Словарь когнитивных войн | Талибан, часть 2: Внеклассовое чтение

Oper.ru

Rutube

Yandex

ВКонтакте

Часть первая

Дементий. Я вас категорически приветствую! Это снова «Внеклассовое чтение», и мы продолжаем разбирать новую книгу о талибах.

Семён Уралов. Так точно, моё почтение, Дементий! «Талибан. Ислам, нефть и новая большая игра в Центральной Азии», автора Ахмеда Рашида, пакистанца, который больше 20 лет был журналистом. Первая часть у нас была вводная для понимания. 

Д. Что вообще происходит. 

СУ. Очень непростая ситуация в Афганистане и откуда взялись талибы. Я напоминаю, они возникли на базе пуштунов, одной из народностей. Краткое напоминание, всем переслушать первую часть, обратить внимание на языковые различия. Самое главное, что пуштуны говорят на пушту, ещё там говорят на разновидности фарси, дари. И ещё [присутствуют] тюркские языки — узбеки, киргизы.

Д. И все видели эту традиционную шапку-пуштунку, такой беретик.

AD 4nXfrdvpB8BRxIBFOTf v7H46ZFv04kZat1fv9CW4xc9gpEZYEvQwHLowO6ziTItt7z13V8qfdIDVORPRPPzemB6Cuh1yYEicvQwN0me6kEmN5rVz83WTChyxZyuVvhiHbeIIEnRobQnR6CjZ1wY8etAr5 fW?key=RNkNVLUC4E3GFm4ocn8w9w

СУ. Да, которую ни с чем нельзя спутать.

А теперь, собственно, часть первая, она посвящена истории движения Талибан, очень подробная, [о событиях] 1994, 1995, 1996 гг. и до 1999 г., когда была первая интервенция США. Ну, [а после] удара по башням-близнецам всё заквасилось.

Итак, глава первая, «Кандагар». Это знаменитый город. Сколько у нас и спето, и рассказано про Кандагар! 1994 г. — год возникновения Талибана. Вспоминаем, что у нас в 1994 г. было.

Д. Ну, Ельцин, пустые магазины, какие-то вроде карточки тогда были.

СУ. Недавно только произошли события вокруг Белого дома, 1993 г., только-только они были. Вообще непонятно что творится.

Д. Тоже у нас весело было, танки в Москве, круто!

СУ. На Украине я помню, что такое 1994 г. Мне было 15 лет, у меня юность. Она везде хорошая. Но там был кризис, связанный с президентскими выборами, уходит президент Кравчук, шахтёрские забастовки. В Белоруссии, вспоминаем, тоже сражения.

Д. Это там, где они касками стучали.

СУ. Да-да, это как в России Кемерово перекрывали, у нас шахтёры кузбасские, там донбасские шахтеры перекрывали. А в Белоруссии тоже кризисы, только приходит к власти Лукашенко, противостояние с парламентом, его разгоняют в 1996 г.

Д. В общем, везде дымит, лишь бы не разгорелось.

СУ. У нас это вообще, да.

А в Афганистане зарождается Талибан, то есть там кризис тоже в 90-х. Советская власть уходит. 

Я напоминаю, книга документальная, поэтому я буду много зачитывать интересных цитат с подробностями. Вот как автор встречается с высокопоставленным талибом: 

Мулла Мохаммад Хасан Рахмани, губернатор Кандагара при талибах, имеет странную привычку двигать стоящий перед ним стол своей единственной здоровой ногой. К концу любой беседы деревянный столик успевает описать дюжину кругов вокруг его кресла. Привычка Хасана, возможно, вызвана психологической потребностью постоянно чувствовать, что у него ещё есть нога, или он просто упражняется, постоянно двигая своей единственной здоровой ногой.

Вторая конечность Хасана — деревянная, в стиле одноглазого Джона Сильвера, пирата из «Острова сокровищ» Стивенсона. Это старый обрубок дерева. Покрывавший её прежде лак давно стёрся, во многих местах появились царапины и откололись куски дерева — несомненно, от частого хождения по каменистой земле рядом с губернским правлением. Хасан, один из самых старых вождей Талибана и один из немногих, кому ещё довелось воевать против советских войск, принадлежит к числу основателей Талибана и считается вторым человеком в движении после своего старого друга, Муллы Омара.

Здесь и далее цитируем по книге Ахмеда Рашида «Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии». — М.: Библион — Русская книга, 2003.

Д. Слушай, имя такое Хасан, как в сказке.

СУ. Мулла — звание. Автор со вторыми людьми общался. Он напоминает, в чём была суть противостояния. Руководство талибов происходило из старых моджахедов, которые воевали ещё против советской власти.

Вот он напоминает, что: 

Советский Союз тратил по 5 миллиардов долларов в год, чтобы покорить моджахедов, или около 45 миллиардов за все годы, — и проиграл. США вложили 4–5 миллиардов долларов в помощь моджахедам в течение 1980–1992 годов. Столько же потратила Саудовская Аравия, а вместе с помощью других европейских и исламских стран моджахеды получили более 10 миллиардов долларов.

Это их взгляд, что там помогал только Советский Союз, а здесь был набор, так сказать, помощников очень разных.

О боевых ранениях. Помогало ЦРУ многим, но если гильзаям на востоке (мы помним, что пуштуны состоят из гильзаев и дуррани):

В отличие от гильзаев на востоке и вокруг Кабула, пуштуны-дуррани, населявшие юг и Кандагар, получали намного меньше помощи от ЦРУ и Запада, которые снабжали моджахедов оружием, боеприпасами, деньгами и организовывали тыловое и медицинское обеспечение.

