не был тиражирован в коммерческую продукцию масс-медиа, а западный маркетинг в этом плане постарался, что в итоге и определило победу той линии. Постеры с Брюсом Ли, с Чаком Норрисом, китайские «18 движений рук архатов»… Мы, мальчишки, оккупировали появившиеся видеосалоны, и эти фильмы в основном делали кассу за счет подростковой аудитории.
Стали появляться секции. Традиционная борьба, бокс – сохраняли своих последователей, но, конечно, романтически настроенные советские дети массово кинулись искать секции. Кто только и где только не преподавал. До того как я попал в клуб карате в конце 9-го класса, у нас несколько человек периодически вели занятия в школе. Это были люди интеллигентного вида, что-то умевшие, но у которых явно не было спортивного образования. Мы с восторгом воспринимали эти диковинные движения.
Самиздатовская литература, книга Брюса Ли в разных объемах была переснята на фотографии, на маленьких фотографиях кто-то принёс Масутацу Ояма (три книги: «Что такое карате?», «Это карате» и «Высшее карате»), мы их переснимали. Чтобы было понятно, страница книги умещается на формате квадратной бумажки, стикера. Читать можно только под лупой. Мы это переснимали на фотобумагу в ваннах, у ребят были тетрадки, куда клеились газетные выписки, зарисовывались приемы. Потом это институционализировалось, появились клубы. В конце 80-х, в начале 90-х очень мощно о себе заявила Федерация рукопашного боя Тадеуша Касьянова, стали появляться другие клубы, появился киокушинкай, тхэквондо, как корейская версия боевых искусств. Большую часть 90-х это носило характер бума, потом пошло на спад. Среди моих друзей и знакомых занимались очень многие. Практически все мальчишки в той или иной степени посещали секции. Другое дело, что не все там задерживались надолго, единоборства – это специфический вид спорта. Кто-то любит футбол, кто-то любит волейбол, кто-то любит боевые виды спорта, но одно время это было абсолютно массовым увлечением. Были ребята, оставшиеся профессионально и сделавшие успешную спортивную карьеру, ставшие тренерами. Об успешной спортивной карьере я абсолютно искренне мечтал, но в 10-м классе стало понятно, что зрение у меня плохое, –6. Пару раз я выходил на соревнования в обман врачей, а потом категорически запретили, поэтому это сохранилось на уровне любительского ощущения через всю жизнь.
Недавно произошел интересный диалог с начальником службы безопасности. Мы его туда затащили, а он в прошлом профессионально занимался тайским боксом, выступал на соревнованиях, очень профессиональный боец. Потом работал в правоохранительных органах. Тот надел перчатки, размялся, а потом сказал нам следующее: «Ребята, вы меня хотите затащить туда, где мне всё надоело? Столько раз дрался, столько раз тренировался, дайте мне пожить спокойно». И я поймал себя на мысли, что у какой-то части моих сверстников всё наоборот. Мы недодрались, недотренировались по разным причинам, и это сохранилось как увлечение на всю жизнь. Много профессиональных спортсменов, кому сейчас 40+, 50+, продолжают активно тренироваться, с удовольствием собираются на сборах, в спортзалах. Это совершенно неповторимая атмосфера. У меня старший сын, пока учился в школе, занимался киокушинкай, карате. Выехать на соревнования, почувствовать атмосферу зала, боев, поединки, кто с кем, кто прошел в турнирной таблице – совершенно особый, неповторимый мир, влюбленность в который у очень многих осталась с детства.
СУ. Отличные и воспоминания, и примеры. Да, я тоже считаю, что в школьное время надо обязательно позаниматься каким-то боевым видом спорта, просто для понимания, и обязательно каким-то игровым, командным, тоже просто для понимания.
ТХ. Кстати, это программа британских частных школ для мальчиков. Помимо учебной программы обязательно осваивается какой-то вид искусства. Это музыка, живопись, поэзия, либо еще что-то, и два вида спорта – один командный и одно единоборство.
СУ. Когда я смогу влиять на устройство нашего образования, пятиборье должно быть обязательным российским видом спорта. И внутри пятиборья, в зависимости от климатических условий, каждый заменяет один или два вида спорта. Это было придумано в Советском Союзе, всё было придумано до нас, надо просто брать и пользоваться.
