Проект “Круглый стол” ГТРК ЛНР
Ведущий. Здравствуйте, я с удовольствием представляю вам своего собеседника, оказавшегося за круглым столом в нашей студии. Сегодня Семен Уралов, политолог, писатель, журналист, общественный деятель. Семен Сергеевич, здравствуйте.
Семен Уралов. Приветствую.
В. Скажите, пожалуйста, для кого-то эта война началась, как мы знаем, 24 февраля минувшего года, для кого-то она началась весной 2014-го, для кого-то, может быть, даже в ноябре-декабре 2013-го года, а некоторые говорят, что они, в принципе, с 1991-го года знали о том, что это будет, и вопрос только времени. Когда для вас началась война?
СУ. Неизбежность конфликта после перехода под внешнее управление стала высоко вероятной после, конечно, 2004-го года, когда произошел первый захват власти в республике. И, собственно, с 2004-го года начался подготовительный этап перехода в активную фазу, потому что я же все-таки политтехнолог, я рассматриваю выборы, знаете, как холодную форму гражданской войны. То есть мы конкурируем, но не переходим к прямой гражданской войне.
И вы же помните, что все выборы, начиная с 94-го года, на Украине проходили как борьба добра со злом. Всегда были вторые туры, эти противоречия нельзя было никуда спрятать, но на выборах они просто проявлялись как электоральная конкуренция. Но так как более высокоразвит и густонаселен был Юго-Восток, что бы кто ни крутил, кандидат от Юго-Востока все равно побеждал.
Просто там людей было больше, города больше, денег больше, кланы были сильнее. Ну, объективно, да? И, собственно, к 2004-му году стало понимание, что иначе как сковырнуть это все, иными способами непрямой конкуренции нельзя. И тогда начался переход, с моей точки зрения, из холодной формы гражданской войны, к которой приучали очень долго общество, была же вечная борьба добра со злом. Кравчук-Кучма, хотя на обоих клейма оставить негде, если честно, Ющенко-Янукович тоже выбор так себе. Но людей поставили в ситуацию, когда они вынуждены определяться.
А когда ты уже на протяжении 15 лет холодные формы гражданской войны ввел в практику, что это норма, что оппонента ненавидеть надо, потом перейти в горячую фазу, это просто вопрос [времени], как мы увидели, — раздали оружие, и сразу быстро перешло. Потому что, я напомню, что жителей Донбасса учили 10 лет ненавидеть. Как началось все с первого Майдана, там же они канализировали ненависть персонально к Януковичу и его клану, которая была, объективно, мы помним, что творили его родственники, и прочие.
Они это трансформировали в ненависть к населению. Я напомню, “Спасибо жителям Донбасса за…” и масса всего. Я это первый раз увидел в четвертом году на выборах президента, я тогда работал как раз. Я был политтехнолог, райтер, который с текстами работает, работал в Центральном штабе, деньги зарабатывал. Молодой, мне 25 лет было, и жил на Оболони, — кто Киев знает, — снимал квартиру. И вот там начали развешивать такие, как, знаете, в гостиницах, когда не беспокоить, такая [табличка] на дверь, — а там: «Не ссы в подъезде, ты же не донецкий», — жителям спальных районов.
Я просто обратил на это тогда внимание, а потом увидел, как начал создаваться из жителей Донбасса образ людей, которые мешают нам быть настоящими, как мы хотим, кто-то европейцем, кто-то националистом, кто-то – человеком мира глобального. И в этом был консенсус, что внутри республики, которая была не лучше и не хуже, — поверьте, в Казахстане тоже есть свои противоречия, везде есть свои противоречия. Но тут был найден путь, что мы находим тех, кого мы вместе будем ненавидеть, мы – националисты, европейцы, союз либералов и националистов, скажем так.
И вот мы будем их ненавидеть, и за счет этого мы будем строить свою конфигурацию власти, потому что прийти по-честному мы не можем. Как они ни пытались, их все равно сносили, сносили, сносили. В основе войны лежит первое – это предательство элит, которые согласились, что внешний игрок будет использовать технологии раскола для своих целей.
