США в Арктике

Ссылка на оригинальное видео. Автоматическая дешифровка при помощи бота Генератор субтитров. Редактура группы добровольцев Словаря 2050su.

Краткое содержание текста

(машинная обработка)

Текст представляет собой приветственное слово и вводную часть мероприятия, организованного Исследовательским отделом внутренней безопасности США, посвященного оперативным возможностям Вооруженных сил США в Арктике.

Основные моменты:

  • Приветствие участников: Заместитель директора HSRD, Мишель Уудс, приветствует присутствующих и подчеркивает важность обсуждения арктических вопросов для национальной безопасности США.
  • Фокус на Арктике: Обсуждаются растущие проблемы и стратегическая важность Арктики как региона, требующего внимания из-за экстремальных климатических условий и увеличивающейся активности со стороны других стран.
  • Участие высокопоставленных представителей: Упоминается участие вице-адмирала Гутье, который выступит с основным докладом о текущих возможностях и стратегиях Береговой охраны США в Арктике.
  • Исторический контекст: В тексте также затрагивается история взаимодействия США с Арктикой и необходимость улучшения инфраструктуры и возможностей для эффективного реагирования на вызовы в этом регионе.
  • Будущие обсуждения: Упоминается планирование дальнейших дискуссий, включая панельные обсуждения и сессии вопросов и ответов, что подчеркивает интерактивный характер мероприятия.

Ключевые моменты:

Роль Береговой охраны: Береговая охрана США имеет долгую историю работы в Арктике и продолжает развивать свои возможности, включая флот ледоколов и авиационные ресурсы, для обеспечения безопасности и соблюдения законов в этом сложном регионе.

Приветствие и цели мероприятия: Заместитель директора Исследовательского отдела внутренней безопасности, Мишель Уудс, открывает мероприятие, подчеркивая важность обсуждения арктических вопросов для национальной безопасности США.

Стратегическая важность Арктики: Арктика становится все более активной средой безопасности, и США, как одна из восьми арктических стран, имеют ключевой интерес в этом регионе. Экстремальные климатические условия и удаленность создают значительные оперативные проблемы.

Необходимость инвестиций: Упоминается, что инвестиции в оборудование и обучение для операций в Арктике отстают от конкурентов, что требует внимания со стороны DHS, Береговой охраны и Министерства обороны.

Исторический контекст: Обсуждается история взаимодействия США с Арктикой и необходимость улучшения инфраструктуры для эффективного реагирования на вызовы в этом регионе.

Вооруженные силы США в Арктике 2024

Michelle Woods. Добрый день, меня зовут Michelle Woods, я заместитель директора Исследовательского отдела внутренней безопасности (HSRD — Homeland Security Research Division), который управляет Центром оперативного анализа внутренней безопасности (HSOAC — Homeland Security Operational Analysis Center), финансируемым из федерального бюджета научно-исследовательским и опытно-конструкторским центром, которым управляет министерство, которым управляет RAND, и который поддерживает Министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security).

От имени HSRD я хотела бы поприветствовать каждого из вас здесь сегодня, как тех, кто присутствует лично, так и тех, кто онлайн.

Также сегодня мы сосредоточимся на оперативных возможностях Вооруженных сил США в Арктике.

Пара кратких напоминаний всем, кто собирается присутствовать лично, нам нужно, чтобы вы сняли свои значки, пока мы записываем сегодняшнее мероприятие.

Прежде чем мы начнем, я хотела бы поприветствовать вице-адмирала Gouthier и его сотрудников на этом мероприятии.

Мы очень рады видеть вас здесь, чтобы выступить с нашим основным докладом.

Я также хочу выразить признательность Управлению требований и возможностей анализа Управления береговой охраны США, которое спонсировало исследование, санкционированное Конгрессом, которое ляжет в основу сегодняшней панельной дискуссии.

Мы очень рады отношениям, которые мы построили с Береговой охраной США, и надеемся, что они сохранятся.

И, наконец, я хотела бы поблагодарить Офис управления программой FFRDC (Federally Funded Research and Development Center — Центр научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, финансируемых федеральным правительством) за их постоянную поддержку при проведении этих публичных мероприятий.

И на этом позвольте мне перейти к сегодняшнему мероприятию.

Как многие из вас знают, Арктика становится все более активной средой безопасности.

И как одна из восьми стран с арктической территорией, Соединенные Штаты имеют ключевой интерес к этому региону.

Однако экстремальный и изменчивый климат Арктики, ее удаленность и ее огромные размеры создают значительные оперативные проблемы для военнослужащих США и нашего оборудования.

А инвестиции в правильное оборудование, обучение и возможности отстают от равных и близких по уровню конкурентов, которые также заинтересованы в этом регионе.

Сегодняшняя беседа будет посвящена тому, что США, в частности DHS (Department of Homeland Security — Департамент Национальной Безопасности), Береговая охрана США, DOD (Department of Defense — Министерство обороны) и Конгресс должны учитывать в отношении Арктики.

Я с нетерпением жду выступлений адмирала Gouthier, а также наших участников дискуссии.

И я хочу сказать, что мы собираемся выделить время для вопросов и ответов.

Те из вас, кто присутствует лично, могут задавать эти вопросы напрямую.

Те из вас, кто онлайн, пожалуйста, войдите на slido.com и используйте имя пользователя и пароль, которые были введены в чат Zoom.

Как я уже упоминала, мы очень рады, что адмирал Gouthier будет с нами, чтобы выступить с основным докладом на нашем мероприятии.

Как заместитель командующего Береговой охраны по операциям с июня 2022 года, он отвечает за разработку оперативной стратегии, политики, руководства и ресурсов для выполнения национальных приоритетов.

Он также курирует миссию, программы и службы Береговой охраны, которые включают разведку, международные дела, киберпространство, морскую транспортную систему, поисково-спасательные работы, оборонные операции и реагирование на окружающую среду, и это лишь некоторые из них.

И на этом я приветствую адмирала Gouthier.

Vice Admiral Gouthier. Что ж, большое спасибо, Michelle, за это очень любезное представление.

Это волнующе быть здесь, чтобы начать более широкий разговор об Арктике, который был подкреплен отчетом с точки зрения арктических возможностей Вооруженных сил США.

И волнующе для меня быть здесь в качестве основного докладчика, но я знаю, что это на самом деле просто своего рода введение и, возможно, искра для более широких разговоров, которые вы будете вести здесь в течение следующего часа, пары часов здесь с панельной дискуссией, а затем теоретических учений и серии вопросов и ответов.

Я постараюсь предоставить вам, может быть, некоторую, если не наводящую на размышления информацию, то, по крайней мере, точку зрения Береговой охраны США на то, где мы находимся с точки зрения более широкого портфеля военных и более широких возможностей правительства США, которые у нас есть в Арктике.

И это здорово — быть среди когорты арктических ученых, исследователей, я думаю, представителей прессы, может быть, некоторых представителей или сотрудников Конгресса здесь виртуально.

Но более широкое сообщество арктических интересов, как я считаю, на самом деле, знаете ли, небольшое по размеру, но мощное с точки зрения интереса, который они проявляют к этому замечательному и быстро меняющемуся региону.

Спасибо также RAND за организацию этого мероприятия.

И как вы упомянули, Michelle, Береговая охрана выполняет большую работу.

Мы довольно много сотрудничаем с RAND.

Думаю, у нас сейчас есть пара исследований по развертываемым силам поддержки и тому, как мы ведем международные дела, и мы всегда ценим очень вдумчивую, взвешенную и объективную информацию, которую вы нам предоставляете.

Я просто поделюсь некоторыми дополнительными мыслями о структуре HSOAC здесь буквально через минуту.

Но, знаете, придя сюда сегодня, я чувствую, что время, потраченное на разговоры и изучение Арктики, редко тратится впустую.

И я говорю это, потому что Береговая охрана всегда чувствовала, что мы понимаем, что мы понимаем императивы в Арктике, потому что мы работали там очень долго и в течение длительного периода времени на самом деле как бы сами по себе.

И поэтому мы двигались, пытались и все больше, надеюсь, преуспевали в продвижении истории о важности Арктики и необходимости более широких возможностей и возможностей там.

И я думаю, что в течение многих, многих лет казалось, что мы просто не получали поддержки.

Я вспоминаю некоторые, по крайней мере в современном смысле, ранние дни арктической политики и историю, которую рассказывает мой друг и наш уважаемый бывший командующий адмирал Аллен (Allen).

Это было его время во время администрации Буша.

Он только что закончил реагирование на ураган Катрина в Новом Орлеане, и поэтому пользовался большим уважением в той конкретной администрации. Он был страстно увлечен, в частности, рекапитализацией нашего стареющего ледокольного флота и ростом возможностей и мощностей в Арктике, потому что он и мы считали, что это всегда было правильным делом.

Он двигался вперед, будучи просто блестящим мыслителем и стратегом.

Он действительно пытался продвигать политику, которая продвигала бы повествование, которое затем помогло бы Береговой охране получить некоторые ресурсы, чтобы сделать то, что нам было нужно.

И поэтому он, команда Береговой охраны и другие разработали проект политического документа под названием NSPD-66, HSPD-25 и пытались провести его через процесс принятия решений Совета национальной безопасности, но безуспешно.

Расходы, связанные с подписанием этих документов, в то время считались чрезмерными.

И так продолжалось до последней недели администрации Буша, когда он собрал членов своего кабинета, своих старших военных руководителей и сказал: «Эй, я так», — это президент, — «я так благодарен за все, что вы для меня сделали. Могу ли я что-то сделать для вас?»

