Семён Уралов — О прикупе России в украинской трагедии

RuTube

Oper.RU

ВКонтакте

Текст беседы Дмитрия Юрьевича «Гоблина» Пучкова и Семёна Уралова.

Дмитрий Юрьевич. Я вас категорически приветствую. Семён.

Семён Уралов. Моё почтение.

ДЮ. Cимметрично. 

Что сегодня?

СУ. Двигаемся вглубь. Напомню, эта часть будет фактологическая. Мы попытаемся разобраться в прикупе, который достался России в рамках этой большой партии, потому что мы видим, что прикуп становится всё больше и больше. Где-то меньше, где-то больше. По ходу процесса партия меняется, но, по традиции, прежде чем переходить вглубь, [мы сделаем] краткую рефлексию того, что подбрасывает текущая повестка. Я считаю, что откровения Арахамии — это очень яркий показатель.

ДЮ. Так-так! Разберёшь?

СУ. Да, обязательно нужно разобрать. 

Друзья мои, слушатели, кто не посмотрел, посмотрите обязательно. Очень важно, где это вышло. Это вышло на «1+1». Я напоминаю, что «1+1» до сих пор ещё остаётся одним из главных излучателей. Два телеканала самых главных на Украине, [это канал] того самого Коломойского, который продолжает немного «запускать торпеды». Началось с того, что там был сюжет про биоразлагаемые мешки для солдат ВСУ, это такой месседж они послали.

Это вообще культура месседжей, надо всегда это помнить. Мы сейчас это должны разобрать. С помощью не подконтрольного ОПГ Зеленского важного излучателя проходят месседжи очень неприятные. В данном случае нам нужно разобрать, что это, кому это адресовано и как это работает. Где это, я уже объяснил. 

Важно, что это «1+1». Это был такой привет от Коломойского в широком смысле, на самом деле это целая группа влиятельных людей, на чьи деньги покусились младшие мародёры.

Второе. Что это, с точки зрения большой политической партии, которая [сейчас] разыгрывается? С точки зрения большой политической партии, которая разыгрывается, это попытка переключить внимание. Как мы помним, у них основная стратегия манипуляции политической повесткой и манипуляции массой — это постоянное переключение внимания: «думайте не об этом». Так как они завершают этот большой проект, который для них закончился политическим пшиком, нужно переключить внимание. Мы помним, для того, чтобы не было…

ДЮ. Ну, это как ребёночек заплакал, ему надо дать погремушку.

СУ. Всё, переключили внимание. Нужна яркая вспышка. А для чего нужна яркая вспышка? Мы помним, что у манипулируемых потребителей память короткая, поэтому их возвращают в историю годовой давности. Говорят: «Это же на самом деле перемога была».

ДЮ. «Вы не поняли».

СУ. «Вы не поняли. Мы Путина-то обманули на самом деле. Мы его обманули. Это была хитрая комбинация, с помощью которой мы обманули Путина».

Но это для большого сериала. Но есть ещё внутренняя часть коммуникации, это самое тонкое и самое интересное внутри англосаксонского мира. Это культура игры с помощью аборигенов. Сумка Блинкена, дети Блинкена, наряженные на Хэллоуин. Это то, что мы разбирали. 

История с Арахамией аналогичная. Это госдепартамент. 

Я напоминаю. Если кто забыл, пересмотрите в первом сезоне про ОПГ «95-й квартал», про Арахамию мы подробно разбирали. 

Это агент США, гражданин США, Дэвид Браун. Это человек, напоминаю, которого взяли за причинное место, когда там воровали, судя по всему, деньги. Это были интернет-кардеры. То есть, это человек прямо туда интегрированный, прямо сидящий.

Но почему же пас дан на Британию? Потому что украинский кейс в апреле прошлого года был перехвачен Британией. США были основными спонсорами этого всего. Но политически это всё отыгрывали британцы, это делал Борис Джонсон. То есть это месседж от госдепартамента США Форин-офису Британии, что «виноваты вы».

А как работает культура месседжей? Тут я хотел бы напомнить один анекдот, который очень хорошо объясняет это:

Мужик приходит в больницу с обходным листом. Идёт сначала к терапевту. Терапевт берёт, смотрит: «А, всё понятно, снимай штаны». Мужик штаны снимает. Терапевт берёт и зелёнкой ему одно яйцо красит. Пишет что-то в карточке и говорит: «Иди к окулисту».
Мужик идёт к окулисту. Окулист: «А, всё понятно. Снимай штаны».
Снимает штаны. Окулист берёт, ему второе яйцо красит, что-то пишет, отдаёт карточку. Мужик ничего не понимает, выходит из кабинета, открывает карточку, а там написано: «Христос воскрес», «Воистину воскрес».

Это культура месседжей. Арахамия — это тот, на ком нарисовали…

ДЮ. Зелёнкой.

СУ. Зелёнкой, а потом передали. Это особая культура. Мы на неё должны внимание обращать. Почему? Потому что это колониальная культура. Для нас это кажется чем-то далёким, потому что у нас не было этой культуры.

Я напоминаю, что англичане — это люди, которые на управлении аборигенами сделали всё. Весь их мир — это умение управлять аборигенами. Для них это сейчас обычный казус, в ходе которого союзники выясняют между собой отношения. Это же нормальная история?

ДЮ. Абсолютно.

СУ. Тем более, это бизнес-подход. Поэтому важна история с Арахамией. Мы разобрали, кто говорит на этом месте, для чего это говорят и что они делают. Это попытка отвлечь внимание, зациклить эту историю и назначить виноватого. «У нас же есть крайний? Вот, прекрасно! Думайте о том, как мы обманули на самом деле всех. И эти не виноваты. Можно проводить смену игроков».

А я напомню, что с Джонсоном ровно эта история и произошла. Человек попытался на этом сериале сделать себе политическую карьеру, не очень получилось. Попытался, но не пошло. Ну, не получилось, и не получилось. Ну, и ладно, уходим. Вот такая циничная позиция…

А почему слили через Арахамию? Это очень важно. Потому что он неподсуден в этой ситуации. С ним ничего не может сделать ОПГ Зеленского. Он гражданин США, он напрямую завязан на влиятельных людей. Всё. Он может позволить себе говорить всё, что хочет. 

Обрати внимание, как до этого он сидел тихо. Он был не очень публичным. У него не было особой роли в этом сценарии. Он был решала, грузинский решала. Его выпускали наружу только когда нужно было что-то озвучить, к чему действительно прислушиваются. Тогда его выпустили на переговоры в Турцию. Это была демонстрация, когда он был в кепочке. 

Это была демонстрация. В этой культуре очень важна демонстрация. Тогда он демонстрировал, что никаких переговоров не будет. А теперь, наоборот, они вышли для того, чтобы серьёзно выстрелить. Значит, месседж должен достигнуть своей цели.

Но то, что наши его подхватывают без интерпретации, я считаю, это тоже не особо нам наигрывает. Потому что какая логика? Это получается, что мы лохи, если нас так надули-то? Так же получается?

ДЮ. В глазах идиотов, к которым он обращается, безусловно, да. «Как мы ловко Россию развели!» 

СУ. Да.

ДЮ. Полностью с тобой согласен. С моей точки зрения, это как… Приведу пример. На Западе выпустили художественный фильм «Смерть Сталина». С нашей точки зрения — гнуснейший пасквиль. С их точки зрения — дурацкая комедия, которая, в общем-то, высмеивает всякое якобы происходившее при Сталине. С нашей точки зрения — это глумление над нашей историей. Фильм не получает прокатного удостоверения. А значит, в наших кинотеатрах он не пойдёт. Какое следствие? Мгновенно количество скачиваний — просто запредельное! Хотя никто не запрещал. Не разрешили и запретили — это разное по смыслу. Все посмотрели. В итоге вы обеспечивали этим помоям какую-то нечеловеческую рекламу.

А что надо было сделать? Ну, давайте, вот фильм. Если он, вы считаете, оскорбляет наше прошлое, наших предков, зовите историков и киноэкспертов. И пусть они нам на пальцах по телевизору раскидают: показано вот это, на самом деле было вот так. Вам это смешно? Да? Давайте смешной фильм про Холокост снимем. Давайте! Это наша национальная трагедия, а вы издеваетесь. Это хоть как-то гражданам что-то объясняет.

Так и тут. Что сказала-то эта ваша Арахамия? Давайте разберём по косточкам. Вот мы с тобой почему-то можем, а телевизор — нет. Вы считаете, что это правильно? Там же над нами глумятся, откровенно глумятся. Арахамия рассказывает про то, как они ловко кинули Российскую Федерацию: «Вы лохи, а мы тут в авторитете, не смотрите, что я сегодня без шапки». Вот. Так нельзя. Нет.

СУ. Это результат нерефлексивного отношения к пропаганде. Пропаганда — это же как партия. Есть какой-то ход. Нельзя все ходы сделать выигрышными.

ДЮ. Конечно.

СУ. Но не на все ходы противника надо реагировать. А на какие-то, наоборот, нужно так реагировать, чтобы объяснять, в чём смысл. Не обязательно сразу всё разносить. Я из того, что вижу, что пропаганда — это сразу как можно громче кричать. Нет. Это не об этом. Это о том, что надо всё-таки думать, кто какие ходы и зачем делает. Ну, а для этого мы разбираемся. Я надеюсь, что это поможет.

ДЮ. Вот, ровно то же самое. Вы для начала возьмите и расскажите, кто она такая, эта Арахамия; откуда она взялась; чем она зарабатывала; как она пролезла в украинский политикум; какую роль там выполняет; где ворует деньги; чьё у неё гражданство; с кем она дружит; а теперь, собственно, что Арахамия сказала. Что непонятно?

СУ. Ничего сложного, самое главное.

ДЮ. Вот, пожалуйста, жулик и вор. Вот, пожалуйста, высказывание, так сказать, организованное американской стороной.

СУ. Но есть второй аспект. Для того, чтобы проделать то, о чём ты говоришь, нужно честно признаться самим себе в том, что была та самая СВО 1.0, целью которой и были переговоры о нейтралитете. А у нас же она перешла естественно в [следующую] стадию, как будто так оно и [было] запланировано.

ДЮ. Нет.

СУ. А вот получается, что пошло всё немножко не так. И тут же второй аспект. Это уже для политизированного меньшинства. 

Я напоминаю, что политизированное меньшинство у нас сводят с ума с помощью двоемыслия, когда сложно ответить на вопросы. Что получается из логики Арахамии? Что если бы они согласились на переговоры, то получается, что Запорожье и Херсон тогда не русские города? Ну, правильно? То есть, референдумы были бы не нужны? Правильно же, да?

ДЮ. Да.

СУ. Это второй шаг. И какой делает вывод из этого всего человек, который чуть глубже [смотрит]? Это очень опасная ситуация.

ДЮ. Конечно.

СУ. Я считаю, что это очень точечное поражение, оно не такое массированное, это выстрел из снайперского информационного оружия, который очень точно попал к нам. И у нас очень хорошо разнёсся. А о последствиях этого выстрела, к сожалению, не задумываются.

Меня опечалила в очередной раз история с Арахамией, которую понесли без разъяснений, без интерпретаций, без напоминаний всего пласта, который был до этого.

Но ничего. Будем подсказывать. Всё-таки мы на то и работаем, чтобы улучшать.

Теперь непосредственная наша тема. Она будет фактологическая. И будет опять много материалов. 