Они же свои цели преследовали, те же днепропетровские, они хотели уничтожить конкурентов, донецкий клан. Но так как они на это пошли, то под шумок ввязались и в гражданскую войну, а дальше уже сливаться было некуда. Тот же Коломойский сначала спасал свои капиталы, то есть это была первая маза, а потом, когда тебя втянули в преступление, — все, куда ты уже денешься, уже никуда не денешься. Поэтому для меня эта война не была неизбежной, я просто видел точки, после которых она становилась все более и более высоковероятной.
Потому что, например, возможностью восстановить были теоретически те же Харьковские соглашения 2010 года. То есть это был реверанс в сторону России, новые промышленные программы, пошли заказы, это сразу отразилось на экономике, правительство Азарова эффективное достаточно. Но что потом дальше происходит, — то есть, одной рукой они делают правильные экономические вещи, а другой рукой, я напомню, они выводят Олега Тягнибока во второй тур. У них и задумка была в чем, что Янукович не может ни у кого выиграть, поэтому мы поставим того, кого… То есть они, получается сами выращивали того, кто их съел.
И поэтому, я говорю, точки были, в том числе и у донецких, которые пришли к власти в четвертом году, можно было бороться за власть, можно было. Я же видел, как они бросили шахтеров в Киеве, приехало порядка 20 тысяч шахтеров. Если их организовать, они бы на первом этапе этот Майдан снесли, это были равные силы, там было… Но их же кто-то бросил, деморализовал, — я помню, как они бродили по Киеву, — людей же надо подготовить, организовать: митинги, шествия, колонны…
В четвертом году бросили, отказались от этого, — первая точка. Потом была вторая точка, я напомню, шестой год, когда удалось собрать большинство в парламенте, — не удержали. Потом Минские соглашения, и потом 2014 год. С моей точки зрения, было минимум четыре возможности все это как минимум загасить, но каждую возможность не использовали.
В. Этот джинн, выпущенный из бутылки, его есть возможность вообще как-то загнать обратно, или вы тоже… Проблема есть, а что делать – неизвестно?
СУ. Ну, смотрите, государства на Украине нет, поэтому склеить назад то, чего уже нет, нельзя.
В. Я имею в виду этот беспредел, безнаказанность.
СУ. А дело в том, что кроме России нет субъекта в том, чтобы на Украине была государственность. А на безгосударственности Украины и на том хаосе, который там образовался, зарабатывают поляки, румыны, сами американцы, европейцы.
Да, мы же видим, что это глобальный бизнес по превращению огромной страны в новый Афганистан, да? Я исхожу из того, что если инвесторы заинтересованы в том, чтобы там был хаос и Афганистан, то рано или поздно мы придем к ситуации, когда те территории, где будет Россия, там будет государственность – плохая, хорошая… Ну сейчас не будем обсуждать, но она будет.
А будут территории, где будет, вольница, казатчина. Все закончится, в общем-то, казатчиной. Ну, в смысле, кучей вооруженных людей, которые будут везде бродить, и из них выдернуть управление.
Ну что, Донбасс тоже проходил этот период, на протяжении полугода где-то. Когда острая была фаза, и все могло, знаете, превратиться в непонятное. Ну, как бы, я не знаю, у нас же запись, поэтому сами решайте. Нужно оставлять, не нужно.
В. Нет, конечно, все оставим. Ведь некоторые говорят, когда им задаешь вопрос, как могло бы пойти, что история не знает сослагательного наклонения, но при этом всем хочется пофантазировать. Всегда ли честно выключали из предвыборных гонок коммунистов? И что было бы, если бы, когда-то, допустим, не Ельцин, а Зюганов или на Украине вдруг тоже был?
СУ. Я считаю, что коммунисты не боролись серьезно за власть. Их очень долгое время устраивало быть самой большой легальной оппозицией. Если мы посмотрим на структуру голосования, например, та же КПУ очень часто по экономическим вопросам синхронизировалась с регионалами, и все, что касается земель, бизнеса, все у них было хорошо.
Тут же произошла трагедия. Ну, опять же, разберем на украинском кейсе, чтобы было понятнее. С коммунистической партией произошла приватизация. То есть кто-то приватизировал заводы, а кто-то приватизировал партию. Мы видели, что происходило. Все, кто были активны, их вычищали, выкидывали, активные яркие коммунисты почему-то уходили с орбиты, потому что в 1990-х какая яркая плеяда была.