Большинство людей сказали: «О, это было таким удовольствием и честью служить вам, господин президент. Нет, ничего».

Это дошло до адмирала Аллена.

Он сказал: «Ну, босс, вы можете подписать NSPD-66 и HSPD-25. Большое спасибо».

Итак, президент поворачивается к Джошу Болтону (Josh Bolton), а затем начальник штаба Белого дома говорит: «Я понятия не имею, что это такое, но можем ли мы это сделать?»

И вот, документ был подписан, и я думаю, что в современном смысле это было своего рода дозорной политикой нашего времени, 2009 года, которая как бы создала искру, которая привела нас сюда сегодня.

И что теперь у нас есть?

Мы действительно выигрываем от пристального внимания и планирования, таких как Национальная стратегия для Арктического региона (National Strategy for the Arctic Region — NSAR) и более поздние документы по реализации, которые вышли в конце прошлого календарного года, серия стратегических перспектив Береговой охраны, а затем совсем недавно наш завершенный план реализации этих стратегических перспектив.

И, конечно, теперь у нас есть это Исследование RAND о возможностях Вооруженных сил США в Арктике, которое добавляется к пантеону политик, которые дают импульс для продвижения нарративов, которые помогают нам и в целом получить такое внимание и, следовательно, также ресурсы, которые нам нужны, чтобы делать то, что нам нужно делать.

И есть причина для этого внимания. У Арктики есть свои уникальные проблемы и ее растущая и стратегическая важность.

И я скажу, что это конкурирует как критически важный приоритет национальной безопасности, потому что, по сути, как человек, который служил в СНБ (Совете, национальной безопасности, NSB — National Security Council) и проводит много времени на оперативных мероприятиях в Пентагоне, есть конкуренция за внимание и ресурсы по широкому кругу действительно глубоких проблем нашей собственной национальной безопасности, Соединенных Штатов, а затем нашей более широкой коллективной глобальной безопасности, чтобы укрепить те глобальные нормы, которыми мы все наслаждались со времен Второй мировой войны.

Это конкуренция. И поэтому проведение этих разговоров и получение отчетов, которые подтверждают наши позиции, я думаю, важны в этом отношении.

Однако предстоит еще много просветительской работы. Вот почему мы собрались, чтобы критически оценить наши возможности по готовности в будущем направлении в этой последней области.

И я думаю, что выводы из этого отчета NDAA (National Defense Authorization Act) 2021 года, который мы собираемся рассмотреть и который ляжет в основу нашего разговора, очень важны для нас.

Я кратко расскажу о том, как мы в Береговой охране видим нашу текущую ситуацию и признаем проблемы, с которыми мы сталкиваемся, а затем обрисую наш стратегический ответ через лексикон отчета.

И именно через эту призму мы рассмотрим возможности для инвестиций, сотрудничества и инноваций в арктических операциях.

Насколько я понимаю, в конце моего выступления будет панельная дискуссия, а затем вы перейдете к другим мероприятиям, настольным учениям, а затем к вопросам и ответам.

Кратко о FFRDC, этих финансируемых из федерального бюджета научно-исследовательских центрах. RAND является одним из центров, созданных через Министерство внутренней безопасности через процесс HSOAC. Не спрашивайте меня, что это на самом деле означает.

Но это действительно играет ключевую роль в своего рода нашей политической экосистеме для Береговой охраны и правительства в целом, потому что это действительно тесно связывает нас с академическими кругами, промышленностью и правительством, а также с самыми последними идеями, которые есть в этом тесном сообществе. И это дает нам своего рода экспертизу, объективность, преемственность, сотрудничество и затем инновации, которые для такого парня, как я, стимулируют нашу способность смотреть дальше завтрашнего дня и оценивать проблемы, с которыми мы сталкиваемся здесь, в Береговой охране Соединенных Штатов сегодня.

И это побуждает нас к более широкому мышлению в будущем, и это держит наши глаза на горизонте и за горизонтом в среде, где происходит много всего, на самом деле, просто честно.

Так что спасибо за сотрудничество.

Я должен сказать, что важно понимать Береговую охрану сегодня, чтобы понимать Береговую охрану в прошлом.

У нас давняя и неизменная приверженность Арктике. Мы присутствуем с тех пор, как появилась Американская Арктика, с тех пор, как был основан штат Аляска.

Мы были там с 1867 года, когда катер Lincoln был отправлен для обследования недавно приобретенной территории Аляски. И затем в течение почти столетия патрулирование Аляски коммерческими катерами, а затем катерами береговой охраны состояло не только в обеспечении соблюдения закона, что мы делаем сегодня, но и рыболовства и тюленебойного промысла судов, инспектирования консервных заводов, перевозки почты, припасов, пассажиров, заключенных, спасения потерпевших кораблекрушение или оказавшихся на мели жертв, конечно, оказания медицинской помощи.

Есть замечательная история, которую мы раскопали во время пандемии COVID о катере береговой охраны Unalaga.

На самом деле это был военный корабль, потому что он был сразу после Первой мировой войны, который фактически оказывал медицинскую помощь во время великой пандемии 1919 года и спас много жизней и помог многим сиротам во время той пандемии.

Мы действовали как плавучий суд и решали трудовые споры.

Таким образом, мы действительно обеспечивали полное обслуживание Американской Арктики на недавно приобретенной территории и затем штат Аляска.

Но только в 1960-х годах мы начали разрабатывать и поддерживать флот тяжелых ледоколов, способных поддерживать операции не только в Арктике, но и в Антарктике.

С тех пор роль Береговой охраны в арктическом регионе преобразовалась в поддержку национальной безопасности, безопасности на море и охраны окружающей среды в одном из самых удаленных и сложных мест в мире.

И значение только возросло в последние годы, отражаясь растущей сложностью и новыми угрозами в этом динамичном ландшафте.

Когда мы говорим о возможностях Береговой охраны, мы автоматически просто реагируем, что — это ледоколы, верно? Конечно, это своего рода принцип и очень важная возможность, которую Береговая охрана предоставляет, и которую не предоставляет ни одна другая структура в Соединенных Штатах со стороны правительства.

Polar Star, построенный в 1976 году, наш единственный тяжелый ледокол.

И Береговая охрана Gutter Healing, средний ледокол 1999 года, в первую очередь предназначенный для научных миссий.

Но когда мы думаем о ледоколе, а мы традиционно называем это ледоколами, мы думаем о ледоколе как о средстве выполнения миссий, как о средстве предоставления услуг. И это помогает нам, когда мы общаемся с заинтересованными сторонами, Конгрессом и другими, доносить это таким образом.

Мы называем новый флот ледоколов Polar Star, Gutter Healing, флот судов, которые мы проектируем для использования в Арктике и Антарктике, полярными охранными каналами. Мы хотим передать что-то иное, чем просто бизнес по прокладке канала.

Он предоставляет такие услуги, как поиск и спасение, научные исследования, обеспечение безопасной морской навигации.

Но это также обеспечивает суверенитет США. И ценности, которые мы проецируем по всему миру с точки зрения подъема международного вида принятых правил поведения в морских общих пространствах, которые все больше подвергаются угрозам. Присутствие полярного охранного катера Береговой охраны обеспечивает это действительно значимым образом.

Они также являются командно-контрольными платформами, способными выполнять ряд задач, о которых я говорил.

Мы также думаем о наших авиационных активах в Береговой охране.

Мы изменили нашу концепцию работы и использования авиации здесь в последнее время, чтобы заранее разместить активы в местах, где мы с наибольшей вероятностью столкнемся с необходимостью в них.

У нас есть наша главная арктическая авиабаза в Кадьяке, Аляска, с самолетами C-130, вертолетами H-60 ​​и H-65. И мы все больше и больше заранее позиционируем такие места, как Коцебу на северо-западе до острова Святого Павла.

Поскольку рыболовные флоты продвигаются дальше на север, чтобы следовать за рыбой через Берингов пролив и до запрещенного в <…> рыболовства, мы следуем за рыболовными флотами заранее размещаем наши авиационные средства.

А затем в таких местах, как Колд-Бей, где мы можем помочь в поисково-спасательных операциях и обеспечении соблюдения правил морского рыболовства.

И в то же время мы наращиваем наши возможности. Мы снимаем H-65 с учета по мере их старения. И перестраиваем флот на вертолеты H-60. Это преобразование произойдет здесь в ближайшие пару лет на авиабазе Кадьяк.

И вместе с этим мы переходим с флота H-60H на флот J, что действительно важно, учитывая более длинные участки и большую скорость, которые они на самом деле имеют.

Но по мере того, как морской лед тает, а безопасность на море повышается, мы стремимся быть проактивными в том, как мы оцениваем и оцениваем риски и расширяем наши возможности.

Мы делаем это в сотрудничестве со всеми заинтересованными сторонами, включая коренные общины, международных партнеров и другие агентства США, чтобы убедиться, что у нас есть всеобъемлющий и сплоченный подход, потому что это действительно команда.

Это экосистема правительства США, заинтересованных сторон и международных единомышленников, которые предоставляют необходимые возможности в сетевом режиме в этом невероятно, невероятно удаленном месте.

Частью этого является взаимодействие с международными форумами, такими как Арктический совет и Арктический форум береговой охраны, и его партнерство с другими странами, ледокольными и морскими службами, что имеет решающее значение для обмена передовым опытом, координации реагирования на такие вещи, как поиск и спасение в отдаленных районах, реагирования на экологию в случае разлива нефти в регионе и, по сути, просто укрепления наших коллективных ценностей с точки зрения мира, сотрудничества, взаимодействия и вещей, которые являются своего рода нашими более широкими целями в рамках NSO.