Закрывая тему «Хон Гиль Дона» – он больше обзорный, для фона. Чтобы кто помнит, вспомнил, а те, кто помладше, знали о том, что эпохе увлечения восточными единоборствами около 50-ти лет. Как мы видим, пару лет назад было увлечение k-pop, увлечение Востоком возникает время от времени. Увлечение единоборствами было важнейшим увлечением. Это тогда же пришло, когда и суши. В США суши пришли одновременно с единоборствами, а нас они догнали через 20 лет.
Я, когда смотрел «Хон Гиль Дон» и вспоминал всю ситуацию… это, конечно, период упущенных возможностей. Видите вы, что общество увлекается восточной темой, есть корейцы, умеющие всё это делать – блин, не загоняйте это в непонятные условия, сделайте корейское тхэквондо государственным, привлеките инструкторов. Самое главное: тогда был ещё и кинематограф, весь мир смотрел на эти трюки. Так производите такие трюки в советском кинематографе! Фактически никаких спецэффектов, сплошные гимнасты. Это, конечно, финал нашей античности.
В 1986-м году, в этом же, или в 1987-м, снят наш финальный фильм: «Человек с бульвара Капуцинов». Это, конечно, упущенные возможности. Темыр Айтечевич говорил, что вроде на широкий экран пустили, но не обложили простейшей рекламной инфраструктурой, чтобы были фотографии, брелоки и прочая байда. А с голливудскими брендами в этом смысле соревноваться было сложно. Посмотрите фильм «Хон Гиль Дон». Он в чем-то наивен, но полезен для того, чтобы понимать эпоху.
«Дневник школьницы»
Что, Темыр Айтечевич, переходим к «Дневнику школьницы»? Это фильм 2007-го года, это драма, драма очень странная. Мне интересны ваши впечатления, потому что это я порекомендовал его посмотреть. Я порылся, поискал, какие корейские фильмы были у них знаковыми – «Дневник школьницы» был знаковый, [снят] ещё при Ким Ир Сене (Ким Чен Ир, Ким Ир Сен, сейчас Ким Чен Ын – и это эпоха Ким Ир Сена, сына Ким Чен Ира). Он там даже фигурирует. Но фильм, тем не менее, относительно современный (18 лет назад, вроде давно, но при этом уже на нашей памяти). Темыр Айтечевич, как вам фильмец, с какой компанией вы его смотрели и какие общие впечатления?
ТХ. К сожалению, с родными и близкими посмотреть не получилось, фильм я смотрел на работе, где я обычно допоздна провожу время в борьбе с бумагами. Фильм меня по-хорошему поразил, я обязательно хочу его посмотреть вместе с семьей.
Впервые за многое время увидел на экране человеческих людей. Фильм напоминает советскую классику, классику советского позднесталинского кино, «Когда деревья были большими» и так далее. Это корейская версия жизненной драмы обычных людей. Сразу несколько сюжетов, которые бросились [в глаза]. Аллюзии надо делать на позднесталинский Советский Союз, на 50-е годы. У меня примерно такое было ощущение: что бы было, если бы 50-е годы СССР переместились в начало нулевых. Коллективистское общество, общество, где индивидуализм подчинен общему благу, общей идее, общей цели, но при этом не задавлена личность. Пропагандисты, клеймящие тоталитаризм сталинского СССР или современной КНДР, [пытаются нарисовать другую картину], но нет, там все личности очень живые, у всех есть свои потребности.
Это драма маленькой девочки, скучающей по папе. Она не маленькая, старшая школьница, скучает по папе, который работает на заводе, а другие девочки хвастаются (спойлерю, но извините, без этого не прокомментировать), каких успехов добились их отцы. Об успехах своего отца она не знает. Живые, очень простые и естественные человеческие драматические переживания. Здесь очень пригождается девиантологический фокус. Если бы мы взяли любой южнокорейский фильм о подростках этого периода, там был бы совсем другой коктейль. Там была бы драма не вокруг «я скучаю, отец уехал, работает на заводе, мама ему помогает, мы живём не очень хорошо», а это была бы драма, связанная с извращенной психологией, наркотиками, крашеными волосами, женоподобными мальчиками, чем отличается радикальный южнокорейский k-pop. Наверняка нашлось бы место сексуальным переживаниям и прочее. А здесь нормальный человеческий фильм про нормальных людей, где люди живут общим делом.