Вспоминаем нашу карту.

AD 4nXdap0zCeYmJUDolTe2l3VYrcdyMrevnKQvafHKw1iFGRzTAxGUKOQ77Kobx9hL0RI tH3V9CKmLCbCuM2nQ9CgJKEHO3iQtQTy5cZJjDdhtg0ZAsFI1qvgBIcha5l2jiZeO8f5Wb97qeZTzY2kllRNq2fw?key=RNkNVLUC4E3GFm4ocn8w9w

Вот он, Кандагар. Вокруг Кабула живут пуштуны. Тем, которые вокруг Кандагара, много помогали американцы, потому что прямая дорога шла из Пакистана. А те, которые на юге, пуштуны-дуррани, из которых и зародились талибы будущие, получали намного меньше помощи от ЦРУ и Запада. 

Распределением помощи ведала разведывательная служба Пакистана ISI, считавшая Кандагар менее важным театром боевых действий и относившаяся к дуррани с подозрением. Вследствие этого ближайшим местом, где раненые кандагарские моджахеды могли получить медицинскую помощь, был пакистанский город Кветта, в двух дневных переходах на верблюде-костотрясе.

То есть, что произошло? Тут мы это покажем на карте.

AD 4nXcl58sbNV9GV8jx2CEuVVRO6spo9WoVJM3U8sZW RJXv4y3YSuJj9M7nwi2cSGnXEEl1zD7h422WWKJcswRuK2nVxA0HijJalZAAHPWlk2ACyv73s2veMPEskKuzdwz4w getu ZwF25KzrOTQ0JLQ1v0q?key=RNkNVLUC4E3GFm4ocn8w9w

Так как у моджахедов, которые действовали вокруг Кабула, были очень хорошие базы снабжения, то у тех, кто действовал вокруг Кандагара, баз снабжения не было. И они вынуждены были идти в Кветту. Видишь, напрямую, рядом, где граница идёт.

Д. Четыре дня на верблюдах?

СУ. Да, два двухдневных перехода на верблюдах, чтобы попасть в госпиталь. Вот такие у них были жёсткие условия. И у нас же, помнишь, бои под Кандагаром — самые-самые жёсткие. Такой там народ живёт, эти пуштуны.

Д. Упёртые.

СУ. Документальная цитата автора в 1979-м году. Я как раз родился тогда:

Мне довелось быть в Кандагаре в декабре 1979 года и видеть, как в него вошли первые советские танки. Молодые советские солдаты в течение двух дней проехали из Советской Туркмении до Герата, а оттуда до Кандагара по мощённому металлом шоссе, построенному Советами в 1960-х годах. Многие солдаты были родом из Средней Азии. Они вылезли из своих танков, сняли комбинезоны и пошли в ближайшую лавку, чтобы выпить зеленого чая. Афганцы на базаре стояли и смотрели, остолбенев. 27 декабря советский спецназ штурмовал дворец президента Хафизуллы Амина в Кабуле.

Это то, что мы знаем. То есть произошло всё внезапно. А вот под Кандагаром началось сопротивление. Кабул взяли быстро, там началось сопротивление, которое опиралось на племенную структуру пуштунов-дуррани. 

В Кандагаре борьба против Советов была племенным джихадом под руководством вождей и улемов (высшего духовенства).

Очень важно, война под Кандагаром сразу была духовная.

В Пешаваре было семь партий моджахедов, которые признавались Пакистаном и получали долю помощи, поступавшей от ЦРУ. Знаменательно, что ни одна из этих партий не возглавлялась пуштунами-дуррани. 

То есть те все брали западную помощь, сидели у них на крючке. Люди это тоже знали, потому что это же нельзя скрыть (помощь), это значит, что твои боевики лучше жрут. 

Д. Одеты лучше, оружие лучше — выделяются.

СУ. Конечно, они выделяются. А пуштунам не доставалось помощи, то есть они уже этим даже выделялись.

И вот для Юга: 

В Кандагаре были сторонники каждой из семи партий, но наибольшей популярностью пользовались те, кто основывался на племенных отношениях, а именно Харкат-и-Инкилаб Ислами (Движение исламской революции) <…> и другая, Хизб-и-Ислами (Партия ислама).

Это у нас, по-моему, запрещённая организация, которая потом стала называться Хизбут-Тахрир (запрещённая у нас, всё как положено, террористическая — об этом надо сказать). То есть партия Ислама, и там тоже был свой раскол.

И вот Мулла Омар, с которым мы будем разбираться, главный у талибов, он примкнул изначально к этому Хизб-и-Ислами. 

omar

А Мулла Хасан вступил в Харакат.

hasan

То есть два главных лидера сначала были в разных организациях, как большевики и меньшевики. И вот Хасан, второй человек, говорит: 

Я знал Омара очень хорошо, но мы сражались в разных отрядах и на разных фронтах, хотя иногда мы сражались вместе.

О чём это говорит? Что изначально те, которые стали талибами, просто действовали отдельными [подразделениями] в тех структурах, которые создавали спецслужбы, в первую очередь спецслужбы Пакистана, потому что моджахеды – это просто банды. Они создавали банду, вооружали её, там не было ничего особого. Будьте моджахедами.

А это идейно заряженные люди, которые сначала были внутри этих банд, они начали объединяться внутри себя. Ну и начались противоречия. Смотри.