Юристы говорят мне, что мне действительно нужно сообщить, что отчет RAND и наш ответ проходят параллельное рассмотрение Управлением по управлению и бюджету.

Официально он не был представлен Конгрессу, но я думаю, вы можете уловить суть того, что я здесь говорю.

Итак, мы немного поговорили об ограничениях возможностей и возможностей, и ответ на это — да. Признаю во многом.

На пике у Береговой охраны было более восьми полярных ледоколов, а сейчас осталось два. И один из них обслуживает преимущественно станцию ​​Мак-Мердо на юге Антарктиды. И отчет очень хорошо это отражает, и мы это признаем.

И при этом мы должны признать, что нам нужна национальная приверженность рекапитализации этих, откровенно говоря, дорогостоящих возможностей, которые мы не строили на верфях США десятилетиями.

Приобретение полярного охранного катера является одним из двух главных приоритетов приобретения, которые есть у нас в Береговой охране, другой — это офшорный патрульный катер.

И это, откровенно говоря, сложная задача из-за толщины стали и уникальных конструкций, которые у нас есть, и просто потому, что мы не строили ни одного за много лет.

Но мы добьемся успеха, и у нас была довольно устойчивая поддержка Конгресса.

Часть нарратива, который мы продвигали, и мы с нетерпением ждем прогресса в этом направлении.

Мы провели анализ состава флота в Береговой охране, который показал, что нам нужно восемь-девять ледоколов, сочетание тяжелых полярных охранных катеров и средних арктических охранных катеров. Что это даст нам. Это даст нам постоянную возможность иметь присутствие в Арктике США вокруг Аляски и на севере, а затем в Арктике в Гренландии и Канаде на восточной стороне.

И затем это также дает нам примерно одну треть присутствия в Антарктиде для миссии Мак-Мердо, которую мы выполняем для Госдепартамента и Национального научного фонда.

Так что восемь-девять ледоколов — это то, что мы думаем построить.

У нас есть несколько тестовых панелей и вещей, которые строятся в Миссисипи, и мы ожидаем, что полномасштабное строительство полярного охранного катера начнется в этом календарном году.

Срочная необходимость в доступе и присутствии в Арктике. Да, мы полностью разделяем эту чувствительность, которая была включена в отчет.

Как страна, которая действительно является центральным гарантом не только нашей собственной безопасности, но и поднимает коллективную безопасность по всему миру, мы должны иметь возможность реагировать в то время и в том месте, которые мы выбираем, и где нам нужно быть в любой момент времени.

И это действительно обуславливает необходимость присутствия в Арктике.

Многопрофильная осведомленность является частью этого с надежными коммуникациями для обеспечения оперативной согласованности и ситуационной осведомленности.

И нам нужны люди, которые привыкли работать в Арктике.

А это означает продолжение обучения людей, которые размещаются в таких местах, как Округ 17 на Аляске, которые знакомы с тем, как выглядят операции на Северном склоне или в Номе или в других отдаленных районах Аляски, которые плавают на Healy и Polar Star, и которые способны взять на себя управление и управлять нашим будущим флотом полярных охранных катеров и арктических охранных катеров, также является здесь обязательным условием.

Когда мы говорим об этом, это всегда в ответ на риски, проблемы и возможности, с которыми мы сталкиваемся.

И, конечно, то, что, как правило, движет разговором, — это глобальная конкуренция.

Но если сделать шаг назад, то это действительно из-за изменения климата. Потому что изменение климата открывает доступ к этим ранее недоступным районам, которые стимулируют большую человеческую деятельность.

И это меняет морской ландшафт там, в то время как геополитика меняется. Например, с российским вторжением в Украину мы увидели масштабное изменение российского судоходства против часовой стрелки, обычно идущего на запад через Северный морской путь, вокруг Европы, а затем в другие порты.

Из-за санкций теперь все наоборот, и оно идет по часовой стрелке, на восток, а затем вниз через Берингов пролив. И мы видим все больше и больше трафика, проходящего через Берингов пролив, что, очевидно, имеет последствия с точки зрения безопасности, поскольку мы являемся пограничным государством с Россией.

Но, конечно, когда мы смотрим на эти угрозы, мы также видим, что земли, географический ландшафт, меняются из-за штормов, прибрежной эрозии, вызовов и угроз прибрежным сообществам, которые живут на Аляске.

Это также часть полного набора возможностей и услуг Береговой охраны, которые мы должны предоставлять в Арктике США.

Наши действия направляются и подкрепляются Национальной стратегией для Арктического региона. Мы благодарны за то, что у нас есть своего рода постоянная, мощная стратегия от Белого дома, которая бросает нам вызов в поддержке мирного, стабильного и кооперативного Арктического региона. В рекомендациях отчета говорилось о поддержке реализации арктических стратегий. Мы это очень поддерживаем.

И когда вы думаете о том, как Береговая охрана это делает, вам не нужно смотреть дальше, чем на наши стратегические перспективы Арктики.

Мы уже делали два исторических шага, поэтому они обновляются. И мы недавно опубликовали наш план внедрения в конце прошлого календарного года.

Если вы хотите узнать, что Береговая охрана, куда мы направляемся, вам нужно посмотреть не дальше нашего плана внедрения. И мы надеемся продолжить движение по этому пути и ускориться при поддержке Конгресса и последующих администраций.

Я говорил о покупке вещей, но это также и поддержание вещей. В отчете говорилось о финансировании, а также об использовании коммерческих инвестиций.

Мы в Береговой охране строим береговую инфраструктуру, необходимую для работы наших собственных вещей.

Мы застраиваем Кадьяк, Аляска как авиабазу, с целью базирования там морских патрульных катеров, катеров быстрого реагирования. Мы строим Сиэтл как главный порт приписки для нашего полярного флота. Это стоит больших денег. И это также требует настроя на устойчивое поддержание, все, от детских садов до обеспечения того, чтобы у нас было жилье, эти места, способность поддерживать пирсы и инфраструктуру, чтобы наш флот действительно работал.

Но то, что мы действительно приветствуем, — это инвестиции частного сектора.

Теперь мы можем водить ледоколы, как мы делали с Healy, через Берингов пролив и Азию, огибая ИЭЗ России, а затем в Европу, чтобы совершить транзит вокруг света.

Мы можем делать это без необходимости в целом созвездии портов, в которые нужно заходить.

Но мы, безусловно, выиграем от этого, если другие построят береговую инфраструктуру, как говорят о строительстве порта, глубоководного порта в Номе, который действительно поможет нам.

А затем еще и такие вещи, как государственно-частное партнерство.

Знаете, недавно мы воспользовались одной вещью — это созвездие Starlink и Starshield. Теперь это есть на всех наших крупных катерах.

И я должен вам сказать, это изменило правила игры, особенно в высоких широтах, потому что это созвездие работает в местах, где у нас в будущем не будет хорошей связи или управления и контроля.

Мы также очень тесно сотрудничаем с Alaska Marine Exchange в плане осведомленности о домене и того, что они делают для коммерческих судов.

В отчете упоминается чрезмерная зависимость от партнеров. Я не уверен, возможно ли это на самом деле. Я думаю, что нам нужно иметь очень, очень тесное взаимодействие и отношения с нашими партнерами, чтобы добиться успеха.

Но я выделю пару, например, недавно созданный Центр Теда Стивенса и, конечно, использование научно-исследовательских центров, таких как RAND.

А также тесную связь с Государственным департаментом, другими департаментами, и в частности, с Министерством обороны. Помощник министра обороны Фергюсон была настоящим партнером, и мы часто встречаемся. И это действительно хорошее сотрудничество с ней в плане политики, с командованием Аляски в плане оперативной стороны, с людьми из флота PAC (Тихоокеанский флот ВМС США), когда дело доходит до таких вещей, как противодействие надводным группам действий из Китая и России, которые мы теперь видим каждое лето, проходящим через ИЭЗ США на Алеутских островах.

Итак, на этом, возможно, мне следует закончить, и я позволю вам всем перейти к более широкому разговору.

Еще раз, я действительно ценю возможность начать этот действительно хороший день со всеми вами.

Michelle Woods. Большое спасибо, адмирал.

Мы действительно ценим ваше присутствие здесь сегодня и вашу постоянную поддержку. Я думаю, вы действительно прекрасно подготовили почву для нашей дискуссии с участием экспертов.

Я хотела бы, чтобы наши эксперты присоединились к нам в начале.

Сейчас к нам присоединяется Abby Tingstad, которая будет модерировать панельную дискуссию сегодня днем. Abby — старший научный сотрудник-физик здесь, в RAND, а в настоящее время является приглашенным профессором арктических исследований в Академии береговой охраны США.

К ней присоединились Yuliya Shokh, технический аналитик в RAND и бывший аналитик разведки ВВС США, Stephanie Pezard, старший политолог в RAND, и, наконец, но не в последнюю очередь, Scott Savitz, старший инженер в RAND и профессор политического анализа на вечеринке в аспирантуре RAND.

Abby, слово вам.

Abby Tingstad. Замечательно.

Большое спасибо.

Я хотела бы выразить признательность за содержательные замечания адмирала только что. Я действительно ценю напоминание о долгой истории Береговой охраны США в Арктике и ее продолжающихся ролях и миссиях там сегодня. И заглядывая вперед, я также ценю мысль о том, чтобы бросить себе вызов и заглянуть за пределы завтрашнего дня, как он выразился.

И это было очень в духе доклада, на который он ссылался. А также, я думаю, в духе дискуссии, которую мы проведем с нашими участниками.