Еще одна аллюзия на поздний сталинский СССР: в фильме звучит несколько песен. Песня, когда провожают юношей в армию, песня, которой встречают выпускников, песня, которую записывает отец девочки – везде упоминается «наш любимый вождь». Перевод фильма очень плохой, видимо, переводили с английского, а в оригинале всё звучит тоньше. Очень часто апелляция в песнях, в культуре к «любимому вождю». Если мы посмотрим советские газеты второй половины 30-х годов, первой половины 50-х, то наиболее частый эпитет, прикладывающийся к фигуре Сталина – это эпитет «любимый». Не «великий», не «самый умный», а «наш любимый вождь, товарищ Сталин». Любовь нации к коллективному лидеру – это черта патриархальных культур. Их не надо за это ругать, как любят делать либеральные пропагандисты. Индивидуализм – это характерная черта и бремя западноевропейской культуры. Коллективизм – это характерная черта и бремя такой культуры, как Россия, Северная Корея и так далее. Южная Корея – это в существенной степени индивидуализированное общество, и этим колоссальным образом фрустрированное, невротизированное. Там очень много психопатологии в культуре.
Мы видим скромный быт, развлечения, эпизод похода в парк мне очень напомнил Советский Союз. В целом, если на это смотреть взглядом социолога, то мы видим скромные личные фонды потребления на форме достаточно нормальных расширенных общественных фондов потребления. Люди живут в скромных квартирах или домиках, скромно питаются, не ездят на автомобилях, пользуются общественным транспортом, у них есть достаточно скромные парки. Вся инфраструктура личного благополучия и развлечения скромна. Но инфраструктура общественного производства – заводы, университеты, школы – очень нормальна, она работает на общее благо! Перенесясь из фильма в жизнь, мы видим, что маленькая Северная Корея обладает технологиями запуска баллистических ракет, сохраняет идеологию чучхе (опора на собственные силы), всё необходимое для жизни производя сама. По этому пути шел в свое время Советский Союз. Он с него, к сожалению, свернул. Но сейчас на фоне и визита президента в Корею, и впечатлений от фильма, всё это выглядит очень актуально. Опять же, отчасти почему песня была про шагоход? Это перекликается с настроениями узкого сегмента российской молодежи, который тем не менее существует, молодежи, ностальгирующей по советскому прошлому.
СУ. Принято. Я хочу сделать парочку оговорок для тех, кто будет смотреть. Обратите внимание, фильм 2007-го года, и там они постоянно едят. Всё происходит в очень простеньком домике, женщины (жена и мать мужа) постоянно что-то куховарят, готовят много, но еда очень специфическая. Капустой друг друга угощают, если посмотреть, какие они готовят сладости, то это из какой-то картофельной патоки. Надо не забывать, что в начале 90-х (с 1993-го по 1999-й год) там был голод. Голод был связан, с одной стороны, с крахом Советского Союза – рухнули поставки. А Северная Корея – это горная страна, где живет огромное количество людей (сейчас там 26 миллионов человек), и голод был серьезный. Он сопровождался наводнением, были тропические дожди. После того как Советский Союз перестал активно поддерживать [Корею], рухнула вся экономическая система, был голод. Это фильм середины нулевых, и демонстрируется, что это преодолено. Это нужно понимать.
Второй момент, который тоже нужно понимать – это то, что связано с перемещением в квартиру. Там не просто как в Советском Союзе, там людям выдают квартиры не просто государственные, но еще и с ремонтом, меблированные. Эти квартиры выдаются по социальному рангу. Если профессор – четырехкомнатная положена, если такой – то такое положено. И никаких коммунальных услуг, нет такого понятия, как плата за ЖКХ. Пользуешься и пользуешься. А когда ты живешь в частном секторе, тогда на тебя падают все бытовые тяготы, и это показано в фильме, на этом сделаны акценты. Можно жанр обозначить как «наивное искусство», но нужно всегда делать скидку, что это другой народ, другая культура, они по-другому отражают действительность, и мы не понимаем, как это устроено.