Противоречия между пуштунским руководством моджахедов привели к ослаблению позиции пуштунов <…>. Улемы высоко оценивали раннеисламские идеалы и редко бросали вызов традиционным афганским институтам, таким, как Лойя Джирга [прим.: союз вождей племён].

Давайте это запомним.

Партия «не располагала устойчивой партийной структурой и являлась скорее непрочным союзом полевых командиров».

То есть никаких не было партий как таковых.

И вот, например, Хекматьяр, которого мы часто вспоминали,

превратил Хизб-и-Ислами в тайную, строго централизованную политическую организацию.

То есть там была борьба исламистов и традиционалистов. Они боролись между собой, и к 1994 году традиционные элиты в Кандагаре была полностью уничтожены. То есть все перефигачились между собой.

Д. Перестреляли.

СУ. Всех перестреляли. 

Ну и вот, первая и главная битва, с чего началось восхождение талибов, — это битва за Кандагар. Тут сейчас будет цитата:

Битва за Кандагар определялась также и историей этого города. Кандагар — второй по величине город Афганистана, насчитывавший до войны примерно 250 000 человек населения, а сейчас — вдвое больше. Старый город существует с 500 года до н. э., но всего в 35 милях от него находится Мундигак, поселение бронзового века, датируемое 3000 годом до н. э.

Это древние-древние города. Вот что он говорит: 

Кандагарцы всегда были выдающимися торговцами, так как их город лежит на пересечении древних торговых путей — на восток <…> к Аравийскому морю и в Индию, и на запад, на Герат и в Иран. 

То есть это был всегда город. Новый город мало переменился, и Ахмад Шах Дуррани, основатель династии, сделал Кандагар главным городом. Он был для пуштунов главным. То есть Кабул — это столица, но Кандагар — это их духовная столица. Можно, наверное, сравнить Москву и Петербург. Когда Пётр делает новую столицу, Москва остаётся первопрестольной, это более важный политический центр.

В знак уважения к своему родному городу кабульские короли освободили кандагарцев от обязательной военной службы. 

То есть они были на особом положении всегда. Там усыпальница находится. Мавзолей Ахмад Шаха возвышается над центральным базаром, это святое место. 

mauzoleum

Рядом с его усыпальницей стоит святилище плаща пророка Мухаммада — одно из самых священных мест в Афганистане. Плащ выносят из храма в очень редких случаях, например, выносили в 1929 году, когда король Аманулла пытался объединить племена вокруг себя, или в 1935 году, в разгар эпидемии холеры. Но в 1996 году, чтобы утвердить себя в качестве Богом данного вождя афганского народа, Мулла Омар извлёк плащ и показал его большой толпе талибов, которые присвоили ему титул Амир-уль-Муминиин, или Вождь правоверных.

Д. Это святыня какая-то?

СУ. Да, это святыня. У нас тоже есть плащаница, то есть элемент одежды святого, а тут — самого Пророка. Нам нужно это для понимания того, что Кандагар является особым духовным и в этом смысле идеологическим центром. Это не просто древний город и место династии именно пуштунских королей. Это ещё и духовный центр (ничего себе, плащ Пророка!)

Но главное, чем знаменит Кандагар среди прочих городов, — его фруктовые сады. Кандагар лежит в оазисе, находящемся посреди пустыни, где летом безумно жарко, но вокруг города раскинулись зелёные поля и тенистые сады <…>. Кандагарские гранаты изображались в персидских рукописях, написанных тысячу лет назад, и подавались за обедом у вице-королей Британской Индии. <…> Сады имели сложную систему орошения, которая содержалась в большом порядке до тех пор, пока Советы и моджахеды не заминировали поля, после чего сельские жители бежали в Пакистан, и сады были заброшены. Кандагар остаётся одним из самых заминированных городов мира. Среди плоского рельефа фруктовые сады и ирригационные каналы давали укрытие моджахедам, быстро овладевшим сельской округой и изолировавшим советский гарнизон в городе. Советы в ответ срубили тысячи деревьев и уничтожили систему орошения. Когда после 1990 года беженцы вернулись в свои разорённые сады, им пришлось выращивать опиумный мак, чтобы заработать на жизнь. Так возник один из основных источников дохода для талибов.

AD 4nXf9VC7pd7R4nRwqNnyZEa7oHhiANAGKP5UoDsiq1H3N0 LizxK6GVJQM26QDw210EvOmJV69DiFsnx S 0l2VtQpv0h1A4irQK 7MB3XFYG35BW7SkyZTGAGDn3PjHr

Что это было? Я не военный эксперт, но как мне рассказывали, когда был штурм Мариуполя, одна история — это было взятие застройки, а вот из частного сектора выкуривали ещё потом очень-очень долго, и людей туда даже не пускали. В истории с Кандагаром была похожая история. Наши зашли быстро, всё взяли, а вот эта система садов в оазисе вокруг — это была бесконечная цель для налётов.

Д. Зелёнку, так сказать, уничтожила.

СУ. Зелёнку, да. А это ещё и система оазисов. Оазис — это сложная система каналов, которые делали тысячелетиями, а каждый канал — это окоп, считай.

Д. Туннели всякие там.

СУ. Конечно.

Потом ушли Советы. И вот рассказ об истории Кандагара. Нужно понимать, как они его штурмовали, что это за город. Книга очень познавательная. 