Кроме того, глубокая благодарность Michelle и Исследовательскому отделу внутренней безопасности за организацию этого мероприятия. И, конечно, всем вам, кто здесь сегодня лично и онлайн, добро пожаловать. И мы все с нетерпением ждем продолжения этой дискуссии сейчас.

Я занимаюсь исследованиями арктической политики всего около 10 лет или около того.

И я говорю только потому, что признаю, что здесь, в этом зале, и в других местах, есть люди с десятилетиями оперативного и академического опыта, и я думаю, что действительно важно, чтобы у нас был оперативный и академический опыт, не говоря уже о поколениях знаний, которые есть у коренных общин в Арктике.

Так что 10 лет — это не так уж много, и я это понимаю.

Но я думаю, что это достаточно долго, чтобы сделать небольшой обзор, как я сделала при подготовке к этой панели, оглянуться назад во времени и сказать, когда я впервые начал заниматься исследованиями арктической политики около десяти лет назад, каковы были мысли? Каков был наш уровень знаний по теме, о которой мы здесь сегодня говорим, а именно — возможности, потребности и миссии Вооруженных сил США в Арктике и партнеров Вооруженных сил США?

И одна вещь, которая действительно выделялась для меня, — это то, что мы уже давно знаем довольно много из этой головоломки.

Мы знаем, в чем заключаются миссии и, возможно, даже как они развиваются. Мы знали, как выглядят эти пробелы.

И те из вас, кто меня знает, знают, что я очень люблю говорить, знаете, когда меня спрашивают, какие пробелы в Арктике будут развиваться для Вооруженных сил? Я люблю говорить, что новые пробелы — это все еще старые пробелы, более или менее.

Хотя новые решения не обязательно являются старыми решениями, хотя есть довольно много типов решений для жизни, существования и работы в Арктике, которые выдержали испытание временем и должны выдержать испытание временем.

И мы могли бы занять очень пессимистическую позицию: если мы давно знаем, в чем заключаются эти проблемы, почему они до сих пор не решены?

Но я думаю, что адмирал был весьма уместен в своих размышлениях, что — это было путешествие. Арктика конкурирует в более широкой схеме национальных приоритетов США. И я думаю, то же самое относится и к различным партнерам в Арктике..

И я испытываю большой оптимизм, будучи человеком, который считает, что стакан наполовину полон, что у нас теперь есть эти знания, и сейчас есть растущее признание и расширение этих знаний и коммуникации.

Теперь мы можем перейти к реализации. Как упомянул адмирал, у Береговой охраны есть свой план реализации в качестве примера. У нас есть дорожная карта, по которой мы можем двигаться вперед. Так что довольно много оптимизма.

Когда я оглядывалась на эти 10 лет, мне пришло в голову, что довольно много исследований, которые были проведены, например, те, о которых сегодня будет говорить наша группа, были не такими новыми, совершенно новыми идеями, как я уже упоминала, а больше, гораздо больше о каком-то важном синтезе и формировании и даже повествовании посредством исследований и анализа с использованием количественных данных, качественных данных и в некоторых случаях традиционных знаний, что действительно важно, чтобы собрать все это вместе, чтобы рассказать историю.

Я хотела бы использовать слова, которые сенатор Lisa Murkowski использовала в своей речи на Ассамблее Арктического круга 2023 года, где она сказала: «Я воодушевлена ​​тем, что интерес США к Арктике растет так заметно. Америка наконец-то осознала, что мы являемся арктической страной, и наше видение региона медленно, но верно обретает форму. Это было трудно. Наше видение все еще находится в стадии разработки, далеко от совершенства и не достигает цели. Отсутствуют ключевые компоненты, но я считаю, что мы перешли от разговоров о том, как внедрить политику и персонал, к тому, чтобы в основном иметь их на месте и иметь возможность переключить наше внимание на реализацию и реальное мировое лидерство».

Реализация является важным компонентом того, о чем говорил адмирал, и идея о том, чтобы перейти к реальному мировому лидерству через реализацию, — это то, чего наша панель коснется в ближайшее время.

Итак, как вы знаете, был доклад, который будет лежать в основе нашей сегодняшней дискуссии, но каждый из наших участников хорошо разбирается в ряде арктических тем.

И я знаю, что многие из вас, присутствующих здесь в аудитории лично и виртуально, также имеют большой опыт, и мы с нетерпением ждем здесь действительно наводящих на размышления вопросов.

Я упомяну в дополнение к любезному вступлению, которое сделала Michelle, что у нас здесь, в панели, есть разнообразный опыт.

Scott Savitz, помимо того, что он инженер и профессор, имеет многолетний опыт работы как с береговой охраной, так и с военно-морскими вопросами, политическим анализом, инженерным анализом здесь, в RAND, а также с некоторыми предыдущими организациями.

Yuliya Shokh, мы слышали о ее опыте работы в ВВС, который она определенно привносит в обсуждение, а также о том, как она рассмотрела ряд как технических, так и политических вопросов, касающихся России, военных учений и других мероприятий, среди прочего.

А затем также хотела бы упомянуть, что опыт Стефани в политологии действительно распространился на широкий круг вопросов, включая безопасность Арктики, а также несколько важных вопросов, окружающих Арктику, с более широкой точки зрения, таких как трансатлантические отношения в сфере безопасности.

Итак, с этого я начну с Scott, вы получили первый вопрос. Поздравляю.

Я хотела бы, чтобы вы немного подробнее рассказали о том, как экстремальные условия Арктики в сочетании с последствиями изменения климата формируют оперативные потребности Арктики и каковы последствия этого для армии США.

Scott Savitz. Итак, здесь есть много чего разобрать, но есть несколько ключевых моментов.

Во-первых, для тех, кто не был вовлечен в Арктику или не испытал ее на себе, невозможно переоценить влияние окружающей среды как на людей, так и на машины. Все, что вы можете себе представить, ломается в Арктике. Топливо превращается в гель. Смазочные материалы — нет. Материалы разрушаются. Различные части оборудования будут сжиматься с разной скоростью из-за экстремального холода, и таким образом вызывая проблемы. Есть и множество других. Что мы получаем из этого, — все, что не предназначено специально для Арктики, должно быть адаптировано.

Человеческая сторона уравнения еще сложнее. Относительно короткие циклы отдыха-работы, необходимость постоянной защиты людей от физической среды. И затем можно подумать, что изменение климата улучшит многое из этого. На самом деле, во многих случаях все наоборот: инфраструктура деградирует быстрее, поскольку таяние вечной мерзлоты буквально подрывает ее способность выдерживать. Также — штормы более экстремальны, а разница в температурах, хотя и существенна и изменяет нашу общую физическую среду, недостаточна для того, чтобы она стала комфортным местом, в котором люди могут делать такие простые вещи, как прикасаться к голому металлу незащищенными руками.

И все эти факторы означают, что любые военные приготовления для Арктики или, возможно, для операций на противоположном конце земного шара, в Антарктике, требуют обширной подготовки и разработки тактики и т. д. специально для этой среды.

Поэтому необходимы инвестиции, часто в вещи, которые менее заметны, чем ледоколы, или которые сложнее подсчитать, но даже в такие простые вещи, как соответствующая одежда и тому подобное.

Также существует проблема, как нам справиться с огромными расстояниями в Арктике, на которые намекали адмирал и Abby, например, катер, базирующийся в Кадьяке на юге Аляски, должен пройти 2000 миль, чтобы добраться до северной части Аляски, где проживает около 11 000 американцев. Северная и южная оконечности Гренландии находятся так же далеко друг от друга, как Норвегия и пустыня Сахара.

Вы понимаете, это огромный регион с различными субрегионами внутри него и обилием военных проблем для береговой охраны США, а также для служб Министерства обороны.

Abby Tingstad. Спасибо, Scott.

И короткое продолжение, если у вас есть какие-то мысли по этому поводу.

Вы описали это множество проблем для работы в регионе, многие из которых кажутся относительно уникальными, возможно, не исключительно уникальными для Арктики, но довольно уникальными для Арктики. А затем вы добавляете к этому меняющийся климат.

Арктика нагревается почти в четыре раза быстрее среднего мирового показателя, так что в Арктике много крупных последствий, которые также довольно уникальны.

Итак, когда мы думаем о возможностях в Арктике, мне кажется, что это очень специализированное уравнение в некотором смысле, в сочетании с большой неопределенностью, где, хорошо, если вы собираетесь построить что-то рядом с наземной инфраструктурой, и вы находитесь в среде вечной мерзлоты, не только эта инфраструктура будет специализирована для Арктики во многих отношениях, но также есть неопределенность относительно того, выдержит ли она давление таяния вечной мерзлоты.

Есть ли у вас соображения о том, какой язык мы используем, чтобы описать, почему окупаются инвестиции, если хотите, для такой вещи?

Scott Savitz. Конечно. Как адмирал упомянул ранее, Соединенные Штаты являются арктической страной. У нас есть территория в регионе. У нас есть обязательства перед американцами, которые там живут. Также существует значительная коммерческая деятельность, и она быстро растет.

Так что только это, необходимость защищать безопасность людей в этой среде, согласно формальному определению от 1984 года, предписанному Конгрессом, Берингово море, где вылавливается около половины рыбы Соединенных Штатов, является частью Арктики, хотя оно находится немного южнее Полярного круга, удовлетворяя все потребности в деятельности в Арктике, и, конечно, она растет.

Ледяной покров уменьшается сезонно, хотя остается больше, чем потенциальная опасность для навигации в виде плавающего льда, а также областей, где сохраняется неподвижный лед.