Я напоминаю, что наша украинская трагедия вылилась в нечто большее, чем просто мои рассказы здесь. Образовалось большое количество добровольцев. А главное, мы аналитическую работу поставили на постоянную основу. Всё, что я рассказываю, — это всего лишь процентов 20 от тех материалов, которые ещё выпускаются дополнительно. В сериях я их стараюсь объединить, чтобы в одну серию всё собралось. А по ходу пьесы у нас выходит масса дополнительных материалов.

С чем будет связана наша сегодняшняя тема ? Мы много говорим про наши новые регионы. И я скажу, что России все равно придется всем заниматься. Пока что у нас на балансе плюс четыре области. Две области в странном состоянии, где нет областных центров. Они как бы есть, [но не у нас на балансе]. Вот такая странная ситуация.

Второе. Государство перешло в режим секретономики. Это тоже нормально и понятно, засекречивать данные. Но в связи с этим восстановить картину очень сложно. Поэтому приходится картину восстанавливать по отдельным фрагментам, чтобы хоть как-то [понимать]. Ещё же не хочется нанести вред. Может, докопаешься до чего-то такого. Зачем это надо?

Поэтому от чего мы отталкиваемся? Это исследование «На последнем издыхании». Чтобы понять, куда мы погрузились, нужно понять точку нуля. Все исследования будут прикреплены.

СВО началось, но экономические связи никуда не делись. Я напомню, в Закарпатье до сих пор шили военную форму. 

ДЮ. Да, и продавали нам. 

СУ. Потому что хозяйство — это как тело, тело невозможно разорвать. И вот, все экономические связи, которые у нас рвутся, нам сейчас важно зафиксировать ноль. Нам нужно зафиксировать дно. Где мы находимся сейчас? Сейчас мы плюс-минус находимся на дне.

В 2022 году, несмотря на то, что война шла, Украина с Россией всё-таки немножко торговали. Чуть-чуть торговали. Очень интересно, что наша федеральная таможенная служба засекретила все данные. Украинская немножко публикует. Если так посмотреть, по итогам 2022 года Россия продала ещё на Украину всего на 5,5 миллиардов долларов, а импортировала — на 475 млн.

Соответственно, по итогам на 2021 год Россия с Украиной торговали на 12 миллиардов. То есть, мы видим, что даже в ситуации, когда у нас не было экономических отношений, всё равно на 12 ярдов мы наторговывали. Вот у нас отличная табличка. По итогам 2022 года основной торговли был газ. Из экспортных вещей, очень интересно, что у нас в Россию из Украины поставлялся ещё оксид алюминия. Это то, от чего мы зависим. И, судя по всему, отдельные каналы торговли ещё у нас кое-какие остались.

Транзит. Это самая интересная история. Мы постоянно обсуждаем: можно торговать, нельзя торговать газом. На самом деле ежедневно порядка 40 миллионов кубометров прокачивается. До июня 2022 года 32 миллиона кубометров прокачивалось через ещё одну ветку, через Сахановку в ЛНР, после июня перестали принимать газ. Договор о транзите был заключён в 2019 году, он будет действовать до декабря 2024 года. То есть, судя по всему, это будет последний год, когда мы будем ловить в статистике ещё какую-то торговлю, потому что её спрятать будет нельзя. Несмотря на то что наши уже засекретили, Украина ещё не засекречивает. И я думаю, что до конца 2024 года это будет. 

Я напомню, это результат нашего соглашения. Формула была — «качай или плати». То есть Россия оплачивает не фактические поставленные объёмы газа, а контрактные. Вот есть, например, 109 миллионов кубометров в сутки, ты их оплачиваешь, хотя прокачивается фактически 40. Но это результат странных газовых соглашений, которые у нас тянутся. 

Просто математика газового бизнеса. Если в 2022 году поставки трубопроводного газа выросли до 56 миллиардов кубометров, экспорт транзитом через Украину был на почти 20 миллиардов долларов. То есть он даже подрос, но это из-за разницы в цене. Там были ценовые колебания. В три раза выросли средние экспортные пошлины, но упали поставки газа физические. В результате в денежном эквиваленте Россия заработала даже больше. Вот такой парадокс получился. Поставок меньше, денег больше. Но за транзит приходилось платить больше всё равно, потому что есть этот странный контракт, «качай или плати».

Если математику по транзиту посчитать, что Газпром получает по этой перекачке ежедневно под 11 миллиардов долларов. То есть, в год — около четырёх. И вот за поставку 40 миллионов кубометров газа в ЕС в сутки накапывает до 14 миллиардов. Это те деньги, которые, несмотря ни на какие санкции, Украина получает. На транзите это порядка 10%. Они три раза повышали цену на транзит. То есть, получается, что где-то если на 15 ярдов долларов Россия наторговывает, — опять же, найти сложно, это собрано из разных источников, — где-то 9-10%, это чуть меньше 1,4 ярда, было отдано Киеву. Вот математика.

Почему мы занимаемся всеми этими исследованиями? Потому что у нас очень много спекуляций, разговоров: «А! Прекратите! К чему это всё?» Нужно сесть и попытаться разобраться, а что в действительности происходит. 

ДЮ. Что выгоднее.

СУ. Вот история по газу, которую вскрыли мы с коллегами.

Вторая история — это история по нефти. Тоже много разговоров. У нас покупатели остаются, фиксируем, по итогам 2022 года — Венгрия, Чехия и Словакия. 

Венгрия взяла почти 5 миллионов тонн, у неё рост 45%. У Чехии прирост 25%. И у Словакии прирост 0,3%. То есть, прирост по Венгрии мы прекрасно понимаем, что они ещё и зарабатывают.

ДЮ. Перепродают

СУ. Ну, и молодцы. 

Собственно, мы видим, как это работает, потому что трубопроводы пока не трогают нефтегаза. Но если предположить, что в 2024 году будет так же, как в этом, то при средней нынешней цене мы продадим туда, в эти направления — Венгрия, Чехия, Словакия — где-то порядка на 800 миллионов долларов.

ДЮ. Неплохо.

СУ. И при нынешнем тарифе под 60 миллионов долларов останется на Украине за транзит, где-то около 8%. Эта математика плюс-минус играет, что Украина, Киев продолжает получать те самые 10% при транзите российской нефти и газа. Отбрасывайте все пропагандистские истории. Эта реальность такова.

Вторая тема, которую мы вскрыли, — это, конечно же, аммиак, история с аммиакопроводом, вокруг которого очень много ломалось копий. Найти сложно, потому что всё закрыто, идёт война, сообщения проходят изредка какие-то отдельные. 

ДЮ. Откуда и куда он идёт, в двух словах?

СУ. Это Тольятти – Горловка – Одесса. В Тольятти загружают, в Горловке большой нефтехимический комплекс. Кстати, команда была в «Брейн-ринге» горловского нефтехимического завода Stirol. И потом аммиак попадает в Одессу, на припортовый завод. Это же как раз была очень мощная стройка Советского Союза. И дальше, собственно,… 

ДЮ. Погрузка на суда. 

СУ. Удобрение куда надо уходит.

Этот аммиакопровод Киев взорвал. Я напомню, что были сообщения вплоть до привязки, что обмен с «Азовом» будет с этим связан. То есть, вокруг этого была постоянно история. Собственно, точка невозврата произошла, я просто напомню, только в июне 2023 года, когда был подорван участок аммиакопровода в Харьковской области. То есть, до июня пытались…

Только когда контрнаступ совсем не получился, стало понятно, что нужно, так сказать: «не доставайся ты никому». Вот именно тогда всё произошло.

Сколько мы потеряли? Давайте тоже посчитаем. За 2022 год у Тольяттиазота солидная доля прибыли. В 2021 году прокачали рекордные два миллиона тонн. В чём ещё особенность? Что в 2021 году он работал как положено, компания получила рекордные два миллиарда долларов. Сегодня компания остановила три из семи агрегатов по производству аммиака. Это много. С учётом того, что потеряно три из семи, мы можем предположить, что минимум около ярда, наверное, было потеряно. Это живые потери аммиака, на которых, так сказать, гешефта получить не удалось.

В этой истории этот казус описан. Дело в том, что всё можно заместить. Несложно заместить эту логистику. Потратить придётся около 60 миллиардов рублей, чтобы протянуть на Новороссийск. Через Тамань собираются тянуть. Но дело в том, что Тольяттиазот ведёт переговоры о том, чтобы построить терминал в порту Тамань, ещё с начала нулевых. Проект консервировали, не могли землю выделить. Край не мог согласовать. 

В 2014 поняли, [что нужно это делать,] в 2015 шли сообщения, что работы возобновились, но опять не смогли договориться. Ну, [теперь] получите! Вот имеете, это результат позора. Это реально позор. Уже было понятно, что к этому всё идёт, уже в 2015 году были подвижки. Порт есть, производитель есть, на внешнем рынке спрос есть. И до 2021 года зависеть от логистики! Это настоящий позор.

ДЮ. Проложить не можем, да. Это государственно важная фигня.

СУ. Для меня это [загадка].

Но, тем не менее. Уже первую очередь терминалов обещают запустить в конце этого года. И вторую очередь — до конца 2025 года. История с транзитом азота — это история о том, когда у нас и средства есть, и возможность есть, но ума довести это всё до [логического конца] почему-то не хватает. Это как Шарика отправили за валенками. Это ровно эта история. Для меня это загадка.

Соответственно, внутри падения на дно между Киевом и Москвой единственной публичной точкой политэкономической, вокруг которой шли хоть какие-то переговоры, была зерновая сделка. Я напомню, что она начала работу только 22 июня 2022 года. Летом. Это когда стороны, я так понимаю, пришли к пониманию, что СВО 1.0 не получилась. Арахамия рассказал, что сделали они. И я напоминаю, что летом 2022 года все здравомыслящие люди пришли к пониманию, что [началось] некое позиционное противостояние. И тогда было, судя по всему, принято решение о сделке.

Но в сделке самое интересное не то, что Россия делала, а то, как заработали другие. Чистая статистика. В рамках сделки к 10 июля 2023 года, то есть за год, было экспортировано 31,5 миллиона тонн продовольствия, 90% — это зерновые. Но как изменились покупатели аграрной [продукции] Украины? Это самое интересное. 

На первом месте Польша, которая [занимала] четвёртое место, рост в 2,5 раза, закупили на 2,7 миллиарда долларов; и Румыния, которая [оказалась] на втором месте и которая не входила даже в топ-20 в 2021 году. Они получили на 2,5 ярда долларов. И дальше Турция, на 2 ярда. Вот, собственно, три страны, которые максимально заработали на этой зерновой сделке. В первую очередь — Польша и Румыния.

ДЮ. А мы?

СУ. Мы ничего не заработали. У нас зерновая сделка была привязана, я так понимаю, к Тольяттиазоту. То есть, как-то варьировалось. 

Зерновая сделка в среднем позволила вывезти до 70% продукции. Это под 15 миллиардов долларов. Из них, получается, порядка 6-8 через себя провели поляки с румынами, основные выгодополучатели украинского кризиса, и в той части, где в них закачивают западные страны, и в части, где они зарабатывают. Это, кстати, объясняет…

ДЮ. Извини, перебью. А что они так все упираются, чтобы через них это зерно не везли, поляки, румыны?

СУ. Я объясню. Об этом будет в нашей части про Польшу отдельный разбор. [Но если коротко,] смотри. Что происходит? Первое. Под видом зерна из Украины вывозится всё, в том числе то, что ещё и ввозили из Европы. И оно попадает в Европу как бесхозный товар, потому что не досматривается. А второе…

ДЮ. Например, что это?