За уходом Советов в 1989 году последовала долгая борьба с режимом президента Наджибуллы, продлившаяся до его свержения в 1992 года и занятия Кабула моджахедами. Одной из основных причин последовавшей за этим гражданской войны было то, что Кабул попал не в руки хорошо вооружённых и вечно ссорящихся пуштунских партий из Пешавара, а под контроль лучше организованных и обладающих единым командованием таджиков Бурхануддина Раббани и его главнокомандующего, Ахмад Шаха Масуда, и узбеков севера. Для пуштунов это стало страшной психологической травмой, поскольку впервые за 300 лет они потеряли контроль над столицей. Гражданская война началась почти сразу же, когда Хекматьяр попытался объединить пуштунов и осадил Кабул, безжалостно обстреливая его.

Что произошло? Советские войска вышли, общий враг пропал. Общим врагом стал Наджибулла, коммунист, социалист, ставленник Советского Союза.

В первой части я говорил, напоминаю ещё раз о Махмуте Гарееве, авторе книги «Моя последняя война». Это был советник, советский, а потом российский военный генерал с боевым опытом, который был до последнего советником Наджибуллы и рассказывал об этом. В общем, если бы наши не ушли, долго бы ещё держались.

Ну вот, у них появляется общий враг Наджибулла, вот он падает, то есть они его свергают. Но Кабул, столица, где вокруг живут пуштуны, захватывают силами таджиков и узбеков с севера. Понимаешь? У них вождь, мы запомнили, Раббани, политический вождь, и Ахмад Шах Масуд — его военный вождь. И Рашид Дустум, это узбекский генерал, мы о нём поговорим. Это был зверюга ещё тот. Он описывает свидетельство казни своего солдата Дустума. Но мы ещё до этого дойдём.

Они на севере базируются.

AD 4nXeofzPgkJK1IsdRdxnmTwWNSscHCqn7gOlHC WSkFerYaBraW8FdvgT6JCaLohnYqc0ratPUDqKDPfqqmZfhf3fJKrEOBJjLYV5GEmnDd7Ee5EEpe6TxB031CNXO075DJvyMooGmCTFHhbMGpG4Dgh5 Z S?key=RNkNVLUC4E3GFm4ocn8w9w

Вот Мазари-Шариф, тут живут узбеки, тут живут таджики, вот Панджерское ущелье, рядом с Таджикистаном. Кундуз — это таджикский крупный центр афганских таджиков, а Мазари-Шариф — это центр узбеков. Узбеки с таджиками с севера взяли Кабул, вот здесь действовал Хекматьяр, это восточные пуштуны, а здесь действовали талибы, то есть южные пуштуны. Расклад такой.

И когда не-пуштуны захватили столицу Кабул, это было оскорблением для пуштунов, и для одних, и для других. Афганистан находился в стадии практически полного распада, когда в 1994 г. появился Талибан.

Вот какие были расклады, то есть на картах он был.

Я ещё почему разбираю Афганистан? Потому что американцы не скрывают того, что они хотят на месте Украины сделать новый Афганистан. И эти годы, 90-ые, это и есть то время, когда они делали новый Афганистан. Нам нужно изучать эту историю для понимания, как они с моджахедами работали.

Д. Здесь они, скажем так, их идею американскую обкатывали, да?

СУ. Да, это уже технология. Идею они уже давно и в Латинской Америке обкатали, это уже готовая технология, которая сейчас у нас обкатывается. Ну, твари! Мы же это разбирали.

Д. Матёрые твари, да.

СУ. Как было всё устроено? Страна была разделена на удельные княжества полевых командиров, которые воевали, перебегали с одной стороны на другую. 

Состоящее по преимуществу из таджиков правительство президента Бурхануддина Раббани контролировало Кабул, его окрестности и северо-восток страны, а три западные провинции с центром в Герате подчинялись Исмаил Хану. На востоке три пуштунские провинции на границе с Пакистаном управлялись независимым советом (Шурой) моджахедов, размещавшимся в Джелалабаде. Небольшой район к югу и востоку от Кабула контролировался Гольбуддином Хекматьяром.

На севере узбекский полевой командир генерал Рашид Дустум правил шестью провинциями, и в январе 1994 года он изменил правительству Раббани и объединился с Хекматьяром, чтобы напасть на Кабул.

Они только снесли Наджибуллу — и тут же начали между собой передоговариваться, как они будут всё это валить.

А что было в самом Кандагаре? 

Кандагар <…> был разделён между враждующими группировками. Их главари продавали пакистанским торговцам всё, что можно, снимали телефонные провода и столбы, рубили деревья, продавали целые фабрики с их оборудованием и даже асфальтовые катки на металлолом. Бандиты захватывали дома и земельные участки, вышвыривали их владельцев вон и раздавали их своим сторонникам. Командиры творили произвол, похищали молодых девушек и мальчиков для удовлетворения своей похоти, грабили торговцев на базаре и устраивали побоища на улицах.

Д. Какие беспредельщики!

СУ. Всё рухнуло. Но образовались силы. Запоминаем, кто изначально профинансировал Талибан. 

Для могущественной мафии грузоперевозчиков, базировавшейся в Кветте и Кандагаре, такая ситуация была непереносимой. 

Это, напоминаю, два города, Кветта — пакистанский. Контрабандисты… Я прежде чем стать политтехнологом, чуть окунулся в мир контрабандистов. Они всегда существуют с двух сторон. Танго всегда танцуют двое. Не бывает так, что с этой стороны контрабандисты есть, а с другой стороны нет. Конечно же, и с афганской стороны, и с пакистанской были люди, которым не нужна была эта чушь. 

