Выдвижение Кучмы на пост премьер-министра ускорило процессы приватизации, что сделало его фигуру удобной для «красных директоров», стремившихся как можно скорее получить контроль над предприятиями. Вокруг Кравчука объединялась киевская номенклатура, желавшая оперативно взять под контроль республиканские активы, такие как ЧМП [Черноморское морское пароходство].
Кучма не изобретал велосипед, а просто повторял все шаги российского вице-премьера Чубайса, но с учетом полученного опыта. Так он стал представителем региональных элит, которые хотели сами проводить у себя приватизацию, исключив влияние центральных властей. Президент № 2 отплатил за поддержку на выборах, введя своим указом положение, согласно которому 80% средств от продажи госимущества перечислялись в бюджеты местных Советов.
Премьер Кучма активно акционировал госпредприятия, для чего в 1993 году были созданы региональные отделения Фонда государственного имущества (ФГИ). После этого приватизация ускорилась: в 1992 году приватизировали 30 предприятий, в 1993-м — 3600, в 1994-м — 8000. Председатель ФГИ Юрий Ехануров заявил, что 80% этих сделок состоялись в форме «аренды с выкупом» по минимальной цене.
Незаметный орган государственной власти ФГИ — один из главных институтов на Украине. Он был создан 19 августа 1991 года — за пять дней до провозглашения незалежности. С 1994 года Фонд не менял свою структуру и исправно работал при всех президентах. Хитрость была в том, что он до середины 2000-х годов не обладал единой базой данных приватизируемых объектов. Региональные отделения ФГИ в таких условиях превратились в феодальные вотчины, ставшие единственными распорядителями советского наследства.
Кучму поддержали «донецкие» и «днепропетровские». Именно Кучма открыл путь к формированию олигархических кланов, которые до сих пор владеют экономикой того, что осталось от Украины. В 1994 году президент № 2 являлся идеальной фигурой и для элит, и для избирателей. Новой прослойке «хозяев экономики» он был близок как двигатель желанной программы приватизации, за которой они следили в России и ждали подобного от собственной власти. Избирателям он был ближе, нежели Кравчук — откровенный предатель, вчерашний секретарь по идеологии Коммунистической партии Украины (КПУ), в одночасье начавший запрещать коммунистов. Кроме того, открыл путь в большую политику националистам, нарушив межнациональный баланс. Не менее важно и то, что Кравчук был западенцем из Ровенской области, а значит, чужд и «донецким», и «днепропетровским». Кучма же плоть от плоти густонаселенной части Украины, его поддержали и элиты, и электорат.
Так в итоге разошлись сценарии украинской и российской политики. В России представитель бывшей номенклатуры разогнал парламент и установил президентскую автократию. Чубайс с Гайдаром при этом остались администраторами, которых затем удалили из правительства. На Украине высшая номенклатура проиграла на перевыборах собственным либеральным реформаторам, которым удалось сформировать альянс региональных элит. Украинский Чубайс стал президентом № 2 только потому, что президент № 1 был еще хуже. Выборы — всегда меню, которое кто-то формирует. В этом один из секретов электоральной демократии.
Президент № 2 и Рада № 2, несмотря на политические разногласия, запустили приватизационный процесс на полную. В 1995 году началась сертификатная приватизация, длившаяся до 2000 года. Те, кто принял участие в арендно-выкупной приватизации 1992–1993 годов, стали единственными обладателями капитала, а население получило на руки так называемые ваучеры. Небольшие капиталы, усиленные ваучерами, приобретенными у населения, были конвертированы в более крупные объекты.
Основные семьи, контролирующие экономику Украины, сформировались в середине 1990-х годов. Затем шло укрупнение капитала — выделились 3–5 акционеров украинской экономики, с которыми должна была считаться любая власть. До финала государства Украина дожили три олигархические корпорации, которые связывают с фамилиями Ахметова, Коломойского и Пинчука. До начала СВО структуры этих людей наравне с «семипосольщиной» являлись реальными хозяевами внутренней политики в Киеве. Любое назначение на относительно высокий пост проходило согласование в посольствах США и в офисах СКМ, «Интерпайпа» или «Привата».
Все большие украинские состояния корнями уходят в два серьезных конфликта 1995–1998 годов — сначала по линии «днепропетровско-донецких» (Лазаренко — Щербань/Брагин), затем внутри «днепропетровских» (Лазаренко — Кучма). Это была острая внутривидовая борьба за собственность.
Как говорилось выше, богатства Днепропетровской и Донецкой областей составляют до трети всех богатств Украины. Одних металлургических заводов два десятка, не считая горно-обогатительных комбинатов, шахт и машиностроения. На Днепропетровщине, ко всему прочему, хорошо развито сельскохозяйственное производство, которое с советских времен готовило кадры для всей республики.
Павел Лазаренко — пример советского агроуправленца, едва не ставшего главным и единственным олигархом всея Украины. Его звезда взошла при президенте № 1, назначившем его своим спецпредставителем, что тогда означало пост губернатора с неопределенными полномочиями. Получив в управление богатейший регион в условиях гиперинфляции и приватизации, Лазаренко подошел к делу с размахом советского колхозника. Именно он создал гениальную по своей простоте схему, ставшую главным бизнесом Украины, — монопольные поставки российского газа для промышленных предприятий страны. Так родилась корпорации ЕЭСУ («Единые энергетические системы Украины»), а Юлия Тимошенко на посту директора начала свое восхождение к власти. Одновременно молодой инженер Игорь Коломойский с партнерами получил контракты на поставки ГСМ, а региональный банк «Приват», созданный вчерашними комсомольцами, стал ключевым в ваучерной приватизации в регионе. Вчерашний лаборант на металлургическом производстве — Виктор Пинчук — занялся приватизацией трубных и металлургических заводов.