В Луганской даже был отдельный… возник этот КПРС, Коммунистическая партия “робiтникiв и селян”. Их выдавили из компартии обычной. Витренко выдавили из соцпартии. Левые на Украине все разругались. Я напомню, там были коммунисты, социалисты, еще и прогрессивные социалисты. Если бы они все вместе могли выступить единым фронтом, то в районе 98-го года, плюс-минус, они могли бы взять власть.
Но Симоненко устраивало, что он легальная оппозиция, а в оппозиции просто не надо ничего делать. Критикуй все. Мороз, у него были личные амбиции, он себя видел как, только себя… А Наталья Михайловна, она как «на то и щука, чтоб карась не дремал». И тех, и тех покусывала, решала свои вопросы. Мы видим, кто ее сын стал.
В. Да. При этом ей не мешает, как он цены людям повышал, а она, значит, у себя на сайте партии его костерила, на чем свет стоит. Молодцы.
СУ. Семейный подряд.
В. А как же идея? Ну, вот пару лет назад, я помню, может быть, два-три года, даже в России был хэштег «Маркс был прав», к столетию со дня рождения.
СУ. Знаете, мы сегодня, кстати, обсуждали с коллегами. У меня серия встреч со студентами, лекции в Луганском государственном педагогическом университете. И мы сегодня как раз с коллегами из ЛГПУ, со студентами это обсуждали, Маркс – прав, не прав… С точки зрения капиталистических кризисов – это не только Маркс, это и циклы Кондратьева, и тот же Кейнс с его поддержкой государственной экономики, регулирования.
Все об этом, что рано или поздно случаются капиталистические кризисы. И вопрос, как будет выход из этого кризиса, либо через войну, как всегда это они, американцы с британцами пытались делать, либо через аналог новой Великой Депрессии.
То есть, когда экономическая модель схлопнется, и все это испытают. Но американцы, конечно, хотели бы выйти через войну. У них концепция «мы – оранжерея», Боррель недавно озвучил, «мы – оранжерея, а везде – джунгли».
Поэтому большая война приведет к притоку капиталов, к притоку технологий. США становится снова землей, куда надо спасаться, надо убегать. И они провернут ровно ту же историю, которую провернули в первой мировой войне и во второй.
Это они так хотят, но это совсем не значит, что оно получится. Но говорил же не только Маркс, я всех отсылаю к работам американского марксиста Валлерстайна. И прекрасной работе Ноама Хомского, социолога американского, «Как устроен мир».
Она написана еще в 2012 году, как раз после кризиса 2008-го года, где Хомский, — интересно, он и социолог, и лингвист, — он очень честно, будучи американцем левых взглядов, он социалист, как Сандерс, например, влиятельный левый, — он разбирает, почему война неизбежна. Почему Америка к этому кризису либо должна будет повторить то, что она сделала в первой и второй мировой войне, или ее саму разорвет внутри кризис.
Валлерстайн то же самое определял со своей мир-системой, что США с Европой заняли место центра, и они не позволяют никому из периферии попасть в центр, потому что на этом основана неравномерность развития. То есть, мы вам замедляем развитие техническое, вы всегда покупаете у нас товары с высокой добавленной стоимостью, и вы всегда будете тем Ахиллесом, который будет нас догонять.
А учитывая, что мы еще убедили вашу элиту хранить у нас деньги и отвозить своих детей и любовниц, мы вас вообще вот так держим. Все.
В. Да, надо будет обязательно почитать. Спасибо за совет. И если продолжить еще минутку, дать американским писателям, Оруэлл бы сейчас удивился.
СУ. Вы знаете, я считаю, что надо не только Оруэлла почитать. Смотрите, Оруэлл свою антиутопию строил на противостоянии нескольких систем. А есть антиутопия про глобализм, и она больше подходит. Сейчас же у нас нет противостояния систем как таковых, да? У нас все – глобализация. Это я рекомендую почитать Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Они и о том и о том, как Оруэлл.
Оруэлл — это все-таки противостояние систем разных. А там, когда глобализация и как выводят новый тип человека, фактически это – технофашизм, когда выращивают тех, кто будет заниматься элитой, уже на уровне пробирок, и потом кто будет обслуживанием заниматься. То есть это технофашизм, а людей будут кормить эмоциями.