Ситуация была непереносимой. Автор пишет: 

В 1993 году я ехал из Кветты в Кандагар и на протяжении 130 миль нас остановили более 20 различных банд, которые натягивали цепи поперёк дороги и требовали плату за свободный проезд. 

То есть дошло уже до полного трэша. 

Д. Открытый бандитизм такой.

СУ. Всё, разложение на «игры престолов» и всё, что происходит.

Д. Что-то типа, как в «Слово пацана»: хочешь проехать в город — плати деньги.

СУ. Да-да.

Д. Ужас. Вот это да!

СУ. Вокруг Муллы Омара начинают собираться люди.

Все, кто собрался вокруг Муллы Омара, были детьми джихада, глубоко разочарованными фракционной борьбой и бандитизмом, которому предались почитаемые ими в прошлом вожди моджахедов.

То есть, что очень важно, произошло очень быстрое разочарование. Они ещё вчера были борцами против советской власти, а это ещё мир другой, это не мир интернета, тут у тебя под домом происходят грабежи. Вчера он боролся с коммунистами, а сегодня стал бандитом.

Д. И коммунистами, и с другими единоверцами.

СУ. Ну да, с другими. Всё-таки основой было то, что 10 лет они с нами боролись, то есть с чужаками и коммунистами.

Автор немного останавливается на Мулле Омаре.

Кандагарский успех был связан с личным авторитетом Муллы Омара. Давайте представим социологически. Вот мы пуштуны, диковатый, но боевой народ. Вот нашу столицу захватили таджики с узбеками — иноязычные племена. Мы потеряли наш святой город, где всё для нас святое. Там какие-то банды бесчинствуют. Ну, кому это понравится?

Д. Никому.

СУ. Никому это не понравится. Мы этого понять не можем. Но у Муллы Омара после того, как они разрулили ситуацию в Кандагаре, очень усилился образ святого, бессребреника, человека, который [сражается] во имя людей. И вокруг него всегда была завеса тайны.

Сам Мулла Омар так объяснил пакистанскому журналисту Рахимулле Юсуфзаю: «Мы взялись за оружие, чтобы достичь целей афганского джихада, спасти наш народ от дальнейших страданий в руках так называемых моджахедов».

Ну то есть «мы за наведение порядка». Вот на чём они продвигались.

Где он родился?

Омар родился приблизительно в 1959 году в селении Нодех под Кандагаром: в семье бедных безземельных крестьян.

Не занимал никакого положения в обществе. Никогда не слышали о его семье. Отец умер, когда он был молодым человеком. Потом он ушёл в медресе, то есть учиться духовному. 

Медресе Омара до сих пор действует — это глинобитная хижина, где на грязном полу лежат матрацы, на которых спят ученики. У Омара три жены, они по-прежнему живут в селении и совершенно скрыты под покрывалами. Его первая и третья жены — из Урузгана, но его вторая жена – подросток, Гюльджана, которую он взял в 1995 году, родом из Синджезара. У него пятеро детей, и все они учатся в его медресе.

На заседаниях Шуры Омар говорит мало, больше слушает, что говорят другие. Из-за своей застенчивости он плохой оратор <…>. Весь день он занимается делами в маленьком офисе в здании администрации. <…> 

Дела ведутся так: после длительных обсуждений сочиняется «чит» — обрывок бумаги, на котором написан либо приказ идти в атаку, либо указание талибскому губернатору помочь просителю, либо письмо ооновскому посреднику. Официальные письма в иностранные посольства в Исламабаде часто диктуются пакистанскими советниками.

В начале движения я собрал большую коллекцию «читов», написанных на сигаретных пачках и обёрточной бумаге, которые разрешали мне ездить из города в город.

Д. Малява.

СУ. Да.

Теперь документы пишутся на более приличной бумаге. Рядом с Омаром стоит цинковый ящик, из которого он достаёт кипы банкнот-афгани и раздаёт их командирам и просителям. В дни успеха появляется ещё один цинковый ящик — с долларами. Эти два ящика заключают в себе казну движения Талибан.

А как же это восхождение произошло? Мы видим этот образ — из народа, суровый.

Д. Соль земли. 

СУ. Соль земли. Аскет. Ему ничего не надо. Такой вот. 

На важных встречах рядом с Омаром сидит его доверенное лицо и официальный представитель — мулла Вакиль Ахмад. Вакиль, родом из племени какар, был студентом медресе и учился у Омара, потом стал его адъютантом, водителем, переводчиком, стенографистом и дегустатором пищи на случай отравления. 

То есть воспитанник, прямо из учеников. Это не моджахеды из банды, это по-другому.

И вот о мифе про Муллу Омара.

Наиболее достоверный рассказ, повторяемый многими, таков: весной 1994 года соседи из Синджезара сказали ему, что полевой командир похитил двух девочек, увёз их в лагерь, обрил им головы и отдал солдатам для забавы. Омар поднял 30 учеников, вооруженных 16-ю винтовками, и напал на лагерь, освободил девочек и повесил главаря на стволе танкового орудия. Они захватили много оружия и снаряжения. «Мы воевали с мусульманами, которые впали в заблуждение. Как мы могли оставаться спокойными, видя насилия, творимые над женщинами и бедняками?» — говорил Омар впоследствии.