Сейчас я хочу, чтобы мы немного прошлись по сюжету. В центре лежит понятный сюжет – старшеклассница сильно переживает в связи с тем, что не может видеть отца. Он то ли директор, то ли ученый, но вокруг этого есть и конфликты. Другие школьницы говорят: «Что-то не совсем он ученый». И мы видим терзания подростка, переходной возраст. Темыр Айтечевич, давайте сейчас уберем культурный орнамент Северной Кореи, а возьмём школьницу, которую пишет дневник. Что мы имеем дело за ситуацией, может быть, девиация есть какая-то?
ТХ. Любая драма всегда связана с девиантной ситуацией. Девиантная ситуация в том, что семья находится в разлуке, отец всего себя отдает работе на благо страны, не видит дочерей. Там есть эпизод, когда он приходит ночью, не хочет их будить, утром просыпается и уезжает. Такое пожертвование собой. Когда жена заболевает и попадает в больницу, она его успокаивает, что всё нормально. Он даже не знает о серьезности ее заболевания, девочка ему рассказывает. Это, конечно, девиация, это ненормально.
Опять же, это вписано в контекст, понятный северным корейцам: «нам надо выжить любой ценой, мы маленькая страна, у нас никого нет, опереться не на кого, мы сами должны всё сделать для народного хозяйства». Это, в общем, гражданская версия Великой Отечественной войны. Это ситуацию где-то нормализует. А так это ребёнок, который хочет видеть папу вместе с мамой. Этот сюжет и в советской литературе встречался, но обычно был связан с тем, что папа погиб на войне («у меня папы нет, а у кого-то есть»). Особенно больно это всегда задевает девочек. Любой детский, подростковый психолог скажет, что фигура отца исключительно важна в процессе воспитания детей, что семья должна быть полной, а когда это не так, то это сложно компенсировать, дети из-за этого страдают. Девочка не очень понимает, чем занимается отец, у него нет явных успехов. Она говорит, что он – доктор наук, а он непонятно где. Мама ему переводы делает… Это любовь к родителям, которая хочет быть взаимной. На первый взгляд, она этой взаимности не видит, кажется, что папа про нее забыл, что он уехал. Отсюда, естественно, и выплески подростковой агрессии девочки, она говорит «вычеркну его из своего сердца» и так далее. Конечно, мать это воспринимает с болью, это жизненная драма, но ещё раз повторю – это нормальная жизненная драма. В жизни так бывает, люди оказываются в ситуации разлуки, они из-за этого страдают. Это нормальное человеческое страдание. Оно, слава богу, не связано с наркотиками, ранней беременностью, размышлениями, к какому полу я отношусь… Штаты бы на этот сюжет сняли тему девочки-трансгендера. Я сейчас шучу, но с грустью. А здесь человеческая ситуация.
СУ. Принято. Там две сестры, Су-Ок и Су-Рён. Что это за вторая сестра? Мы видим: она тоже переживает, что отца нет, но она увлечена футболом. Спорт проходит через весь фильм, и мне очень понравилось, когда у главной героини Су-Рён с другой девчонкой возникает конфликт. Я думал, будет драка, а они наперегонки побежали – это было очень интересно. Я такого даже представить не мог. Что это за сестра? Почему у неё этот кризис не проходит так остро? Она тоже не видит отца; с чем это связано, и что нам хотели показать? Это же соцреализм, все персонажи даны в какое-то назидание.
ТХ. Да, она не так остро воспринимает. Во-первых, она младшая. Эту ситуацию, как правило, старшие дети воспринимают острее – о младшей все остальные стараются больше заботиться. Во-вторых, она действительно увлечена футболом, она спортсменка по натуре. Если Су-Рён, старшая девочка, более глубокая, пишет дневник, рефлексирует, то Су-Ок немножко более прагматичная, увлеченная чем-то более простым, но в то же время важным и тоже созидательным (это футбол).
И, наверное, ещё один сюжет – это неосоветская в корейском исполнении версия эмансипации. С одной стороны, показана традиционная роль женщины как матери, хозяйки (они готовят, кухня и прочее), а с другой стороны – пожалуйста, девчонка, все дороги открыты. Если старшая поступит в университет, то младшая будет членом национальной сборной по футболу. «Молодым везде у нас дорога», и возможности северокорейской женщины для полноценной самореализации никак не закрыты. Я думаю, что два сюжета, и психологический, и политический связаны.