То есть, человек всегда будет питаться чувствами и эмоциями. Я очень рекомендую в комплексе прочитать Оруэлла, причем «1984» и «Скотный двор». Их надо в паре. Прочитать обязательно Замятина «Мы» антиутопию, потому что Оруэлл и Хаксли учились у Замятина.
И «полирнуть» Хаксли «Дивным новым миром», и тогда у вас сложится картина технофашизма, который пытаются нам… На уровне образов это, конечно же, матрица, но это уже просто избитое сравнение. Сравнивать с матрицей… Надо все-таки более широко на это смотреть.
В. Глобальные элиты не откажутся от своей идеи, которая становится для них идеей фикс депопуляции. Где следующее? Они запустили вирус, они развязали… десятки войн сейчас идут. Та, которая нас коснулась, просто ближе к всего к нам. Где вы видите следующие слабые места, где порвется, куда они будут вливаться вовсю?
СУ. Ближний Восток, потому что он остается вторым по важности покупателем китайских товаров. Тоже очень важная вещь. США решают вопрос, кроме, как вы говорите, депопуляции, еще и нарушения торговых потоков. Потому что они доминируют в мировой торговле. И основные – у Китая. То есть Ближний Восток, там одновременно есть противоречия и интересы очень серьезные Китая, появляющиеся интересы России, поэтому все просматривается там.
Но там мне кажется, выстраивается новый двухсторонний аккуратный альянс с Россией и Турцией. Это видно. То есть это не потому, что типа сильные союзники, а просто совместные вызовы, но настолько серьезные, что приходится иметь везде дело.
И с Ираном. Поэтому получается очень интересная конфигурация, что Россия может стать, — и Турция с Ираном – давние конкуренты, — и Россия может стать гарантом бесконфликтного развития на Ближнем Востоке.
По Дальнему Востоку я небольшой специалист, что там происходит в Юго-Восточной Азии, я понимаю, что провоцируют вопросы с Тайванем, но я не являюсь в этом экспертом. А в наших регионах я очень переживаю за Среднюю Азию. Потому что Казахстан, Киргизия, Узбекистан, там свои очень серьезные противоречия, там развивается своя версия нацизма.
Он как запрещенный ИГИЛ, это же нацизм, фанатичного такого, исламистского, радикального толка, то есть там формально только ислам, а фактически это форма нацизма, которая прикрывается этими флагами.
А так как в Средней Азии, в Казахстане очень серьезная деградация образовательная, как и везде, а там особенно, а там такое байство образовалось. То есть это у нас было все несправедливо распределено, приватизация, люди чувствовали себя… А там это вообще произошло так, сразу, никого ни о чем не спрашивали.
И вопрос социальной справедливости стоит остро. Советскую власть там хают, это плохой период, и народ ищет ответы на справедливость, а где их искать? И он находит их в таких радикальных, экстремистских штуках, потому что человек приходит в это братство, его встречают как родного, иди к нам, там в миру – несправедливость, а здесь у нас хоть мы и террористы, но у нас свой мир, более справедливый.
Это привлекает людей, если посмотреть сколько воевало в той же Сирии выходцев из Казахстана, из Узбекистана, это речь о десятках тысяч человек. И в Средней Азии эти национализмы еще более яркие, я всем рекомендую почитать, когда там было восстание 2016-го года, там все очень быстро в резню превращается.
Это очень густонаселенные регионы, и очень четко видна разница, там – таджики персоязычные, эти – тюркоязычные, там сразу видно. В чем – не то чтобы проблема, — вот русские и украинцы, это же очень подвижная идентичность, чуть-чуть что-то сделал и можешь стать украинцем, — а в Средней Азии даже по лицу видно, кто есть кто.
На самом деле первая война началась сразу после развала Советского Союза в Таджикистане, об этом все забывают, сразу только разрушился Советский Союз в 1992-м году, сразу началась война в Таджикистане. Поэтому закольцовывая вопрос, когда для меня началась война, — для меня это все исторические процессы развала Советского Союза, и в ходе этих исторических процессов войны не прекращались.