Это было сказано в интервью «Нью-Йорк Таймс» в декабре 1996 г.

Это 1994 год. Это важный пример того, как культурно-духовная организация может стать политической очень быстро и как это происходит.

Несколько месяцев спустя два полевых командира вступили в бой на улицах Кандагара из-за мальчика, которого каждый из них хотел растлить. 

Там есть история, когда мальчиков-подростков наряжают в женские одежды, театры специальные, ну и для половых извращений используются. На Востоке это часть культуры.

Д. Да-да.

СУ. Дальше:

В бою погибло несколько мирных граждан. Группа Омара освободила мальчика, и люди стали звать Талибан на помощь в других подобных случаях.

Если в городе происходит беспредел, надо звать Талибан. Почему Талибан? Потому что он со своими учениками приходил на помощь. Талибы, я напоминаю, это значит — ученики, и ничего больше. Как у нас — студенты. Теоретически представляем: город распался на банды — какой-то, не хочу называть, не дай бог такое случится. Одна банда студентов.

Д. Ужас.

СУ. Причём они спасают, себе не забирают. И через полгода о студентах ползут слухи.

Д. Чисто Робин Гуд.

СУ. Вот цитата: 

Омар стал героем наподобие Робин Гуда, защищающим бедных людей от насильников. Доверие к нему росло, поскольку он не требовал платы с тех, кому помогал, но просил их присоединяться к нему и строить справедливое исламское общество. 

Всё правильно. Доверие росло. Помнишь наши истории про авторитет и доверие? В отличие от популярности, авторитет и доверие зарабатываются годами. А тут несколько поступков выделили из всех остальных. Хороший брендинг. Талибан, студенты. Хорошая банда. Не какие-то «Волки» — студенты. Какие претензии? «Учись, студент

Но они действовали.

Одновременно посланцы Омара прощупывали настроение других полевых командиров. 

То есть он вёл переговоры. Не то что сел бандой.

Д. Чем ты там дышишь?

СУ. 

Его коллеги посетили Герат [большой древний город рядом с Ираном], и встретились с Исмаил Ханом, а в сентябре Мохаммад Раббани, один из основателей движения, побывал в Кабуле и говорил с президентом Раббани.

Это однофамильцы. Президент был Раббани и этот. 

Находившееся в изоляции Кабульское правительство было готово помочь любым пуштунам, которые могли бы выступить против Хекматьяра, продолжавшего обстреливать Кабул, и пообещало помочь талибам деньгами, если они обратят оружие на Хекматьяра.

Но в основном Талибан был связан с Пакистаном, в котором многие из его представителей выросли, учились в медресе, руководимых быстрым, как ртуть, мауланой Фазлур Рахманом и его фундаменталистской партией Джамиат-и-Улема Ислам (ДУИ ), пользовавшейся большой поддержкой среди пуштунов Белуджистана и Северо-Западной Пограничной Провинции <…>. К тому же маулана Рахман был политическим союзником премьер-министра Беназир Бхутто и имел доступ в правительство, в армию и разведку, которым он и расписывал появившуюся спасительную силу.

Что произошло? До того как Советский Союз ушёл, Пакистан [занимал] позицию похожую на ту, что сейчас занимает Польша по отношению к Украине. Он оператор оружия, на этом хорошо зарабатывает. Его советники активно работают, от него едут добровольцы. Советский Союз выдавлен, Пакистан начинает чувствовать себя игроком. Он же хотел захватить Афганистан, взять под контроль Афганистан. Им не нужна гражданская война под боком. И соответственно, они нащупывают новую политическую силу, которая появляется и которая целью ставит тоже контроль.

Д. На кого делать ставки.

СУ. На кого делать ставки. И вот

Пакистанские военные полагали, что другие народности не выполнят задачу, и продолжали поддерживать Хекматьяра. 

Я напомню, что Хекматьяр власть в Кабуле не взял, но контролировал земли вокруг Кабула. Там тоже жили пуштуны, но восточные пуштуны (там, где Мулла Омар, — западные пуштуны). Он продолжал бомбардировать Кабул, как Киев Донецк до сих пор продолжает, из ствольной артиллерии.

И вот интересно:

Около 20 процентов пакистанской армии состоит из пакистанских пуштунов, и пуштунское и исламское лобби в армии и в разведке было полно решимости обеспечить победу пуштунов в Афганистане. 

В чём особенность? Пуштуны — народ разделённый. Они живут и в Пакистане, и в Афганистане. Разделённый народ, который живет и там, и там.

Д. Это как пальцы, невозможно разделить.

СУ. А так как это народ боевитый, их очень много в пакистанской армии. Они активно идут в пакистанскую армию, активно записываются.

Д. Воины.

СУ. Воины.

Поэтому у них очень большое лобби. И когда [возникла] ситуация, что надо брать власть в новом Афганистане, то они начинают поддерживать пуштунов. Им уже не нужны узбеки, таджики. Они хотят пуштунов. Своих поддерживать, потому что они им близкие. И вот что произошло в Пакистане.

Когда Беназир Бхутто в 1993 году была избрана премьер-министром, она всецело стояла за открытие пути в Среднюю Азию. Кратчайшая дорога вела из Пешавара в Кабул, через хребет Гиндукуш на Мазари-Шариф, затем на Термез и Ташкент.

Прямая дорога. Пакистанцы сразу выступают, потому что у них главная дорога из Исламабада насквозь. Но вокруг Ташкента идут бои. И появляется новая альтернатива. 