СУ. Например, лес можно вывозить. Например, реэкспорт продукции, которая там осталась, что-то же там производят, какие-нибудь электросчётчики, например. Я не знаю, что они конкретно везут. Если с Западной Украины, ягоду, лес можно вывозить, ещё какие-то вещи.

А потом, я напоминаю, можно вывозить назад то, что ввозили из Европы под видом гуманитарки. Тебе привезли гуманитарки 100 тысяч тонн муки. Ты её назад в Польшу вывез и продал, вот и всё, она у тебя бесплатная.

ДЮ. Хорошо.

СУ. Да. Это первое, против чего протестуют, потому что транзит превратился непонятно во что. Это как у нас был транзит из Белоруссии раньше, когда по документам калининградская фирма, допустим, что-то везёт в Казахстан. Товар во время пути проезжает Белоруссию, там может что-то с ним произойти. Потом проезжает Самарскую область, Подмосковье. И неизвестно, что доезжает до Казахстана. Вот это главная история.

В Польшу везут что-то одно, а что-то доезжает до Германии и до Испании. Вообще непонятно, что доезжает.

ДЮ. Толково.

Извини. Добавлю. Я третьего дня в телевизоре смотрел, как 20 тысяч украинских грузовиков поляки тормознули и не пропускают. Президент рассказывает про дружбу, а грузовики не пропускают. Совершенно точно это с попустительства, даже не с попустительства, а под руководством польского правительства. Если бы вы такое безобразие на границе устроили и это не устраивало Польшу как страну, давно бы уже МВД, КГБ, армия вас бы всех разогнали. А тут нет. 

СУ. Мы это подробно разберём в одной из следующих частей. Это второй важный аспект. Смотри. Польша, мы её разбирали, страна хоть и унитарная, но очень региональная, земельная. Сейчас партия ПиС проиграла власть центральную, но не всю. Они в Сейме проиграли власть, но президент их. А в Восточной Польше вся власть их, там же маршалки, советы, губернаторы местные, воеводы, они все ПиСовские. И сейчас происходит ситуация, когда они передают власть центральную другим, оппозиции своей, Туску, но устраивают в своих регионах мощные проблемы. То есть, они делают «хромую утку».

Это технология такая же, как делали донецкие. Когда Янукович проиграл выборы 2004 года, у себя в Донецке, в Харькове сделал «Оплот», который всячески мешал Ющенко и новой власти. Точно так же делал, допустим, Ельцин, когда его выгнали из Политбюро. Он на позиции московского горкома всячески гадил центральной власти.

Поэтому ПиС, ты абсолютно правильно говоришь, просто не мешает, так сказать, народному возмущению. 

И третий есть аспект. А чем, собственно, возмущены сами дальнобойщики? Ну, тут украинцы молодцы, конечно. Им же открыли безвизовое право болтаться туда-сюда. Но там был безвизовый въезд в туристических целях. Это одно. А когда пошла история зерновой сделки со всеми, они ещё разрешили тем самым водителям грузовиков работать без лицензии.

Получить её в Европейском Союзе очень сложно. Ты должен приехать в ту страну, где у тебя виза трудовая. Допустим, у тебя чешская. Туристом ты можешь шататься везде. А вот если ты хочешь работать, то тогда у тебя либо фирма твоя, либо ты сам как индивидуальный предприниматель должен быть только в том регионе, где у тебя эта виза. Ты сможешь работать, но будучи здесь. А украинским водителям разрешили это делать без. И во что это превратилось? Они везут из Украины, допустим, в Германию, ещё куда-то. А назад всегда возвращаются пустыми. 

ДЮ. Порожняком.

СУ. Ну, конечно.[А теперь они везут всё что угодно. И таким образом] они обвалили все цены на рынке. Основной транзит — это была Польша. Они фактически обвалили рынок частных перевозок польских, потому что [украинским водителям] налогов платить не надо в Евросоюзе, лицензии получать не надо. Техосмотр машин совершенно другой. Украина превратилась в принципе в свалку автохлама со всего постсоветского пространства. Вот и всё. Вот тебе и ситуация, которая раздражает конкретно водителей. И совпадение трёх факторов (политического фактора, экономического фактора и глобального политического контрабандного, потому что в этом бизнесе все заинтересованы) [привело к такому] результату — политическому кризису (управляемому, что очень важно).

Причём пан мэр Львова даже польску мову вспомнил и в Фейсбуке написал по-польски, что так делать нельзя. 

Нет, будут разувать! Я напоминаю, что восточная Польша националистическая и очень шовинистическая. Поэтому там надо подкармливать этих персонажей. Отдельно будем разбирать польский казус.

Уважаемые [слушатели], это был краткий обзор. Кто глубже хочет, почитайте подробнее. Мы отталкивались от дна, дальше будет проще. Мы будем измерять, куда мы поднимаемся.

Теперь следующая часть. Это, собственно, что мы взяли в прикупе. Это большое исследование и самое главное. У нас там почти на 40 страниц. Мы с коллегами долго этим занимались. Оно вышло под названием «Год Новороссии: Промежуточные итоги интеграции». Мы сделали его к октябрю, в сентябре-октябре, была годовщина новых регионов. Это попытка разобрать баланс, а что же мы, собственно, приобрели, именно политэкономически.

Ну, вот, смотри. Вопрос метода анализа. Потому что про каждую область можно книжки писать: про культуру, про науку. Всё-таки хочется прагматично.

У нас подход какой? Мы анализируем послойно. Чтобы понять, что происходит, нужно вскрывать слоями. Первый слой, который нужно вскрыть, — хозяйственный. Его нельзя скрыть. Если есть электростанция, то она есть. И можно понять, в каком она состоянии. То есть, здесь вскрыт первый уровень, хозяйственный: что осталось на балансе у нас.

Второй слой — финансовый. С ним намного сложнее, потому что в финансовом слое мы видим только отдельные признаки. Например, выделили 200 миллионов на реконструкцию чего-то. И — бац! — оно исчезло. Всё же засекречено! Поэтому в финансовом слое сложнее [разобраться], там только отдельные элементы картины, потому что хулиарды же относительные. В прошлом году они сказали, что выделят 200 миллионов. А в этом году «собачка подросла» и оказалось, что выделили 400 миллионов. Ну, и как это считать? Сложно это посчитать, тем более если данные засекречены. Это как в моём любимом видео, когда вице-премьер Козак Путину докладывает в Сочи, насколько выросла стройка. Начинали с 1 миллиард 200. «А как же 8 получилось?» «Ну, вот, как-то так получилось».

И третий слой — политический. Учитывая, что регионы новые, люди в зоне риска, и вообще тоже всё секретно, следить можно только за назначениями и заявлениями, максимум. Мы видим, как кого-то назначили, кого-то передвинули. Плюс не забываем, что политика в России кулуарная. Никто особо ничего не светит. Начинаем вскрывать слои.

Уважаемые слушатели, подробнее почитайте. Я не могу всё пересказать, да и незачем. 

Итак. База базовая — это энергетика. То, с чего всё начинается. В 2022 году в прикупе России досталось около 35% мощности всей украинской электроэнергетики, это порядка 15 гигаватт. Это огромный ресурс. И даже безотносительно ударов по энергетической инфраструктуре это огромная потеря для Украины, тот остаток, который перекрыть, уже, с моей точки зрения, невозможно.

Состояние энергетики ужасное. Допустим, власти ДНР с 2014 года и так контролировали две ТЭС. Но в 2022 году ещё взяли две ТЭС, Мироновскую и Углегорскую, но на большей части капремонты были ещё в 1980-х годах

ДЮ. Сорок лет назад, полвека, считай.

СУ. Да. А вот Углегорская ТЭС ещё при Украине уже работала. А в ЛНР, в отличие от ДНР, вообще не было своих электростанций. То есть ЛНР была формально дефицитна. Сейчас освобождена Луганская ТЭС в Счастье. И в этот момент та часть Луганской области, которая была украинской, была изолированной. В результате сейчас всё уже объединено. И у ЛНР, самое главное, уже не будет энергокризиса, потому что, я напоминаю, Луганск в том же 2014 году очень долго находился без света. Получается, что именно Луганская область в стороне, отдалена. И сейчас главные проблемы решены. Поэтому база уже обеспечена. 

Ещё очень важно, что ДНР и ЛНР уже к началу СВО были интегрированы в единую энергосистему России. То есть уже всё и так учитывалось, но расчёты проходили по-своему. С электроэнергией как? Это переменный ток. И эти перетоки фиксируются, куда что перетекало, и выставляется счёт. Но чаще всего этот счёт оплачивают крупные операторы. А потом это всё раскидывается в тарифе на людей.

Как это в реальности? Мы платим за электроэнергию постфактум. Вы же помните, сейчас счетчики трёхфазные, в одно время электроэнергия стоит одних денег, а в другое время — других. И в случае с энергобалансом отдельных областей было сложнее, энергосистема-то была отдельная. Её хоть и присоединили к российской, но эти перетоки было очень сложно фиксировать. Физически фиксируют, а в деньгах что с этим делать? Как это потом? В общем, ежегодно это были компенсации около трёх с половиной миллиардов рублей. В такую сумму это обходилось, плюс-минус. Мы должны понимать, что сейчас это ещё тоже будет выравниваться. Пока что, я думаю, тарифы не вырастут. Это ещё связано с тем, что в ДНР и ЛНР тарифы были заморожены на том уровне, какими они были в 2014 году, а это ещё украинские тарифы, они были очень дешёвыми. Они даже по российским меркам были очень дешёвыми. 

Я хорошо помню 2014 год. Я одновременно платил за плюс-минус одинаковые квартиры в Москве и в Одессе. Я арендовал и платил коммуналку. И я помню, что в Москве это было раз в пять дороже в пересчёте. 

А в ДНР и ЛНР цены 2014 года мало того что заморозили, так их ещё и сделали — гривна к рублю, один к двум — по очень лояльному курсу. И получилось, что коммуналка очень дешёвая. И в тариф перетоки не спрячешь, потому что люди бедные. Поэтому это ещё достаточно долго у нас будет компенсироваться за счёт бюджета. У нас-то ЖКХ значительно дороже в этой части России. 

Ещё очень интересная вещь. У нас, кроме крупных ТЭС, ещё очень много добавилось ветроэлектростанций. Там же степь. Ветра много, достаточно много средств вкладывалось. Это то, что мы в Крыму видели, помнишь, в районе Евпатории. Таких ветряков там достаточное количество. Например, там больше десятка, каждый из них описан. Таким образом получается, что до 2022 года потребности в электроэнергии обеспечивала только ДНР, сейчас все новые регионы формально энергоизбыточны. И судя по всему, модернизация идёт активно, в это вкладывают у нас в первую очередь. Они будут ещё и донорами для последующих освобождающихся регионов, потому что всего с избытком, и это очень хорошо. Напоминаю, у нас и здесь будет с избытком. Ещё у нас в Белоруссии электроэнергии с избытком. То есть, есть две резервные батарейки, куда мы другие новые регионы сможем подключать. Это важная вещь. 

Дальше. Управление хозяйством. До 21 августа был единый поставщик электроэнергии для всей Новороссии, единый закупщик и владелец этого единого закупщика — Росатом. То есть единый закупщик будет покупать энергию у всех электростанций. Закупать всё, чего не хватает по балансу в России, если не хватает, и уже продавать компаниям-поставщикам. Судя по всему, у нас Росатом, вернее, его дочка, становится операционным управляющим всей электроэнергетики новых регионов. Судя по всему, это так. 