Таким образом, способствуя безопасности, также мы имеем обязанности по обеспечению безопасности вплоть до Северного полюса. Есть клин Арктики, за который отвечают Соединенные Штаты, возглавляя ответ на поиск и спасение внутри, и это включает регионы далеко на севере.

Также управление, защита окружающей среды и суверенитет, поиск способов обеспечения того, чтобы не происходило вторжения судов других стран в наши территориальные воды, что также способствует безопасности не только в североамериканской Арктике. И, конечно, Соединенные Штаты в сотрудничестве с Канадой и Данией, которая имеет суверенитет над Гренландией, делают многое из этого, но также смотрят на европейскую Арктику и ищут способы внести вклад в безопасность там.

Конечно, европейская среда сильно изменилась за последние несколько лет из-за вторжения в Украину. Поэтому все эти вещи жизненно важны для того, чтобы Соединенные Штаты могли выполнять обязанности, которые были сформулированы в стратегии национальной безопасности и стратегии национальной обороны.

Abby Tingstad. Спасибо, Scott.

Я хотела бы сейчас включить Yuliya в разговор.

Scott только что довольно много упомянул о безопасности. И если мы посмотрим на географию Арктики, мы знаем, что у России довольно много площади в Арктике. Это действительно огромный регион, на самом деле, если мы думаем об Арктике в целом.

И мы можем выбирать себе друзей, но не обязательно — соседей. США, конечно, имеют общую морскую границу с Россией, а также два союзника по НАТО, Норвегия и Финляндия, также имеют общую сухопутную границу, в случае Норвегии, морскую границу также с Россией.

Учитывая все это, можете ли вы рассказать нам немного больше о том, каковы интересы России в Арктике и как она использовала свои военные возможности для утверждения суверенитета в регионе?

Yulia Shokh. Спасибо, Abby.

В Арктике Россия в основном заинтересована в защите своего арктического театра военных действий, своих арктических территорий и использовании ресурсов Арктики.

И мы видели эту тенденцию в их двусторонних и многосторонних соглашениях, которые Россия поддерживает с арктическими и субарктическими странами.

Акцент России на защите своей территории в Арктике проистекает из ее общего недоверия к международному сообществу в Арктике и, в частности, к расширению НАТО.

Россия обеспокоена тем, что другие страны Арктики перестанут соблюдать основные международные договоры, регулирующие бизнес в Арктике, что эти страны будут препятствовать России вести свою собственную законную деятельность в Арктике, что текущие споры по поводу международно-правового разграничения морей в Арктике вызовут напряженность с ее зарубежными соседями, и что присутствие иностранных военных сил в этом регионе будет продолжать угрожать деятельности и интересам России.

Учитывая все эти опасения, арктическая стратегия России, хотя на первый взгляд и является в первую очередь оборонительной, призвана обеспечить военную безопасность вдоль государственной границы России в Арктике, а также повысить ее экономическую производительность, улучшить условия жизни в этом регионе и защитить окружающую среду Арктики.

Гражданские и военные системы, инфраструктура и цели России в Арктике тесно переплетены, и Россия ведет все большую военную деятельность в Арктике, которая заметно возросла за последнее десятилетие.

Эта деятельность, как правило, делится на четыре категории, как мы их видим. Российские вооруженные силы очищают свои арктические территории и строят там инфраструктуру. Они проводят больше военных учений и тренировок, совершают больше поездок в порт для научных исследований, и они увеличивают свои обычные воздушные и морские патрули, чтобы улучшить свою осведомленность в регионе.

Я в первую очередь сосредоточусь на первых двух видах деятельности, которые я только что упомянула, и кратко упомяну некоторые тенденции, которые мы считаем заметными в этой области.

Во-первых, вооруженные силы России убирают мусор советской эпохи с арктических территорий, чтобы сделать их более гостеприимными и пригодными для проживания.

Они доставляют крупномасштабные объекты жизнеобеспечения, топливо, материалы, оборудование на арктические острова. Они строят арктические базы, чтобы иметь возможность поддерживать краткосрочное развертывание оборудования и персонала, а также постоянное базирование для длительного военного присутствия там и непрерывных военных операций.

Они также строят жилье для военнослужащих и их семей, чтобы обеспечить большую часть удобств, которые предоставляют другие российские базы. Они сосредоточены на улучшении образования, здравоохранения и условий жизни для семей и военнослужащих в суровых условиях. Некоторые объекты уже включают или планируют построить детские сады, дошкольные учреждения, начальные школы, жилые здания, рекреационные объекты и современные медицинские учреждения.

Поскольку эти объекты должны служить военным целям России по обеспечению обороны бастиона и обеспечению свободы судоходства России в Арктике, поддержке поисково-спасательных операций, пограничного контроля и общей осведомленности о домене, Россия также восстанавливает советские системы вооружения и строит новые объекты, включая поисково-спасательные станции, таможенные пункты, военные базы, станции разведывательного мониторинга и системы противовоздушной обороны.

Усилия по очистке, восстановлению, модернизации и строительству новых объектов, новой военной инфраструктуры, особенно в Арктике, пошли на поддержку и размещение новейшего объединенного стратегического командования России, Объединенного стратегического командования Северного флота. В частности, их отдельная модернизированная стрелковая бригада и новая дивизия ПВО были разработаны для работы в арктических условиях, и российская военная оборона постоянно оснащает их специализированным оборудованием и системами вооружения, которые предназначены для работы в условиях низких температур и суровой местности.

Во-вторых, Россия применила многопрофильный подход к боевой подготовке. Силы включают в себя подводные лодки, надводные корабли, наземные и воздушные средства, а также личный состав. Мы уже много слышали о поисково-спасательных операциях, и это потому, что поисково-спасательные операции играли особенно важную роль в боевой подготовке России в Арктике.

Исторически эта область остается одной из немногих областей сотрудничества между Россией и Соединенными Штатами. Россия также проводила двусторонние и многосторонние учения с Японией, Канадой и Норвегией. И среди прочего, эти учения были сосредоточены на координации и общении между участниками во время поисково-спасательных операций.

Теперь я кратко упомяну четыре тенденции боевой подготовки, которые мы обнаружили особенно примечательными для России в нашем отчете.

Период данных охватывает период с 2012 по 2021 год, и 2021 год оказался последним полным годом, за который мы могли довольно легко собрать данные по этой теме.

Первой тенденцией, которую мы отметили, были нестабильные отношения России с Норвегией. Учения с участием России и Норвегии были двусторонними и многосторонними. Двусторонние учения с Норвегией прекратились, когда Россия аннексировала Крым в 2014 году. Они возобновились в 2017 году с поисково-спасательных учений. В очередной раз подчеркиваю, насколько важна эта миссия в Арктике.

Вторая тенденция заключается в том, что Россия проводит больше крупномасштабных учений, а не поездок в Арктику. Российские учения в Арктике все чаще задействуют больше персонала, самолетов и единиц специализированного оборудования. Деятельность во время этих учений варьировалась от высадки морского десанта до защиты российских территорий от террористических атак и реагирования на антропогенные катастрофы.

Третья тенденция, которую мы обнаружили, заключалась в повышении внимания России к совместной подготовке и обучению в более реалистичных учебных сценариях.

Мы видели, как Россия проводила совместные командно-штабные учения для реагирования на кризисные ситуации в Арктике. В некоторых из этих учений участвовали западные и центральные военные системы. В одном учении также участвовало Русское географическое общество.

Россия также проводила учения с новым оборудованием в Арктике, включая очистку аварийного разлива нефти с использованием новой автономной дренажной системы.

В других учениях использовалась система береговой обороны «Бастион». И еще в одних использовался многоцелевой ледокол, который принимал участие в поисково-спасательной операции.

И последняя важная тенденция, которую мы увидели, — это акцент России на обеспечении безопасности вдоль СМП. Россия также делала это совместно. Их Северный флот координировал свои действия с Береговой охраной во время нескольких учений и Пограничным управлением Западного Арктического региона России. Они практиковали задержание судов, нарушающих правила на СМП, защиту судов от террористических атак и практику свободы судоходства по СМП.

Примерно с 2022 года, примерно с начала конфликта с Украиной, Россия стала все больше и больше защищать свои права на СМП до такой степени, что они называют его символом экзистенциализма в Арктике. И они публично зарезервировали, публичная риторика предполагает, что они оставляют за собой право ответить силой на любую провокацию, которая, по их мнению, угрожает их безопасности на СМП.

Россия также чувствительна к операциям НАТО в Арктике, в частности, к разведывательным полетам и масштабным учениям. И они ответили собственными воздушными патрулями и глушением GPS-сигналов сил НАТО во время учений НАТО.

В заключение скажу, что в то время как Россия заботится о том, чтобы действовать в рамках установленных международных норм в Арктике в некоторых районах, она ставит под сомнение усилия всех остальных делать то же самое, особенно Соединенных Штатов. Они считают действия и присутствие НАТО и США в Арктике все более агрессивными в военном отношении. И они используют текущую геополитическую и военную обстановку, чтобы оправдать расширение своего военного присутствия и деятельности в регионе во имя защиты своих арктических территорий.

Abby Tingstad. Большое спасибо, Yulia, за эту точку зрения на Россию, ее интерес к Арктике и то, как она использует свои военные силы для утверждения суверенитета в регионе, и за предоставление перспективы того, как Россия рассказывает, как она видит действия США в регионе.

Вы много говорили о СМП, Северном морском пути. Мы знаем, что Китай также заинтересован в Северном морском пути. Я собираюсь сейчас обратиться к Stephanie, чтобы немного подробнее поговорить о том, каковы интересы Китая в Арктике как самопровозглашенного околоарктического государства, что это может означать и чем Китай похож на Россию как игрок в Арктике или отличается.