Была война в Приднестровье, Абхазия первая, Абхазия и Южная Осетия, в Таджикистане страшная война, армяно-азербайджанский конфликт, три цветных революции в Киргизии, это я вам навскидку перечислил. То есть, война не прекращалась. Просто нам, жителям, — ну что тут греха таить, — УССР была самой комфортной славянской республикой, самой теплой, самой южной, с большой береговой линией, с границей с Западом, это вам не Сибирь, не Россия, она была самой комфортной.
И так как мы были самыми комфортными, то до нас это все не докатывалось, ну где там тот Таджикистан. Правильно же, что нам об этом думать, и это даже произошло, я видел феномен в четвертом году, как те же, — я больше с дончанами тогда общался, они даже Майдан не заметили, — это же где-то там было, но на нас это не отразилось.
И этот страшный эффект, я называю феноменом хатаскрайничества, когда человек, с одной стороны, разочарован политиками, политикой, несправедливо, но он не уходит в критическое осмысление, почему так происходит, а – уходит в самые суперэгоисты, хатаскрайники, он говорит: а мне все равно, сами себя обстреливают, То что, мы слышали, произошло с жителями Украины в 2014-м году, подавляющее большинство закрыло глаза на то, что происходит, лишь бы нас не трогали. Они видели этих вооруженных людей: «лишь бы нас, пусть они валят памятники, пусть этих убивают, но нас – главное, чтоб не трогали».
В Киеве мы сидим все в своих квартирках, у нас все хорошо, и это самый страшный эффект, потому что общество в ситуации, что я рассказал, раскола, где начинают доминировать эти суперэгоисты, хатаскрайники, обречено. В таком обществе гражданская война может идти бесконечно. Посмотрите, что происходит в том же Афганистане, и вообще общество расколотое может быть поколениями, и это надо преодолевать, я считаю, эта – самая главная задача.
В. И теперь вопрос, как, если у нас дети сидят в тиктоке поголовно, периодически кто-то открывает учебники, потом закрывает. В домах книжные шкафы уступили место большим плазмам и аудиосистемам, книжки убраны в лучшем случае под кровати и в кладовки.
СУ. Ну как?
В. Кто вырастет-то?
СУ. Кто будет этим заниматься, тот и вырастет, а кто? Если мы не будем заниматься, то уже третье поколение нам вырастет американцев.
Я сейчас глубоко залез в тему когнитивных войн, которые ведут американцы, но у нас не хватит времени это все обсудить. Они исходят из того, что к 2050 году они будут знать при желании о любом человеке все что угодно в плане его цифровой жизни, потому что мы оставляем следы, начиная с… А наши дети с рождения их оставляют, и поэтому можно будет манипулировать любым человеком, они знают о его друзьях и перемещениях. Плюс технологии дипфейка через 10 лет будут общедоступны, тебе будет звонить знакомый, ты будешь смотреть, думать, что это его лицо…
Значит, что? Дисциплина, возврат к классическому образованию, гимназического типа, которое было в Советском Союзе. То есть заканчивать с экспериментами, болонскими системами, которые воспитывают потребителя, переориентация на классическое гимназическое образование.
Посмотрите, как воспитывают элиту английскую, я всем рекомендую, какое там образование, там никаких тиктоков, казарменное положение, дисциплина, спорт, классические языки, никаких гаджетов, и это люди, которые правят потом Британией. Посмотрите, как воспитывают элиту американскую, жесточайшая дисциплина, там классическое образование.
Понимаешь, то есть на Западе образование классическое только для элиты было, а для остального народа – вот это. Это было наше завоевание, что советская власть взяла классическое образование, такое по канонам еще прусским, и сделала его массовым. Мы от этого отказались, я считаю – нужно восстановить.
Потому что, самое главное, советское образование воспитывало человека коллективного, то есть с детства тебя учили, что ты должен быть в коллективе, так воспитываются другие люди, это первое.
Второе – медиагигиена, я считаю, что это сейчас как чистить зубы, как права… То есть это не просто курсы, это с детства, со школы, с первого класса должно быть, ты должен учиться ориентироваться в этом сложном мире, где тебя постоянно обманывают.