Все современные днепропетровские олигархи выросли из системы уничтожения и захвата госсобственности, развернутой Лазаренко в Днепропетровской области. Госсобственности было так много, а схемы являлись настолько уголовными, что влиятельные люди вроде Лазаренко обрастали помощниками и младшими партнерами с крайне специфическими навыками и качествами. Например, согласно городским легендам, у Коломойского со студенческих времен имеется кличка Беня, отсылающая к бабелевскому герою — одесскому бандиту Бене Крику. Получил бизнесмен ее якобы за умение выбивать самые безнадежные долги.
К 1995 году, когда Лазаренко занял пост вице-премьера, он был долларовым миллиардером. Но дело даже не в деньгах, а в глубокой системе влияния, которую этот человек выстроил в Раде № 2. На посту премьер-министра он стал для президента № 2 тем же, чем был Кучма для президента № 1, — локомотивом приватизации, способным учесть интересы всех сторон. Именно с приходом Лазаренко в центральную власть украинский парламент превратился в биржу. Центральной интригой стало принятие Конституции 1996 года, когда лоббистам Лазаренко удалось склонить к голосованию и коммунистов, и руховцев. В середине 1996 года казалось, что «днепропетровские» полностью захватили власть в республике.
На другом полюсе влияния, в Донецке, времени тоже даром не теряли. Монополизация капитала в Донецкой области шла по другой схеме, не как в Днепропетровской. Там сформировался региональный альянс криминалитета, легальных коммерсантов и молодых управленцев. Первых представлял Ахать Брагин, вторых — Евгений Щербань, третьих — Александр Момот. Все они были убиты в 1995–1996 годах, когда начался передел газового рынка в интересах днепропетровской ЕЭСУ. Убийцу нашли, а заказчик неизвестен до сих пор. В результате «донецких» обезглавили, и они не скоро оправятся. Как итог, группа Лазаренко в 1997 году достигла пика могущества. Активы убитых Брагина, Щербаня и Момота оказались у младшего партнера Рината Ахметова. С этого началось восхождение самого богатого человека Украины.
Также в начале 1990-х годов появились параллельные схемы заработка на российском газе. Президент № 1 дал особые преференции концерну «Республика» Игоря Бакая, а в Днепропетровске появилось ЕЭСУ Тимошенко — Лазаренко. Газовая сфера, а вскоре и нефтяная стали главным политическим бизнесом нового государства, который напрямую зависел от контрагента, продававшего газ из России. Все работало, пока действовала схема торговли российским газом через мутных посредников вроде компании «Итера», выкупавшей у «Газпрома» газ по себестоимости, а затем распоряжавшейся им по собственному усмотрению. В те годы такие мародеры, как «Итера», искали себе подобных контрагентов в ближайшем зарубежье. В нефтегазовом транзите Украина была крайне удобной юрисдикцией, где можно творить что угодно. Учитывая огромные подземные хранилища газа и развитую трубопроводную инфраструктуру, которая требуется для обслуживания больших объемов нефти и газа, зависимость России от Украины была почти стопроцентной.
Как мы увидим в дальнейшем, посреднический бизнес на российском газе станет главным призом в борьбе за посты президента и премьера. В начале 1990-х годов участие в газовом бизнесе давало живые и быстрые деньги, которых не было ни у кого в те годы. Миллион долларов в 1992 году, 1995-м и тем более в 2000-м — три разных миллиона долларов.
В те годы в республике действовали несколько десятков газовых трейдеров, всего за пару лет обросших гирляндами государственных активов, от птицефабрик до металлургических заводов. Внезапно денег у них стало так много, что срочно понадобились собственные банки для кредитования среднего и малого бизнеса. Появление сотен региональных банков и кредитных организаций, которые еще вчера были кооперативами с лицензией на нефтегазовую торговлю, привело к укрупнению капиталов на региональном уровне. В итоге уже к концу 1990-х в каждой области оформились 2–3 региональные группы, делегировавшие своих представителей во власть.
Особняком стоит формирование прослойки «хозяев экономики» из числа контрабандистов и всего, что связано с границей. Компактная густонаселенная республика мало того, что граничила одновременно с Россией, Белоруссией, Румынией, Молдовой, Словакией, Венгрией и Польшей, так еще и имела выход в Мировой океан, развитую сеть портов и собственный торговый флот. Региональные кланы контрабандистов не были столь богаты, но их политическое влияние в родном регионе носило всепроникающий, подчас закрыто-мафиозный характер. Например, должности инспектора на венгерской или польской таможне могли передаваться по наследству либо продаваться за несколько сотен тысяч долларов. Эти кланы стремились сохранять автономию по отношению к олигархическим кланам республики и никогда не шли на полное слияние или продажу активов. Самым влиятельным представителем среди них стал Виктор Балога из Закарпатья, которому предстоит сыграть важную роль во время кризиса в Мукачево-2003, ставшего репетицией первого майдана.
Уралов Семён «ПостУкраина. Страна без государства»Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Группа в ВКонтакте. КВойны. Семён Уралов и команда
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0