Но интеграция получается специфическая. Получается так, что станции переходят под контроль новых властей. А у каждой станции есть две особенности. Есть сама генерация. Что с ней делать? А вторая — вопрос собственников. И там не сразу решается вопрос. Если с собственниками… Я же рассказывал про Шурму в офисе Зеленского в прошлой нашей серии. Это те самые электроэлектростанции, за которые платили. То есть, мы представляем, как там всё перемешано. Поэтому случился этот единый оператор только в июле-августе 2023 года. Видимо, поняли, что всё расползается, что надо как-то собирать воедино. Ну, и получается, что станции были частью украинской энергосистемы. А теперь оказались отрезаны от неё. И получается, что с этими ветроэлектростанциями не очень понятно, что делать, потому что у России с огромным избытком атомной электроэнергии. И это будет важный политэкономический парадокс, как и в Крыму. Останавливать, наверное, неправильно. Это всё-таки рабочие места и вообще элементы общего хозяйства. А экономически, по сравнению с атомной энергетикой, это абсолютно бессмысленно. 

Это то, на чём кормилась олигархия украинская. У них была придумана схема «зелёный тариф», когда государство выкупало дорогую электроэнергию. Нельзя попасть в эту ловушку снова. И закрывать нельзя, и в ловушку эту попасть нельзя. Не очень понимаю, что с этим делать. Но это будет важный вопрос, потому что там ветряков очень много. И они важны для решения локальных проблем. Там очень много в степи таких отрезанных посёлков, райцентров, как вокруг Мирного или в Крыму. 

В общем, с энергетикой понятно. Взято с избытком. Интегрируются вертикально в наши сети. С ветряками будет тонкий вопрос. Будут разруливать. Но я надеюсь, что они не встанут, потому что это будет неправильно, слишком много всего другого встало. Пусть энергетика работает.

Следующая база, которую мы проанализировали, — это транспорт. Что у нас в базе в транспорте? Украина была развита, там было много разных железных дорог. Отдельно была Приднепровская, отдельно Львовская, Юго-Восточная. Четыре или пять железных дорог. Нам остались разные кусочки разных. Конечно, это всё не представляет из себя единого, потому что железнодорожный центр Новороссии — это Харьков. Как ни крути, это главный узел.

Мы взяли несколько важных железнодорожных узлов вроде Дебальцево на Донбассе, но без Харькова это всё разрозненные ошмётки. 

ДЮ. Я, с твоего позволения, всё время в карту смотрю, потому что я не помню. Это важно. 

СУ. Мы разместим обязательно. Получается, что с начала СВО Россия получила части Донецкой, Приднепровской и Одесской железных дорог. Приднепровская базировалась в Днепропетровске, Донецкая — в Донецке, Одесская — в Одессе. Но Одесская включала в себя почти всё побережье. Это было советское деление на железные дороги, мы обязательно повесим. Но оно было другое. И получается, что до Одессы ещё далеко, а часть Одесской железной дороги уже наша. 

ДЮ. Да. С этим нужно что-то делать. 

СУ. И оказалось, что железнодорожная логистика — это самое слабое место. Очень слабое. И эти разные ошмётки разных железных дорог объединили под брендом «Железные дороги Новороссии», так и назвали. Теперь у нас есть отдельная железная дорога «Новороссия». Но есть ряд серьёзных проблем. Между ДНР и ЛНР с Центральным федеральным округом сообщение невозможно, кроме как через жуткий какой-то объезд. Поэтому Харьков нужен. Вся эта часть Востока соединяется с Москвой дальше, конечно же, через Харьков.

ДЮ. Да. Это к вопросу про заложенные атомные бомбы, «дурацкое территориальное деление советское, которое привело к таким ужасным результатам». Железные дороги, наверное, тоже надо было строить как-нибудь так большевикам, скоро же кранты советской власти, чтобы буржуям было удобнее. Что за глупости? Получилось так, как получилось. И с этим надо иметь дело. И как я тут хозяйствовать буду? Наверное, так, как мне удобнее. Ну, вот, имейте дело. Не надо было ломать! Вот и всё. 

СУ. А теперь надо будет собирать. Поэтому мы и работаем, и эта наша серия поэтому — фактологическая. Наша задача — набрать материала, потому что мы им будем пользоваться потом ещё очень-очень долго.

Итак, между ДНР и Южным федеральным округом не могут [запустить поезда], я этого не могу понять. Уже давно ходит электричка от Успенки (это КПП в Донецке основной) до Ростова. Что мешает сделать поезда? Уже есть все досмотры. Всё это уже есть! Загадка! Ну, и там, в Миллерово, нужно будет восстановить не использующийся с 2007 года 75-километровый участок Миллерово — Разъезд 122-й километр. 

ДЮ. Железная дорога.

СУ. Да. Конечно, этот участок не использовался очень давно. Он почти 70 километров. Говорят, что шесть ярдов рублей на это нужно. Единственный участок, который запустили достаточно оперативно, — это между Крымом, Херсонской и Запорожской областями, этот южный хвостик. Но слишком много было вопросов по безопасности. Там голая степь, идёт поезд — в него попасть очень просто. Поэтому железные дороги у нас на балансе есть, в прикупе мы их получили, но эта карта пока ещё будет лежать достаточно долго, потому что она решается комплексно. Пока что это разрозненные участки, которые будут решать локальные задачи, связанные с подвозом. Впереди-то украинской трагедии, я не сомневаюсь, что мы и бронепоезда увидим, рано или поздно. Это должно произойти. Когда горючка где-то закончится, это произойдёт.

ДЮ. Непонятно, что в этом плохого. Вы хотя бы платформу с танком поставьте, пусть он лупит во все стороны на всякий случай. Если есть там желающие с гранатометами походить или с чем. Или БМП поставьте, пусть 30-миллиметровыми очередями лупят. Очень хорошо. Терминатора какого-нибудь. Это поможет. 

СУ. Сеть железных дорог очень хорошая, по ней везде можно будет подъехать. Просто сейчас автодороги выгоднее, а когда будут проблемы с горючкой, опять будет ЖД. Никуда не денешься. 

ДЮ. Естественно. Для меня когда-то открытие было, что в Советском Союзе грузов по железным дорогам перевозили сильно больше, чем в США. Не может быть! Но железная дорога, она же дешевле. Её построить дороже, чем асфальтовую дорогу. Но потом она [окупается], да. Всё получается в итоге вот так.

Поговорили с умными людьми, оказывается, в США всё это брошено на самотёк, а поэтому борьба автомобилистов с железнодорожниками закончилась победой автомобилистов, и железные дороги тупо похерили. Эти победили. И до полного бреда. Во время «Сухого закона», когда там якобы боролись с алкоголизмом, из чего выросли все преступные эти ОПГ американские? Оказалось, что это боролись со спиртом, потому что автомобили начинали ездить на спирту. А это создавало ещё более страшное конкурентное преимущество. Поэтому производство спирта душили как могли. Ну, и по ходу якобы с пьянством боролись. На государственном уровне сыпали яд, умертвляли людей. Представляешь? Ты можешь у нас при Горбачёве представить? Крысиного яду в водку насыпать! Подохли — так вам и надо.

СУ. Для меня сухой закон вообще не вписывается во всю мифологию американцев. Где конкуренция, где свобода?

ДЮ. Ну, один плюс только, что семья Кеннеди подпольно водку продавала, и из этого выросли невероятные политики. Такое тоже у нас как-то не очень представляется. Поэтому у них с железными дорогами не очень. А у нас, поскольку советская власть, кому бы каким странным не показалось, думала именно о том, что оно должно быть дёшево, вот оно, дёшево, эффективно, и вообще, всё надо опутать железными дорогами. 

СУ. А в случае России ещё и речфлотом, потому что у нас цивилизация рек. У нас это на максимуме внутри. 

ДЮ. Не только у нас. Я тебе скажу, первые стройбаты появились в Древнем Риме, когда полководец Марий: «Какого хера вы сидите? Взяли мотыги и пошли копать каналы!» Зачем? А для того, чтобы по каналам баржи ишаками тащить. Гораздо дешевле. И мы — страна рек, бурлаки на Волге. Ты, кстати, видел эту ужасную картину? 

СУ. Конечно. 

ДЮ. Где человек с трубкой идёт. Я смотрю, ты тут напрягаешься нечеловечески просто. И вот они оборванные, страшные, но с трубкой. Это рабочая одежда. Во-первых, она не должна быть красивая. Человек на ходу трубку курит, видимо, он не сильно напрягается. Дальше выясняется, это были состоятельные парни, бурлаки. Они хорошие деньги зарабатывали. Крепко, так сказать, стояли, а размах грузоперевозок по Волге — там вообще туши свет! 

Точно так же вся Европа, какой-нибудь Амстердам весь каналами изрыт. И эти дома, в которых из стен торчит рельс с блоком на конце. Ну, приплыл пароходик, мы из него на склад растащим, развезём.

У нас Васильевский остров. Первая линия. Одна сторона улицы — это первая линия, а другая сторона улицы — это вторая линия. Почему? Ну, потому что должны были быть вырыты каналы. А зачем каналы? Потому что дёшево всё возить. Вся Европа изрыта каналами, так сказать, ручной работы. Начиная с Мария ещё. Это когда он кимвров и тевтонов душил, хрен знает когда. 

СУ. А нам-то как повезло. У нас великие реки. Даже рыть меньше надо. Там люди имеют одну реку и от неё нарывают. У нас тут одна река — и тебе цивилизация.

ДЮ. Известный пример — когда мавры взяли Испанию и закрыли Гибралтар. А людям, бедным мореходам с севера, негде было прорваться к Византии, где все деньги были. Ну, и тут же Нева, Ладога, Волхов — и попёрло-попёрло, путь из варягов в греки. И внезапно образовалась Русь как государство. Буквально за 20 лет взросла просто потому, что надо было плыть за деньгами. 

СУ. На этом транзите мы и живём. 

ДЮ. Важнейшая вещь.

СУ. Важнейшая вещь. У нас в этом регионе одна главная река, это Днепр. И, судя по всему, в каком-то акте она будет пограничной. Поэтому там сейчас это неактуально. Вот та часть, остальная Новороссия, конечно, засушливая. Следующая река — это Дон. Всё между ними находится. Именно во многом поэтому там и ЖД так было развито, что там рек было мало. 

Теперь автодороги. Что у нас по балансу? С автодорогами история была совершенно плачевная. В ЛНР, ДНР в эти годы, конечно, хватало только на ремонты текущие. Ну, я бывал там все эти годы. Сильно ветшало, ветшало, ветшало.

ДЮ. Можно я ещё от себя вставлю? Я в Советском Союзе водителем работал на грузовиках. Там бытовало мнение, что у нас нет дорог, у нас есть направление, по которому можно проехать. Советские дороги, я сейчас даже объяснить не могу, что это такое. Нынешние люди, когда чем-то там возмущаются, — блин, вы в каком-то раю, друзья, выросли, что вам это плохо. 

СУ. Особенно обочины, я помню.

ДЮ. Дорога, по которой можно 80 километров в час ехать и не париться, — это волшебная дорога просто. Дорога, по которой 120 километров можно ехать, — это космос. Космос. Да. Когда у нас возле кинотеатра «Меридиан» уложили асфальт, и на весь город: «Это 100 метров Америки у нас тут». В Америке тоже дороги г-но в городах. Но изменения настолько чудовищные, что я словами передать не могу. Дороги у нас сейчас настолько хороши, что нет слов. Когда ты по просёлку можешь ехать 120 километров в час, ну, ребята… А там, как было, так и есть. Мы с тобой неоднократно обсуждали, это как в Симферополе, от главной улицы 20 метров отошёл — такое чувство, что сейчас «Как закалялась сталь» тут увидишь, ничего не поменялось. 