СУ. Принято. Давайте под финал разберем образ отца. Нам показан человек очень странный. Даже его родная мать удивлена. С каким персонажем мы имеем дело? Человек проводит всё время на работе, он ничего не видит. Его жена, мать главных героинь – Су-Ок и Су-Рён, мало того, что работает по ночам, еще и мужу делает важные переводы. Вокруг этих переводов есть отдельная сюжетная линия.
Что это за мужчина показан? Есть ли в нашем обществе такие типажи?
ТХ. Есть, но их существенно меньше. Перед нами трудоголик, если говорить психологической терминологией. Человек, фанатично преданный своему делу, линии партии и ради этого приносящий на алтарь в жертву всё, включая родную семью. В потребительском обществе есть сюжеты: папа много трудится, чтобы заработать деньги, чтобы мы жили хорошо. Нет, там не так. Папа трудится на благо страны, у него задача – завод, ему удается автоматизировать какие-то процессы, ради этого все эти переводы и напряженная работа. Это, конечно, девиация, строго говоря. В жизни человека должно быть место и семье, и близким, и особенно детям. Кто бы ты ни был по профессии, не забывай, что первая твоя профессия (если есть дети) – это профессия папы или мамы. Это исключительно важно.
В русской культуре позднесталинского или сталинского СССР темы семьи всё время очень выделялись. Папа приехал с фронта, обнял ребятишек, или после войны их нашёл, воссоединение родителей и детей. «Судьба человека» Шолохова, мальчишка, искалеченный войной… На этом и построена драма.
Северокорейская традиционная культура очень семьецентричная, этим она [похожа] на русскую культуру. Восточным культурам это свойственно. Русская культура является по-своему носителем семьецентричности, для нас индивидуализация равно психопатологизация, так же как и для восточных обществ. Вокруг этого-то и строится драма. Но линия фильма ведет нас к чему? Девочка примиряется с отцом, она видит, что он делает это не ради себя, он не эгоист, он служит стране. Жертвенность во имя общего дела, в моей частной точке зрения, немножко доведенная до абсурда. Тем не менее – «нужно всё положить на алтарь общего блага, чтобы мы могли жить самостоятельно и независимо». В этом есть, безусловно, очень важное здравое зерно, организация жизни, что жизнь человека должна быть подчинена чему-то большему, чем он сам. Как Виктор Франкл говорил, основоположник логотерапевтической школы. Вместе с тем это крайняя степень, вокруг этого вся драма фильма и выстроена.
СУ. Принято. Под финал, Темыр Айтечевич, вы рекомендуете посмотреть этот фильм?
ТХ. Да, обязательно. По-моему, это фильм семейный, для обсуждения, и там никаких возрастных ограничений нет. На мой взгляд, его стоит посмотреть, чтобы увидеть человеческих людей. Снято наивно, но кино не является фотографией жизни, как любой жанр искусства. Это всегда повествование о жизни, в законах восточного кино оно всегда немножко наивное, но посмотреть нужно обязательно.
Ещё в заключение я пущу ремарку, может быть, как тему для будущих обсуждений. Мы, социологи, сейчас видим очень небольшую, но заметную прослойку российской молодежи, как правило, неплохо образованной. Это, главным образом, школьники старших классов, студенты вузов, активно симпатизирующие, ностальгирующие по Советскому Союзу. В существенной степени с подачи родителей, но к этому подключаются пласты культурной индустрии (группа «MAMA RUSSIA», с чего мы начали), к этому подключается блок литературы (культовые книжки, например, Алексей Колентьев «Хроники Третьей мировой», ряд других). Сейчас эти ребята активно, на уровне сочувствия врываются в СВО: кто занимается тактической медициной, кто ещё чем-то, хотя большинство из них учится. Это малоизученная проявившаяся группка. Нам, социологам, конечно, очень интересно уточнить её характеристики. Может быть, в течение следующего учебного года мы попробуем сделать проект исследований со студентами. Такая прослойка молодежи существует, и этот фильм также и для них.
СУ. Продуктивно, Темыр Айтечевич, спасибо вам большое. Будем продолжать разбирать нашу античность и текущую ситуацию. Напоминаю, это был Темыр Айтечевич Хагуров, рубрика «Социология здорового общества», 44-й выпуск, до новых встреч. Да пребудет с вами чистота понимания. Пока, Темыр Айтечевич.
ТХ. Всего доброго, Сергей Сергеевич. До свидания.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0