Третье — это знание основ политического и общественного маркетинга, как тебе продают идеи. То есть профессионалы работают, чтобы тебе втюхивать постоянно. Если ты не будешь этого знать, тебя будут постоянно обманывать, ну, а ты ж не виноват, ты когда на рынок ходишь, ты учишь, у кого что покупать, чтобы тебя не кинули, учись и с информацией политической точно так же поступать.
И [четвертое], это если человек не хочет быть тем, что называет Дмитрий Юрьевич Пучков «малолетним дебилом», — это перманентное чтение. Но не потому, что, это хорошо, а потому, что только потребление длинных сюжетов запускает длинную память, когда вы способны связывать причины со следствиями. А если вы являетесь долгие годы потребителями коротких информационных продуктов, то у вас включается так называемое туннельное мышление.
То, что мы увидели 24 февраля, что все, оказывается, 8 лет войны вы не видели, то есть у тебя – неделя, две, у тебя память, как у рыбки гуппи, ты от кормежки до кормежки живешь и себя помнишь. Поэтому я рекомендую, но я не популяризатор, просто считаю, что нет лучшего способа интеллектуальной зарядки мозга, кроме как чтение.
Почему? Потому что это шифратор-дешифратор, то есть ты берешь чужие мысли, через текст их в себя дешифруешь. А основа когнитивных войн, кто заинтересовался, посмотрите, с Дмитрием Юрьевичем Пучковым наши эфиры, и со Стасом Ай как просто, блогером.
Смысл их в чем? У тебя переизбыток информации, мозг перегружается, рацио, то есть рациональное не воспринимает информацию, у тебя включается из-за перегруза эмоцио, то есть ты начинаешь эмоционально реагировать. И когда постоянные перегрузы информации, мозг просто не справляется, и ты начинаешь сразу реагировать эмоционально.
А когда тебя на эту ловушку подсадили, то с тобой включается штука под названием «зрада-перемога», качели эти эмоциональные, тебя качает из одной амплитуды в другую. Полгода поживешь в таком состоянии, любой человек сойдет с ума, или тронется немного, что мы и видим среди наших бывших сограждан и соотечественников.
В. Вы с детьми, условно с детьми, со студентами общались, они вообще задают вопросы или не задают, и это те вопросы, которые вы хотите слышать?
СУ. Ну, где-то треть, я считаю, вопросов тех, которые бы я хотел услышать, а именно о будущем, то есть как нам ориентироваться в этом сложно меняющемся будущем.
Треть вопросов, это, ну, я бы так назвал, знаешь, любознательные такие теоретики, их такие высоты там глобальные интересуют, ну, они всегда такие люди есть, да?
И треть где-то людей, которые пытаются разобраться, то есть видно, что их зацепило, я сегодня плотно рассказывал о когнитивных войнах, было две лекции, была теоретическая часть на полтора часа мы разбирались, а потом практическая часть. И вот где-то треть, я видел, зацепило, они решили разбираться.
Я всех жду, у меня основной канал коммуникации – это Телеграм-канал, там уже больше 80 тысяч человек, там открытые комментарии, я со всеми общаюсь.
И самое главное, у нас мы сейчас делаем инструмент профилактики когнитивных войн, это такой простейший бот, который позволяет вам, отвечая на политические вопросы, следя за политической повесткой, рефлексировать свое эмоциональное состояние.
Вот вам приходит новость, а вы должны [выбрать], как вы эмоционально к ней относитесь, что у вас вызывает это? Гнев, спокойствие, подозрение, тревогу? И когда человек хотя бы неделю-другую поконтролирует свое эмоциональное состояние, вы сами увидите, как вам станет легче, как вами [станет] сложнее манипулировать.
Это один из инструментов, добро пожаловать, он открыт, у нас со всей России… А потом мы сравниваем с разными регионами, вы можете посмотреть, как ваша позиция сопоставляется с другими. Очень интересно смотреть, как вы реагируете, как другие реагируют, простейший, казалось бы, инструмент, но который помогает, как минимум разобраться с тем, как вами манипулируют.
А самое главное, завершаю, секрет любой манипуляции — разогнать фокус. Если ты понимаешь секрет фокуса, то в следующий раз не поведешься на него.
Поэтому с манипуляциями нужно поступать так: изучать, разбирать на винтики, понимать, как именно вас ловят в тонких закоулках души, они постоянно какой-то ключик подбирают с манипуляцией.