СУ. Отличался, надо сказать, Донецк очень сильно, потому что, во-первых, было большое Евро-2012, когда дороги были хорошо сделаны и подъезды у города, в отличие от Луганска, например. Просто Донецк всегда был богатым городом. И там есть «пунктик» по поводу ЖКХ, это особенность жителей Донецка, они повёрнуты в плане любви к чистоте города, [так повелось] ещё с советских времен, когда в городе высаживали миллион роз. Это повёрнутость, особенность, в хорошем смысле этого слова. Поэтому это скорее исключение. Но уже в области ты отъедешь буквально, в Макеевку переедешь, фактически Донецк переходит в Макеевку — а там уже полная…

И за 8 лет не было своего бюджета и, в принципе, [ничего не делалось]. Ну, вот уже сообщают, что у нас будет. Давайте зафиксируем. В марте 2023 года создают федеральное коммунальное управление Упрдор «Новороссия», которое всё это объединяет. Что планируют построить? 

• У нас будет Р-150, это [дорога] на Мариуполь через Белгород, Старобельск, Луганск и Донецк. 
• Р-260, это [дорога] на Луганск через Волгоград и Каменск-Шахтинский. 
• Дальше ожидаем Р-280, это [дорога на] Симферополь через Ростов-на-Дону, Таганрог, Мариуполь и Мелитополь. Это вдоль моря дорога. 
• И А-258, это [дорога] на Луганск из Кантемировки Воронежской области. 

Это заезды в республики. Мы на карте это всё покажем. Если весной 2023 года это запланировали, то, я думаю, через полтора-два года мы увидим это на земле. То есть ожидается, что через пару лет [всё будет построено].

Трасса Р-280 с 4 июля тоже стала официально называться «Новороссия». То есть потихоньку бренд внедряется, и очень скоро мы будем ездить на машинах спокойно. 

С портами и аэропортами тоже нужно разобраться. Ну, аэропорты, понятно, никакие не работают. Донецкий разрушен, тут обсуждать нечего. 

Морские порты. Азовское море у нас стало внутренним. Часть грузов уже начинают в новые регионы загружаться через Мариупольский порт. Ещё есть Скадовский порт на балансе, достаточно большой. У нас на балансе сейчас четыре порта: Скадовск, Геническ, Бердянск и Мариуполь. Скадовский порт не работал с 2016 года. То есть, он ещё при Украине был уже [закрыт]. В 2018 году грузооборот был 8,5 тысяч тонн. Но это, в принципе, не оборот. Инвестора не нашли.

В феврале 2023 года от России приезжали специалисты с оборудованием, отремонтировали портальный кран. Акватория пока что закрыта, но какие-то движения уже есть. С портом Геническа сложнее. Его тоже в 2016 году закрыли, но Геническ — это столица рыбаков. Это часть Херсонской области прямо на границе с Крымом. Азовское море очень мелкое, а дно илистое. И в Геническе вокруг порта аж с 2009 года не проводились дноуглубительные работы. Там фарватер полностью обмелел. Поэтому, судя по всему, он только и останется рыбным. 

ДЮ. Требуются вложения.

СУ. Да. Поэтому дноуглубление фарватера, особенно в условиях военных, не очень понятно. Но, судя по всему, Бердянский порт будет сейчас ключевой точкой. Я напомню, что по нему прилетела Точка-У, когда по десантному кораблю «Саратов» ударили. Обещают, что там восстановят нефтеналивной терминал к марту 2024 года. То есть, уже очень-очень скоро, потому что поставка ГСМ на новые регионы — это очень важная вещь. И Азовское море всё больше станет у нас внутренним. Я думаю, что в ближайшие 3-5 лет, по мере разворачивания госстроительства, Азовское море станет внутренней рекой, потому что гонять грузы будет очень удобно. А новые регионы ещё очень долго будут зависеть от поставок. 

Мариупольский порт — самый крупный, он был перезапущен. Его запустили ещё в середине 2022 года. Пик его был 15 миллионов тонн. Но это был металл и уголь.

ДЮ. Да. Потому что там металл и уголь. 

СУ. Теперь история будет совершенно другая. Ещё при Украине мощность порта увеличили под зерновые в 4 раза. Но пока это бессмысленно. В общем, сейчас он [используется] как большой склад, и всё, что заводится с континента, принимает Мариуполь, идёт восстановление большое. Россия сейчас пополнила свой официальный реестр портов. И пока что Россия официально признала, что у неё есть два новых порта, Бердянск и Мариуполь. Они у нас появились как порты. Скадовск пока не стал, его ещё не признали. С Геническим не очень понятно из-за формата углубления дна. Может, он останется таким локальным портом. 

Дальше. Следующая часть, которая досталась нам, и это будет серьёзным вызовом, это конечно углепром. Дело в том, что это край шахтёрский, особенно Донецк и Луганск, Луганск в меньшей степени. Все шахты глубинного залегания. При Украине это был большой олигархический бизнес, когда это формально дотировалось, а фактически олигархические структуры эксплуатировали. Были так называемые «копанки», где люди лезли даже в те шахты, которые закрыты были сто лет назад. Добывали любым способом. Сдавали уголь в структуры. Они продавали этот не очень нужный уголь плохого качества государству. Оно отгружало деньги. А так как ТЭС были старые, потому что уголь Донбасса как раз [подходит] под ТЭСы, которые по всей Украине… 

ДЮ. Каждая ТЭС заточена под специальные угли. 

СУ. Под какой-то сорт, плюс-минус.

ДЮ. Да. Я помню, они орали: «Мы сейчас в ЮАР уголь купим!» И какие-то баржи приплыли из ЮАР. Оказалось, ничего никуда не лезет, не годится. Только донецким углём [можно топить].

СУ. Да. Есть зольность угля так называемая. И всё настраивается. Можно настроить теоретически на другую [зольность], но это целая история. Его нужно настраивать и потом топить именно этим углём. А там, учитывая, что ТЭСы по 40 лет не ремонтировались, они всю жизнь этим углем каким-нибудь топились, понятно, на них не очень получится настроить. Ничего другое не подходит.

Это будет для нас очень серьёзная проблема. Потому что это не просто бизнес. Это уклад. Это уклад, который формирует образ жизни людей.

ДЮ. Шахтёры.

СУ. Конечно.

ДЮ. Ты про что? Про то, что он не нужен?

СУ. Да. Про то, что с либерально-экономической точки зрения все эти шахты бессмысленны, потому что у нас в Кузбассе добывается уголь открытым способом. Большинство аналогичных шахт в Ростовской области в начале нулевых уже было законсервировано. Часть западного Донбасса находится на территории Ростовской области. Мы когда едем в Луганск, проезжаем Донецк Ростовской области. Там даже есть два Донецка. Донецк и западная часть Ростовской области — это всё Донбасс. Там общий уклад. Но у нас почти все шахты были законсервированы, а в Донецкой области — нет. Это будет очень… 

ДЮ. Извини, перебью. Это потому что — раз глубинное залегание, то это трудность опустить в шахту шахтёров, поднять оттуда уголь.

СУ. Себестоимость.

ДЮ. Это дорого. А в Кузбассе дёшево.

СУ. Да.

И самое главное, это ещё и очень [сильная] выработка. Там получаются у шахты длинные стволы, и они уходят [очень глубоко]. Начали разрабатывать ещё при Стаханове, 30-е годы. То есть, они уже так углубились, на сколько-то километров, что просто работать там уже во многом требует [огромных усилий для] поддержания, и это даже не вопрос денег — технологии.

Там шахты потребляют большое количество древесины. Я когда жил на Донбассе, узнал об этом. Неимоверное количество древесины нужно, потому что нужно постоянно ставить опоры. Их должно быть очень много. И была проблема, когда поставки древесины перекрыла Украина. А из России не могли завезти. 2014-2015-й год. Казалось бы, такая мелочь. Сколько дерева в России! А был заплёт на таможне, не пускали, как всегда в те годы. И целые шахты остановились. Я просто прозрел, когда мне объяснили, математику показали, сколько дерева потребляет шахта. На самом деле шахта очень много всего потребляет. И ещё, чем глубже, чем сложнее шахта, тем тебе сложнее обеспечить все эти вагонетки, движение. Не с канарейками сейчас ходят в шахты, как сто лет назад.

Поэтому это будет очень сложная история.

ДЮ. Кстати, тоже тебе вдогонку, так сказать. Я пока все 90-е годы наших дебилов-то слушал: «Большевики — дураки, комсомольцы — дебилы, БАМ строили. Артель “Напрасный труд”». А теперь, оказывается, этот самый БАМ не справляется с тем количеством угля, который готовы купить китайцы. Вот «дураки» построили! И переброс воды из северных рек. «Идиоты были». Оказывается, пора. И Северный морской путь. «Ой, дурачки. На западе-то вахтами служат, а эти тут поселились». Кругом умные. Вешать всех, блин, идиотов!

СУ. Ты знаешь, на эту тему. А почему большевики оказались на 100 лет впереди со своими большими проектами, которые задумывали? Я вот думаю, а почему так? Как так? Вроде мы стали умнее. А я понял очень важную вещь. Смотри. У этих людей, когда они достигли вершин власти, у них голова не болела об их ОООшках, об их ИПшках. Они об этом не думали. А у нынешнего начальника…

ДЮ. Только об этом. 

СУ. Ну, не только. Но какую-то часть времени он думает о своих ОООшках. Как ты будешь думать о БАМе-то?

ДЮ. При этом… Ты многократно упоминал так называемые think tanks. Что это такое? Группа интеллектуалов собрана думать про эту проблему. Это высокообразованные, очень умные люди, которые за горизонт смотрят на 100 лет вперёд.

И вдруг пришел корреспондент «Эха Москвы» и всем всё объяснил, какой на самом деле Сталин дурак, большевики в целом тупые.

Кто ты? Что ты вообще в этом понимаешь? Я понимаю, что ты из пропаганды. На что направлена ваша пропаганда? На уничтожение моей страны, на уничтожение всего того, что построили предки.

Не далее как вчера в передаче у Соловьева: «А вы видели, что там построено на Донбассе?» Это ж охереть можно! Мы с 30-х годов видели, что там построено. Построено не Украиной, вся страна строила Донбасс. Чудовищных, циклопических размеров предприятия! Они работали все. Приготовьтесь, там люди были, которые на них работали. А в начале 90-х уничтожили. Разрешите поинтересоваться, кто? Может, пальцем показать? Они ещё живы все до сих пор. Покажите пальцем, кто рвал страну, а значит, всё это ломал. Не надо мне рассказывать сказки про коммунизм и ещё что-то. Вон на Китай посмотрите! Коммунизм, у руля стоят люди, которые про страну думают, а не как денег наворовать. А кто — денег наворовать, тех расстреливают. Представляете, какая целебная сила расстрелов массовых? Вот как она работает. Вот страна процветает.

СУ. А мне ещё нравится, знаешь, когда рассказывается про кризис в Российской империи: «Вот, это неизбежность. И тут были противоречия, и тут». А как про советскую власть: «Это неизбежно. Всё ушло в кризис само по себе».

То есть, там мы ковыряемся в предпосылках, объясняем, что тут были неправы, тут англичане. А тут мы: «Всё, неэффективно».