Stephanie Pezard. Конечно. Спасибо, Abby.

Да, Китай уже давно интересуется Арктикой. Я думаю, что в 2004 году они основали свою исследовательскую станцию ​​на Шпицбергене, и их коммерческая деятельность в Арктике, интерес к Арктике рос и также был более явно выражен в нескольких документах. Сначала в 2017 году, когда был План морского сотрудничества «Один пояс, один путь», который определил Арктику как одно из измерений более крупной инициативы «Один пояс, один путь».

А затем более известная «Белая книга» 2018 года об арктической политике Китая, где они изложили свои цели и задачи и интерес к Арктике.

Я думаю, что их можно было бы разделить на пять категорий:

  1. Одна из них — это доступ к морскому судоходству.
  2. Эксплуатация ресурсов также является важным интересом Китая в Арктике.
  3. Наука по-прежнему очень большая. Они заинтересованы, в частности, в измерении воздействия изменения климата, которое также затронет Китай, поскольку это воздействие ощущается более остро в Арктике.
  4. Четвертый интерес связан с первыми тремя, это возможность формировать нормы, которые будут в Арктике. Таким образом, участие в региональном управлении, а также в международных институтах, которые имеют отношение к Арктике.
  5. И пятый интерес, который не упоминается в официальных документах, но который мы можем вывести из деятельности Китая и других планов, связанных с его вооруженными силами, это скорее стратегическое и военное использование Арктики.

И для поддержки этих различных интересов и амбиций Китай много делает в Арктике.

Мы говорили о научных станциях, судоходстве, которое увеличивается. Они также сделали ряд инвестиций в арктические страны. Крупнейший проект, о котором мы знаем, связан с Россией с EML, деятельностью по СПГ там.

Они также аналогичным образом взаимодействуют с арктическими странами в двусторонней дипломатии, которая была более или менее успешной. У них были лучшие отношения, например, с Россией, с Гренландией, с Исландией. Отношения были более сложными, например, с Канадой и Норвегией. Но они также предприняли некоторые усилия по мягкой силе и созданию некоторого рода влияния в этих странах.

Количество мероприятий и инвестиций, которые они имели, однако, не следует преувеличивать.

Иногда вы читаете о том, что Китай захватывает Арктику, и мы провели исследование с коллегами, изучая, сколько мероприятий, сколько инвестиций фактически принимает участие в североамериканской Арктике. И мы обнаружили, что оно довольно ограничено.

И у нас было параллельное исследование, проведенное Шведским агентством оборонных исследований, которое рассматривало европейскую Арктику. И здесь оно тоже довольно ограничено.

Так что у Китая есть интерес и есть некоторые амбиции, но с точки зрения реализации, я думаю, мы не должны преувеличивать, насколько далеко они продвинулись.

Но последняя часть, и это то, в чем Китай был очень активен, он пытается улучшить свое место в механизмах управления, имеющих отношение к Арктике. Они участвовали в некоторых ключевых переговорах по Арктике, таких как попытка установить полярный кодекс, переговоры, которые привели к мораторию на рыболовство в центральной части Северного Ледовитого океана. Они сделали это через свой статус наблюдателя в Арктике, а также через свое участие в международных организациях, таких как ИМО, например, которая руководила переговорами по полярному кодексу.

Но я не забываю ваш вопрос о том, насколько эти интересы отличаются от интересов России. Итак, я бы сказала, что первое отличие, которое довольно очевидно, заключается в том, что Китай не является арктическим государством, хотя они действительно пытались представить себя как арктическое государство, основываясь на расстоянии. Вы видели эту карту этих маленьких линий, идущих от Китая до Арктики, чтобы показать, что это не так уж далеко. Они также пытались популяризировать идею третьего полюса, который будет присутствовать в Китае, и они говорят о ледниках на Тибетском плато, которые сильно тают, как и ледники в Арктике и Антарктиде.

Но при этом они как бы колеблются между двумя линиями аргументации. Одна из них говорит, что — мы арктическая страна или околоарктическая страна, поэтому мы должны участвовать в управлении Арктикой. Но есть и противоположная линия аргументации, которая заключается в том, что быть арктической страной не так уж важно для участия в арктических проблемах, потому что Арктика — это глобальное общее место, потому что то, что там происходит, будет иметь последствия для всего мира. Поэтому мы все должны участвовать в решениях, которые принимаются в отношении Арктики.

И поскольку Китай не является арктическим государством, у него нет той очевидной оборонительной позиции, о которой упоминала Yuliya. И их деятельность была в основном экономической и научной, а не военной.

Теперь, как уже было сказано, мы также увидели некоторые совместные российско-китайские операции вблизи Аляски. И Китай также поддержал реинтеграцию России в Арктический совет. Я имею в виду, не то чтобы Россия была формально исключена, но она была исключена для некоторых видов деятельности, и деятельность с участием России была приостановлена. И Китай официально сделал это заявление, что они хотят, чтобы Россия реинтегрировала эти виды деятельности. Но в то же время Китай также был очень осторожен, чтобы не сжигать мосты с другими арктическими семерками. Так что это — натянутый канат.

Abby Tingstad. Спасибо, Stephanie.

Я собираюсь сделать паузу здесь для вопросов, которые у меня были. У нас есть несколько действительно интересных вопросов, которые приходят на slido.

А те из вас, кто в сети, пожалуйста, не стесняйтесь задавать вопросы и голосовать за те вопросы, на которые вам больше всего интересно услышать ответы.

Но я собираюсь сделать паузу, чтобы задать хотя бы один из них, который, по моему мнению, немного касается того, что вы все сказали.

Начнем со Scott, но я бы хотел услышать от Yuliya и Stephanie, но вкратце.

Может ли каждый из вас упомянуть одну или две угрозы или проблемы, которые беспокоят вас в краткосрочной перспективе и могут потребовать многонационального ответа в Арктике?

Какие-нибудь мысли, Scott?

Scott Savitz. Да. Прежде всего, если напряженность между Россией и альянсом НАТО, вызванная не Арктикой, а событиями на юге, перекинется в значительной степени на Арктический регион. И если будет какое-то агрессивное поведение или просто инциденты на море или в воздухе, которые вызовут некую вспышку, которая сначала будет локализована, но затем потребует коллективного реагирования со стороны нескольких стран.

Abby Tingstad. Спасибо.

Какие-нибудь мысли, Yuliya?

Yulia Shokh. Да.

Итак, как мы уже говорили, это может быть не военная угроза, но, как мы уже много раз упоминали поисково-спасательные операции, меня беспокоит то, что если что-то произойдет, если произойдет разлив нефти или какое-то климатическое событие или просто авария, требующая поисково-спасательного реагирования, не отрабатывая этот тип операции и не отрабатывая этот тип операции среди всех стран, которые задействованы в этой области, некоторые активы могут быть поблизости. Возможно, это актив США, который находится в беде, но рядом нет никаких активов США, поэтому им нужна помощь, скажем, от России. Не отрабатывая эти вещи вместе, не преодолевая языковые барьеры, не преодолевая какие-то проблемы совместимости оборудования, если что-то произойдет, будет очень сложно отреагировать скоординированно.

Abby Tingstad. Stephanie?

Stephanie Pezard. Довольно похоже на Yuliya, я думаю о каком-то крупном экологическом ущербе, когда плохая коммуникация задержит действия, и не только это, но также может быть некоторая политическая инструментализация, вы знаете, кто что сделал, кто появился, и почему нет. Что, опять же, будет пагубно для реагирования.

И еще одна вещь, о которой я бы беспокоилась, это какой-то незначительный инцидент, возникший лишь из-за напряженности в другом месте, и используемый, чтобы показать, что — видите, это провокация, которой не должно быть здесь, или это заявление, сделанное по поводу небольшого инцидента, которое перерастет во что-то гораздо большее из-за напряженности в другом месте.

Abby Tingstad. Хорошо, спасибо.

И я думаю, мы начали затрагивать это в панели, но, может быть, Stephanie, вы можете напрямую поразмышлять о том, каковы интересы США в Арктике, что было сформулировано в различных стратегиях США, и как они могут сравниться с другими арктическими странами, включая, возможно, Россию и Китай, а также другие страны-единомышленники в Арктике?

Stephanie Pezard. Я думаю, адмирал Gouthier уже затронул многие из этих интересов с точки зрения подтверждения суверенитета и подтверждения приверженности США также международным правилам в Арктике, установления присутствия, возможности реагирования, наличия ситуационной осведомленности. Это темы, которые мы видели во всех арктических стратегиях и политиках.

Поэтому я уверена, что вы можете вернуться к Стратегии национальной безопасности 2010 года, чтобы увидеть, как некоторые из этих интересов в арктическом регионе описываются, и те, которые отвечают потребностям безопасности, защищают окружающую среду, управляют ресурсами, учитывают интересы коренных общин, поддерживают научные исследования и укрепляют международное сотрудничество.

Действительно, эти широкие темы — в широком смысле, я бы сказала, безопасность и управление, потому что я бы поставила безопасность под управление. Это действительно своего рода ключевые интересы, которые мы видели в стратегиях Белого дома 2013 и 2022 годов, которые мы видели в стратегиях Министерства обороны, Министерства внутренней безопасности, различных служб, которые также выпустили арктические стратегии.

Стратегия Береговой охраны в 2019 году также подчеркнула риски, связанные с тем, что Китай, возможно, пытается применить свое толкование морского права к Арктике так же, как он это делает в Южно-Китайском море, а также идею о том, что агрессивность России против Украины может быть каким-то образом воспроизведена в Арктике. И поэтому это было просто действительно рассмотрение того, что эти противники потенциально могут сделать в Арктике.