И поверьте мне, когда вы 10-15, что называется, случаев, кейсов разберете, в будущем на 90% манипуляций простейших, банальных, таких как вбросы, провокации, вы просто не будете реагировать, вы себя почувствуете совершенно иным человеком. Это мой совет из практической жизни.
В. В завершение короткий вопрос, он вроде и простой, а может быть и не односложный ответ дадите на него. Мы победим, и когда? Что должно быть необходимыми условиями для нашей победы?
СУ. Это очень сложный вопрос, потому что вопрос победы — это вопрос параметров этой победы.
Я считаю, что до тех пор, пока не перекрыты поставки со стороны Румынии и Польши, этот конфликт может затянуться на десятилетия, потому что расходы копеечны, для США этот конфликт в год обошелся всего 0,2% ВВП. Ну, о чем вы говорите? Они разложили расходы на Эстонию, Латвию, Литву, поэтому решать вопрос придется комплексно.
С моей точки зрения, мы будем двигаться в двух сценариях, то есть мы сейчас находимся в этапе конфликта на Левобережье, и нужно будет сначала его завершить. Потом наступит этап перемирия, не перемирия, — я не военный эксперт, — но этап физической границы, когда она так или иначе установится.
А потом встанет вопрос, насколько это, — мы же видели, на 8 лет может затянуться мрачное, непонятное, то ли перемирие, то ли [нет]. Мы же видели все эти истории с Минскими соглашениями, то ли они выполняют их, то ли не выполняют, эта канитель 8 лет была. Поэтому всем рекомендую перестать смотреть на политические карты.
А сейчас надо смотреть на физико-географические, потому что начался этап, когда рельеф местности играет самую главную роль, потому что главное направление: дороги, города, реки, потому что естественные преграды в случае горячего конфликта становятся… По времени прогнозировать ничего не берусь, потому что слишком много факторов, не могу, короче.
В. Враг сильный, и самое обидное в данной ситуации, что происходит все далеко от его границы и им по принципу: чем хуже, тем лучше.
СУ. Это, к сожалению, у меня такой образ, это война индейцев, с их точки зрения. Есть два индейских племени, одни у них берут оружие и используют для войны с другим враждебным индейским племенем.
Поэтому настоящая победа наша, на самом деле, — на поле боя понятно, — самая главная победа – в умиротворении последующем и в катарсисе. Потому что значительная часть людей наших – там есть убежденные нацисты, враги, — а есть те самые нацифицированные хатаскрайники, о которых я говорил. Им нужно испытать катарсис, то есть понять, насколько был обман, насколько они сами себя туда загнали, вспомнить, что они голосовали за Зеленского как за президента мира, напомнить им об этом, 73%.
И за этих людей надо бороться там, и у нас их хватает, сколько ждунов ведь, давайте будем честны, и они были все эти годы, поэтому главная задача — это задача умиротворения.
У меня есть рабочая концепция, моя книжка называется «Миропорядок по-русски», я хотел, чтобы ее все вы прочитали, она в бумажном [виде] закончилась уже.
У меня есть концепция рабочая: условием гармоничного развития является следующее состояние миропорядка, то есть мира в обществе и порядка в государстве. У нас постоянно смешиваются общество и государство. Я утверждаю, что к государству нужно подходить с линейкой законопорядка, больше от него ничего не надо хотеть. А вот к обществу нужно подходить с линейкой мира. И когда мы эти два процесса не будем смешивать, тогда у нас получится устойчивый миропорядок, который является условием для развития, чего я всем и желаю, но наш миропорядок должен быть по-русски. Я в своей книге, собственно, раскрыл, как я вижу концепцию миропорядка по-русски.
В. Если бумажные экземпляры закончились, где тогда почитать?
СУ. В электронном, пишите мне, я все организую.
В. Договорились, посоветуем нашим телезрителям, спасибо вам большое за то, что пришли к нам, нашли время в своем плотном графике. Напомню, Семен Уралов был нашим с вами, уважаемые друзья, собеседником за этим круглым столом, не переключайтесь.
Словарь когнитивных войн
Телеграм-канал Семена Уралова
КВойны и весь архив Уралова
Бот-измеритель КВойны
Правда Григория Кваснюка
Was this helpful?
2 / 0