Но схема работала прекрасно. Я напомню, почему уголь ещё важен. В этой истории с Донбассом 2014-2022 годов, уши фотографа — так вылезли! Не знали, что делать с этим хозяйством. Я напомню, был такой деятель Курченко. Помнишь этого деятеля?

ДЮ. Ты рассказывал.

СУ. Он в Москву сбежал. Это один из номиналов (мы разбирали номиналов), в Донецке был номиналом. Была создана отдельная компания «Внешторгсервис», которой почему-то… Мы не знаем, почему. Мы только следы и фекалии видим. Следы и фекалии, как всегда.

ДЮ. Дымящиеся.

СУ. Дымящиеся. Отдали право весь уголь закупать и потом продавать. Математика была простая. В лучшие годы, когда они зашли (в 2015-2016 годах), покупали уголь с шахт по 100 рублей себестоимости, накидывали 100 рублей выше себестоимости. А дальше продавали по 90-100 долларов.

ДЮ. Нормально.

СУ. Но с такой рентабельностью почему-то получилось, что все эти фирмы не прибыль накопили, а 8 миллиардов рублей убытков, из которых 2,5 миллиарда – задолженности по зарплате.

Но ему ещё и газа дали. У него, кроме «Внешторгсервиса», ещё был «Газальянс», у которого был монопольное право. В 2019-м году его лишили этого монопольного права. И до 2025 года дали отсрочку по задолженности по зарплатам. Причём даже забастовки были. В ЛНР в июле 2020-го года 120 шахтёров шахты «Комсомольская» отказались подниматься из забоя. Там даже МГБ спускалось. Мы об этом мало что слышали, но это надо было уже совершенно довести людей.

В 2020-м году была ситуация изменена, был введён иной управляющий, Юрченко. Я о нём чуть больше расскажу. История с углём показала, что если этой историей не заняться, то такие эксцессы как с Курченко будут повторяться постоянно. Все знают, что эта отрасль социальная, ею нужно заниматься. Но если ты пускаешь козла в огород, они тебе задолженности устроят. Короче, это должно быть что-то типа госпредприятия. Я не знаю, на чей баланс их надо вешать. Но это социальная отрасль, бизнеса здесь не будет.

С металлургией ситуация иная. Металлургия, конечно же, — самое главное, это хозяйственное тело. Тело рассечено по-живому, потому что Донецкий угольный бассейн привязан к Криворожскому железнорудному бассейну, одно без другого не работает. Тут мы берём руду под Кривым Рогом, здесь мы берём уголь и плавим на тех заводах, которые расположены от Донецка до Днепропетровска. Получается, что руда там, уголь здесь. В ДНР, ЛНР остались метзаводы, коксохимы и карьеры под так называемые флюсо-доломитные комбинаты. Там Комсомольское рудоуправление. Только с 2017 года начали получать руду из России, потому что меткомбинат не может работать без руды. У него должна быть постоянная загрузка либо руды, либо как, например, в Приднестровье, лома. Есть комбинаты, кторые на переплавку работают, и туда должны быть поставки лома. Но на Донбассе лом выгребли уже давным-давно.

ДЮ. Ну, я малограмотный. Это, по всей видимости, какая-то домна? Домна всё время должна гореть. Если её задуть, то можно строить новую.

СУ. Ну, там кое-где осталось доменное предприятие. Но, в принципе, этот металлургический бизнес — непрекращающийся. Он должен работать постоянно, выплавка должна идти постоянно.

Загрузки не было до осени 2021 года. Все комбинаты с 2014 года работали ни шатко ни валко. Я когда приезжал туда, тоже это наблюдал. Одна смена, две смены. 

Меткомбинаты тоже были под управлением этого «Внешторгсервиса». Это был просто капец! Фантастическая задолженность по зарплатам!

В июне 2021 года создают отдельную компанию под названием «Южный горно-металлургический комплекс». Сайт у неё есть, зайдите, посмотрите. Туда [вошли] семь предприятий, которые [охватывают] практически весь полный цикл металлургического производства. Для меня это показатель, что решение было принято ранее. 

Юрченко — это человек, судя по всему, глубоко из нашего, так сказать, трансформатора власти. Биографию я его посмотрел. Погранвойска, служил в Афганистане. А потом [работал] по «Связьинвесту», что потом стало у нас «Ростелекомом». Он пророс в этой структуре. Был гендиректором корпорации «Связьинвест» в 2009-2010 годы. А с 2016 года даже был директором объединеённой авиастроительной корпорации. И в 2018 году временно исполнял обязанности замгубернатора Воронежской области. 

С ним была интересная история. В 2011 году он на аукционе «Сотбис» выкупил и вернул в Россию спускаемую капсулу корабля «Восток», на котором собака Звёздочка и манекен «Иван Иванович» возвращались. Это наш аппарат летательный, на котором тренировали [первых космонавтов]. Судя по всему, человек достаточно разносторонний и глубоко включённый, потому что истоки Ростелекома, объединённая авиастроительная корпорация — значит, это высокий уровень доступа. И, судя по всему, личная, так сказать…

Обратите внимание, зайдите на сайт. Всем зрителям домашнее задание. Зайдите на сайт ЮГМК и обратите внимание, как там устроена обратная связь. Вы не увидите ни телефонов, ничего. Надо написать обращение, а с вами свяжутся.

ДЮ. Неплохо.

СУ. Неплохо. Нужно понимать, ЮГМК — это не просто госсобственность. Это, знаешь, как при феодализме был, например, отдельно королевский домен. Это тоже нечто такое. Что такое ЮГМК? Каждый завод — Харцызский, Трубный — имеет потенциального украинского собственника, я напоминаю. И причём такой собственник, как Ахметов, ещё кто-то. Чтобы управлять такими активами, нужно иметь крышу государства российского. Недостаточно быть просто коммерсом. Если ты будешь просто коммерс, предыдущие хозяева сделают всё, чтобы тебя завалить. Как? Ты забрал такие вещи.

Поэтому ЮГМК, обратите внимание, – это первая попытка создания промышленного актива в странной форме. Он явно государственный, потому что без государственного влияния такие вещи не делаются. Он очень секретный, но при этом он уже работающий.

Кто туда объединён? Туда попали:

• Алчевский металлургический комбинат, 11 тысяч работников потенциально там могут быть; 
• Енакиевский метзавод, 5 тысяч — уже работает; 
• Макеевский металлургический, полторы тысячи — работает; 
• Макеевкокс, полторы тысячи — работает; 
• Коксохим, избежал закрытия, работает; 
• Стахановский завод ферросплавов — работает. Это то, что у Бени отжали. Я напоминаю, Коломойский играл в монополию всемирную, у него было три украинских ферросплавных завода, в Штатах был завод, в Австралии. Стахановский ферросплавный завод — очень важная вещь, потому что без ферросплавов не бывает никаких металлов.
• Трубный завод законсервирован, с ним самые большие проблемы — нет заказов;
• Донецкий метзавод, 4,5 тысячи — работает;
• Азовсталь, скорее всего, восстановлению не подлежит, но я на этом сейчас не буду останавливаться, у нас есть отдельное исследование про «Азов», этому мы посвятим отдельную серию.

Короче, вопрос о металле – самый главный. Почему я на этом акцентирую? Металл – это сердце украинского капитала, там самая высокая добавленная стоимость, там всё под это заложено, там специалисты. Нельзя позволить ремиссии, то есть возобновления новой олигархии на старых регионах. Контур металла должен быть под государством, потому что он стратегический в этом регионе, и он является отправной точкой, если мы не хотим получить новых ахметовых, конечно же, как показывает история с этим «Внешторгсервисом»: пять лет грабили уже неукраинский Донбасс, и никто ответственности не понёс.

Итак, три важных события с начала СВО:

• во-первых, Мариуполь с портом. Украинская металлургия уже не вернётся в себя после того, как забрали Мариуполь, это был главный экспортный порт для Ахметова и для всех остальных. 
• В Докучаевске флюсо-доломитный комбинат разорвали. Часть предприятий остались у Киева. Но Киев теперь лишился доступа к этим очень важным предприятиям металлургии. Без этого, как и без ферросплавов, будут очень большие сложности. 
• Ну, и железорудный комбинат запорожский, это важнейшая вещь. Это мы ещё вмешались в чешский бизнес. Сейчас объясню.

Дело в том, что этот железорудный комбинат находится в Васильевском и Мелитопольском районах области, им владели чехи. Есть такой Томаш Хренек, чешский олигарх. У него есть Тршинецкий метзавод, который нам известен как «Moravia Steel». Они в партнёрах с Ахметовым. Ахметов этих чехов туда ввёл, и после этого железорудный комбинат начал поставлять активно на Европу. 

Ну и после того как железорудный комбинат перешёл под наш контроль, всё это обломилось. Получается, и структуры Ахметова остались [ни с чем]. А это важнейший комбинат, без него не работают у них никакие предприятия. То есть, если до сих пор без них не работали донецкие, уже у нас есть активы, без которых не работает их металлургия. И у чехов сейчас серьёзная проблема. 

Что, собственно, наши сделали? Комбинат назывался «Запорожский железорудный», его переименовали в «Днепрорудный комбинат». Стало новое предприятие, и теперь оно снабжает тот самый холдинг ЮГМК, о котором я рассказывал. Происходит сращивание производственных мощностей и фактически создание новых госхолдингов. Это пример того, как переподключается производство, входит в новый контур.

Теперь как действует власть. Тут тоже мы вкратце пройдёмся. Первое. Свободные экономические зоны. Те, кто будет заниматься бизнесом, смотрите в этом направлении. Регистрировать фирмы в новых регионах будет очень удобно. Там ещё ближайшие лет 5 как минимум будут льготные условия. Многие, кто в Крыму этим занимался, знают, что с 2014 по 2019 год там были очень льготные условия. Поэтому тем, кто задумывается, я всерьёз рекомендую об этом подумать, особенно кто занимается торговлей, поставками. Там будет очень удобно работать. Тем более там уже налоговая работает, госуслуги работают. Можно, находясь в Питере, в принципе, хозяйственную деятельность [вести]. 

В чём особенность этих свободных экономических зон? В свободные экономические зоны приглашают всех, кто хочет, кого угодно, а параллельно государство запускает кучу кредитных линий по направлению, допустим, сельхозпроизводства. Там они определяются, например, помидоры будем выращивать, и откроется просто… Но если ты не будешь местным, не в СЭЗе, ты просто не получишь доступа к этим деньгам. И люди чаще всего долго раскачиваются. Я по Крыму это видел: «Ой, я бы хотел заняться Крымом». Даже вроде есть удобные кредитные линии или там землю дают, но чухались-чухались, а когда наступил момент — а всё! Это же нужно заранее зарегистрироваться, стать резидентом, получить, всё оформить. Поэтому уже начинайте думать. Сейчас правительство запускает эти свободные экономические зоны, кто сейчас первыми туда в них зарегистрируется из фирм, те получат наибольшие бонусы. Как показывает опыт работы, я смотрю, что происходит на стройке, как выгребли всех строителей в Мариуполь, государство денег жалеть не будет. И дело хорошее сделаете, и заработаете. Быстрее соображайте, потому что потом опять «все места блатные расхватали» — и всё.

ДЮ. Окно возможностей.

СУ. Окно возможностей, да. Закон уже вступил [в действие], в ЛНР даже первую заявку одобрили. И в СЭЗ интересно, что первым пришёл Стройцентр, а это наследник украинской компании «Эпицентр» (это как у нас «Петрович — Леруа Мерлен»), это семья Герег, они в Киевской мэрии, олигархи, в топ-10 входят, они до последнего в Крыму сохраняли за собой актив. И я не удивлюсь, если они первыми побежали и зарегистрировались в Луганске, потому что они понимают, как жизнь устроена. То есть строители первые.