Пакистанская разведка сообщает, что можно расчистить дорогу, которая идёт не традиционно, из Кабула, а из Кветты на Кандагар, Герат и дальше на Ашхабад, столицу Туркмении. То есть она альтернативная: Квета – Кандагар – Герат. И сюда ушло. Её очистить проще, потому что на юге если силы с пуштунами, а с Гератом надо договариваться.

Пакистанцы начинают делать ставку на перевозчиков автомобильных, которые в этом больше всего заинтересованы. Возят людей на переговоры, потому что Герат пока контролируют не пуштуны. И что происходит?

12 октября 1994 года 200 талибов из Кандагара и пакистанских медресе появились у афганского пограничного пункта Спинбулдак напротив Чамана. Эта грязная остановка в пустыне была стратегически важной перевалочной точкой для мафии перевозчиков, заправлявших и чинивших здесь свои грузовики. 

Как всегда, перевалка — это важное место.

Тут хозяйничали люди Хекматьяра. Сюда привозилось топливо для снабжения армий полевых командиров. Контрабандисты уже заплатили несколько сот тысяч пакистанских рупий Мулле Омару и пообещали Талибану ежемесячную стипендию, если ему удастся освободить дорогу и обеспечить безопасное движение по ней.

Талибы разделились на три группы и атаковали гарнизон Хекматьяра. После короткого жестокого боя гарнизон бежал <…>. Талибы потеряли только одного человека.

После этого Пакистан помог талибам <…> захватить большой склад оружия неподалеку от Спинбулдака, охранявшийся людьми Хекматьяра. Этот склад был перемещен через границу из Пакистана в 1990 году. 

Это склад, который сначала строили в Афганистане. Они им сдали фактически. И на складе эти 200 талибов, которые до этого были всего лишь бригадой студентов, получают 18 000 автоматов Калашникова, десятки артиллерийских орудий, большое количество амуниции и много автомашин.

То есть что мы видим? 

Д. Крыша сменилась. 

СУ. Пакистанцы навели те силы, которые они считали более перспективными, сдали им оружие, вооружили их. Наверняка открыли зелёную дорогу. Ну, из Кандагара — понятно, а с юга же кто-то пустил этих вооружённых людей. Всего 200 человек. Обратите внимание!

Д. Отважных пацанов.

СУ. Как правильно всё подготовлено и организовано. И как можно создать вооружённую силу. Нечто подобное будет и в украинских кризисах.

Д. И потери 1 человек. Значит, грамотно всё сделано.

СУ. Ну, налёт хороший. Ни разведки особой, ни дронов. 

Д. Пакистан участвовал.

СУ. И вот они выдвигаются. Вчера они ещё были городской бандой студентов, а тут они уже получают, ничего себе, 18 тысяч автоматов и много [другого] оружия.

Д. Уже орудия, артиллерия. 

СУ. Как отреагировали другие? Там же банд много. Кандагар, я напомню, разделён на банды.

Захват Спинбулдака встревожил кандагарских главарей, они осудили Пакистан за поддержку талибов, но продолжали ссориться между собой. 

К тому времени Бабар [прим.: перевозчик] уже потерял терпение и приказал послать в Ашхабад пробный конвой из 30 грузовиков, гружённых медикаментами. 

И вот цитата одного из чиновников: 

Я сказал Бабару, что нужно подождать два месяца, потому что у нас не было договора с кандагарскими полевыми командирами, но Бабар настаивал на отправке конвоя. Кандагарцы подумали, что конвой везёт оружие для пакистанских сил вторжения. 

29 октября 1994 года конвой, взятый из Национальной службы тыла пакистанской армии, которая была создана разведкой в 80-х годах, чтобы переправлять американское оружие моджахедам, вышел из Кветты. С ним были 80 отставных армейских водителей и полковник Имам, один из наиболее уважаемых пакистанских разведчиков на юге Афганистана и, по совместительству, генеральный консул в Герате. 

То есть пакистанцы засунули своего генерала на дипломатическую службу. 

Конвой сопровождали два молодых командира талибов, мулла Борджан и Тораби. (Оба впоследствии примут участие в штурме Кабула, где мулла Борджан и погибнет).

То есть они взяли дорогу под контроль и пробуют переправить груз. 

В 12-ти милях от Кандагара, в селении Тахтапуль неподалеку от кандагарского аэропорта, конвой был задержан группой полевых командиров.

Они приказали конвою остановиться в ближайшем селении, потребовали денег, вели переговоры. И чем закончилось? В общем, всех завалили.

Д. Я так и подумал. Стрелка не сложилась. 

СУ. Но как получилось:

3 ноября 1994 года Талибан атаковал тех, кто удерживал конвой. Главари, думая, что это рейд пакистанской армии, бежали. Мансур был загнан талибами в пустыню и убит вместе с десятью своими телохранителями. Его тело было вздёрнуто на танковой пушке на всеобщее обозрение.

Но это не Шах Мансур, это другой. То есть они не просто убили тех, кто пытался помешать первому конвою убили, они их убили показательно. 

Д. Предупреждение послали.

СУ. Что они делают после этого? Вот, смотри, талибы пробили конвой. 

В тот же вечер талибы вошли в Кандагар и, после двух дней мелких стычек, обратили полевых командиров в бегство. Мулла Накиб, самый уважаемый полевой командир в городе, не сопротивлялся. Некоторые его помощники утверждали, что Накиб получил большую взятку от пакистанской разведки за свою капитуляцию, причём ему обещали сохранить его должность. Талибы приняли к себе его людей, а самого Накиба отправили в его родное селение недалеко от Кандагара.