Но с точки зрения того, как интересы США соотносятся с другими, я думаю, что есть довольно близкое соответствие между интересами США в Арктике и их союзниками по НАТО. Но, как вы сказали, есть также некоторые интересные моменты, которые можно отметить между этими интересами и интересами России и Китая. Поскольку они оба являются арктическими государствами, у США и России есть некоторые схожие интересы, и они хотят защитить свою родину, они хотят иметь ситуационную осведомленность, чтобы быть уверенными, что они точно знают, что приближается к Арктике и через Арктику к их территориям.

И, как и Россия, США также считают, что управление Арктикой должно в основном находиться в арктических странах, Китай не является таковым. Есть также общие интересы, которые немного близки к интересам Китая, например, возможность проводить научные исследования в Арктике, возможность работать в Арктике, что Китай все больше пытается делать, а также готовность регулировать будущее использование Арктики, как мы видели с мораторием на рыболовство в Центральном Ледовитом океане.

США возглавили усилия по этому мораторию, но соглашение было подписано также другими арктическими странами, включая Россию, но также некоторыми странами, которые имели потенциальный интерес к рыболовству в этом регионе, а именно Китаем, Южной Кореей, Японией и Европейским союзом.

Довольно интересно, как вы видите, что эти разные интересы иногда пересекаются. И интересно, что все заинтересованы в международном сотрудничестве – Россия, Китай, США – хотя неясно, хотят ли они сотрудничать друг с другом, но, по крайней мере, на бумаге, все хотят сотрудничать.

Abby Tingstad. Что ж, спасибо, что отметили это, Stephanie, и за то, что представили этот ландшафт арктических интересов в очень сжатые сроки, и мы сможем продолжить обсуждение некоторых из этих вопросов позже. Я хочу немного больше сосредоточиться сейчас на НАТО и развивающейся географии НАТО, и особенно с точки зрения того, как Россия может реагировать на эту развивающуюся географию НАТО в Арктике.

Yuliya, что вы думаете о будущем — будущем потенциале НАТО-Россия и напряженности между НАТО и Россией в Арктике?

Yuliya Shokh. Раньше я относилась к этому более спокойно, а потом начала больше изучать эту область, и особенно после вторжения России на Украину, риторика очень похожа на их риторику о том, почему они вообще пошли на Украину.

Я имею в виду, они не называют страны НАТО фашистами и тому подобное, но они все больше и больше внимания уделяют тому, как НАТО милитаризирует Арктику, как НАТО проводит все эти учения, и они действительно придают этому контекст. Они говорят, что НАТО проводит там учения уже много лет. У них есть регулярные учения, которые проходят каждый год. Тем не менее, используя тот же контекст, чтобы сказать, что это обычная деятельность, они говорят, что это не обычная деятельность, и НАТО милитаризирует Арктику, поэтому нам нужно продолжать то, что мы делаем, активизировать то, что мы делаем, и защищать нашу территорию.

Так что я думаю, что напряженность растет. Я не думаю, что они достигли той точки, когда, знаете, как та же напряженность между Россией и Украиной, но я не думаю, что мы можем сбрасывать это со счетов, поскольку мы больше не можем думать об этом как в первую очередь о мирном регионе, потому что там сейчас столько военной техники.

Abby Tingstad. Спасибо, Yuliya.

Последний вопрос, который я хотела бы задать Scott, прежде чем мы откроем его для аудитории — сосредоточиться на том, что США могут сделать с этим при посредстве Вооруженных сил США, возможно, некоторые вещи, которые не следует делать.

Я не знаю, о чем вы хотите поразмышлять. И если вы можете дать нам обзор того, что вы считаете важными следующими шагами, и также задав пару вопросов slido, могли бы вы конкретно поразмышлять о судостроительных возможностях?

Был один вопрос slido о том, что у Финляндии огромные судостроительные возможности.

Есть ли возможность для США предпринять какие-то следующие шаги, сотрудничая больше с Финляндией, как пример?

Также упоминался опыт Корейской войны.

И узнали ли США что-нибудь о типах операций в холодную войну из этого или других предыдущих столкновений, военных столкновений и подобного рода вещей?

В вашем ответе, если у вас есть мысли по этим темам, пожалуйста, выскажите их.

Scott Savitz. Конечно.

Итак, есть несколько областей, и мы определили в отчете, где США могли бы использовать больше возможностей вместе со своими партнерами по НАТО. Вещи, такие как связь, которая часто ухудшается. Есть уникальные электромагнитные эффекты на полюсах отклонения частиц из-за магнитного поля Земли. Нахождение способов преодоления этого и других проблем связи.

Логистика.

Мы упомянули о разреженной инфраструктуре. Большая часть Арктики не подключена к внешним дорожным сетям.

И еще — осведомленность о домене. Трудно понять, что происходит на большей части Арктики. Увеличение спутникового покрытия на полярных орбитах помогло с этим, но все еще гораздо меньше возможностей следить за небом над Арктикой, чем во многих других регионах мира.

Это некоторые возможности.

Я хотел бы перейти к возможностям, нашей способности делать вещи в достаточно больших масштабах. С точки зрения мощности, у нас очень ограниченное количество активов. Опять же, ледоколы — самые заметные, их легче всего подсчитать и т. д.

Да, нужно инвестировать в ледокольные возможности. И как упомянул адмирал, они не только физически ломают лед, но и могут работать в этой экстремальной среде для различных целей.

Но также нужно смотреть на такие вещи, как наличие правильных батарей, наличие индивидуального ручного оборудования, наличие соответствующей одежды.

Я слышал от американских военных: о, да, мы были на учениях, и норвежцы просто посмеялись над тем, во что мы были одеты. И они сказали нам: вот что вам нужно купить.

Поэтому мы используем не только многие мелочи, которые покупают наши страны-партнеры, но и многие из их тактик, таких как перемещение воды для питья в больших кусках льда, а затем ее подогрев в последний момент, вместо того, чтобы пытаться транспортировать жидкую воду. Множество простых мелочей, которые в совокупности складываются, и получение персонала, имеющего опыт применения этих тактик. Учимся у этих стран. Американские военные привыкли обучать других людей. И обучение у других — это, в некоторой степени, не то, что происходило в карьерном опыте большинства людей. Это то, что нам нужно делать здесь.

Определенные страны, Канада, страны Северной Европы и в некоторых случаях другие, имеют такой опыт.

Я ярый сторонник идеи работы с верфями и людьми, имеющими опыт в других странах, чтобы попытаться помочь укрепить нашу способность приобретать необходимое нам оборудование и платформы. Я понимаю, что всегда есть политические проблемы, когда что-то, что производится в Хельсинки, не производится в чьем-то избирательном округе или штате, но это то, что можно решить.

Опять же, ускорение. Просто осознавая, что нам это нужно, не давая Арктике сойти с вершины карты, уделяя достаточно внимания региону, хотя большую часть 21-го века наше внимание было сосредоточено на Ближнем Востоке и все больше на Восточной Азии.

Abby Tingstad. Хорошо. Спасибо, Scott.

Сейчас мы хотели бы ответить на несколько вопросов аудитории.

У кого-нибудь есть вопросы? Просто поднимите руку. У нас здесь есть микрофон. Хорошо. У нас их несколько. Спасибо.

Из зала. Ребекка из Associated Press. Мне просто интересно, с точки зрения возможностей армии США или правительства США реагировать на ситуации в Арктике, это в основном реакция Береговой охраны или насколько задействованы также ВМС?

Какая сила там доминирует конкретно для США?

Abby Tingstad. Может быть, это будет хорошим вариантом для вас, Scott.

Scott Savitz. Да. Они решают разные проблемы.

Береговая охрана оказывает подавляющее большинство поддержки гражданским сообществам и таким вещам, как обеспечение правопорядка, предотвращение незаконного рыболовства в водах США, например, судами из других мест и многое другое. Береговая охрана также помогает осуществлять суверенитет. У них есть полярные корабли, которые могут работать на поверхности. ВМС также присутствуют, но у них нет кораблей, которые могут справиться с толстым, тяжелым льдом Арктики.

Так что есть сезонные ограничения на то, когда они могут работать. У них также есть подводные лодки.

И я не буду говорить больше, так как всякий раз, когда кто-то говорит, что подводные лодки уходят под воду, это сразу становится секретным. Поэтому я ограничусь этим.

Но, конечно, другие службы также присутствуют и имеют базы на Аляске, в некоторых случаях присутствуют в европейской Арктике.

Abby Tingstad. Да, и я добавлю к вашим очень обширным размышлениям, что только ВВС США также имеют очень важные стратегические оперативные возможности, Космические силы США находятся на Тихоокеанской космической базе в Гренландии, среди прочего.

Так что это своего рода хорошо сбалансированная среда с точки зрения США, но у каждого, как Scott действительно хорошо упомянул, свои собственные виды возможностей и функций, которые могут быть выполнены.

Из зала. Просто чтобы быстро дополнить, есть ли у ВМС свои собственные ледоколы, или это действительно Береговая охрана?

Scott Savitz. Нет, это Береговая охрана.

Abby Tingstad. Спасибо.

Я видела еще несколько рук на этой стороне комнаты.

Из зала. Спасибо. Меня зовут Каришма Мехта. Я из RAND. Мой первый вопрос Scott.

Вы говорили о том, что персонал должен знать, как работать в Арктике. И сколько длится этот период обучения? И насколько это ослабевает, когда вы уходите, когда происходят военные ротации, и люди размещаются в другом месте? Насколько ослабевает эта готовность? Сколько времени требуется, чтобы ускорить кого-то еще?