В Крыму и Севастополе, собственно, я напомню, свободную экономическую зону запустили с 1 января 2015 года, а действовать она будет до 2039 года, а на новых территориях – до 2050-го. Соображайте, люди, соображайте, на сколько наше государство [закладывается]. Я всем говорю, что кризис до середины века, и для меня это косвенное подтверждение, что в государстве это признали.

Вот цифры. В Минэке в Крыму и Севастополе, где были созданы эти СЭЗ специальные государственные, с 2014 по 2021 год через СЭС [прошли] 225 ярдов рублей, из которых 150 – на капвложения.

ДЮ. Однако, да.

СУ. Бизнес выплатил больше 160 млрд. рублей налогов в результате, и льгот было получено на 74,5 млрд. Нормальные показатели. Судя по всему, модель крымская будет в каждом субъекте, свободная экономическая зона. Поэтому кто думал про новые регионы – уже бегите. Особенно думайте про Херсон и Запорожье. Это регионы, которые будут расти значительно и прирастать областными центрами. Думайте. Денег будет много.

Внешнее управление. Сейчас нужно себе зарубки делать для понимания на дальнейшее. Я считаю, что модель ЮГМК будет рабочая. Государство будет создавать холлдинги в той части, где есть вопросы по собственности с предыдущими владельцами. Я не верю, что у нас частный бизнес будет в это играть, будет брать на баланс. Не захотят условно «наши» с «ихними» ссориться, потому что они в 90-е вместе росли.

В ДНР бесхозных предприятий в принципе нет. Для примера, на левобережье Херсонской области государство провело ревизию. 110 предприятий осталось, из которых всего 30 — из сферы обрабатывающей промышленности, 85 предприятий — из сферы пищепрома и АПК. В общем-то, совершенно не много предприятий.

В ДНР уже создали свой фонд развития промышленности, туда [влили] 2 млрд. рублей, в ЛНР – миллиард, в Запорожской и Херсонской областях капитализация уже по 1,5 млрд. рублей. Считайте, это уже местные фонды имеют такие деньги, То есть смотрите, в Херсонской области сейчас 110 предприятий всего, уже есть 1,5 млрд. рублей. Они никуда не денутся. Всего 110 предприятий.

То же самое, смотри, Росагролизинг по новым регионам увеличивает поставки до 6,5 млрд. рублей где-то на 260 единиц сельхозтехники. Это, конечно, мало, но это то, что уже идёт. В общем, кто будет заниматься, особенно сельским хозяйством в Запорожской и Херсонской области, там — будущее, туда, я вижу, [будут идти серьёзные вложения]. ДНР наверное, сложнее, потому что там всё поделено ещё раньше было, там свои желающие есть.

По сельскому хозяйству [приведу] очень яркий пример. Когда поставки из Украины молока для грудничков прекратились, а из России были сложности привезти, сотрудники бердянского роддома нашли единственную в районе молочную ферму возле Приморска. 

С коровами настоящая беда. Мы когда будем разбираться с Причерноморьем, будет отдельный мой доклад. Коровы все уничтожены. Как бы зерно «съело» коров. У нас их мало, а там — просто катастрофа. У нас в исследовании этот раздел даже называется «Краснокнижные коровы Новороссии». Всё, их просто нет.

Л. Пасечник докладывал, что с 1990 по 2024 год поголовье коров в ЛНР сократилось в 10 раз со 190 до 19 тысяч. А к 2019 году в ЛНР поголовье было 1,5 тысячи коров.

ДЮ. Обалдеть!

СУ. Я говорю именно про молочных. 

Вот тоже математика. Запорожская область, 2012 год. Это, как мы говорим, ещё нормализованная Украина. Из 2500 сельхозорганизаций только 58 занимались скотоводством. В этих районах при СССР было 24 молочных фермы, до 2022-го дожила только одна. Вот это результат.

Там края очень хорошие, но они были уничтожены, всё было переведено под зерновые, причём ещё много рапса, который просто выжигает землю. И, в общем-то, это же простой бизнес, очень быстрый. 

На российской части Херсонской области всего 7083 коровы, причём большую часть содержат крестьяне.

ДЮ. «Для сэбэ».

СУ. Для сэбэ. У меня ключевой вопрос. Как так? Мы можем построить жилищные комплексы на 100 тысяч человек, на 50 тысяч человек, а на 50 тысяч коров коровник построить не можем! Понимаешь?

ДЮ. Ну, если это отдано на откуп каким-то странным людям, которые руководствуются исключительно жаждой личной наживы… Какая польза от них государству, я, честно говоря, не понимаю. Рождаются дети, их надо чем-то кормить, а значит, должно быть молоко, а значит, часть земель должна быть выделена под выпас, покос и всякое такое: сено, коровники. А как это так? Что, вы всё отдали непонятно кому, и в 10 раз сократилось поголовье? Вы что? А они не нужны были, что ли? А кто за этим смотрит? Никто? Здорово!

СУ. Никто. Да, это именно тот случай, когда никто. А произошло это вот почему — рентабельность. Просто зерновые, подсолнечник давал до 40%, а в 2015 году давал рекордные 80%. Западный рынок, западноевропейский, всё это выгребал. А поставки? «Ну, зачем вам коровы? Будете польское молоко покупать. Вам не надо, это же разделение труда, вы должны здесь работать». Поэтому забросили. 

У нас есть яркий пример Белоруссии. Математика. На Украине произвели всего 8,7 миллионов тонн молока в 2022 году, из которых 2,7 миллиона тонн произвели крупные фермы, а 6 миллионов – крестьянские хозяйства. А в Белоруссии, которая намного меньше, в 2021 году (накануне) произвели 8 миллионов тонн молока, сопоставимо, но из которых 97% произведено на крупных предприятиях, то есть в колхозах, и только 3% – в крестьянских хозяйствах. Невозможно молочное производство без крупных либо агрохолдингов, либо колхозов. Я считаю, что при таких показателях надо белорусам отдать субподряд на молочное производство в Новороссии, и через 20 лет получить…

ДЮ. Всё заколосится.

СУ. Да, всё заколосится.

Это важный вопрос про животноводство, потому что на Украине животноводство было полностью убито в русле евроассоциации. Оно было не нужно, и фактически из животноводства [занимались] только курятиной и свининой. Свинина – традиционное производство, а курятина была, собственно, везде.

Кстати, в России, для сравнения, с 2014 года производство молока увеличилось на 5 миллионов тонн, а импорт сократился на 3. Россия вошла в топ-5 мировых производителей, причём на сельхозорганизации пришёлся рост на 21%. Это результат того, что в 2014 году начали активно вкладывать в это. Вот, получили результат. А вторая важная вещь – это то, что идёт массовая смена породы на более молочную.

Ну, и наша последняя часть про города. За исключением Донецка, все остальные города, которые мы взяли, находятся в очень ушатанном состоянии. В ДНР, например, как были брошенных 42 многоквартирных дома в 2014 году, так ничего и не достроили. Ничего не достраивали, начиная с 2014 года.

Нужно понимать, что там сейчас очень серьёзное расслоение. Я недавно был в Луганске. Квартир нет, но есть много командировочных с большими деньгами (по сравнению с этим регионом). В целом грода ветшают. Но у меня такое ощущение, что большая часть этих городов может не выжить. Там степи очень суровые, если трубы разорвёт, я не знаю, как они перезимуют. Там ещё большая часть территорий остаётся под Украиной, под контролем Киева. Как эти зимы они переживут, я не знаю. А город с уничтоженной системой отопления — одна зима в степи, и кранты.

Я не буду сейчас на каждом городе останавливаться, но то, что мы видим по балансу, например, в Мелитополе, то, что они сообщают, сколько нужно вложений, там капремонты не проводились в 70% жилого фонда. Это, конечно, вложения будут серьёзные, но тут я хочу зациклить, с чего мы начинали. Энергии с избытком, основных строительных материалов тоже с избытком, кроме леса. Это единственное, чего не хватает, всё-таки там степь. Кадров с избытком, сельское хозяйство потенциально очень крутое, но сейчас просто моно-заточено, сама модель на экспорт заточена, и ужасно ушатанные города. По совокупности, если подходить к территориям, так сказать, комплексно, то у них тоже как в анекдоте:

Умирает старый еврейский бухгалтер, который давал всегда идеальные прогнозы, и уже перед смертью его спрашивают, в чём секрет. Он всегда открывал ящик, смотрел и давал прогнозы. Он умер, так и не открыв секрета. Все бегут к столу, открывают ящик, а там написано: «дебет слева, кредит справа».

ДЮ. Безупречно.

СУ. Тут то же самое. Если разложить по дебету и по кредиту, ресурсов хватает. Теперь самый главный вопрос — управленческий подход к этому всему. Либо регионы будут по балансу жить, либо это будет дождь из одних только денег. 

ДЮ. Бездонная бочка. 

СУ. Бездонная бочка, и образуется класс людей, которые с этого живут. Как мы обсуждали, «карпетбеггеры» в южных штатах США. Это для меня самый главный вопрос, потому что это не публичная штука, то есть, с одной стороны, они вынуждены всё секретить, это понятно, но с другой стороны, режим секретности приводит к появлению таких людей. Я считаю, что это самое большое испытание для России. У нас же капитализм, а при капитализме можно строить бесконечно, особенно когда одни могут разрушать, а вторые строить, разрушать и строить.

А учитывая, что мы, как матрос Железняк, «шли на Одессу, а вышли к Херсону», у нас таких парадоксов, которые будут создавать неправильное впечатление, будет много. Проблема не в том, какие там люди.

Теперь это наша ответственность, эти ресурсы теперь наши, и люди наши, это теперь — мы.

И мне больше всего не хочется, чтобы новые регионы наши превратились в режим триумфальный, когда мы либо о триумфах сообщаем, либо молчим. Нет, я считаю, что в новых регионах как под лупой все процессы должны проходить. Поймали там человека, который наживается на детском питании — нужно будет это всё показывать. Денег там будет неимоверное количество. А мы все знаем, что как только их появляется много, начинаются и нездоровые процессы.

А я напоминаю, что мы теперь сообщающиеся сосуды, и большое количество людей теперь приезжает туда работать, перенимать опыт, наблюдать, они потом возвращаются, и они являются политизированным меньшинством. Например, человек из Самары приехал на новые территории, поработал там три месяца, вернулся, и потом в Самаре всем рассказывает, как обстоят дела. И чем дальше, тем будет больше у нас таких людей, и они будут проводниками того, что у нас происходит, все эти командировочные со всей России, которые работают сейчас там. И нам не нужно ни в коем случае, чтобы появились эти нездоровые социальные тенденции: «Ну, денег заработал, всё хорошо, лохов обул, все нормально». Нет, так мы не взлетим, потому что это разрушит нас изнутри.

Что ещё почитать по этой части. Когда мы влезли внутрь импортозамещения в сельском хозяйстве (я об этом не рассказывал), мы в тему вина влезли. 

ДЮ. Вино и власть — отлично.

СУ. Интереснейшее направление, очень кратко. Знаешь, такое мюзле? 

ДЮ. Проволочка, которой пробка на шампанском закручивается.