Разрулили не так, что «всех завалим», с кем-то всё-таки чем-то поделились. Но в Кандагаре они поживились:

Талибам достались десятки танков, бронетранспортеров, другой военной техники, оружие, но самое важное — шесть истребителей МиГ-21 и шесть транспортных вертолетов — остатки от советской оккупации.

Д. Ну, ничего себе! Вот это да!

СУ. Буквально за полгода группа правильно организованных людей, которых изначально было 30, сначала превратились в 300. Потом правильно воспользовались конъюнктурой внешних игроков, проявили волю, выдержку, характер и целеустремлённость. И вот они уже штурманули…

Д. И правильно сделали, что дали взятку, а не убили. Об этом пойдёт молва, что можно всегда договориться.

СУ. Конечно. И вот цитата:

Всего за две недели никому не известная сила, потеряв всего дюжину людей, захватила второй по величине город Афганистана. В Исламабаде никто из иностранных дипломатов и журналистов не сомневался, что они получили значительную поддержку от Пакистана. Правительство и ДУИ праздновали падение Кандагара. Бабар приписывал успех талибов себе, рассказывая неофициально журналистам, что талибы — это «наши ребята». Но талибы показали, что не подчиняются Пакистану и не будут ничьими марионетками. 16 ноября 1994 года мулла Гаус заявил, что Пакистан не должен посылать конвои помимо талибов в будущем и не должен заключать соглашения с отдельными полевыми командирами. Он сказал также, что талибы не позволят перевозить на пакистанских грузовиках товары, предназначенные для Афганистана, — таким было главное требование мафии перевозчиков.

То есть — это наша корова, и мы её доим. Они сразу об этом заявили. Но при этом: 

Талибы убрали все цепи, обложили единственной пошлиной грузовики, въезжающие через Спинбулдак, и организовали патрулирование дороги. Транспортная мафия была в восторге — в декабре первый пакистанский конвой из 50 грузовиков с туркменским хлопком прибыл в Кветту, заплатив талибам 200 000 рупий (5000 долларов) пошлины. 

Всё чин-чинарём, всё работает.

Д. С колонны?

СУ. Да, с колонны. 

Между тем тысячи молодых афганских пуштунов, учившихся в Белуджистане [в Пакистане] <…> ринулись в Кандагар, чтобы вступить в Талибан. За ними вскоре последовали добровольцы из принадлежащих ДУИ медресе <…>. К декабрю 1994 года более 12 тысяч афганских и пакистанских студентов примкнуло к талибам в Кандагаре.

Уже в декабре! В начале года, февраль-март (точно не известно), они себя заявляют как действительно авторитетная (одна из) банда города, демонстрируют себя. И к декабрю у них уже 12 тысяч человек.

Д. Штыков.

СУ. Пока что ещё не штыков, но потенциальных. И вот что говорят. Пакистанцы сами в шоке. Это очень быстро. 

<…> Бхутто впервые выступила с отрицанием пакистанской поддержки талибам в феврале 1995 года.

Но это уже нельзя скрыть. Люди уже ломятся. Цитата:

«У нас нет фаворитов в Афганистане и мы не вмешиваемся в дела Афганистана», — сказала она, посетив Манилу. Позднее она заявила, что Пакистан не может запретить добровольцам переходить границу и вступать в Талибан. «Если афганцы хотят пересечь границу, я их не задерживаю. Я могу не пустить их обратно, но у многих здесь семьи».

Вот такая забавная произошла история. 

Д. Интересно. 

СУ. Всего буквально за полгода они ворвались и смогли утвердиться. Но это было только начало восхождения. Всё остальное, самое главное начнётся в 1995 году.

Д. Там ещё интереснее дальше?

СУ. Там приход к власти и контроль над городами, которые им не очень лояльны. Тут они, понимаешь, работали на фоне откровенных мародёров, убийц и тварей, среди своих соплеменников. Они все пуштуны, все бандиты. А тут появляются благородные бандиты. И на этом фоне, конечно же, их авторитет растёт. 

А вот когда они двинулись дальше, где уже не пуштуны, где уже другие пуштуны, когда они подошли к Кабулу, это уже совершенно иная история. Это у нас следующая глава «Герат, 1995». 

А я хочу всем напомнить, что подобные книги, подобные политические вещи мы разбираем отдельно у меня в закрытом канале «На эмоциях, но по понятиям» (НЭП сокращённо), где мы вещи разбираем, в том числе, и не публично, где мне можно позадавать вопросы. И книги, которые мы разбираем тоже не публично. “Но э”то то, что нельзя вытаскивать наружу, потому что не всю политику можно обсуждать публично. Как наш автор говорит, если бы он рассказал бы в 1995 г. публично, что он тогда видел, наверное, ему мало бы не показалось. 

Прелесть этой книги в том, что она одновременно и аналитичная, и документальная. И такие книги нужно разбирать и публично, как мы это делаем, и не публично, как мы это делаем с тобой на перекуре.

Д. Интересный урок. Талибы-студенты. Как ты думаешь, они отмечают праздник студентов Татьянин день?

СУ. Наверное

Д. Семён, перекур.

СУ. Перекур.

Д. Дальше будет ещё интереснее.

Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка

Was this helpful?

1 / 0

Добавить комментарий 0

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Обязательные поля помечены *