И тогда мой второй вопрос к Yulia.

Вы говорили о террористической деятельности в Арктике так, как Россия говорит о своей обороне. Мне было интересно, как они это определяют? И тогда какая деятельность считается террористической деятельностью для них?

Scott Savitz. Короткий ответ — это зависит. Я видел, как некоторые люди говорят: да, хорошо, здорово, что мы привозим людей в Арктику на недели или месяцы и даем им возможность попрактиковаться в определенных упражнениях. Но затем они говорят об этом: ну, здорово, это хорошая идея. Отлично, это туризм.

Конечно, чем больше времени вы там проводите, тем больше опыта вы получаете. Только наблюдение за сезонными изменениями, когда твердые поверхности становятся менее твердыми, особенно с изменением климата, как это происходит с вечной мерзлотой. И, конечно, да, есть некоторая степень, в которой возможности или индивидуальные навыки снижаются по мере перемещения в другое место.

У меня нет красивой кривой скорости возможностей, как быстро они снижаются со временем. Но, конечно, регулярный опыт там и возвращение туда много раз, осознавая, что сейчас в остальном мире большой спрос.

Мир снова пробудился от масштабной войны в Европе. США хотели забыть о Ближнем Востоке, но — вот мы здесь. Я не думаю, что есть точный оптимум. Я думаю, нужно сочетание большого количества людей, которые имеют некоторый опыт и могут быть переобучены. Кроме того, нужно много людей с большим опытом или нужно меньшее количество людей, которые могут помочь переобучить других, когда они вернутся в Арктику для какой-то другой цели.

Чтобы коснуться одного из вопросов, которые пришли на slido, он связан с тем, что были уроки из Корейской войны о том, как сражаться или, что еще лучше, как не сражаться при экстремально низких температурах в водохранилище Чосин и других местах на севере Северной Кореи. Большинство из них с тех пор забыли, но многое из этого сводится к очень конкретным тактикам, приемам и процедурам, чтобы люди не обморожены или не получили других повреждений, а также к управлению циклами отдыха и работы.

Извините, слово вам, Yulia.

Yulia Shokh. Да, и я на самом деле также воспользуюсь ответом Scott и подчеркну обучение в целом. Это не просто подготовка к отправке в Арктику, а затем это подготовка к отправке в Арктику, а затем обучение во время вашего пребывания в Арктике. Поэтому наличие регулярного цикла обучения, чтобы опытные люди могли обучать новичков и так далее, и тому подобное. Это непрерывный цикл.

Что касается вашего вопроса о том, как Россия определяет террористическую деятельность, то я на самом деле не изучала подробное определение террористической деятельности, когда изучала учения, но в целом, когда я читала их описания учений, они рассматривают террористическую деятельность больше как сам терроризм, больше как тактику. Если деревня захвачена вражескими силами, они тренируются, чтобы зачистить эту деревню, а затем защитить ее. Какая-то диверсионная деятельность, например, взорван нефтяной танкер или что-то в этом роде. Так что они тренируются, чтобы как-то это выяснить и все такое. Нет четкого определения.

Знаете, я бы не сказала, что это похоже на нашу глобальную войну с терроризмом, но это незначительные действия, связанные с саботажем.

Abby Tingstad. Спасибо.

И прежде чем мы рассмотрим еще несколько в зале, Stephanie, у меня есть один вопрос на slido, который было бы здорово кратко обсудить.

Как США работают с нашими союзниками по НАТО, которые также являются арктическими странами?

Stephanie Pezard. Есть разные способы, которыми США работают с ними.

Военные учения, одни из которых проводятся регулярно, с Норвегией. Есть также много дипломатической деятельности и деятельности через Арктический совет, где, несмотря на то что действия были приостановлены после вторжения России на Украину, все еще есть ряд усилий, рабочая группа, все еще активная. И США также работают с союзниками там, также через двусторонние отношения, через поддержку членства Финляндии и Швеции в НАТО.

Это действительно многогранный способ работы с этими союзниками. И это включает военные и дипломатические инструменты, в первую очередь.

Abby Tingstad. Спасибо.

Я думаю, у Аарона был вопрос. Вы хотите продолжить? И еще несколько в зале.

Из зала. Аарон Дэвенпорт, отставник Береговой охраны, работал там, и старший научный сотрудник. Scott, вы упомянули рыбу, рыболовство. И у меня есть вопрос к Yulia и Stephanie: как борьба за рыбу и источники белка в Арктике лежит в основе тактики или повествования как России, так и Китая? Если вообще.

Yulia Shokh. Это не имеет большого значения для России. Они просто видят эту область, это у них большая территория, которая принадлежит только им. Поэтому они не говорят много о том, сталкиваясь с иностранными рыболовными судами на своей территории. Это больше защита их судоходных путей, защита СМП и тому подобное.

Так что, не сталкиваемся с Россией, говорящей о борьбе за рыбную ловлю.

Stephanie Pezard. По-моему, единственное место, где Россия как-то заботится о рыболовстве в этой области, это Шпицберген, но там это больше похоже на борьбу с норвежским суверенитетом. Были инциденты между российскими рыболовными судами и норвежской береговой охраной из-за правил, где, кто может ловить рыбу, и Россия как бы немного подталкивает. Но опять же, это больше похоже на своего рода провокацию низкого уровня, основанную на очень специфическом статусе Шпицбергена, где есть русское сообщество, но который находится под норвежским суверенитетом на основе Шпицбергенского договора.

Для Китая, безусловно, есть огромный интерес, но интерес этот в некотором роде в будущем. Когда в какой-то момент появятся рыбные промыслы в центральной части Северного Ледовитого океана, которые будут доступны. Дело в том, что, поскольку ряд видов рыб мигрирует на север, мы не знаем точно, как будут выглядеть эти промыслы, насколько они будут устойчивыми. Будет нужна некая нормативная база, но никто точно не знает, как она должна выглядеть.

Вот почему этот мораторий был введен пару лет назад, чтобы дать ученым время понять, как он будет выглядеть и как лучше всего им управлять, когда он, наконец, откроется. Но мораторий действует только до 2037 года. Поэтому уже есть вопросы о том, что будет дальше. Будет ли он продлен? Будет ли он тогда, будет ли создана структура, к которой смогут присоединиться страны или группы стран, такие как ЕС, или это будет свободное падение?

Так что может быть от самого оптимистичного до самого пессимистичного сценария, но определенно снова будет много интереса, потому что это будет огромный ресурс, потому что потребность в белках не снизится. Так что это будет очень горячая тема.

Abby Tingstad. Итак, у нас есть время для одного короткого вопроса в зале, а затем я закончу одним ответом на вопрос slido. Я думаю, у вас был вопрос, может быть?

Из зала. Я Якоб из посольства Дании.

И насколько нам известно, у Береговой охраны США сейчас есть два ледокола, один из которых предназначен для Арктики. И мой вопрос заключается в том, что Береговая охрана США планирует получить, купить еще шесть ледоколов, и предполагается, что первый из них будет доставлен в 2025 году. Можете ли вы рассказать об этих планах и прогнозах, и есть ли какие-либо обновления по этой теме?

Спасибо.

Abby Tingstad. Если можно, я попрошу Scott кратко поразмышлять над этим, а затем я задам последний вопрос slido.

Это очень важный вопрос, большая тема, но, возможно, Scott сможет дать краткий обзор.

Scott Savitz. Конечно.

Как и говорил адмирал Gouthier, для строительства ледокола требуются очень специфические возможности, я ненавижу комментировать сроки строительства кораблей, потому что они иногда срываются, но скоро у нас будет по крайней мере один из этих полярных ледоколов, и ожидаются другие.

Abby Tingstad. Хорошо. Спасибо.

Итак, последний комментарий от slido, очень хороший вопрос.

В какой степени Береговая охрана США и другие службы согласны с вашей оценкой пробелов в военном потенциале США в арктическом регионе?

Во-первых, я скажу как исследователь арктической политики, что нам не нужно беспокоиться о, знаете ли, повседневных вопросах бюджета или политических вопросах или других вещах. Так что в анализе было гораздо больше свободы.

И я думаю, что единственное размышление, которым я закончу здесь, это то, что мотивацией для этого конкретного отчета, который исходил из Закона о национальной обороне на 2021 финансовый год, было ощущение, по крайней мере, как мы его интерпретируем, что у США нет необходимых возможностей для доступа в Арктику или присутствия в Арктике.

И исследование показало, что, конечно, в некоторых случаях это правда, можно многое сделать для улучшения осведомленности о домене и коммуникаций и тому подобного.

Но мы обнаружили, что в целом это скорее вопрос возможностей, сколько кораблей, самолетов и других видов активов люди могут работать в Арктике или могут быть отстранены от других миссий, чтобы потенциально отправиться на решение какой-то проблемы в Арктике.

Это было связано с приоритетом, который является важным вопросом.

И еще один важный вопрос заключался в том, как США взаимодействуют со своими союзниками и партнерами в Арктике, как с точки зрения взаимодействия с технической точки зрения, имея возможность общаться по одним и тем же каналам связи и т. д., так и в том смысле, что США привносят что-то, что дополняет то, что есть у других союзников и партнеров в Арктике.

Итак, на этом я закончу, и мы передадим слово Michelle.

Michelle Woods. Во-первых, я хотела бы поблагодарить наших участников за прекрасную дискуссию, которая у нас сегодня состоялась…

Was this helpful?

1 / 0

Добавить комментарий 0

Ваш электронный адрес не будет опубликован. Обязательные поля помечены *