СУ. Что оказалось? У нас была полная зависимость от мюзле, мы полностью это закупали в Италии. Случились санкции, внимание за руками, — и оказалось, что еще в 2012 году какие-то правильные ростовские пацаны контрабандно закупили в Италии фабрику по производству мюзле. Наши сначала не хотели сертифицировать, они не могли запустить эту фабрику, им наши же мешали. Случился 2022-й год, нет этих грёбаных мюзле. Спасибо ростовским пацанам, что они инициативно 10 лет назад купили фабрику, потому что иначе мы сидели бы без шампанского.

ДЮ. Ростов рулит! Без нашего шампанского.

СУ. Понимаешь, да? Без нашего, да, мы бы сидели без нашего шампанского. Вот такой парадокс, это самая показательная вещь.

ДЮ. Пару [примеров зачитаю]. Во-первых, закладка виноградника в 2022-м выросла почти на 43%, моё почтение. Во-вторых, выросло производство вин, объём выпуска винодельческой продукции составил 65,2 миллиона, что на 8% больше, чем в 2021-м. В третьих, доля отечественного вина в российских магазинах достигла 55%, тогда как до принятия закона о виноделии показатель составлял 20-30%. Отлично!

СУ. Знаешь, как получается, Дмитрий Юрьевич? Залезешь в какую-то одну вещь, потянешь за ниточку — и открывается вся картина. Вот так мы с Ваней решили посмотреть, что у нас с вином в новых регионах. Теперь хочется уже поделиться всей картиной. 

И точно так же вылезло (это тоже для ознакомления), что происходит в авиапроме. Мы — не профильные авиаспециалисты, у нас здесь нет исследования, что происходит с самолётами, здесь политэкономия. Много говорится, как мы будем создавать эти самолёты, сколько денег вложено, что с технологиями.

Это попытка десятилетнего нашего хождения вокруг самолётов. Что, как в нашем трансформаторе это видят, сколько денег вкладывается и какие результаты ожидаются? Это тоже тема косвенная, непрямая. Она не имеет прямого отношения к украинской трагедии. Но, раз уж распутали, то полезно изучить.

ДЮ. С твоего позволения почитаю. Я же служил когда-то в авиации. Наши самолёты все делали в Ташкенте. А теперь это вынесли, убрали к нам в Ульяновск. Как это вообще происходит, для меня открытие было. Я узнал, что самолёты теперь делают в Бразилии.

Я про Бразилию ничего [не знал], кроме художественного фильма «Генералы песчаных карьеров» с жуткой песней, подростками-убийцами, бандами какими-то, фавелами. Всё понятно. Оказывается, они самолёты теперь строят. А мы не строим. То есть эти, по всей видимости, напрягая силы, развивали производство. 

Говорят, треть всего самолётного парка планеты Земля была советского производства. Не надо никаких сказок: хорошие и плохие. Были, и всё. А теперь даже кукурузников не делают. А кукурузник, в моём понимании — это же биплан, он вообще где угодно сядет и откуда хочешь взлетит. Ему не надо рекорды скорости ставить. А вот 500 километров пролетит совершенно спокойно. 

Страна огромная. Аэродромов у нас, кто не видел, дикое количество. Даже в художественном фильме «Ёлки» гражданина Бекмамбетова, я помню, был момент, как там человек взлётную полосу холил, и в трудный момент сел пассажирский самолёт. Спасли людей.

Кукурузники. Да кукурузников даже нет! Ничего нет. Здорово! Зачем? Кто всё это угробил? Зачем?

СУ. Это угробили люди, которые входили в глобальный мир на условии элиты. И это была часть сделки — угробить.

Ещё раз. Давай одведём итоги. Для чего мы всё это делаем, и в чём смысл этого? Кризис длинный. Мы через несколько лет забудем, с чего всё начиналось, как это обычно бывает. Я вижу для себя две цели: 

1. Первое — ведение некоей летописи того, что происходит, что в реальности происходит, потому что пропаганда так много забрасывает смыслов, что в них разобраться очень сложно. Это первое. То есть чистота понимания.
2. Второе. Я убеждён, что в ходе этого кризиса в России либо возникнет новое политическое меньшинство, что называется новая интеллигенция. Либо мы разложимся. Функция интеллигенции — разъяснять остальному большинству. Поэтому я эту деятельность вижу как агитацию тех, кто должен агитировать. Я рассматриваю каждого нашего зрителя Тупичка как человека активного, который потом своему окружению что-то объясняет. Я считаю, что нашей интеллигенции нужны такого плана материалы, чтобы доносить содержание. 

Наша вторая тема – это когнитивные войны. Наш оппонент давит на внимание. А нам нужно давить на любознательность. Есть такая черта у человека — любознательность. Все хотят развлекаться. А любознательность — другая черта. Она тоже про развлечение, но про другое. Нам нужно в нашем политизированном меньшинстве, в нашей интеллигенции запускать эту черту, любознательность. И чтобы она запускала [у других] эту любознательность. Не просто политика: хороший, плохой — какая разница? Давайте мы разберёмся, а что у нас интересного в этом Херсоне, в этом Николаеве? И таким образом…

ДЮ. Где коровы, в конце концов?

СУ. Где коровы? И если возмущаться, это очень важно, я считаю, что претензии должны быть. Они должны быть и к власти, но они должны быть по существу. Они должны быть не — «Все сволочи!» Нет. «Коровы? Хорошо, в этом году нет. А через год что?»

И в этом я вижу свою задачу — расстановка нулей, от которых мы будем потом дальше двигаться в наблюдении. Если не обозначить, от чего мы движемся, так окажется, что у нас одни сплошные успехи. Не факт. Где-то будут провалы. Это тоже нужно осветить.

Поэтому [готовятся] эти материалы, это результат не только моей деятельности. Я хочу напомнить, уважаемые слушатели, это труд коллективный. Есть мои коллеги, есть добровольцы. Очень разные люди. Это, в частности, аналитическое бюро «Сонар-2050», наша компания. Иван Лизан. Беседы с ним тоже есть. Есть люди и наши, и с Украины, и отовсюду. Мы это ещё и обсуждаем. Они все в открытом доступе. Ссылки будут в открытом ролике.

И вторая вещь, о которой я хотел рассказать — как обсуждать политику. Это эксперимент, который я ставлю. Я о нём ещё буду рассказывать в дальнейшем. Мы постоянно говорим про эмоцио и рацио. Нас ловят на эмоциях. Человек не может стать биороботом. В принципе не может стать. Ему нужно место, где он может выплёскивать свои чувства, в том числе по вопросу политики. 

Я пришёл к какому выводу? Что политику нужно обсуждать в двух форматах. Должен быть формат публичного обсуждения политики — там, где человек отвечает прямо за каждое слово. И есть непубличное пространство, где мы можем повозмущаться, высказать, может быть, что-то, в чём мы не уверены: гипотезу, сомнения. Политика — это такая вещь, мы всегда считаем, что политики нас обманывают. Поэтому нужно с кем-то посоветоваться на тему, как нас обманывают. Если мы это делаем публично, получается казус Сатановского, который мы разобрали. 

Но интеллигенция не может молчать. В чём проблема? Людям, простым потребителям политического содержания, важно не только потребить, но и понять. Интеллигенции важно постоянно внутри себя обсуждать. И поэтому я для себя выбрал два направления. Наши ролики [об] украинской трагедии — это верхняя часть айсберга. А есть нижняя часть айсберга. Нижняя часть айсберга — аналитическая, коллективно-аналитическая. А есть еще нижняя часть айсберга коммуникационная.

Это эксперимент. Я сделал закрытый канал. Называется он «НЭП» — На эмоциях, но по понятиям. Туда могут попасть либо все наши участники-добровольцы, либо люди по подписке. Те, кто поддерживают на sponsr либо в Телеграме, им тоже добро пожаловать. Там нельзя копировать. Оттуда нельзя ничего выносить наружу. Собираются люди очень разные. Есть и наши в США, которые думают возвращаться. Даже ребята из Днепропетровска, из Киева включаются. Телеграм сейчас — единственная площадка, где могут быть подобные форматы. И там мы три раза в неделю, два раза по вечерам, один раз утром, обсуждаем вопросы на эмоциях — полетели! Я там могу позволить себе говорить всё, что думаю. Даже то, в чём я не уверен. Потому что я знаю, что это не распространится.

Туда люди приходят за советом конкретным, если рушится что-то в голове. Конечно, всё связано с когнитивными войнами, с манипуляциями. И мы разбираем эти вещи. И там, соответственно, человек, с одной стороны, преодолевает историю стеснения. Я напрямую с ним говорю. Это не человек какой-то из телевизора. Человек знает, что это никуда не утечёт. И третье, человек знает, что я буду говорить откровенно. И при этом я чётко говорю: это нельзя публичить. Есть много тем, которые нельзя обсуждать публично.

Но человеку из числа политизированного меньшинства нужно объяснить, почему это нельзя. Понимаешь? Иначе он подумает, что его обманывают. Нужно объяснять — это нельзя. А почему? Потому что это приведёт к таким-то, таким-то эффектам. Ты же понимаешь? Понимаешь. Многие вещи разбирать нужно не спеша. Очень много молодёжи туда пришло, студентов. У меня такой принцип: для студентов и пенсионеров там вообще льготные суперусловия.

Вот, допустим, у нас была недавняя история из Ленобласти, из-под Финляндии. Женщина рассказывала, как там происходит с закрытием границ. Масса всего интересного. Я пришёл к выводу, что людям нужно два типа политической деятельности для настройки правильного мышления: 

1. Первое — деятельность просветительская, которая включает ту самую любознательность. Чем просвещение отличается от развлечения? Оно в тебе запускает любознательство.
2. А второе — деятельность коллективная. Человек что-то узнал, ему это нужно ещё с кем-то обсудить и поделиться. Раньше у нас для этого были партсобрания. У человека было пространство, где ему этим заняться. Теперь такого пространства нет. Поэтому нужно использовать современные коммуникационные технологии для этого. Но человеку нужно эту грань провести, где он обсуждает и не выносит публично, и когда он превращается в малолетнего дебила, фекального мыслителя. Мы с тобой непублично массу всего такого обсуждаем!

ДЮ. Не дай бог, кто услышит.

СУ. Не дай бог. Вот.

Это то, к чему я пришёл. Поэтому всем слушателям: во-первых, есть часть публичная. Она вся открыта. Добро пожаловать. Она вся есть. А кто хочет чуть глубже, в непубличную часть, добро пожаловать в подписчики, в добровольцы, ссылки будут. Но это деятельность. С весны мы этим занимаемся. Уже больше сорока бесед провели. В аудиоформате, никакого видео. Люди все представляются, но позиции анонимны. 

Многие люди приходят за пониманием. На самом деле это политклуб. Ничего нового нет.

ДЮ. Только электрический.

СУ. Только электрический. Разделять нужно пропаганду и идеологию.

И там мы разбираем очень нужные книги. Сейчас мы Зиновьева «Запад» разбирали. До этого Макиавелли разбирали. Мы политическую литературу разбираем очень подробно, без купюр. Потом то, что можно, выходит в публичный доступ. На всех подкастах есть. Контента — выше крыши.

Наша украинская трагедия — это всего лишь самое концентрированное. Это то, что когда у тебя есть время, я добегаю рассказать. По сегодняшней части, наверное, всё.

ДЮ. Кого заинтересовало, ссылки под роликом. Бегите, смотрите.

Спасибо, Семён. Как всегда, познавательно. Спасибо! Ждём дальше.

На сегодня всё.

Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка

Was this helpful?

YesNo

2 / 0

#дмитрий пучков #новороссия #новые российские территории #семён уралов #украинская трагедия